Девчонка из Самары покоряет Рублёвку

Борис Михайлов

Женский любовный роман об обитателях престижного пригорода Москвы, преуспевающих бизнесменах, представителях шоу-бизнеса, охотницах за олигархами, провинциалках, мечтающих получить всё и сразу. Среди героев романа читатель встретит известных личностей из московского бомонда конца 90-х – начала нулевых годов, хотя имена их, конечно, изменены.

11

Позвонила Лиля Каплан и похвасталась, Ира Волосова пригласила ее на светский благотворительный бал в Лондон.

— Придется отвалить тысячу евро, — объяснила. — «Ежегодный российский бал» в пользу русских сирот. Герман не может полететь, говорит, лети одна, знакомых соберется достаточно — не заскучаешь.

— Тоже хочу на бал в Лондон! — загорелась я. — Возьми вместо Германа.

Лилька явно скисла, раскаивалась, что раньше времени поделилась со мной. Вдруг и меня возьмут. Наверняка, хотела одна из нашей компании блеснуть на европейской аристократической тусовке, а потом похвастать перед нами.

— Позвони Ирине. Она, оказывается, возглавляет фонд помощи детским домам, к тому же, знаешь, чья она жена. — Лиля помолчала. — Не уверена, возьмут тебя. Из — за отца Кирилла.

— Причем Кирилл? Я и не собираюсь с ним.

После разговора с Лилькой, сразу же набрала номер Ирины. Она находилась вне дома и разговаривали по сотовому, слышимость неважная, понять можно с пятого — на десятое, но, главное она поняла и обещала поговорить с членами президиума фонда, заверила, что приложит все силы.

Через два дня Ира позвонила, извинилась, что ничего не получается. В Лондон за свой счет едет небольшая группа известных артистов, писателей и представители финансово — деловых кругов.

Комаровские не последние в российских деловых кругах и в Администрации Президента, — обиженно заметила я, догадываясь, откуда дует ветер.

— Дорогу, конечно, оплачу, пожертвую в фонд сирот, сколько скажешь.

— Ленусь, ты ведь понимаешь, от меня не все зависит. Моя воля, я, конечно, взяла бы тебя.

Она быстро распрощалась и отключилась, а я долго еще держала пикающую трубку. Не первый облом, когда меня из — за фамилии Комаровских не брали на великосветскую тусовку за границей. С подачи недоброжелателей Комаровского — старшего, под него постоянно пытаются копать. Вспоминали уголовное прошлое, не честно добытые капиталы. Будто остальной бомонд титулованные дворяне, князья и графы в пяти поколениях, своё богатство получили в наследство от предков. Мой свекор, можно считать, «честным путем» накопил первоначальный капитал. Будучи деловым человеком, в советское время руководил трикотажной фабрикой, две смены она работала на государство, а в третью, из излишков сырья здесь вязали модные трикотажные кофточки и костюмы. Покупатели за них дрались. Реализовалась «левая» продукция в магазинах, где работали тоже деловые люди. Как и он, в итоге все получили срока от восьми до десяти лет. Деловая хватка, энергия, бившая из него, помогли выжить на зоне. Убедил начальство привлечь зэков к полезному труду и организовал прибыльное мебельное производство. Лагерное начальство его уважало и через четыре года из девяти, назначенных судом, помогло досрочно освободиться. После зоны на приличную работу, соответствующую квалификации, Комаровского долго не брали. Подоспела Перестройка, и перед энергичными деловыми людьми открылись широкие перспективы. Судимость Георгий Семенович сумел снять.

— Нас, деловых людей, называли расхитителями социалистической собственности, а мы ничего не брали у государства, просто умели из имеющегося сырья, на том же оборудовании выпускать дополнительную продукцию. Помогали государству хоть частично снижать всеобщий дефицит, — любил пофилософствовать Георгий Семенович, выпив. — Нас следовало награждать, а не сажать в тюрьмы. Мы ничего у государства не просили, планы, которые нам спускали, даже перевыполняли. Реально получалось, свою левую продукцию делали из воздуха.

