Новая Жизнь. Сага «Исповедь» Книга вторая

Натали Бизанс

Только в сказках история любви заканчивается свадьбой героев, в жизни у них всё впереди. Эрика и его любимую ждут новые испытания, но настоящая любовь способна преодолеть все трудности, особенно когда рядом верные и такие одарённые друзья! Вторая книга саги «Исповедь». Всё только начинается!

Часть 1

Глава 1

Проснуться ранним утром и ощутить в объятьях любимую женщину, что может быть желаннее?! Мгновение счастья и полноты бытия!.. Сейчас даже трудно себе представить, что когда-то я по собственной воле обрек нас на разлуку. Долгие безвозвратно ушедшие годы одиночества, где лишь сны позволяли мне увидеть недосягаемый образ девочки, от которой я отказался ради своего призвания. Теперь сами Небеса благоволят нашему союзу, и нет в мире никого счастливее нас.

Осторожно, чтобы не потревожить чуткий сон моей половинки, дотягиваюсь губами до её пшеничных волос, дышу ими, целую, и нежность переполняет душу. А ведь ещё совсем недавно я пытался себя убедить, что Наташа чужая жена, и мне нет и не может быть места в её жизни. Будучи католическим священником я покрестил их с Виктором дочь, родившуюся с отсутствием глотательного рефлекса, и произошло маленькое чудо, малышка начала есть. А мы с её мамой поняли, что не можем больше жить друг без друга. Любовь не умерла за десять лет разлуки, она стала только сильнее. Наташа ушла от мужа, ещё до того, как мы вновь встретились, я оставил служение в тот день, когда с нею случилась беда. Божьей Милостью удалось вернуть любимую к жизни и больше мы не расстанемся никогда. До последнего вздоха она — моя, а я — её половинка. Венчание соединило нас навеки. Жена моя, нет никого прекраснее тебя на целом свете, ты — мой рай на Земле, моя отрада, самый близкий и родной человек. С шестнадцати лет я люблю тебя и любить не перестану. Мы так долго и мучительно шли друг к другу, что заслужили это счастье. Одному Богу известно, сколько оно продлится, но каждое мгновение, когда ты рядом, я буду ценить и лелеять, чтобы сохранить в своём сердце навечно.

Рассвет — это удивительное время, которое нужно проводить с пользой. Много лет я этого не понимал и даже считал себя «совой», пока однажды судьба не привела меня в удалённый от цивилизации монастырь. Там я осознал, что такое пробуждение дня… Когда первые утренние молитвы монахов сливаются с ликующим пением пробуждающихся птиц, возвеличивая и благословляя Господа. Из страны в страну, окутывая земной шар, высокие духовные вибрации пронизывают весь наш мир. Не зря же испокон веков говорили: «утро вечера мудренее» или «кто рано встаёт, тому Бог подаёт», или «как с утра, так и до вечера»… Рассвет способен изменить всё вокруг, не только освобождая землю от тьмы, но и своим мощным энергетическим потоком, на который реагирует всё живое. Цветы раскрываются навстречу теплу и свету, земля начинает дышать, растения тянутся ввысь в неизбежном стремлении впитать в себя Небесную благодать.

Начинаю день с молитвы, пусть даже короткой, предаю душу и тело в руки Божьи, все дела и заботы, радости и страдания грядущего дня. Прошу Божьего благословения и руководства. Вот теперь можно приступить к занятиям, пока все дома спят, сосредоточиться на чтении или написать новую заметку, а иногда просто иду на прогулку, чтобы зарядиться силами природы, пробуждаясь вместе с ней, — это сделать удивительно просто. Миг единения и гармонии, дающий бодрость духа и свежесть ума на целый день.

Моя семейная жизнь этому не мешает. Наташа, очень чуткая и внимательная натура, всячески оберегает мою свободу действий от лишних дел и забот. Сам с большой радостью помогаю ей по возможности, но есть моменты, когда я с головой должен погрузиться в нечто более важное… Один такой случай произошёл ещё в наш медовый месяц. По внутреннему зову я отправился на поиски ребёнка, заблудившегося в лесу, найти его удалось, правда, на это ушли почти сутки. Мобильный телефон в самый неподходящий момент разрядился. Наташа не знала, где я и что со мной и, конечно, страшно переживала. Но, вернувшись домой, я не услышал ни единого упрёка. Она просто заплакала от счастья, прижавшись к моей груди. Благословенная душа! Раньше, в пору моего служения, я часто размышлял о необходимости целибата для духовенства, ибо свобода действий и времени нужна каждому священнослужителю как воздух. И всегда поражался, как справляются с этим православные отцы, имея большие семьи, воспитывая детей… Сейчас я понимаю, что нет ничего невозможного. Любящие сердца способны стучать в унисон, быть поддержкой и опорой друг другу, и в этом им помогает сам Бог.

