Вторая любовь

Борис Павлович Власов

Им обоим по сорок лет, у обоих не ладится семейная жизнь, и оба почти смирились с этим. Вторая любовь, любовь зрелых и усталых людей, сметая все на своем пути, принесла им счастье, которого они уже и не ждали.

© Борис Павлович Власов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Юрий Петрович сошел с трамвая и пошел к главной проходной химзавода. Он был сегодня «безлошадным» — его служебная машина ремонтировалась.

Ярко светило солнце. По голубому небу плыли редкие, нежно-белые облачка. Навстречу ему, пестрым потоком, двигалась ночная смена. В большинстве молодые мужчины и женщины. Они шли, не спеша, оживленными группами и поодиночке.

Он с интересом смотрел на их выразительные лица и вдруг с иронией поймал себя на мысли, что обращает особое внимание на наиболее привлекательных женщин. Словно ему хотелось увидеть среди них ту, при одном взгляде на которую радостно бы вздрогнуло сердце…

«Что это со мной? Жара так подействовала?» — посмеялся он над собой и ускорил шаг.

Не заходя в свой кабинет, он прошел по технологическим цехам и выяснил, что оборудование работает устойчиво. Жалоб и претензий к службе энергетика нет. Обойдя основные цеха, он заглянул в свой электроцех. Начальник цеха Шайдуллин, мощный грубоватый мужик, с громовым голосом, встретил его необычно приветливо:

— Доброе утро, Петрович! Докладываю — подготовка к капремонту идет полным ходом.

— Смотри, Альберт Асхатович, по сравнению с прошлым годом сроки будут жестче, а работы больше.

— Не первый год замужем! Лишь бы подрядчики не подвели, «так их раз этак», — замысловато выругался Шайдуллин. У него редко какая фраза обходилась без «крепкого словца».

— Ты, наверное, как кого-то «обложишь», так у него коленки трясутся, — засмеялся Коробов.

— А на нашего российского мужика только так и надо воздействовать. Деньгами его наказать? Так ты не его, а семью накажешь. Потому, что он «хрен такой этакий», как пил, так и пить будет. С работы выгнать? Их половина таких — с кем работать потом?

— Можно подумать, что ты с ними нянчишься, — засмеялся Коробов. — Отдел кадров постоянно жалуется, что у тебя самая высокая текучесть кадров.

— Петрович! Между прочим, скоро будем поздравлять тебя с новой должностью, — поспешил перевести разговор на другую тему начальник цеха.

— Что?! Удивленно вскинул брови Юрий, — с какой должностью?

— Ну, как же…. Наш главный инженер собирается увольняться. Похоже, «генерал» хочет от него избавиться…

— Ну и что? Есть толковый заместитель главного инженера по технологии — Хайруллин.

— Хайруллин еще зеленый, а ты огни и воду прошел. Причем, не только оборудование завода хорошо знаешь, ну и саму технологию. Лапшу на уши тебе не навешаешь, котелок варит — дай бог каждому.

— Асхатыч, откуда у тебя такие сведения, если не секрет?

— Какие тут секреты, — заулыбался Шайдуллин.

— Два дня назад «генеральский» водитель подвыпил в гараже и трепанул своим по секрету, что «генерал» тебя главным инженером хочет поставить. Так что готовь шею для нового хомута.

— Ладно, поживем, увидим, — закончил разговор Юрий, а про себя подумал:

«Я, как всегда, все новости узнаю последним…»

Он вышел из электроцеха и быстрым шагом пошел к заводоуправлению. В девять часов у него было назначено совещание с подрядными организациями, участвующими в капитальном ремонте энергетического оборудования. Завод останавливался на капремонт один раз в год всего на месяц, и важно было не сорвать пуск завода. В этот день ему пришлось вертеться как белка в колесе. То неожиданно нагрянула комиссия из энергонадзора, то в одном из цехов попал под напряжение электромонтер, то погнули стрелу автокрана при разгрузке силового трансформатора…. В общем, к концу дня он уже забыл разговор с Шайдуллиным и был очень озабочен, когда его вызвали к генеральному директору.

«Уже успели доложить, что стрелу погнули», — думал он, предчувствуя неприятный разговор. Замена стрелы стоила немалых денег. Поэтому Юрий сильно удивился, встретив приветливый взгляд генерального директора Низамова, которого он хорошо знал еще со школьной скамьи. Низамов несколько секунд пристально рассматривал Коробова, потом спросил:

— Как настроение?