Он не стеснялся своего прошлого и свысока относился к большинству нынешних богатеев. Бывшим директорам предприятий, высоким партийным и административным начальникам, в период приватизации ограбивших своих подчиненных и захвативших не принадлежащую им народную собственность.

— Я никого не ограбил, не обманул, — часто повторял Георгий Семенович. — Всю жизнь «пахал». Умение ориентироваться в менявшихся условиях, перешло ко мне от отца, а ему от деда.

Когда большинство «новых русских» основой своего бизнеса делали «купи — продай», свёкор занимался созиданием. Вошел в компаньоны американской корпорации «Макдональдс», строил в стране, быстро завоевавшие популярность предприятия быстрого питания. Открыл в Москве элитный ресторан, ночной клуб и вовремя сообразил, что сотрудничает с явным криминалом. Перешел в другой бизнес, где пока обходились без криминала — приобрел строительную компанию, строил жилье в Москве и в Подмосковье. Вскоре убедился, что и здесь не обходится без криминала. К этому времени он уже занимал высокую должность и лично ему опасность не грозила. Когда доходы в строительстве стали снижаться, оставил строительство и взялся за внедрение новых технологий в промышленности. Эта сфера деятельности и теперь входит в служебные обязанности его работы в Администрации Президента. Не скрываемое презрительное отношение к выскочкам, быстро поднявшимся из самых низов во власть, снискали ему ни мало врагов и недоброжелателей. Но все попытки уничтожить Георгия Семеновича пока заканчивались безрезультатно. Слишком высокими покровителями сумел обзавестись.

— Я сам себя сделал, как говорят американцы — self—made man, а ты пришел на готовенькое, — в минуты раздражения, выговаривал он сыну, допустившему очередную оплошность в делах. — Будь рассудительнее, взвесь все за и против, прежде чем принимать решение.

Меня он принял не сразу. Как и Софья Михайловна, мечтал, что Кирилл приведет невинную девушку из знатной семьи. Я же, одного возраста с Кириллом, успела схоронить мужа, прошлое которого вызывало вопросы. Плюсом, во мнении Комаровских, было мое увлечение модельным бизнесом, я не бесприданница, не охотница за богатством их единственного наследника. С выбором сына согласились под угрозой, — его обещанием уйти из дома и не знать больше родителей.

Смирившись, Комаровские звали нас жить в их огромном особняке в Усовке. Я, привыкшая к самостоятельности, настояла, чтобы Кирилл переехал ко мне. Буду справедлива, несмотря на первоначальное отрицательное отношение ко мне, и Софья Михайловна, и Георгий Семенович вскоре после свадьбы принимали меня как родную, баловали подарками, в наших размолвках с Кириллом, всегда принимали мою сторону, торопили подарить внука. А когда родился Игорь, души не чаяли в нем.

Жить бы нам с Кириллом в любви и согласии, и умереть в один день, как в сказках, но я по-прежнему, нет — нет, да и вспомню Ваню. Валерий не вспоминался, несмотря на три, вместе прожитых, года. Любила ли я Кирилла? Определенно себе ответить не могла и в церкви, когда нас венчали.

Фортуна, казалось, повернулась ко мне лицом. Я была счастлива. Кирилл любил меня безумно. Забросил свой бизнес, переложил всё на плечи отца, и мы все время проводили вместе. Меня подхватил водоворот развлечений, не прекращающийся праздник. Кирилл любил театр и привил мне интерес к серьезной драматургии, к искусству. Будучи за границей, дни напролет мы проводили в музеях. Я не просто посетила, чтобы отметиться, а довольно подробно познакомилась с Лувром, Прадо, Уффици, Нью — Йоркским музеем современного искусства. Мы объездили весь мир, не побывали лишь в Австралии. Дома с удовольствием проводили вместе вечера, традиционные тусовки нашего круга посещали редко. Чаще я одна, когда Кирилл уезжал в командировки. Стала много читать, понимая, как далеко мне до культурного уровня Кирилла, не говоря о его родителях. Как-то поделилась с Кириллом, не поступить ли мне учиться.