Теперь душа живёт в гармонии с телом, не нужно тратить львиную долю своей энергии на погашение чувств и желаний, дарованных нам природой. Не приходится бороться со своим сердцем, отвергая любовь. Я наполнился ею доверху и испытываю блаженство. Но это не значит, что можно себе позволить облениться и забыть обо всём. В горячих объятьях жены, после бурной ночи так сладко спится по утрам… Иногда приходится просто «брать себя за волосы» и стаскивать с постели. Семейное благополучие не должно мешать призванию, если я хочу и дальше помогать людям. Да, я уже не католический священник и ещё не стал православным, но я остался человеком с духовным саном, который даётся пожизненно и никуда не исчезает, даже когда находишься под запретом. Не исчез и дар предвидения, которым Бог наделил меня, и я хорошо понимаю, что от качества его исполнения зависит чья-то жизнь. Могу ли я, понимая это, сладостно покрываться жиром бездействия? Отдавая семье всё своё свободное время, первостепенным я оставил исполнение священного долга.

Служение при храме, рядом с отцом Филиппом, многому меня научило. Теперь я чувствую себя в православных обрядах, как рыба в воде. Новый наставник доволен. Мы с полуслова понимаем друг друга. Трудно даётся старославянский, параллельно изучаю и французский язык. Это не просто, но кто сказал, что в жизни что-то даётся легко? От этого зависит будущее не только моё, но и нашей семьи.

Это раньше я мог находиться на хлебе и воде и не думать об обеспечении, забывая порою поесть. Теперь ситуация изменилась. Отец Филипп помогает, чем может, но приход у него небольшой, соответственно, небогатый. Батюшке нужно заботиться о многих вещах, прежде всего связанных с церковью. Приходится искать ещё какую-то работу для того, чтобы обеспечить семью.

Так поступают многие православные священники, в отличие от католических, ведь Ватикан обеспечивает своих служащих всем необходимым. Думаю, вопрос целибата касается ещё и этого финансового аспекта. Одно дело, обеспечивать священника, другое, когда у него появляется семья, и этих средств уже будет недостаточно, придётся искать работу параллельно со служением, а это затрудняет и без того нелёгкие будни перегруженных пастырей. Год за годом духовный кризис приносит свои горькие плоды. Часто один священник служит во многих приходах. Старики уходят, а молодёжь не хочет жертвовать ничем…

Я никогда не боялся трудностей, я их предвидел, и за счастье быть рядом с моей женой, готов бороться до конца. Ведь это и есть жизнь.

Глава 2

Лишь открыв сердце Богу — Его гармонии и любви, наполняешься светом. Упование на Божье милосердие — вот всё, что необходимо душе. Довериться как дитя, простирающее руки к небу, и даже если что-то непредвиденное случится, веруй: Бог знает, что делает, ибо только Ему одному известно, что есть истинное благо для нас. «Да будет воля Твоя, Господь, человеколюбец!..»

Виденья не было, скорее зов, с некоторых пор он заменил яркие вспышки, передающие информацию, что порой очень даже болезненно врезались в мою голову. После венчания что-то поменялось, и я больше не испытывал перегрузок, всё стало как-то яснее и легче, предупреждение об опасности «втекало» в меня плавно, как масло вливается в сосуд. Сердце охватывает волнение и влечёт в нужном направлении, достаточно только открыться этому зову, и можно идти хоть с закрытыми глазами, ноги сами приведут туда, где я должен быть. Интуиция? Шестое чувство? Дар предвидения?..

Всю дорогу я предавался молитве, отдавая себя целиком в руки Божьи. На мне тёмное пальто, оно, как шинель, хорошо защищает от ветра и холода в любую погоду. Осень всё сильнее походит на зиму, превращаясь в старуху с плохим характером, с седою изморозью по утрам. Тяжёлые обрывки облаков гонит куда-то ветер, как отару овец пастух.

Я проверил мобильный телефон, слава Богу, он заряжен, теперь Наташа сама следит за этим, чтобы я больше не пропадал без связи. Если бы тогда в лесу он работал, мы смогли бы быстрее выйти к людям и сообщить о своём местонахождении.

Вспомнил ту девочку и содрогнулся. Её обезумевшие от страха и отчаяния глаза будут ещё долго стоять передо мной, как и дрожащее, промокшее, ледяное тело. Мне пришлось снять с неё мокрую одежду, закутать в свою куртку, а ноги обернуть свитером и нести на руках, прижав к груди, чтобы отогреть, и так около десяти километров… Мне не было холодно, с такой ношей и под ледяным дождём покроешься испариной. Позже врачи сказали, что если бы я этого не сделал, ребёнка было бы уже не спасти. А так она отделалась небольшим воспалением лёгких, которое быстро вылечили в больнице. Девочку зовут Мария. Ей девять лет. А в лес она побежала, обиженная одноклассниками, чтобы поплакать, и заблудилась. Иногда дети бывают очень жестоки по отношению друг к другу, даже не знаю почему… Откуда вообще появляется жестокость? Как человек допускает зло? Это трудно понять, когда ежедневно работаешь над собой, но все мы в чём-то слабые люди. И нужно принимать этот мир таким, каков он есть, каким мы его делаем сами.