— Боевое, — настороженно ответил Юрий, не понимая, к чему клонит «генерал».

Низамов бросил на него еще раз испытывающий взгляд и одобрительно хмыкнул:

— Хм, это хорошо. Вид у тебя действительно боевой. Ну ладно, у меня нет времени ходить вокруг да около. Ты знаешь, что наш главный инженер собирается увольняться?

— Знаю, — кивком головы подтвердил Юрий, только теперь вспоминая разговор с начальником электроцеха.

— Так вот. Эту должность я предлагаю тебе.… Надеюсь, не откажешься стать моим первым заместителем? Я в тебя верю.

— Не откажусь. Спасибо за доверие, — без колебаний ответил Юрий и добавил: — Ты знаешь, я всегда готов пойти куда надо.

— Ты давно в отпуске не был? Два года? — заинтересованно спросил Низамов.

— Да. Только мне сейчас не до отпуска. Я надеюсь осенью взять. Надо в Калугу съездить

на турбинный завод и в Белгород — на котельный…. Договориться по поставке оборудования.

Сам хочу съездить. Потом у меня капремонт на носу. А что?

— Да, тут у меня одна идея появилась, — хитро прищурился Низамов. — Мы по просьбе главного бухгалтера приобрели путевку в санаторий, а у него неожиданно положили мать в больницу. И он не может ехать. Вот я и решил отдать эту путевку тебе, чтобы ты приступил к работе главного инженера, так сказать, со свежими силами и новыми идеями. И никаких возражений, понял?! — повысил голос «генерал». — В капремонте обойдутся без тебя. Если понадобится — найдут! Сотовый телефон должен быть всегда при тебе. А в Калугу и Белгород съездишь, когда примешь дела у главного инженера. Вопрос серьезный — я не возражаю.

— А с какого числа путевка? Когда ехать? — спросил озадаченный Юрий, зная, что возражать бесполезно.

— Через три дня, так что быстро пиши два заявления на отпуск и на путевку. И решай — кого назначим главным энергетиком вместо тебя.

— На столе «генерала» зазвонил междугородний телефон. Низамов снял трубку, послушал, и выражение лица у него сменилось.

— Из Москвы звонят, — сказал он, зажав ладонью микрофон. — Давай действуй!

Юрий Петрович пришел в свой кабинет и глубоко задумался. С одной стороны должность главного инженера открывала перед ним самые заманчивые перспективы. А с другой — чтобы наладить дело так, как он считал необходимым, придется минимум на полгода забыть о своей семейной жизни и так уже давшей трещину. Но назад пути не было. Выбор сделан. Оставалось только надеяться, что жена все-таки поймет его. Он грустно вздохнул и потер ладонью высокий лоб: «Ладно. Пока ей говорить ничего не буду — посмотрю на ее настроение. Еще неизвестно как она отнесется к санаторию — черт бы его побрал….»

Перед уходом с работы он позвонил домой. Домашний телефон отзывался длинными гудками. «Значит, она у больной матери и, скорее всего, останется там ночевать», — подумал Юрий и невольно вспомнил о своем, самом близком друге — Мише Мельникове. Миша, пожалуй, единственный человек, перед которым он может до конца раскрыться и обсудить с ним самые сокровенные мечты. «Поеду я к нему. Они с Надей всегда рады мне», — решил он. Оставаться сегодня наедине с самим собой и своими мыслями не было желания. Только он приготовился закрыть кабинет, как зазвонил телефон. Пришлось вернуться к столу и взять трубку. Могла позвонить жена Клара…

— Привет! — послышался хорошо знакомый голос. — Ты можешь сегодня оторваться от дел?

— Миша! — обрадовано воскликнул Юрий. — Ты можешь не поверить, но я только что думал о тебе. Очень хочется встретиться.

— А я насчет этого и звоню. Надин брат с женой приехал. Приезжай — посидим, поговорим.

— С удовольствием! Ждите. Через час приеду.

