Девчонка из Самары покоряет Рублёвку

Борис Михайлов

Женский любовный роман об обитателях престижного пригорода Москвы, преуспевающих бизнесменах, представителях шоу-бизнеса, охотницах за олигархами, провинциалках, мечтающих получить всё и сразу. Среди героев романа читатель встретит известных личностей из московского бомонда конца 90-х – начала нулевых годов, хотя имена их, конечно, изменены.

7

Мама прожила еще два дня и ночью умерла с застывшей на лице улыбкой. После визита священника ее словно подменили. Она улыбалась, громко говорила и больше не жаловалась на боли. Долго разговаривала с Софьей Михайловной, убеждала помирить нас с Кириллом. У меня снова просила прощения за сестру и безрадостное детство. Мы вместе всплакнули, но прощались оптимистично, мама улыбалась, даже чуточку приподнялась на постели, помахала мне рукой и попросила завтра привести Игорька.

Понимала, жить маме осталось недолго, но ранний утренний звонок из больницы о ее кончине, оказался полной неожиданностью. Я зарыдала, на шум прибежала домработница, увидела в руке трубку городского телефона и всё поняла.

— Отмучилась мама? Поплачь, поплачь, станет легче. — Даша сходила за таблетками и водой. — Выпей! Сегодня предстоит тяжелый день. Игорька я увезу к Софье Михайловне, а ты позвони Кириллу. В такую минуту должен быть рядом.

Я набрала сотовый Кирилла, телефон долго молчал. В Германии еще ночь, наконец, он проснулся и ответил. Продолжая рыдать, сказала, что ночью умерла мама. Он пообещал вылететь ближайшим самолетом и вечером быть дома. Я пила успокоительное и пыталась взять себя в руки. Каждый день ждала печального известия, а случилось — оказалась не готова. Порвалась нить, связывающая с детством. Я осталась одна на белом свете. Есть, конечно, еще Игорек. Больше никого. Ни теток, ни бабушек. Да, осталась ведь сестра! Немедленно займусь её поисками. Надеялась узнать у мамы еще какие — нибудь подробности о сестре, может, вспомнит, что-то. Опоздала.

Выразить соболезнования пришли все подруги, я была тронута. Даже не очень близкие пришли или позвонили. Из Самары приехал на похороны брат Валерия Сергей Александрович. Похоронили маму недалеко на сельском кладбище. Устроили, как полагается поминки, помянули маму по-христиански.

Больше не нужно ездить в больницу, рыскать в поисках заграничных лекарств. Жизнь начала входить в обычное русло.

Оставаться одной было тяжело, и все дни я проводила в салоне, где в последнее время редко бывала, доверив дела Ларисе. Она, сочувствуя моему горю, уговаривала не приезжать — сама с помощницами управляется.

Открыть салон я раскрутила Валеру. Объяснила, что не могу целыми днями шляться по магазинам или точить лясы с такими же, как я бездельницами. С детства приучена к работе. У меня должно быть дело.

— Ты с утра до ночи пропадаешь, а мне завести любовника?

Валера предложил открыть или купить фитнес клуб, косметический салон. Я настояла на салоне модной одежды, и он сдался, снял подвернувшееся помещение на Большой Дорогомиловской, недалеко от Киевского вокзала и Кутузовского проспекта. Я сама следила за переоборудованием одной большой и двух маленьких комнат разорившейся химчистки в салон мод, набрала коллектив специалистов. Позже Кирилл прикупил еще сорок квадратов у владельцев смежного помещения, и мы расширились до современных размеров.

И Валерий, и Кирилл считали салон заведомо убыточным, однако из желания поддержать мое увлечение, вкладывали деньги в реконструкцию помещения и организацию производства.

Заниматься модными тряпками мне доставляет удовольствие. Особенно стало интересно, когда салон обзавелся постоянным кругом богатых клиенток. При салоне открыла бутик для реализации небольших партий наших моделей класса pret-a-porter, как считала моя директор Лариса.

Её, имеющую опыт работы заведующей швейным ателье, помог найти Валерий. С ней я не знала никаких финансово — организационных забот. Все лежало на плечах Ларисы. Как менеджер она не заменима. Если и обманывала меня в финансовых делах, то божески.