Уже рассвело, я приблизился к автозаправке. Шёл пешком, на машине труднее сориентироваться. Ещё издалека услышал приглушённый крик и звук, похожий на хлопок, будто взорвали петарду… Заглянул в бутик, но из-за рекламы на стекле ничего не было видно. Подъехал старый «москвич», ничего не подозревающий пожилой водитель вышел и направился к магазину. Я окликнул его, он обернулся. Сердце громко забилось предчувствием беды. Всё, что мне оставалось, так это подбежать к нему и, повалив на землю, накрыть собой. Прозвучал ещё один выстрел, время словно замедлило ход… Из магазина выскочил человек с натянутым на лицо чулком, сжимая в одной руке купюры, в другой пистолет. Я инстинктивно закрыл глаза. Грабитель остановился возле нас на короткое мгновение, видимо, рассуждая, стоит ли ему избавиться от свидетелей, но передумал, сел в припаркованную поблизости машину с грязными номерами и рванул восвояси. Я откатился в сторону, ощущая острое жжение в плече. Мужчина, которого я заставил упасть, выругался, приходя в себя.

— Что это было?

— Ограбление.

— Какого лешего, Вы набросились на меня?

— Я не знал, как Вас иначе спасти…

— Кто Вы?

— Неважно. Считайте, что Ангел-Хранитель, — я встал, отряхнулся и пошёл. Наверное, это глупо, так себя вести, когда нечего скрывать, но ещё одно дело с моим именем стало бы находкой для Колека и ему подобных. Миссия выполнена. Кассиру уже не помочь. Его час настал. Я молился за душу, покинувшую тело, для молитвы ведь нет расстояний…

Но мой путь был недолгим. Жгучая боль усиливалась с каждой минутой, ощупав рукой рану, понял: в области ключицы — дыра, а липкое мокрое горячее и густое — моя кровь. Хотелось думать, что это неопасно, рука двигается, дышать могу. Хорошо, что на чёрном пальто кровь не выделяется слишком сильно. Пошёл дождь. Вскоре я почувствовал, что теряю равновесие и могу упасть. Нужно куда-то сесть. Достал телефон и набрал номер Виктора. Через несколько минут он был на месте. Я сидел на скамейке автобусной остановки, окружённый людьми, прижав кровоточащую рану рукой, и пытался не привлекать к себе внимания. Виктор подошёл в тот момент, когда подъехал автобус. Пассажиры начали заходить, распихивая друг друга локтями.

— Привет, ты как?

— Посиди немножко! Пусть уедут… — я подвинулся на скамейке и чуть не заорал во всё горло. Болевой шок прошёл и теперь стало понятно, что ничего хорошего ждать не приходится. Виктор озадаченно посмотрел на меня, и по его глазам я увидел, что дело дрянь.

— Пойдём, помогу, машина тут рядом.

— Только не в больницу, умоляю!..

— Почему?

— Потом объясню.

До авто я ещё как-то доковылял с помощью Виктора, а что было потом — не помню. Очнулся. Надо мной склонилась какая-то ярко накрашенная женщина в белом халате. Голова гудит как пчелиный улей, во рту всё пересохло.

— Вот видишь, я же говорила, ничего страшного! Пуля прошла навылет, ну, да, потеря крови… — это поправимо. Сейчас ещё один укольчик, и ваш боец вернётся к жизни! Не таких латали, да, Витёк?! — она ему подмигнула и закурила тонкую сигарету.

— Спасибо, Катюш, что бы я без тебя делал?!

— Не выжил бы в девяностые, это точно! Сколько я тогда на тебя сил потратила?

— Это точно!..

— Вот видишь, живой и здоровый, и этот твой друг тоже в рубашке родился! — она похлопала меня по щекам, приводя в чувство. — Просыпаемся! Вот, молодец… — женщина с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, мне улыбнулась.

— Не давай ему сейчас спать и налей чего-нибудь покрепче, чтобы силы появились. Через пару дней будет как огурчик.

— Благодарю, дорогая, пойдём, я тебя озолочу!

— Пойдём, коль не шутишь! — её глаза радостно заблестели.

— Спасибо! — прохрипел я, голос не слушался.

— На здоровье! Поправляйтесь, молодой человек, и больше пули собой не ловите! — её губы в жирной алой помаде коснулись моей щеки.

Катерина вышла следом за Виктором, из коридора донёсся её удовлетворённый наградой смех.

— Звони ещё! Всегда помогу, чем смогу, ты же знаешь!

— Надеюсь, больше такие услуги не понадобятся!..

— Дай-то Бог!

Открылась и закрылась входная дверь. До меня дошла странная мысль, что я лежу на кровати, где когда-то спала моя Наташа… и не одна… Сердце кольнуло, и я запретил себе даже думать об этом.

Вернулся Виктор, сел рядом.

— Ну что, герой, рассказывай, где тебя так угораздило?!

Вкратце признался, как есть.

— Я ж говорю: герой! Ты никогда не успокоишься, наверное… Почему сбежал оттуда? Не проще ли было дождаться «скорой» на месте? Ты ведь ничего плохого не сделал, наоборот, спас старику жизнь.

— Не хотел очередной шумихи. Знаешь, как сильно это мешает.

— Что Наташе скажем?

— Сам расскажу, — я попытался подняться.

— Куда собрался? Нужно отлежаться хоть пару часов… Хочешь, я ей позвоню?