Он ехал на трамвае с одного конца города на другой и думал о Мише с Надей. Хорошие они люди — добрые, открытые, всем готовые помочь. И вообще они интересная пара: Миша высокий, худой, малоразговорчивый, а Надя маленькая, полная и общительная. В отличие от многих полных женщин она никогда не испытывала никаких комплексов из-за своей полноты.

— Похудею и мужу разонравлюсь, не все мужчины худых любят, — посмеивалась она и добавляла: — Каким Бог создал человека — таким он и должен быть. У меня в роду все толстые: бабушка, мама, но зато счастливые. Мама с папой всю жизнь прожили душа в душу. Счастье от этого не зависит…

Он вспомнил, как Клара как-то сказала ему: «Миша мягкий и податливый, не то что ты…

Из него что хочешь вылепить можно». Однако к его дружбе с Мишей относилась неодобрительно: «Что может связывать тебя с простым слесарем? Не понимаю», — часто говорила она. Он однажды не выдержал и заявил: «Миша — ходячая энциклопедия! А с Надей, между прочим, не каждая высокообразованная женщина может сравниться по интеллекту». Клара приняла последние слова на свой счет, сильно обиделась и больше разговор на эту тему не заводила. Но и к Мельниковым не стала ездить.

— Смотри-ка! Животик уже появился, — весело воскликнул Миша, внимательно посматривая на друга. Он поджидал Юрия, сидя на лавочке у ворот. Дом у Мельниковых был двухэтажный, небольшой, но красиво отделанный резными украшениями. Мало кто проходил мимо и не заглядывался на этот дом.

— Я же какой-никакой, а начальник, — отшутился Юрий. — Правда, в кабинете мало сижу…

Услышав их разговор, на улицу вышла Надя. Она показывала гостям свои цветы, посаженные вокруг дома.

— Здравствуй, Юра! — обрадовалась она. — Давно не виделись — соскучились уже. Как у тебя дела?

— Нормально, — улыбнулся Юрий, с благодарностью смотря в Надины васильковые глаза.

— Ну и хорошо. Теперь пойдемте в дом. Господи — когда эта жара кончится… — сказала Надя.

— Ты иди с гостями, накрывай на стол, а мы в саду немного посидим, — ласково обнял ее Миша.

— Смотрите — долго не задерживайтесь! — строго взглянула Надя на мужа.

— Мы не долго.

Они прошли в сад позади дома и сели на скамейку под высокой, раскидистой яблоней, дающей спасительную тень. По всему саду были рассажены цветы. Одни уже радовали глаз нежным переливом разных красок, другие только набирали живительную силу.

— Как хорошо у вас, — вдохнул Юрий полной грудью воздух, напоенный ароматом растений.

— Честное слово — я вам завидую…

— Как дела? — мягко спросил Миша. — Что-то глаза у тебя, старик, невеселые…

— Однозначно не скажешь, — задумчиво ответил Юрий, потом сорвал высокую травинку и стал ее понемножечку откусывать. Все сразу не расскажешь.

— Вот, Низамов предложил должность главного инженера, — взглянул он на Мишу.

Миша истолковал его задумчивость по-своему.

— Ты не раздумывай — соглашайся! Я уверен — ты справишься. Я так, Юра, мыслю — человек не просто появляется на свет, а с какой-то возложенной на него Богом задачей. Поэтому в этом случае не надо сопротивляться судьбе.

— Ты случайно не взялся за изучение философии? — засмеялся Юрий.

— Нет, конечно, — без улыбки ответил Миша. Он сорвал цветок и стал катать стебель в руках. — Так вот, сидишь вечером на природе и размышляешь обо всем.

— А что с Кларой у тебя? Вы же одни живете. Алешка-то учится в другом городе. Слишком высокого мнения она о себе.

— Это ты в точку попал, — усмехнулся Юрий. — Что есть, то есть… Я думал, после того как сын уедет, мы станем ближе друг другу, а получилось наоборот. Между нами будто нить оборвалась. Мне кажется, я не оправдал ее надежд. Она хоть прямо и не говорит, но я чувствую по отношению…. Своими придирками по любому поводу она меня уже достала. Возможно, она хотела сделать из меня другого, но не получилось…

— Ты ее любишь?

— Не знаю, Миша, — пожал плечами Юрий. — Иногда кажется — да, иногда — нет. Вот, в последнее время, на других женщин стал посматривать, — усмехнулся он.