Успехам салона, его славе во многом я обязана еще одному человеку — модельеру, дизайнеру и художнице Лизе — Луизе Бонер, жене сотрудника посольства Франции. Она уехала из СССР много лет назад, на западе работала в модельном бизнесе, пока не вышла замуж за Жерара и не вернулась с ним в Россию. За бугром успела окончить престижную Лондонскую школу модельеров Сан — Мартин. Родом откуда-то из Сибири, в Москве подруг не имела, и, прочитав мое объявление о поиске художника — модельера, пришла. Понравилась мне сразу, что — то в нас было общее. Работа для неё — самовыражение, а не заработок денег; как и я не может жить без дела. Идеи бьют фонтаном. Будь на моем месте кто-то энергичнее, давно бы воспользовался ее предложениями и открыл большое швейное производство. В посольстве получали несметное количество журналов, она просматривала их и что-то приносила нам с Ларисой, оставляла в салоне для гостей.

С работницами мне повезло. Не только Лиза и Лариса бурлили идеями, весь персонал салона — замечательные люди. Закройщицам и швеям, я плачу больше, чем Слава Зайцев или на Кузнецком мосту, и за свое место они держатся. Со Славой я поддерживаю знакомство. Когда переселилась в Жуковку, и позже, как вышла за Кирилла, мы изредка встречаемся в ресторане «Веранда у Дачи», он приглашает на свои вернисажи, побывал у меня в салоне, похвалил, но особого восторга от наших моделей и массовки не выразил. Луиза посчитала — увидел конкурентов.

Однажды мы с Кириллом, будучи в Париже, зашли к ее французским родственникам — передали посылочку от мужа, и семья показалась плебейской, хотя Жерар и служил по дипломатической линии. Кирилл не пожелал близко сходиться с ними.

Иногда я привожу Лизу — Луизу на свои девичники, и она становится центром внимания. Брала с собой на тусовки, но она не любит их. Меня она всегда приглашает на вечера в посольство.

Приезжая в салон, подруги часами сидят с ней над журналами, обсуждая, что сшить, нарушают ее собственные планы, отрывают от дел. Лариса в таких случаях приходит ей на помощь.

Пока я была занята маминой болезнью, Луиза с Ларисой, развернулись с подготовкой показа наших моделей. Перспектива демонстрации на публике приобретала реальные очертания. В другой раз я бы выразила восторг, обняла и расцеловала моих активных помощниц, сейчас, подавленная смертью мамы, их новости встретила равнодушно. Похвалила только: молодцы, устроим шикарное зрелище. Иные мысли занимали — с чего начинать поиски сестры.

Скромным девичником отмечали девять дней, как не стало мамы, когда позвонил Михаил. Посочувствовал, посоветовал больше бывать на людях, чтобы не мучиться переживаниями и не сойти с ума в одиночестве. После уик-энда в Ницце, он изредка звонил, несколько раз мы виделись на тусовках. Встретиться наедине я не решалась. Однажды приехал в Жуковку, и мы пообщались в торговом центре. Настойчиво уговаривал встретиться где — нибудь в укромном месте, я отвечала, что не могу — замужняя женщина, сын растет. Михаил напоминал, что Кирилл открыто живет с немкой, мне сам Бог велит, если не отомстить, хотя бы развлечься.

— Встретиться со мной для тебя очередное развлечение? Все понятно.

— Извини, не то сказал! Ты сразила меня с первой встречи. Тогда был женат, и познакомиться, никак не удавалось. Встречались на тусовках, но подойти, или попросить представить, не решался.

— Зато, познакомившись, время не стал терять. Как джигит кавказский похитил, ничего не соображающую, женщину, увез за тридевять земель.

— Вернувшись, помнится, призналась, осталась довольна проведенным уик-эндом.

Я успела проверить, он, действительно, в разводе с женой Альбиной — журналисткой из кремлевского пула. В отличие от моей подруги светской журналистки Ланы, которую везде охотно принимают, не смеют отказать в интервью, на политическом поприще Альбине работалось труднее. Кремлевские чиновники, да не только они, тоже встречают поцелуями, но уговорить их на откровенность, вытянуть информацию остается проблемой. Нередко приходится добывать её через постель. Узнав о последнем случае, когда информация просочилась в светские тусовки, Михаил подал на развод. Случилось это года за два до нашего знакомства. Любопытно, на Николиной Горе, где они живут, и в редакциях общественно — политических газет, с которыми сотрудничала Альбина, все давно всё знали. Один Михаил оставался в неведении или знал и терпел? Альбина дочь одного из сопредседателей Госдумы, и терять важного тестя не решался? Кто знает правду? Многие мужчины настолько уверены в себе, что не замечают очевидного, а жены изменяют им. Пример — мои подруги Лиля, Маша, Женя. Постоянных любовников не имеют, не бегают на свидания, не назначают их, а если подвернется случай, и достойный внимания мужчина потянет в постель, не откажут себе в удовольствии испытать новые ощущения, почувствовать себя желанной. Как правило, такие встречи ограничиваются одной — двумя, и редко, когда повторяются время спустя. Любовные и сексуальные приключения для них важная составляющая жизни. Порой важнее, чем дети, подруги, деньги, когда не нужно задумываться, где их взять.

