Кувалда и любовь

Борис Егоров

Борис Егоров – автор трилогии «Исповедь раздолбая» и нескольких сборников рассказов. Его рассказы – и грустные, и смешные…

Трехклеточные шашки

Бытовая зарисовка

На кладбищенском бичевском стойбище публика собиралась самая разнообразная. Было несколько постоянных хранителей очага, которые периодически устраивали что-то вроде армейской дедовщины. Но, в основном, контингент иенялся часто.

Меня на кладбище заносило только в минуты жажды и тоски. Типа, некуда было вообще приткнуться, или последний шанс похмелиться. Вот и в тот раз я приперся туда, как кусок пустыни Сахары — весь сухой и в трещинах. По старой памяти нашлись люди, которых я выручал в подобных ситуациях. Так что меня обильно подлечили, дали копченой конины и чаю. Я лег на чей-то тюфяк, закурил и расслабился в ожидании возвращения моего естественного статус-кво.

Рядом присел один из старожилов — со странным погонялом Свекла. Он рассказывал мне местные новости. Из них я узнал, что к стойбищу прибилась компания из Целинограда. Они с места в карьер занялись разработкой золотой жилы, о которой местные бродяги даже и не подозревали.

В те года почти весь райцентр сидел без газа. И вновь прибывшие бичи-специалисты лазили в один люк за другим и имеющимся у них необходимым инструментом снимали там все, что было из цветного металла. А было, говорят, много.

Командовали у приблудных двое — баба непонятного возраста по имени, мля буду, Жизель, и ее сожитель, имевший два срока за убийства угрюмый дядя с красноречивым именем Обух. Так что дисциплина была у них… боль-мене.

Ну, вот. Мне бы валить оттуда — чего, похмелился, Свекла еще по доброте душевной с собой дал и того и сего. А я, чудило, решил еще отдохнуть.

Очнулся я от шума. Как Свекла мне потом объяснил, у газовиков начался бунт на корабле. Бичи спьяну матом выразили недовольство — типа, они уродуются по колодцам, а Жизель с Обухом ни хера не делают, а деньгами командуют.

Ну, мне подобные разборки давно уже надоели, я сделал несколько приличных глотков из пузыря и занюхал рукавом. И вот тут-то я и охренел. Вы не поверите, что я услышал. Хриплый, но явно женский голос громко произнес: «Не, братва! Это нонсенс какой-то получается, а не консенсус!» И тут же раздался мужской бас: «Какая тут падла недовольная?» И бродяги притихли.

А меня, как всегда ни к месту, смех разобрал. Ну, в такой обстановке — и такие слова слушать. Консенсус… Ну, я возьми, да завопи: «Я сам старый католик и латинист!»

Конец ознакомительного фрагмента.