— Ну, для мужика это нормальное явление, — улыбнулся Миша. — Я тоже на изящных

женщин поглядываю. Знаешь, как на совершенное творение природы. Без всякой задней мысли. И женщины также поглядывают на красивых мужиков. Здесь нет ничего такого…

— Знаешь, Миша, — задумчиво произнес Юрий. Он сложил руки на груди и посмотрел в даль. — Если, допустим, мы с Кларой разойдемся, то после нее вряд ли найдется такая женщина, которую я смог бы полюбить всем сердцем. Сколько я на других женщин не смотрел, мой взгляд ни на одной не задерживался.

— Мужики! У вас совесть есть? — окликнула их Надя.

— Идем! — поднялся Миша. — На сытый желудок и думается по-другому.

Все удобно расселись за широким раскладным столом. Миша разлил вино по рюмкам и произнес первый тост: — Давайте выпьем за встречу, гости дорогие!

Гости не заставили себя долго упрашивать. Скоро за столом стало оживленно и весело. Брат Нади Коля, очень похожий на сестру, такой же полный и невысокий, рассказывал смешные анекдоты. Его жена Лиза, худенькая симпатичная женщина, заразительно смеялась. Миша поглядывал на гостей добрыми, светлыми глазами и довольно улыбался. Он любил, когда в его доме собирались гости.

— Юра, давай споем нашу любимую, — попросила Надя и положила ему руку на плечо. — Миша! Подай Юре гитару, — обернулась она к мужу.

— Вы пока спойте, а я пойду баньку посмотрю. Я перед твоим приходом затопил ее, — сказал он Юрию, подавая ему гитару. — Ты же знаешь, какая у нас классная банька!

Миша очень гордился своей настоящей деревенской баней, стоящей в дальнем углу усадьбы. Юрий «пробежался» по струнам гитары, подтянул потом некоторые и, бросив короткий выразительный взгляд на Надю, тихонько запел: — Ве-чер на-стал, кру-гом ти-ши-на.

— Звез-ды го-рят в вы-ши-не, — подхватила Надя, склонив голову к его плечу. Коля с Лизой вначале попробовали им подпевать, но скоро умолкли, чтобы не мешать чистым, задушевным голосам Юрия и Нади. Они сидели, завороженные величавой мелодией и с восторгом смотрели на певцов. Когда песня закончилась, все некоторое время задумчиво молчали…

— Я смотрела на Юру, когда он пел, и думала. В молодости, наверное, многие девчонки были в него влюблены, — с улыбкой сказала Лиза Наде.

— Я думаю, в него и сейчас кое-кто влюблен. Он у нас стройный, красивый мужчина, — засмеялась Надя. — А в молодости и я в него была влюблена, только он этого не замечал. А потом Мишу своего встретила. Но первая моя любовь — вот он, — шутливо взъерошила она волосы Юрию. Юрий сидел огорошенный, не зная как отреагировать, то ли как на шутку, то ли как на правду. Столько лет молчала, а тут при всех высказалась. Надя встала и ласково положила руки ему на плечи. Он сидел, не решаясь поднять голову, и делал вид, что увлекся настройкой гитары.

— А Миша знает про твою первую любовь? — живо заинтересовалась Лиза.

— Конечно, знает, — спокойно ответила Надя.

Из крайне неловкого положения Юрия выручил появившийся Миша. — Баня готова, мужики!

Домой он приехал поздно. На столе лежала записка: «Я буду ночевать у мамы. Клара».

Не раздеваясь, расслабленный после бани, он включил телевизор и прилег на кровать, собираясь посмотреть последние новости, а потом уже основательно укладываться на ночь. Да так и заснул. Ночью ему приснился странный сон. Будто он один сидел на скамейке в саду Мельниковых и о чем-то глубоко задумался. К нему сзади кто-то неслышно подошел и положил легкие руки на плечи. Он подумал, что это Надя, а когда поднял голову, то оторопел…. Вместо Нади над ним склонилась незнакомая золотоволосая женщина с грустными зелеными глазами и нежной пленительной улыбкой…. Он проснулся от шума невыключенного телевизора и подумал: «Надо же такому присниться. Пить меньше надо». Потом он вспомнил вчерашний вечер и качнул головой: «Ну, Надька!». Он так и не понял, шутила она или говорила правду.