***

Спустя две недели после «девяти дней», позвонил Михаил, принялся уговаривать встретиться. В итоге долгого разговора дожал, и я согласилась поужинать. Понимала, необходимо прийти в себя после долгих переживаний, развеяться, в зеркале видела, что и лицом сдала.

Договорившись о свидании, он спросил, заехать за мной или встретимся на нейтральной территории — в ресторане. Я выбрала второе.

Он был предупредителен и мил, клал руку мне на коленку, жал руки. Прикосновения были нежными. Мы никого не замечали вокруг, говорили об общих знакомых, подтвердилось наше общее увлечение литературой. Как и я, он прочитал все книги Дэна Брауна, читал Кундеру, не терпел попсу и современные мюзиклы с их дебильными сюжетами, любил путешествия, и в отличие от меня лучше знал географию. Миша закончил МГУ, мой кругозор обязан Валерию, привившему вкус к чтению, и семье Комаровских, с их громадной библиотекой.

— В наших пристрастиях и увлечениях мы похожи, и в характерах много общего, — определил Миша, ласково поглаживая мою руку.

Несколько раз выходила в туалетную комнату, подкрашивала губы, поправляла прическу, подолгу рассматривала себя в зеркало. Стремилась убрать с лица переживания последних недель. Мужчинам я нравлюсь, не преувеличиваю. Горжусь своими формами, моя грудь и бедра очень даже возбуждают и, сегодня перед Мишей я предстала в самом соблазнительном виде. Миша был у моих ног, готов ради меня на любой поступок. Смотрел на меня так, что я смущалась. Смотрел, как когда-то Ваня, потом Кирилл, глаза излучали влюбленность, а не желание, как у большинства мужчин, оставшихся наедине с красивой женщиной. Пригласил танцевать. Прижимал меня в танце, и я с удовольствием ощущала терпкий мужской запах хороших сигарет, незнакомого парфюма. Переживала кайф, которого давно не испытывала.

Вспомнили Ниццу, и Миша предложил опять слетать в любой день. Самолет отца или фирмы, я так и не поняла чей, был в его распоряжении.

— Давай прямо сейчас, а? Отвлечешься от грустных мыслей.

— От них, куда бы не полетела, не избавлюсь. Лечит только время.

Узнав, что приехала без водителя, Миша отобрал у меня бокал, отодвинул подальше рюмку и сказал, что не надо больше пить, раз за рулем.

— У меня таблетки — гаишный прибор ничего не покажет. В доказательство, что мне всё нипочем, поманила официанта и попросила принести еще водки. Позволила себе расслабиться, не думая о последствиях.

— Ну — ну! Люблю смелых женщин! — сказал Михаил и сам демонстративно больше не пил.

Я промолчала, он тоже до самой машины больше не сказал ни слова. Возможно, обиделся на мою холодность. Отпустил свою машину, и открыл дверцу моего бумера, намереваясь везти меня.

— Я в норме, зря волнуешься, — остановила его, и села на водительское место, ему показала на кресло рядом. Настроение у него упало, но взгляд по — прежнему был влюбленный. Мне стало его жаль. Встречи в ресторане для меня оказалось мало, чтобы забыть обо всем на свете. Пришла неожиданно мысль: может привезти его к себе? В конце концов, я могу позволить себе основательно расслабиться.

Включила мотор, спросила.

— Куда едем?

— Решай сама. Может, я сяду за руль?

— Еще чего! — Нажала на газ и медленно тронулась. Достала мобильник и набрала номер люблинской квартиры, затем позвонила Лане на сотовый, спросила о планах на сегодня. Она успокоила, в Люблино не собирается, и я повернула в сторону Волгоградского проспекта. Миша включил радио «Шансон» и не спрашивал куда едем.

— Не против радио? Я не горячий поклонник блатной музыки, но это одна из немногих радиостанций, где песни имеют содержание, заставляют сопереживать.

— А «Ретро», «Мелодия», «Серебряный дождь», еще с десяток станций, — не согласилась я. — У них тоже много приличной музыки.

— С первыми двумя согласен, на «Серебряном дожде» великолепны только утренние программы Володарского и Соловьева, а музыка — сплошь иностранщина.

У въезда в подземный гараж, моего люблинского дома, мы вышли из машины, я передала ключи дежурному и повела Мишу к лифту. Он не сразу понял, что привезла к себе, но не спрашивал и не удивлялся.