— В МГУ не поступишь, ты забыла всё, чему учили в школе. Конечно, отец может помочь, но тебе будет очень трудно. Ты ведь последние классы проходила в колледже?

— Мы прошли всю школьную программу. Что, если в твою «Плешку», или в какой другой ВУЗ на экономику? Буду помогать тебе в делах.

Кирилл рассмеялся, обнял меня, расцеловал.

— Дурочка, моя! Думаешь, с дипломом буду любить больше? Не надо мне никаких дипломов. Лучше наследником обрадуй. Папа с мамой ждут, не дождутся.

Я понимала, Кирилл прав, учиться будет нелегко, слишком мал запас школьных знаний. В двадцать пять рядом с семнадцатилетними школьницами?.. Успокаивала себя: не всем иметь высшее образование, у меня есть профессия и диплом, я не плохая портниха, моя работа не уступает фирменной. Кирилл любит, какая есть.

Завидовала подругам, все они что-то окончили. Университет, или иняз, на худой конец, педагогический институт. Для них высшее образование трамплин удачно выскочить замуж, найти обеспеченного мужа. Стараниями мамы я в восемнадцать, когда большинство из них еще грызли гранит науки в своих университетах, и мечтали об олигархах, стала женой одного из самых богатых людей Самары. Через год переехали в Москву, и здесь Валерий не оказался последним в списке московских бизнесменов. Нас сразу включили в круг избранных. Звали в гости, приглашали на презентации и выставки, мы стали завсегдатаями великосветских тусовок. Валера был на «ты» с депутатами Думы и людьми из Администрации Президента. Одно омрачало мне жизнь, как ни пыталась, не могла полюбить его. Валерий старался, делал всё, чтобы полюбила, заваливал подарками, выполнял любые капризы, возил по заграницам, баловал.

— Слишком молода, не понимаешь своего счастья, — успокаивала мама. — Любовь еще придет. Симпатичный мужчина, не урод. Старше на двенадцать лет — не беда, мужчина должен быть старше. Проживете лет пять, и разница в возрасте не будет ощущаться, поверь мне.

Я пыталась полюбить, жалела его, но почему-то, когда говорила себе, что обязана любить, перед глазами появлялся Ваня. Ах, Ваня, Ваня! Моя школьная любовь! Любовь, от которой не могла избавиться и годы спустя, живя с Кириллом, когда появился мой ненаглядный Игорек. Ванечку буду, наверное, вспоминать до конца жизни.

***

В нашей коллекции оригинальных моделей одежды набралось достаточное их количество, чтобы устроить общественный показ. Как-то, когда пришла Лана, я попросила её вместе с нами оценить собранные образцы, высказать свои соображения. Дело в том, что я не всё, из предложенного Луизой, одобряла.

— Оригинально! Бесспорно, кого-то заинтересует, — объясняла ей, рассматривая выходное платье на манекене. — Но не одела бы. А ты? — Я повернулась к Лане.

— Не для меня, но вещь талантлива. Я за то, чтобы показать.

Подошли к другим платьям на манекенах.

— Эти тоже. Стремишься удивить людей, показать себя. Одежда должна быть не только стильной и модной, в то же время функциональной и удобной. Представляла бы модели от Дома Версаче или Гуччи, наверняка, специалисты захлебнулись бы от восторга, хвалили. В нашем случае ты выставляешься от салона необразованной девчонки с Рублевки, с незвучной фамилией Комаровская… Заклюют.

Я понимала, основная наша задача — выполнять фантазии богатых клиенток и небольшие партии одежды класса pret-а-porter. Луиза обиделась, Лана попыталась скрасить мою оценку.

— Считаю, все следует показать. Поверьте мне, я практически не пропускаю ни один показ. На моделях смотреться будут по — другому. Специалисты обратят внимание, запомнят автора, будут знать твой салон.