За весь месяц не было ни одного дождя. Трава покрылась пылью. Потемнела листва на деревьях. Сильная жара изнуряла не только тело, но и душу.

Собираясь на работу в институт, Клара закрыла все окна, и в квартире стало как в парилке. По пятам за ней ходила кошка и жалобно мяукала.

— Отвяжись — без тебя тошно! — откинула она кошку. Скопившееся за день раздражение вырвалось наружу. У входной двери послышался звонок. «Сам открыть не может? — сердито подумала Клара о муже и пошла в прихожую, на ходу застегивая пуговицы летнего халата. — Каждые выходные на работе пропадает…. То остановка, то пуск. А дача совсем заброшена. Что посадили, наверное, все посохло».

— Здравствуй, подруга! Что с тобой? — Неля Косолапова с удивлением уставилась на Клару. — С мужем поругалась?

— Входи, — вместо ответа кивнула Клара и добавила: — Только у меня времени мало. Сегодня занятия с заочниками. Я должна прийти пораньше и подготовиться.

— А я, собственно, не надолго. — Неля вошла и встала перед Кларой в позу модели — левая нога вперед, правая рука на выпуклом бедре. — Ну, как?

— Ничего, — хмыкнула Клара и усмехнулась про себя: если она сама не видит, что покрой костюма не идет ей, то зачем переубеждать, портить человеку настроение.

Клара вдруг вспомнила, как Неля мечтала выйти замуж и сменить фамилию. Фамилия мужа оказалась еще оригинальней — Вошкин. Неля решила лучше оставаться Косолаповой, чем быть Вошкиной.

— Ничего — это пустое место! — отрезала Неля. — Ты все-таки скажи, как я выгляжу в новом костюме?

— Бесподобно, — фыркнула Клара, боясь рассмеяться.

— Ну, ладно, — обидчиво поджала губы Неля. — Я, конечно, не такая красавица как ты…

Но долго обижаться Неля не умела. Характер у нее был легкий и при состоятельном, души не чаявшем в ней муже, она порхала по жизни словно бабочка.

— Через три дня у нас, с моим толстяком, двадцатилетие совместной жизни. Мы решили отметить его. Как говорят — скромно, но со вкусом. Я приглашаю тебя с Юрой.

Неля достала из сумочки губную помаду и, стоя перед зеркалом, стала подкрашивать губы. Своего мужа, который был старше ее на десять лет, она ласково называла — «мой толстячок» и позволяла ему обожать себя, делать дорогие подарки, а себе — наставлять мужу рога.

Муж Нели занимался бизнесом и не бывал дома с утра до поздней ночи, но в отличие от мужа Клары, которого она тоже почти не видела, обеспечивал семью по полной программе.

— Я не знаю, сможет ли Юра пойти, — неуверенно проговорила Клара, представив себе нахмуренное лицо мужа. Он не любил бывать в компании местных «новых русских», так как к большинству из них он относился с явным неуважением.

— Ты, одна приходи! Чего на него смотреть? — безапелляционно заявила Неля. — повеселимся от души.… Пусть у них будет своя жизнь, а у нас своя. Я думаю, мой тоже, даже на свой юбилей может не попасть. Один звонок — и он в другом городе.

— Не могу понять — как ты смогла столько лет прожить со своим мужем? Ты же его никогда не любила, — с интересом спросила Клара, переодеваясь. — Кстати, я давно хотела тебя об этом спросить….

— А так, — самодовольно улыбнулась Неля. — Какая мужу нужна жена в первую очередь? Безотказная, ласковая…. Вот я ее роль и исполняю. Слава Богу, для этого много времени не требуется. Мне кажется, я уже профессиональной артисткой стала.

Клара усмехнулась. Это больше походило на другое.

— Ты что ли своего мужа любишь? — засмеялась Неля. — Скажи кому-нибудь другому, только не мне. Я помню, как ты до него Сашку любила — вот это была любовь! Между прочим, он недавно приезжал и тобой интересовался. Его Нина видела.

Клара пожала плечами и, закусив губу, молчала.

— Ой, Кларка, разбередила ты мне душу, — тяжело вздохнула Неля. И, неожиданно закрыв лицо рукой, горько промолвила: — Если бы ты знала — как иногда тоскливо бывает. Не денег, не шмоток — ничего не надо. На край света готова убежать….