Отомкнула все замки, открыла дверь, и оказалась у него в объятиях. Он сжал меня и принялся истово целовать, схватил на руки, понес в глубь квартиры.

— Подожди! Дай сниму с охраны квартиру, а то приедут, объясняй потом.

Я позвонила, он отобрал трубку, и понес дальше в комнату. В глазах горел страстный огонь, губы шептали разные нежности, я закрыла глаза и полностью отключилась. Безропотно разрешила расстегнуть молнию на спине, руки его пытались раскрыть застежку на бюстгальтере.

— Подожди, платье разорвешь! — наконец, пришла я в себя. — Позволь, я сама.

Я сняла платье, он снова набросился. На этот раз ему удалось расстегнуть бюстгальтер и, сняв его, жадно кинулся целовать стоящие торчком соски. Я люблю, когда мужчина тискает их, млею от удовольствия. Рука его тем временем расстегивала пояс. Несмотря на неудобную позу, мне удалось помочь, и теперь рука Михаила залезла мне в трусики, погладила живот, скользнула ниже. Колени мои подгибались, я не могла стоять, страсть сжигала и, потеряв способность говорить, молча повалилась. Михаил подхватил, уложил на диван, и раздевал дальше. Я закрыла глаза, подхваченная вихрем страсти, ничего не соображая в эти секунды.

Когда все свершилось, и я стала соображать, увидела: оба на половину голые в гостиной на диване. На полу в беспорядке разбросана вперемежку моя и его одежда. Я встала, прикрылась и пошла в ванную. Когда после душа вернулась в гостиную, Михаил в плавках ждал своей очереди в душ и пока рассматривал обстановку комнаты. Спросил:

— Твоя квартира?

— Снимаю для любовных утех. Нетерпелив же! Вместо того чтобы, не торопясь, как настоящие любовники, принять душ, пройти в спальню, набросился, не дал прийти в себя с дороги.

— Желание переполняло, не в силах был остановиться, прости. Наваждение какое-то, не понимал, что делаю, отдался на волю чувств.

Отправила его в ванную, сама занялась наведением порядка. Зашла в спальню, проверила постель — все блистало нетронутой чистотой. В шкафу лежали выглаженные и накрахмаленные постельные комплекты.

— Лена, ау! Где ты? — кричал из коридора Миша. Обойдя все комнаты, нашел спальню.

— Готовишь стационарный сексодром? — Обнял меня. Поясок халата, под которым голое тело, развязался, и я оказалась прижатой к его волосатой груди. Он принялся целовать меня сверху донизу, повалил на кровать. Я с трудом вырвалась, встала на ноги, запахнула халат и завязала поясок.

— Дорвался? Затерзал. Потерпи немного. Разберу постель. И вообще, не торопись, надень на себя что-нибудь. Можешь в ванной халат взять. Он, правда, дамский, зато не будешь соблазнять меня. Пошли на кухню, выпьем чего—нибудь, охладимся.

Холодильник был полон напитков и пива. Я достала себе минералки, Миша открыл банку джина.

— Можно покурить?

— На полке, вон, сигареты, — я показала, где лежала пачка начатых «ESSE». — Тоже закурю, успокоюсь.

Мише женские сигареты не понравились, и он пошел к одежде за своим «Парламентом». Мы задымили, попивая каждый своё.

— Что воду хлещешь? Вон, какой богатый ассортимент напитков приготовлен нам.

— Ты не видел еще коллекцию в баре! Умеешь сбивать коктейль?

— Коктейль тебе сделать?

— Кроме минералки ничего не буду. Себе сделай, если хочешь.

Мы молча еще покурили, каждый думал о своем. Михаил заговорил первый.

Техника у тебя классная, — он показал в открытую дверь на музыкальный центр в соседней комнате. — Квартиру держишь специально для свиданий?

— Хам, ты, Миша! Юмора не понял. Первый раз решилась привести любовника в свою квартиру и, пожалуйста, принял за потаскушку.

— Извини, пожалуйста, — он встал и обнял меня. — Не то хотел сказать.

— Моя первая и единственная квартира в Москве.

— Я считал — в Жуковке.

— А твоя — на Николиной горе?

— На Николиной горе загородный дом. Большую часть жизни провожу в городской квартире.

— Чего же удивляешься, что и у меня в городе квартира. Не поведение Кирилла, согласилась бы привезти к себе? Да ни за что! После всего, что свалились на меня в последнее время, позволила себе оттянуться. В конце концов, я живая, молодая женщина. Ты мужчина видный, не болтливый, почему не развлечься?

