Аэропорт

Борис Конофальский, 2019

Войны – это всего-навсего форма межвидовой конкуренции. Пока будут ресурсы и ценности, люди будут воевать. В книге описан всего один бой возможной войны будущего. Изменится все – не изменятся только люди. Как и во все времена, побеждать будут упрямые и смелые. ВНИМАНИЕ! Приквел. Сюжет книги напрямую пересекается с сюжетом серии «Рейд». Спойлеры.

Глава 6

— Штуромовые, вы тут? — Орёт кто-то из темноты. Стоит на пороге дома, внутрь не заходит, но орёт так, что во всех комнатах слышно.

— Тут мы, чего? — Спрашивает сонный Ерёменко.

— Тревога! Подъём! Какого хрена у вас у всех коммутаторы отключены. Пол часа вас ищу!

Повторять не нужно все вскакивают, быстро натягивают «кольчуги».

— Два ночи. — Замечает Карачевский. — Доспех сняли, аккумуляторы бережём.

— Давайте быстрее, — говорит пришедший из темноты. — БТРы уже на погрузку подали.

— Что, китайцы? — Спрашивает Червоненко пришедшего, пока тот не ушёл. Сам Юрка уже влез в «кольчугу» нацепил кирасу и крепит раковину. Он быстро экипируется. Этого у него не отнять.

— Кажись, первый взвод размотали, взвод уже час не выходит на связь, а до этого сообщил, что ведёт бой с двумя ротами НОАК и что потери есть, — говорит казак и уходит.

На улице суета, грузовиков и тягачей разных много, вся центральная улица забита ими, но это всё чужие машины, побежали искать свои. Не сразу, но нашли своих, они были на южной окраине станицы. И сразу получили втык.

Ночь, пыльная броня, яркий свет фар в беспроглядной темноте, низкая вибрация мощных двигателей, запах рыбьего топлива и горячего выхлопа, саранча летит на свет. Десятки людей грузят большие и тяжёлые ящики в бронетранспортёры и в грузовик. Заняты привычном делом.

И подсотенный Колышев подбородок вперёд, шлем не снимает, смотрит из-под забрала, словно оценивает, идёт к штурмовикам на встречу. Он и так-то не славился добрым нравом, а тут и вовсе леденеет от злости, даже в темноте это понятно. Слова выговаривает — едва не шипит:

— А, вот и господа штурмовики.

— Разрешите доложить, — начал было Коровин…

Но Колышев его останавливает жестом:

— Вы уж извините, господа штурмовики, — он подходит к Червоненко, пальцем «кольчужной» перчатки, стучит по его грудному знаку минёра, — и примкнувшие к ним, что мы вас, героев, побеспокоили. Потревожили ваш геройский сон, но дело уж больно спешное. Наши товарищи из первого взвода, если вас это, конечно, интересует, уже три часа ведут тяжёлый бой.

— Товарищ подсотенный, я сейчас… — Начинает Юра.

— Молчать! — Орёт Колышев прямо в лицо Юрке. — По уставу перед фразой, обращённой к офицеру, необходимо использовать форму: «разрешите доложить» или «разрешите обратиться».

— Разрешите доложить, — снова пытается Червоненко.

— Не разрешаю, — резко пресекает подсотенный и продолжает: — Я полагаю, господа штурмовики, что у вас создалось иллюзорное ощущение некой элитарности вашей войсковой специальности.

Теперь он подходит к Акиму и говорит, глядя ему в глаза:

— Вот вы, герой вчерашнего штурма пустых окопов, вы и вправду считаете, что вы элита нашего соединения?

— Никак нет, — сразу ответил Саблин, очень ему было неприятно слышать фразу: «герой вчерашнего штурма пустых окопов». Задел язвительный Колышев его этой фразой.

— Может, кто-нибудь из вас считает, что вам положены поблажки, так как вы штурмовая группа, может, вам положен более продолжительный сон, офицерский рацион или освобождение от погрузочных работ?

— Ника нет, — за всех говорит урядник Коровин.

— Так почему в таком случае мы вынуждены разыскивать вас двадцать пять минут? — Спрашивает Колышев у Коровина.

— Виноват, — сухо отвечает Носов.

— Выражаю вам своё неудовольствие, — едко говорит подсотенный прямо в лицо.

— Есть, — говорит урядник Коровин.

Тут к месту подбегает взводный, прапорщик Михеенко. Колышев встречает его улыбкой:

— А вот и командир отличившихся. Кстати, вам я тоже выражаю своё неудовольствие.

— Есть, — вздыхает прапорщик.

Подсотенный молча поворачивается и уходит, уходит, а прапорщик подходит к Носову и выговаривает:

— Ну как первый год служишь, честное слово, — выговаривает прапорщик Михеенко уряднику Коровину.

Тот вздыхает, морщится, понимает, что виноват. А вот Юра виновным себя не ощущает и спрашивает у Михеенко:

— Слышь, взводный, а что с первым взводом?

— Их поставили дорогу охранять в степь, шесть километров на восток от дороги, их и два взвода степняков, чтобы китайцы из степи дорогу на Аэропорт не порезали. Вот китайцы и попытались, степняки откатились, а наши за камни зацепились, почему не отступили — непонятно. На связь не выходят, видно, рации конец.

— Степняки, заразы… — Говорит Ерёменко.