— Было бы неплохо. Только не пугай её сразу, ради Бога!

— Если б ты знал, как сам меня напугал! Эрик, Эрик!.. Странный ты всё-таки человек! — он вздохнул и, вытащив из кармана брюк сотовый, набрал номер:

— Натали, прости, что беспокою! Не могла бы ты ко мне заехать ненадолго, надо поговорить, обсудим кое-что важное… Да, по работе, конечно. Хорошо, жду!

Очень хотелось спать, глаза сами закрывались, и я проваливался куда-то. Стало совсем не больно, даже приятно, слабость прибивала к постели.

— Э-эй! Эрик, давай не спать! Возвращаемся! Меня предупреждали… — Виктор пошлёпал меня по лицу.

— Сегодня все так и норовят отхлестать меня по морде!

— Вот, уже лучше! Чувство юмора присутствует, значит жить будешь. Сейчас я тебе обезболивающее накапаю…

Он принёс стакан то ли с коньяком, то ли с виски.

— Может не надо?! — у меня не было ни малейшего желания пить да ещё и на пустой желудок.

— Давай, говорю!

Я замахал головой в знак протеста.

— Пей, тебе нужны силы! Доктор разрешил, — он приподнял мне голову и буквально влил содержимое в горло. Горячая волна побежала по пищеводу, стало тепло… Жизнь возвращается.

Глава 3

— Н-да, славная бы статейка получилась! Знаешь, я, как журналист, очень хорошо понимаю этого твоего… как его?..

— Колек.

— Да, Колека. Вывести на чистую воду такую рыбу как ты — огромное удовольствие! — Виктор засмеялся, попивая своё «обезболивающее». — Сколько потрясающих историй выплыло бы на свет! А?

— Я подумаю о твоём предложении на пенсии, если доживу, конечно.

— Такими темпами, навряд ли!.. Да и меня тогда уже точно не будет, как ни крути, а я вас постарше.

— Всё забываю спросить, сколько же тебе лет?

— Через годик сорок будет.

— Подумаешь, десять лет… тоже мне, разница!

— Тебе лучше, как я посмотрю, это хорошо. Не пугай всех больше так! — он удовлетворённо налил ещё и протянул мне стакан.

— Теперь точно не буду! И тебе не советую.

— Не занудствуй, Эрик, я стресс снимаю, тобою же и сотворённый.

— Не виноват лишь тот, кто ничего не делает. Я — твой должник.

— Перестань! Или, думаешь, я не понимаю?! Если хоть как-то могу поучаствовать, то — с радостью. И ничего ты мне не должен.

— Как Татьяна? Давно её не видно.

— Она сейчас усыновлением занята. И, судя по всему, у неё это тяжело получается. Ребёнка не хотят отдавать одиноким женщинам с маленькой зарплатой, даже если эта женщина единственный ближайший родственник.

— А твоё предложение? Что она ответила?

— Пока молчит. Меня иногда досада берёт. Впервые такую женщину вижу, пуленепробиваемую. Все мои старания как об стенку горох…

— Тебе не хватает терпения. Именно этому Бог и учит.

— Ты во всём видишь своего Бога! — Виктор криво улыбнулся, поставив стакан на тумбочку.

— Потому что Он и есть всё.

В дверь позвонили. «Это — она!» — сердце встрепенулось и полетело галопом. Виктор пошёл открывать, а я, затаив дыхание, вслушивался, что сейчас будет?!

— Привет, рад видеть, проходи, Натали!

— Привет. Ты уже с утра пораньше потягиваешь…

— Боюсь, и тебе придётся! — он хихикнул.

— С чего бы это? — в голосе Наташи зазвучали тревожные нотки.

— Давай куртку, повешу. Только не падай, ладно?! Он там, в спальне, в моей постели! — захмелевший Виктор рассмеялся от собственной шутки.

Услышав её шаги, я почувствовал, как участилось сердцебиение: никогда не привыкну к этой своей любви.

Наташа вошла и остолбенела. Мне стало совестно перед ней.

— Эрик! Что случилось? — она приблизилась и увидела повязку. — Ты поранился?!

— Так, мелочи жизни, не волнуйся, всё уже хорошо.

— Господи, я же чувствовала: что-то не так! С самого утра места себе не находила, — слёзы потекли по её щекам.

Виктор предусмотрительно не появлялся.

— Любимая, перестань, ради Бога! Ничего страшного не произошло.

— Ты опять кого-то спасал?! Эрик, я боюсь тебя потерять! Почему ты не в больнице? Почему здесь?..

— Ушёл, чтобы не было лишних вопросов. Как объяснишь полицейским, что я делал там и зачем…

Вытер слезу на её щеке, тут же появилась другая.

— Прости, родная, не хотел тебя расстраивать. Моя вина, впредь постараюсь быть осторожнее.

Зашёл Виктор:

— Наташа, не затопи мою постель слезами, мне тут ещё спать! — ему явно уже хватало выпитого.

— Ты уверен, что Эрику не надо в больницу?

— Уверен. Катю помнишь? Она тут первая медицинская помощь на районе, всё сделала по высшему разряду!