Объяснила, это просто минутный порыв, о котором завтра оба забудем. Сегодняшняя встреча единственная и последняя, любовницей ему не буду. Рассказала о первой и единственной любви к Ване, как выдали за Валерия, а потом испугалась одиночества и выскочила за Кирилла, теперь раскаиваюсь.

Ночью мы оскверняли нашу с Валерием постель. Михаил не первый, кого мое либидо привело сюда. Не будь уверена в смерти Валерия, не позволила бы себе. Постель в Жуковке не знала чужого. Моё поведение и образ жизни не похожи на жизнь скромной послушницы, но в душе продолжаю оставаться сентиментальной.

Михаил встал в семь утра, я тоже проснулась.

— Любимая, вынужден покинуть. Не обижайся. Важная встреча.

— Мавр сделал свое дело, может идти.

— Зачем ты так? Если дождешься, часам к трем вернусь, и мы продолжим каникулы любви. — Он поднял мою голову с подушки и поцеловал в губы, потом в щечки и лоб. — Как вызвать такси, скажи адрес.

После бурной ночи хотелось спать, была довольна, что он уходит, и не будет приставать. Достаточно удовольствия за долгое воздержание. Я продиктовала адрес, и Михаил вызвал такси. Проводила до двери. Он поцеловал и ушел.

Легла, а спать расхотелось. Задумалась, что дала мне эта встреча? Удовлетворила физиологические потребности тела и больше ничего. Нет, с Михаилом всё иначе, возможно начинается что-то большее. Любовь? После Вани не раз возникали чувства, которые принимала за зарождающую любовь, которая навсегда избавит от него. Проходило время, понимала, что люблю одного Ивана, и никто не заменит его. Неожиданно пришло объяснение моим поступкам. Чувства к мужчине пробуждала во мне материнский инстинкт, мужчине, который мне нравился, хотела сделать приятное. И не только ему. Себе тоже. Валеру не любила, но не изменяла ему, пока не исчез. Кирилла любила, и решилась на измену лишь в отместку за его роман с компаньонкой по бизнесу. Случилось это на четвертом году совместной жизни. Дочь главы немецкой фирмы, сотрудничающей с Комаровскими, Эльза, часто приезжала в Москву и Кирилл, владеющий немецким, постоянно занимался с ней. Совместный труд, командировки в Германию, где Кирилл останавливался не в отеле, а в доме компаньонов, способствовали их сближению. В итоге они стали любовниками. Мы серьезно поговорили, и он поклялся, что любит только меня, у нас сын. Обещал оставить Эльзу. Серьезно предупредил его отец, загрузил работой, чтобы не оставалось времени на амуры. Ничего не помогло. Эльза продолжала приезжать в Москву, и Кирилл снова встречался с ней.

Продолжая размышлять о своих отношениях с мужчинами, я заснула. Проснулась от громкой мелодии дверного звонка. Обычно, уезжая, я отключала звонок, вчера, помнится, не включала. Звонок, однако, продолжал петь мелодию из «Мужчины и женщины». Пришлось встать, надеть халат. В глазок увидела мужчину с букетом и решилась открыть.

— Елена Алексеевна? — спросил посыльный. Я кивнула. — Это вам. Распишитесь, пожалуйста, — он протянул небольшой блокнот, я расписалась.

— Подождите, я сейчас, — сказала я, взяла букет и направилась за сумочкой, взять мелочь для посыльного. Он понял и категорически отказался.

— Я не из «Добрых услуг», — объяснил посыльный и пошел к лифту.

Развернула букет и насчитала двенадцать красных роз. Внутри Мишина визитка:

«Михаил Давидович Халецкий, начальник отдела маркетинга», далее приводилось длинное название фирмы и телефоны. Я набрала номер, который забит у меня в трубке.

— Миша? Огромное спасибо!» Давно не дарили мне цветов. Тем более розы. Еще раз спасибо!

Он сказал, что ни на минуту не может избавиться от мыслей обо мне, и надеется, вечером увидимся. Мне не хотелось разочаровывать его, и я не отказала сразу. Пообещала, что подумаю, позже созвонимся.

Нашла вазу, налила воды, поставила цветы. Снова взяла в руки визитку.

Халецкий. Стопроцентный еврей. Что-то стало везти на евреев. Кирилл наполовину, отец его Георгий Семенович записан белорусом, Софья Михайловна еврейка. Она мечтала женить Кирилла только на еврейке. Свёкор, скорее всего тоже еврей. Везет мне на евреев, — пронеслось в мыслях.