— Луиза замечательный модельер, — поддержала Лариса, — Но некоторые вещи ее, действительно, слишком коллекционны, чтобы не сказать, страдают оторванностью от жизни. Все же, я за то, чтобы показать всё.

— Разделяю ваше мнение, — согласилась я, и обратилась к Луизе. — Не обижайся! Часто мыслю приземлено. Не как модельер, а как менеджер.

— Вкус у тебя отличный, не надо прибедняться, достаточно поднаторела в модельном бизнесе. Платья, конечно, не для массовки. Хотелось поэкспериментировать, нарушить традиции, удивить, — ответила Луиза и мне показалась, обида на меня проходит.

— Мой фотограф снимал это платье? — поинтересовалась Лана, показывая на первое, с которого начали критический разбор. Луиза кивнула. — О нем напишу подробнее, расскажешь, какую идею вложила, что хотела выразить.

— А теперь сюрприз. — Луиза вытащила из шкафа и набросила мне на плечи воздушное плетеное чудо — пелеринку.

— В салоне связали? — спросила Лана, восхищенно. — Не показывали. Тоже хочу!

— Луиза достала еще одну пелеринку и накинула на Лану.

— Не отдам! — Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя, повернулась. — Свяжете для показа другую! — воскликнула Лана и повернулась ко мне. — Оставлю. — Сняла пелеринку с плеч, принялась рассматривать, глаза сияли восторгом. — Хорошо, Лена?

Я пожала плечами, не зная, как отреагирует Луиза.

— В порядке исключения, как подруге хозяйки, и нашему рекламному агенту, — согласилась Луиза. — Пелерины носили всегда, а в последнее время они снова получают широкое распространение. Пелерину можно использовать не только для выхода в свет. Она не стесняет движений за рулем. Мы с Ларисой подумали, может нам приготовить для показа несколько вариантов?

— Обязательно! — почти одновременно воскликнули мы с Ланой.

Неожиданно возникла мысль, прежде чем устроить общественный показ в Москве, показать коллекцию рублевским модницам. Договориться с галереей «Дача» не проблема. Можно в Барвихе в «Мельнице», или в торговом центре «Базар».

Лариса с Луизой в один голос запротестовали. Зная мою доброту и покладистый характер, опасались, что рублевские приятельницы растащат коллекцию, а я не смогу отказать им. Коллекцию придется готовить заново.

— Ни в коем случае! Первый показ делаем в городе, — заявила Луиза. — Помню, в прошлый показ, ты все раздала. Нечего не осталось показать потенциальным заказчицам. Пришлось в срочном порядке восстанавливать коллекцию.

Лана пообещала посодействовать, если возникнут проблемы с залом для демонстрации.

— Какие проблемы? — перебила Лариса. — Заинтересовала бы коллекция, а где показать всегда найдется.

— Не скажите, — не согласилась журналистка. — Не меньше коллекции важен зал, где её показывать.

Вместо предварительного показа в Рублевке, Лана предложила, провести черновую демонстрацию здесь же, в салоне, без журналистов. Пригласить близких людей, послушать их мнение, прежде чем показываться профессионалам.

— Не доверяя непрофессионалам, Лариса отвергла идею, а Луиза горячо поддержала репетицию со зрителями.

— Доброжелательно настроенные непрофессионалы скорее дадут дельные советы, — объяснила журналистка. — Вы вступаете в конкуренцию с Домами, закрепившимися на модельным рынке, готовьтесь встретить скептицизм и отрицание специалистов, разгромные статьи.

Я согласилась пригласить нескольких подруг посмотреть коллекцию на живых моделях. Показ наметили на ближайшее время. Я торопилась вернуться к поискам сестры.

Тем временем в Самаре архивариус, с которой договорилась, разобрала тонну бумаг, но роддомовских не нашла и продолжала поиски. Обещала сразу же позвонить, как что-то найдет.