Клара во все глаза, с изумлением глядела на подругу. Чего-чего, а такого признания она никак не ожидала.

— Ладно! — махнула рукой Неля. — Пойду я, а то и так тебя задержала. Ты обязательно приходи — развеемся.

— Приду, — уверенно пообещала Клара. Она давно в веселой компании не была, а он как хочет…

Палящее солнце слепило глаза. Клара отругала себя, что в спешке забыла солнцезащитные очки. Она шла, прищурив глаза, то и дело отворачиваясь в сторону от прямых солнечных лучей.

— Ой, Господи! — она не заметила маленькую ямку на асфальте и споткнулась, попав в нее каблуком. Клара, наверное, упала бы, если шедший рядом молодой человек не подхватил бы ее под руку. Она благодарно улыбнулась ему и с удовольствием отметила, каким восхищенным взглядом окинул ее молодой мужчина с ног до головы. «А я еще ничего!» — с удовлетворением подумала она. «Если бы надеть такой костюмчик как у Нели, мне он, с моей фигуркой, безусловно, подошел, то…» Тут ее мысли перекинулись на мужа: другие на его месте столько денег имеют — вон какие коттеджи отгрохали, а он получает скромную зарплату и доволен. Как на работе целыми сутками пропадать, так он главный энергетик — за все на свете отвечает. Когда вопрос коснется денег, сын из всей одежды вырос, то… Внезапно рядом с Кларой взвизгнули тормоза «Жигулей». Она испуганно отпрянула в сторону. Надо же, не заметила, как стала переходить улицу, не глядя по сторонам. «Господи!» — встряхнула Клара белокурой головой. «Еще под машину попадешь…»

Когда она, с растрепанными волосами, в дурном расположении духа, вошла в преподавательскую, то поняла — подготовиться к занятиям ей не удастся. В середине кабинета, с закрытым руками лицом, сидела плачущая Верочка Столярова — ассистентка кафедры. Возле нее столпились женщины-преподаватели.

— Вот и Клара Ивановна пришла! — обрадовано воскликнула Галина Семеновна — цветущая, полнотелая женщина, потомственная казачка. — Клара Ивановна, подойдите, пожалуйста.

— Что случилось? — недовольно спросила Клара, подойдя к женщинам.

— Муж ее бросил. Хороший, добрый парень, а ушел к другой. Я его знаю. Он учился у меня, — сказала Галина Семеновна.

— Ну и что ты ревешь? — обратилась Клара к Верочке. — Сколько я помню — детей у вас нет. Он тебя из квартиры выгоняет?

— Не-не — ет, вздрагивая всем телом, всхлипнула Верочка. — Он…, ничего, кроме… своих вещей, не взя-ял…

— Верочка! Ты успокойся…. Может, он вернется, — ласково погладила Верочку по голове Анна Дмитриевна, пожилая, незаметная женщина, с удивительно добрым открытым лицом.

— А вот это напрасно! — возразила Клара, с осуждением глядя на Анну Дмитриевну. — Ваша доброта в данном случае неуместна. Ей не плакать, а радоваться нужно…. Потому что это случилось сейчас, а не, допустим, лет через десять, когда она нарожала бы детей. И принимать назад его не надо. У вас своя гордость должна быть.

— Правильно! — поддержала Клару Галина Семеновна. — От моей знакомой муж ушел, а через полгода, подлец, явился — не запылился и прощения стал просить. А она ему: «Пошел вон — и все! Такое — не прощается!»

— Я люблю его, — всхлипнула Верочка. — Он хороший….

— Любовь, — усмехнулась Клара. — Это ты про любовь говоришь, пока еще с мужем мало прожила.

— Не слушай ты никого. Они тебе наговорят. Слушай свое сердце…. Все у тебя будет хорошо, — обняла Верочку за худенькие плечи Анна Дмитриевна и подняла голову. — Идите по своим делам. Мы с ней вдвоем посидим.

Клара попыталась сосредоточиться на работе и не смогла. Сзади добрейшая душа Анна

Дмитриевна продолжала утешать Верочку. Впереди женщины обступили Галину Семеновну и продолжили разговор. Она поневоле прислушалась к их словам.