— То-то я смотрю, помада знакомая! — она потёрла мне щёку. — «Первая медицинская» говоришь?! Знаю я её помощь…

— Не переживай, всё заживёт как на собаке, рука у неё лёгкая! Там на столике антибиотики и шприцы, надо его поколоть дней пять для надёжности. Хорошо ещё, что пуля прошла навылет, не задев жизненно важные… — Виктор зря это сказал.

— Пуля?! — взорвалась Наташа, вскочив с постели. — Как, пуля?! Эрик, что ещё произошло?!

— Сядь, пожалуйста, всё объясню, — я похлопал рукой по краю кровати. Она послушно села рядом, бледная, как полотно. Не спеша рассказал всё как было.

— Ты мог погибнуть! Как мне теперь с этим жить? Как провожать тебя, зная, что ты можешь не вернуться, прикрыв собой ещё кого-нибудь!?

— Родная, а как же жёны спецназовцев живут? Они вообще только опасными делами и занимаются! Малыш, мы ведь вместе, мы справимся…

— Давай подарим ему на день рождения бронежилет! — пошутил Виктор с довольным раскрасневшимся лицом.

— Ага! Ты мне ещё каску купи! Буду ходить и улыбаться, как в старом анекдоте. — мы с ним засмеялись.

Виктор протянул Наташе «лекарство», она без возражений выпила содержимое стакана до дна, всё ещё находясь в шоке.

— Я ж говорил… и тебе придётся выпить! — он ещё раз хихикнул и вышел из комнаты от греха подальше.

Жена прилегла ко мне, прислонившись лицом к здоровому плечу.

— Голубка моя, прости меня!..

— Ты должен себя беречь! Обещай мне! Я не смогу жить без тебя, Эрик! — слёзы покатились ручейками, и не было им ни конца, ни края.

«Какой же я счастливый человек! Как много мне дал Господь! Чем заслужил я такую любовь?! Благодарю Тебя, Боже!»

Поглаживая её, я использовал свои способности. Когда солёные реки просохли, и Наташа притихла, спросил:

— Где же Эрика?

— Она осталась с Мишенькой, Таня завезла его к нам перед работой, боится дома одного оставлять, чтобы опекунский совет не нагрянул. Им, видите ли, нужно, чтобы с ребёнком кто-то всё время находился. И всё равно, что мальчику уже двенадцать лет и он сам способен присмотреть за кем угодно!

Услышав наш разговор, Виктор влетел в комнату:

— Боится, говоришь, тогда почему не соглашается на свадьбу? Почему тянет с ответом? У пацана давно бы была полноценная семья. Неужели я ей настолько безразличен?! — в его словах звучало уязвлённое мужское самолюбие.

Наташа поднялась с постели.

— Витя, ну как тебе объяснить… Таня боится!

— Но чего?!

— Вдруг ты решишь, что она выходит за тебя не по любви, а именно, из-за Миши… Она не желает использовать тебя, хочет, чтобы ты не сомневался в её искренних чувствах.

— Ты издеваешься надо мной?! Я узнаю о том, что меня любит женщина, которую я безуспешно добиваюсь уже много месяцев, от своей бывшей жены! — он театрально засмеялся. — Почему же тогда Татьяна так холодна? Почему не подпускает меня к себе? Не говорит о любви?.. Ох, уж эти женщины! Сам чёрт об вас ногу сломит! Прости, Эрик. — он покинул комнату, слегка хлопнув дверью.

— Ну вот! Хотела как лучше, а вышло как всегда. Теперь ещё и от Тани нагоняй получу, — Наташа закрыла ладонями лицо.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. Дай ему время всё взвесить, успокоиться. И тогда он всё поймёт и даже обрадуется в конце концов.

— Ты прав. Надо дать ему время, пусть подумает. Поедем, дома и стены лечат!..

— Да, конечно.

— Попробуешь встать? — Наташа протянула мне руки, я поднялся, но сев, тут же почувствовал недомогание. Земля поплыла, в ушах загудело.

— Пока не могу, — я обратно лёг.

— Значит, надо отлежаться, ты, наверное, много крови потерял, — она заботливо коснулась моего лица тонкими пальчиками, и по телу пробежала горячая волна. Я никак не мог насытиться нашей любовью, вспыхивал словно спичка от малейшего её прикосновения. Даже в теперешнем состоянии желание взыграло в крови.

— Где твоё пальто? Где одежда?

— Не знаю, я был без сознания, когда меня раздевали.

— Хорошо, хоть Виктору позвонить успел! — Наташа горько вздохнула и вышла из комнаты.

Было слышно, как она спросила Виктора про вещи, потом послышались всхлипы, опять слёзы. Я представил, как выглядит моя окровавленная, продырявленная пулей одежда. Бедная моя девочка, сколько тебе ещё предстоит вынести со мной!

Глава 4

Ближе к ночи мы всё-таки добрались до дома с помощью Виктора. Меня всё время тянуло в горизонтальное положение, только лёжа находил покой. Усилилась боль от раны. Рукой пошевелить я больше уже не мог, плечо распухло. Понимая, что это — минимальная плата за чью-то жизнь, я принимал всё с благодарностью и терпением.

