Ложка дёгтя

Борис Вараксин

Порой в нашей жизни всё переплетается самым причудливым образом: вымысел и правда, смешное и печальное, низкое и высокое. Но что бы ни случилось, ко всему лучше относиться философски. Главное – душевное здоровье. А всё остальное приложится…

Лебединая песня

Тропинка вынырнула из леса и перед Дмитрием Ильичем открылся широкий простор: пологий берег, река, много воздуха и света. Красота!

Полюбовавшись на живописную картину, двинулся вниз, к воде. Вокруг — никого. А переправляться нужно.

Приглядевшись, заметил небольшой домик метрах в пятидесяти от берега, мостки. «Там непременно кто-нибудь есть» — подумал притомившийся путник и поспешил туда, где надеялся отыскать лодочника, который согласится перевезти на тот берег.

К мосткам была привязана лодка. Такие обычно дают в парке на прокат. Но мотор имелся. Правда, не очень мощный и явно не новый. Но выбирать не приходилось.

Где-то должен быть и хозяин…

А вот, кажется, и он:

— Здравствуйте! Не перевезёте на тот берег? Я заплачу.

Заросший щетиной мужик поднял на Дмитрия Ильича сонные глаза. Ну и видок у него! С перепою, что ли?

— На тот берег? Отчего же не перевезти? Двести рублей устроит?

Голос хриплый, но перегар не ощущается.

— Да, конечно! Вот…

Мужик взял две сторублёвки, сложил пополам и бережно отправил во внутренний карман пиджака:

— Располагайтесь, я сейчас подойду. Бензин только принесу.

Дмитрий Ильич поспешил к лодке. Вид у неё был малопрезентабельный. На такой разве что в пруду плавать… Недалеко от берега… Ладно, лишь бы перебраться. Других вариантов всё равно нет.

Подошёл мужик с помятой канистрой:

— Милости просим! Да вы не бойтесь — домчу с ветерком. Присаживайтесь! Вот сюда… — и указал на лавку такого же цвета, что и канистра.

Дмитрий Ильич, прежде чем сесть, провёл рукой по гладкой поверхности. Вроде, чисто. Успокоился. Ну, с богом!

Мужик дёрнул за шнур… Раз… Другой… Третий…

Где-то с десятой попытки мотор, выпустив облако сизого дыма, завёлся. Мужик довольно крякнул и дал газ. Двигатель натужно взвыл и едва не заглох. Однако, мужик успел за что-то дёрнуть и тот хоть и с перебоями, но затарахтел. Путешествие началось.

Река в этом месте была особенно широка. Дмитрий Ильич подставил лицо набегающему ветру и зажмурился от удовольствия. Нет, всё-таки, водное путешествие — это супер! Хорошо, что ему повстречался такой классный лодочник!

Лодка выскреблась на середину реки и пошла, забирая против течения. Так было нужно, чтобы причалить в нужном месте. И всё шло хорошо до тех пор, пока мотор не поперхнулся, дёрнулся пару раз и заглох.

Мужик с руганью принялся дёргать пусковой шнур. Но всё было напрасно: мотор не заводился. Чудо инженерной мысли приказало долго жить и сделало это в самый неподходящий момент — аккурат посреди реки, при резко ухудшившейся погоде, усилившемся ветре, гребешках на волнах и огромной чёрной туче, вывалившейся из-за горизонта.

«Та-а-а-к…» — подумал Дмитрий Ильич и на душе у него сделалось скверно.

Мужик, между тем, бросил свои бесплодные попытки вдохнуть жизнь в холодеющее железо и взялся за вёсла.

«Это конец!» — тоскливо подумал любитель водных прогулок и для этого у него были все основания: лодка сделалась игрушкой в руках разыгравшейся стихии и закончиться это могло плохо.

Мужик, интенсивно работая вёслами, прохрипел:

— Ты… Это… Извини! Я не хотел…

Дмитрия Ильича передёрнуло. Он не хотел… А кто матчасть в порядке содержать будет? Пушкин?

— Что с мотором-то? Всё, каюк?

— Да шут его знает. Вроде, не должен…

— И где мы теперь окажемся?

— Да уж где-нибудь… Спасаться нам надо. С рекой шутки плохи…

— Что-то спасательного круга не видать…

Мужик досадливо крякнул. Круга и впрямь не было.

— Ну, ты даёшь… Я же плавать не умею!

— Не умеешь? Хм… Что ж ты раньше не сказал?

— А должен был? У тебя что, этот случай с мотором… не впервой?

— Да всякое бывало. Только погоды такой не случалось.

Погода и впрямь была не подарок: разошедшийся дождь, порывистый ветер, волны, с силой бьющие в утлое судёнышко. Лодку несло по течению и мужик только и успевал, что поворачивать её носом к волне. Дмитрий Ильич тихо злился: «Чёртов лодочник! И зачем я встретил его? Сидел бы сейчас на берегу в безопасности. Проклятье! Убить его мало!»

В памяти всплыла песня со словами, удивительно созвучными происходящему. Тоже про лодочника… И голос — в точности, как у мужика: хриплый, со скрежетом. Как же того певца звали?

Вопрос занозой засел в воспалённом мозгу. Имя исполнителя убойного шлягера напрочь вылетело из головы. От расстройства, что память отказывает ему в такой малости, Дмитрий Ильич забыл о грозящей ему опасности. И вместо того, чтобы с ужасом взирать на мрачные волны, норовящие пустить ко дну хлипкое судёнышко, силился вспомнить имя того, кто ничем не смог бы ему помочь. Но вспомнить не получалось.

Лодочник, между тем, потихоньку выгребал со стремнины. Дождь, хлынувший как из ведра, начал стихать, в воздухе прояснело. А вскоре и вовсе выглянуло солнце. Дмитрий Ильич отчерпывал воду, но мысли его были далеко: всё-таки, как его зовут? Ну, как же?

— Что, брат, не можешь вспомнить? Я тебе подскажу… Когда приплывём…

Дмитрий Ильич растерялся. Лодочник читает его мысли? Стало не по себе.

— Не парься понапрасну! Давай-ка я лучше попробую…

Взялся за шнур, дёрнул…

Мотор завёлся с пол оборота. Словно ждал своего часа. Лодка бойко пошла нужным курсом.

Мужик чему-то молча усмехался. Молчал и Дмитрий Ильич, но ему было не до веселья.

Причалили. Дмитрий Ильич выбрался на берег, начал поправлять лямки рюкзака. Мужик взялся за шнур:

— Профессор его имя, Лебединский!

Мотор взревел и лодка быстро набрала ход.

Дмитрий Ильич с силой хлопнул себя по лбу: «Ну да, конечно, как я мог забыть? Такое запоминающееся имя!» Закинул рюкзак за спину и, насвистывая любимый мотив, двинулся в гору.