— У дочери моей сестры муж тоже загулял. Пока жили бедно в однокомнатной квартире — все было хорошо. И жене он помогал, и с ребенком занимался. А как стал большие деньги зарабатывать, так его словно подменили. Может и домой ночевать не прийти. В открытую сказал, что у него любовница есть.

— Большие деньги мужиков портят, особенно молодых. Тем более, такой бардак в стране… Проститутки открыто дают объявления в газетах, и никто никаких мер не принимает, хотя по закону проституция у нас запрещена…

— Все дело в том, что нравственные тормоза исчезли. Дикие времена — дикие нравы. То, чего раньше люди стеснялись — сегодня выставляется напоказ, — послышался басовитый голос Галины Семеновны. — А мужики вообще с ума посходили. Совсем совесть потеряли. У моей подруги муж сына в армию проводил и заявил ей: «Все, я свой отцовский долг выполнил. Теперь к другой ухожу. У нас с тобой любви нет». Вот сволочь! Я своему мужику сказала — если узнаю, что загулял, сразу яйца оторву. Я тебе пол жизни отдала — все свои лучшие годы. И чтобы меня — вот так бросить? Нет уж! Вообще, я вам скажу, дорогие мои, — своих мужиков в кулаке надо держать. Вот! — Галина Семеновна для пущей убедительности показала крепкий увесистый кулак.

— Одним кулаком не удержишь, — убежденно заявила Клара. Выходя из преподавательской, она не выдержала и остановилась.

— Да, конечно…. Вам легко говорить, — блеснула на нее глазами Светлана Петровна, крашенная блондинка, старающаяся во всем выглядеть моложе своих пятидесяти лет. — О вас и речи быть не может. Вы такая красивая…. Все мужчины в институте в вас немножко влюблены…

— Откуда вы знаете? — усмехнулась Клара.

— Да, достаточно посмотреть какими глазами они на вас смотрят… — добавила Светлана Петровна.

— Вот вы о многом говорили, а о самом главном забыли, — тихо промолвила подошедшая Анна Дмитриевна, как бы подводя итог состоявшейся дискуссии. — Какая может быть хорошая жизнь без любви? Без любви в семье никогда не будет счастья. И детям в такой семье плохо….

Все посмотрели на нее и… промолчали. Потом быстро разошлись по своим делам. Клара, поднимаясь по лестнице на пятый этаж, к своим студентам, думала. Ведь в прошлом году у них с Юрой тоже был юбилей, тоже двадцать лет вместе прожили. Но они не отметили его. Правда, Юра предлагал, но она не захотела утруждать себя лишними заботами. Она глубоко и печально вздохнула. Может, действительно в их жизни не хватает самого главного? И кто в этом виноват? Идя вечером домой по оживленной улице, Клара вдруг почувствовала, как щеки ее похолодели, а сердце замерло в напряженном ожидании. Ей на мгновенье показалось, будто она увидела в толпе знакомое лицо с озорными блестящими глазами, устремленными прямо на нее. Много лет она старалась забыть это лицо. Конечно, подсознательно она понимала, что жила с раздвоенной душой, и, конечно же, это сказывалось на ее отношениях с мужем, но ничего с собой поделать не могла.

Клара застала мужа в обществе своей матери. Они сидели на кухне и ужинали.

— Есть сильно захотелось, решили тебя не дожидаться, — сказал Юрий.

— И правильно сделали, — спокойно заметила она.

— Я могла и позже придти. А ты зачем стала выходить из дома? Ведь еще не вылечилась, — с упреком обратилась она к матери.

— Залежишься — вообще не поднимешься в мои годы, — ответила ее мать Вера Никитична, несмотря на глубокую старость, сохранившая остатки былой красоты.

— Я уже по Юре соскучилась. Как мы хорошо с ним посидели — поговорили. А то мне и словом перемолвиться не с кем. Все время одна в четырех стенах.

— Ты бы, мать, все-таки сходила в поликлинику, проконсультировалась у врача, — заботливо сказал Юрий.

— Вот еще! — резко возразила Вера Никитична. — Я свою болезнь лучше любого врача знаю. Они даже выслушать, как следует, не хотят.

— Не хочешь — не ходи. Тебя никто не заставляет. И ты ей больше про врачей не говори — пусть лечится сама. Только бы лечение доводила до конца, — устало проговорила Клара и отодвинула от себя тарелку. — Я есть не хочу, только чай попью. Налей мне, пожалуйста.