Что может быть лучше, чем вернуться домой, лечь в родную постель рядом с любимой женщиной?! Теперь у нас было большое двуспальное ложе; старую кровать, на которой мы так долго ютились, поставили в комнату Эрики, Миша частенько оставался у нас ночевать, когда Таня работала в ночную смену.

Меня не покидала мысль, что если Мишеньку не позволят усыновить Татьяне, если с Виктором у них вдруг ничего не получится, мы не оставим мальчика одного, и он всё равно будет с тётей рядом. «Ради этого можно даже забыть про Францию. Устроюсь на работу, буду дальше помогать отцу Филиппу. Главное — быть при Церкви, пусть и не как священник, простым помощником, важно что с Богом, по-другому я жить не могу. Карьерный рост для меня никогда не имел большого значения. Быть в меру сил и возможностей полезным Господу и людям — вот моё единственное желание. Даже если не позволят больше служить, я всё равно продолжу участвовать в церковной жизни.»

Итак, мы приняли в свою семью мальчика и его тётю. Приросли к ним всей душой. Татьяна всегда казалась очень замкнутой и мало проявляющей свои эмоции женщиной. За годы одиночества, посвящённые оплакиванию погибшего на войне жениха, она научилась справляться со всем одна. Смерть единственной сестры переживалась ею тоже очень глубоко. Внешняя сухость не являлась внутренней пустотой, она скрывала бездну неизжитой боли в душе, как защитный панцирь у черепахи скрывает её уязвимую нежную плоть. Их сложные отношения с Виктором объяснялись именно этим. Виктор никак не может понять, что Татьяна такая, какая есть, потому как он сам открыт и импульсивен, а ещё привык получать от жизни всё и брать крепости с ходу. Тут же требуется, прежде всего, терпение, что я пытался ему много раз втолковать.

На их примере были хорошо видны причины и следствия. Каждому не хватало целительной силы благодати, так обильно и щедро даруемой Богом через Церковь. Но я не мог навязывать им свои лекарства. Мог только молиться за них, за то, чтобы Господь обратил их души, наполнил верой и упованием, подарил терпение и любовь, мудрость и смирение.

Если бы все знали или, хотя бы краешком глаза видели, что даёт нам Бог через таинства — то церкви были бы переполнены! Но большинство людей привыкло жить своим умом, избегая истинной любви и света — источника всего доброго, забыв, что отвергая Всевышнего, мы сами себя обрекаем на погибель и страдания, лишаемся благословения.

Но не буду думать о грустном, возвращаюсь мыслями к нашей Татьяне. Она, в свои тридцать пять, научилась быть незаметной в толпе, но, когда захочет, может перевоплотиться в яркую и самодостаточную женщину. Её внешность зависит от настроения и душевного состояния, а также от поставленной ею задачи. Есть такой тип женщин, ничем внешне не примечательный, но стоит им слегка подкраситься, сделать причёску, красиво одеться, и они превращаются в королев. Таня — именно такой человек. Кажется, это таинственное перевоплощение, как раз и притягивает Виктора. В её закрытой, как он сказал, «пуленепробиваемой» душе хранятся неистраченные сокровища любви и нежности. Нужно только набраться терпения, чтоб подобрать к ней нужные ключи.

Эти мысли не покидали меня, пока я, пытаясь не разбудить Наташу, сдерживал стоны и безуспешно пытался заснуть. Действие уколов закончилось, рана болела, тело начало гореть. Я молил Бога обойтись без больницы, ведь там всё откроется, и это может совершенно испортить нашу спокойную жизнь.

Вспомнил, как доставалось Агнешке, когда её преследовали репортёры. Лицо Колека, как воплощение журналистики в целом, всплывало перед моим внутренним взором ночным кошмаром. Всеми силами пытаясь уберечь от этого Наташу, я старался лежать тихо и не шевелиться, чтобы её не разбудить. Жар и боль заполняли моё тело всё больше. За окном сияла жёлтая стареющая луна, время от времени прикрываясь стыдливо облачной завесой. Слышно было, как тикают стрелки часов с боем, висящие на стене в зале. Мы не заводим бой, чтобы он не тревожил по ночам сладкий сон моих девочек. Как же я люблю их обеих! До сих пор не могу поверить и осознать до конца своё счастье! «О, Бездонное Милосердие Божие, нет предела Твоему совершенству! Разве я мог представить себе когда-нибудь, что буду настолько счастливым?!»

Наташа тихо и ровно дышала. За прошедший день она пролила столько слёз, а лучшее средство восстановиться после переживаний — это сон.

«Рана заживёт, и всё будет хорошо, — успокаивал я сам себя. — Нужно только немного подождать, потерпеть до утра, и станет легче…»

Капли холодного пота выступили на лбу. Кажется, начал бредить, тело перестало меня слушаться, то и дело вздрагивая. Наташа проснулась и, увидев моё состояние, тут же вскочила с постели, принесла какие-то таблетки, всунула их мне в рот, дала запить водой.

— Эрик, нужно в больницу! Матерь Божья, ты весь пылаешь!

— Не надо, всё пройдёт. Всё хорошо, скоро будет лучше… — я замахал головой, перед глазами поплыли красные пятна, по потолку и стенам, растекаясь в какие-то уродливые бессмысленные формы.