— Они всегда такие были… — Зло говорит Карачевский. — Как чуть прищемили, так сразу бегут.

— Вот уроды, — Юрка сплёвывает.

Видно, что его да и всех бойцов штурмовой группы очень злят сапные казаки.

А вот Саблине не таков, с ним всё хуже, он не может высказаться и сплюнуть. Молчаливый и закрытый человек, с виду, вроде бы, и невозмутим, но изнутри его разъедает холодная злоба. Костяшки пальцев, что сжимают дробовик, под крагами побелели. Просто он всё хранит её себе, растит её в себе. И злится он не на китайцев, что с них взять, они непримиримые враги. Сейчас он думает о том, что сам бы расстрелял командира степняков, который дал приказ отходить и бросить их первый взвод в степи на растерзание китайцам. Аким сам бы вызвался в расстрельную команду. И плевать ему, что лёгкие казачьи части не предназначены для вязких и тяжёлых контактов. Они могут за час пройти по барханам тридцать километров. Но это бойцы с лёгким вооружением на квадроциклах, багги и слабо бронированных БМП. Их задача — быстрые рейды по степи, фланговые обходы, засады, контроль и разведка. Нет у них ни тяжелого вооружения, ни сотен мин, как у пластунов, и броня у степняков много легче пластунской.

Но всё равно ничто из перечисленного не оправдывает такого поведения в глазах Саблина. Внутри его всё клокотало от злости, хотя внешне он невозмутим, разве что хмур и угрюм.

— Ладно, — продолжает прапорщик, — мы уже загрузились.

И тут голос в наушниках шлема, говорит подсоленный Колышев:

— Вторая сотня, собраться у головной машины.

— Пойдём, хлопцы, — говорит прапорщик, — не дай Бог ещё и сейчас опоздать. Подсотник съест поедом.

— Значит так, — чуть подумав, говорит Колышев, оглядывая в свете фар БТРа собравшихся казаков. — Первый взвод был выдвинут в боевое охранение дороги, он и два взвода из Одиннадцатого Казачьего полка охраняли дорогу с востока. Час назад они сообщили, что атакованы превосходящими силами противника, говорили, что китайцев ориентировочно две роты. Совместно со степняками было принято решение отходить, но наши почему-то отойти не смогли. Казаки из Двадцатого Линейного полка, поняв, что наши не отошли и ведут бой, вернулись за ними, но подойти уже не смоги, теперь они тоже ведут там бой.

— Значит, не бросили наших степняки, — шепчет Каштенков, что стоит рядом с Саблиным.

От этого как-то сразу настроение у Акима улучшилось. Это всё просто неразбериха, не струсили линейные, не убежали. И зря он кого-то расстреливать уже собирался.

— Наши блокированы. — Продолжает подсотник. — Задача номер один — подойти и деблокировать четвёртый взвод, забрать раненых, — он замолчал на секунду, — и убитых, если есть. Задача два — родготовить позиции и предотвратить возможность прорыва противника к дороге. Дождаться подхода основных сил полка. Вопросы?

— Да как там, в барханах, позиции подготовишь? — Крикнул кто-то.

— По мере возможности, к дороге до утра мы китайцев подпустить не должны.

— А чего БТРов только два? — Спросил Володька Карачевский.

Подсотенный как будто ждал этого вопроса, он даже, кажется, обрадовался ему:

— Для господ генералов из четвёртого взвода сообщаю, на первом БТРе ушёл первый взвод, ещё один БТР неисправен, а на двух этих, — он указал рукой на два готовых к выходу бронетранспортёра, — поедет второй и третий взвод. А вам господа, будет подан вон тот комфортабельный грузовик.

— Так это двухвостный грузовик, — произнёс Юрка Червоненко, — он в барханах не пройдёт.

— Рад, что вы заметили, — язвительно сказал Колышев, — но другого в нашем распоряжении, к сожалению, нет, так что вам, господа из четвёртого взвода, придётся пред барханами спешиться, взять всё, что положено по боевому расписанию и догонять второй и третий на своих, как говорится, двоих. Если вас, конечно, это не затруднит. И надеюсь ни у кого из вас, господа из четвёртого взвода, не будет проблем с ходовой частью брони. Я не хочу слышать, что среди вас есть отставшие из-за поломок приводов или сервомоторов на марше.

Четвёртый взвод молчал. Все остальные пластуны тоже.

— Ну, раз вопросов больше нет, — продолжал Колышев, — добавлю: командовать операцией буду я, так как Короткович уехал с полком и будет только через четыре часа. Всё, грузимся.

Казаки стали быстро грузиться, кто на тёплую броню, кто в грузовик. И когда они грузились, между ними в свете фар, стали пролетать белые, лёгкие шарики. Ночной ветер нёс их с запада.

— Пух, — с непонятной радостью сказал Володя Карачевский.

— Что-то рано степь зацветает. — Сказал урядник Носов, усаживаясь рядом с Саблиным. — Сейчас и саранча, значит, полетит. А потом и прохладненько станет.

— Скорее бы уже, — произнёс второй номер снайперов Серёгин. — Осточертела жарища.

Машина дёрнулась — люди в ней качнулись — поехала вслед БТРам, и колонна второй сотни покатилась в ночь, на выручку своим товарищам, что вели бой в десяти километрах отсюда.