Юрий разлил чай по чашкам и внимательно посмотрел на жену. Он чувствовал себя виноватым, потому что заранее не мог согласовать с ней вопрос об отпуске и теперь не знал, как лучше сказать про санаторий. Однако оттягивать дальше уже некуда — завтра ему надо уезжать.

— Знаешь, мне Низамов дал «горящую» путевку в санаторий на две недели. Чтобы отдохнул немного. Я действительно здорово устал, работая по два года без отпуска.

О новой должности он решил пока не говорить. Скажет, когда приедет и выйдет на работу.

Клара вначале удивленно вскинула брови, потом пожала плечами.

— Хочешь — поезжай. Все равно я тебя почти не вижу. Дачу ты тоже забросил.

— А где тебе его видеть? — не выдержала Вера Никитична. — Ты целыми вечерами пропадаешь в институте и у меня почти каждую ночь ночуешь.

— Если бы ты не болела, я у тебя бы не ночевала. Это, во-первых. Во-вторых, мне необходимо наверстать упущенное и защитить кандидатскую диссертацию, пока мне сын внука или внучку не подкинул. Так что он пусть обслуживает себя сам. Мне некогда им заниматься, — посмотрела она недовольным взглядом на мужа.

— У меня к тебе претензий нет, — улыбнулся Юрий.

Вера Никитична сердито посмотрела на зятя и поджала губы.

— Почему ты, когда Низамов тебе путевку предложил, не попросил его о повышении зарплаты? На одного Алешу сколько денег нужно. Только о работе и думаешь. Или смелости не хватило? — насмешливо спросила Клара, вставая из-за стола.

— Скоро повысят, — нехотя ответил Юрий, сознавая правоту ее слов. Он даже в этот раз не поинтересовался будущей зарплатой. Хорошо хоть промолчал про новую должность. А то действительно было смешно — человека назначают на новую должность, а он не знает, сколько ему будут платить за работу.

— Ладно, пойду я спать. С раннего утра на ногах. А ты оставайся у нас, — сказала Клара матери и обратилась к Юрию. — А ты чего сидишь, не собираешься? Меня потом не беспокой, понял?

Он кивнул головой и промолчал.

— Вот что, дорогой зятек, — сердито проговорила Вера Никитична, после того как Клара ушла в спальню. — Нас, баб, в руках держать надо! Чтобы не только мужа уважали, но и побаивались маленько. Ты построже с Кларой будь, больно уж ее набаловал. Что-то у меня душа болит, глядя на вас….

— Исправлюсь, мать, — засмеялся Юрий. Он относился к теще с большой симпатией. Как правило, она всегда была на его стороне в конфликтах с Кларой.

— Ты это, — улыбнулась Вера Никитична, — смотри, чтобы тебе там какая-нибудь шустрая девка голову не вскружила. Сейчас такие нахальные есть — сами на шею вешаются. И все кого постарше норовят окрутить.

— У меня, мать, характер не тот, чтобы по мелочам размениваться.

— Ну и, слава Богу! — вздохнула Вера Никитична. — Конь о четырех ногах и то спотыкается. Иди, собирайся, а то, небось, завтра рано вставать.

— Да что мне собирать? — пожал он плечами. — Спортивный костюм, шорты и бритвенные принадлежности…

В эту ночь Юрий долго не мог заснуть. Из открытой комнаты сына доносился мощный храп тещи. Клара, недовольная тем, что муж без ее согласия едет в какой-то санаторий, постелила ему в зале, а сама закрылась в спальне. Она не могла понять — как так главному энергетику дали отпуск, когда у него начинается ежегодный капремонт. Юрий лежал с открытыми глазами и думал о том, почему лодка их семейной жизни все больше наполняется водой и готова пойти ко дну. В конце концов, он пришел к мысли, что и сам немало в этом виноват, что пока не поздно нужно усердно вычерпывать скопившуюся воду. Живут же другие семьи без любви и ничего. Как-то находят взаимопонимание. Видимо, быть любимым ему не судьба. Уже засыпая, он вспомнил Мельниковых, какими нежными взглядами обменивались Миша с Надей, и в памяти всплыли слова Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, а несчастливые несчастны каждая по-своему».