— Я не могу тебя потерять, что за упрямство! Сейчас же позвоню Александру Васильевичу, может быть он согласится помочь и без огласки решить этот вопрос! Зачем я только вас послушалась! Нужно было сразу обращаться в больницу!..

Что было потом, я не помню. Очнулся уже в палате. Всё оказалось не так просто, инфекция пробралась в рану, началось заражение. К счастью, меня успели спасти.

Капельница тихо, каплю за каплей вливала в мою кровь какое-то лекарство. Наташа, бледная и утомлённая, дремала рядом со мной на стуле, прижав голову к стене, точно так же, как когда-то и я у её постели.

Непонятно, какое время суток: раннее утро или поздний вечер, сумрак за окном. В больнице тихо, наверное, утро. Палата показалась мне знакомой.

И до меня дошло, что это — постреанимационный блок.

Что я здесь делаю?.. Неужели так плохо было? Проверил, рука на месте, пошевелил пальцами — работают, хоть и с трудом, попытался пошевелить рукой, но сильная боль тут же пробила плечо, и я непроизвольно застонал. Этого было достаточно, чтобы Наташа тут же вздрогнула и проснулась.

— Эрик, любимый, ты вернулся!

— Я разве уходил? — попытался улыбнуться.

— Вторые сутки после операции без сознания лежишь! Если бы не Александр Васильевич, ты мог вообще без руки остаться.

— Прости меня, досталось тебе, родная.

— Это неважно! Слава Богу, что ты очнулся, теперь всё будет хорошо, — она нажала кнопку вызова медсестры, — нужно сообщить. — её глаза наполнились вновь слезами. Наташа взяла мою руку и поцеловала ладонь. — Любимый мой, горе моё, счастье моё, жизнь моя!..

Глава 5

После обеда меня перевели в обычную палату. Самое интересное, что в ту, где лежал раньше Мишенька. Некий знак, ниспосланный мне Господом, словно иду по следам любимых людей. Всё силюсь вспомнить, что было в забытьи. Где летала моя душа?.. Эти дни начисто стёрты в моей голове, смутно всплывает в памяти образ наставника, но я не уверен: видел ли его сейчас или это картины из прошлого…

Получив хороший, справедливый нагоняй от доктора и его обещание не разглашать нашей тайны, я с радостью терплю ниспосланные мне испытания. В любви к Господу всегда присутствует жертвенность, и пострадать во имя Его для любящей души — награда.

Виктор приходит почти каждый день как особенно провинившийся. Меня радует его присутствие. Иногда ловлю себя на мысли, что знаю его тысячу лет, мы стали настоящими друзьями, несмотря ни на что. С ним легко, и чем-то он напоминает мне Юриса: так же любит пошутить, и в карман за словом не полезет, импульсивный и не сдержанный порою, но очень естественный и живой. Мне нравится его искренность и правдивость без камня за пазухой.

— Я Катерину взял за жабры, совсем совесть потеряла, за что деньги плачены?!

— Не вини её, мы сами к ней обратились. Ты хотел, как лучше!..

— А вышло как всегда.

— Не переживай, ради Бога, всё же обошлось.

— А если бы нет?! Наташа бы меня живьём закопала! Ты не видел, чего ей стоили эти двое суток! Я хотел сквозь землю провалиться. Вообще, вы с ней очень похожи, вспоминаю тебя в те дни, когда она лежала… та же картина, — он заёрзал на стуле.

— Как у тебя с Татьяной?

— Мы не виделись уже несколько дней. На смс-ки она не отвечает. Мне порой хочется махнуть на всё рукой…

— Не говори так! За счастье надо бороться!

— Счастье ли? В том-то и дело, что я не знаю… — Виктор горько вздохнул и уставился в окно, думая о чём-то о своём.

Стук женских каблучков приближался. «Может Наташа?» — понадеялся я. Постучав, в палату вошла Татьяна, в руке сетка с фруктами. Лицо решительного человека, привыкшего бороться с любыми трудностями в одиночку, немного усталый и растерянный вид. Увидев Виктора, она изменилась в лице, застигнутая врасплох смутилась. Он посмотрел на неё глазами побитой собаки, немного с упрёком, и я почувствовал себя лишним в собственной палате, захотелось испариться, но я побоялся прервать их немой диалог:

«Сколько же ты будешь мучить меня?!» — говорил взгляд Виктора.

«Если бы я могла…» — отвечали глаза Татьяны.

«Когда же ты, наконец, поймёшь, что нет сил больше ждать?»

Она проглотила ком, застрявший в горле. Всё это происходило в считанные секунды, но я слышал их голоса, словно они говорили вслух, а не обменивались взглядами.

— Добрый день, Эрик! — опомнившись, Татьяна обратилась ко мне. — Здравствуй, Витя!

— Рад видеть, Татьяна! — довольно жёстко ответил Виктор и, вскочив со стула, выразительно хлопнув дверью ушёл.

Она вздрогнула и ещё больше покраснела.

— Прости, Эрик.

— Не бери в голову, это он от расстройства! Уверен, Виктор не хотел тебя обидеть, просто уже давно ждёт, и начал сомневаться.

Она посмотрела на меня, словно не понимая, о чём это я?

— Не хочу влезать в ваши с ним отношения, но, всё же, советую тебе подумать всерьёз и что-то решить.

— Эрик, я не готова, не знаю, смогу ли сделать его счастливым… Много лет считала, что буду жить одна, так решила, когда Дениса не стало.

— Понимаю, и вёл бы себя по-другому, но Виктор — огонь! Он не может спокойно ждать. Ему нужно всё сразу или ничего. Может быть, вам всё же стоит попробовать?!

— Он мне очень дорог, и, кажется, я даже его люблю. Но как же быть с теми клятвами, что я дала на могиле Дениса? Вот ты, священник, скажи мне?!

— Я сам нарушил свои клятвы. Что я могу тебе сказать?.. Иногда важнее для Бога быть послушным и смиренным Его Воле, чем исполнять никому не нужные клятвы. Евангелие говорит нам:"Не клянитесь вовсе… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.«* Пойми, если Денис тебя по-настоящему любил, то единственное его желание: видеть тебя счастливой! Мы заставляем любящих нас людей страдать, потому что несчастны сами. Это неправильно. Человек может и должен быть счастливым! Если в сердце твоём живёт любовь, нужно дать ей шанс. Денису ты уже не в силах помочь. А Виктор живой, он рядом, и ты ему очень нужна. Не цепляйся за прошлое, чтобы потом не жалеть о прошедшем настоящем.

— Спасибо, Эрик!

— Таня, найди его! Вам есть, что сказать друг другу.

— Хорошо! Я сделаю, как ты сказал, — она положила сетку с фруктами на тумбочку.

— Не надо, забери, у меня всего хватает, лучше Мишеньке передай, ему нужнее витамины.

— Кушай на здоровье, это тебе. У Миши всё есть. Я побегу, ладно?!

— Конечно, найди его, пока ещё не поздно.

Она выскочила за дверь, а я стал молить Бога за этих двух, таких одиноких и очень дорогих мне людей.

— Эрик, что случилось? — на этот раз звук каблучков меня не подвёл, моя любовь зашла в палату. — Внезапно мимо меня пролетел Виктор, даже не поздоровавшись, а спустя несколько минут пробежала и Таня, тоже никого и ничего кругом не замечая…

— Это — атомная реакция любви. К тебе, родная, их поведение не имеет никакого отношения, — я улыбнулся, смотря на её нахмуренные брови, — может быть, именно сейчас они встретятся, чтобы найти друг друга.

* Евангелие от Матфея. (Мф. 5.33—37.)

Глава 6

Когда в очередной раз, обложившись учебниками, я изучал французский, в палату постучали. Зашёл Александр Васильевич — врач, так много сделавший для нас с Наташей.

— Как сегодня у нас обстоят дела? Что изучаем, отец? О, «Французский без труда»! Замечательно. Уж никак во Францию собрались, друг мой?!

— Именно туда меня и направляют. Хочу хоть немного успеть освоиться.

— Похвально. А теперь давайте посмотрим ваше ранение, — он снял повязку, — Всё заживает, слава Богу. И, пожалуйста, больше никакой самодеятельности, никаких залётных медсестёр на дому. Вы чуть не угробили себя, а это, господин священник, была бы большая потеря! Да, да, и не смущайтесь. Жаль, что ваши руки не могут помочь вам самому… — он вздохнул, прервав свой монолог.

Я почувствовал, что его что-то сильно гложет. В глазах всегда улыбчивого и спокойного доктора ощущалась какая-то безнадёжность.

— У Вас что-то не так, Александр?

— С чего Вы так решили?

— Вижу.

— Ничего от него не спрячешь…

— Доверьтесь, может быть, я могу чем-то помочь?

— Эрик, Вы бы сами поправились, что уж там…

— Я достаточно здоров, чтобы слушать и говорить!

Он ещё подумал какое-то время, а после сказал:

— Дело тут непростое. Лежит в соседнем отделении моя жена с отравлением. Но дело в том, что она не просто «что-то не то съела», она напилась таблеток. К счастью, я вовремя вернулся. Ирен не желает со мной разговаривать и видеть меня тоже не хочет. С коллегами удалось договориться, замять это дело. Но что будет, когда она вернётся домой, не повторит ли начатое? Работа с психиатром пока не даёт результатов. Вы встречались с такими случаями?!

— И не раз… Давайте, я попробую!

— Как знаете, попытка не пытка. Правда, я не уверен, что она захочет Вас слушать, набожностью моя Ирен никогда не отличалась, впрочем, как и я сам. Только после встречи с Вами я почувствовал, что есть то, что не поддаётся объяснению…

Мы шли по коридору больницы, все здоровались с Александром и чуть не кланялись ему. Здесь он был Бог и Царь, незаменимый и всеми уважаемый человек. А собственную жену не смог уберечь…

— Есть что-то, что я должен знать?

— Возможно. Мы живём в разных комнатах уже несколько месяцев.

— С чем это связано?

— Так решила Ирен, устала скандалить по поводу моего вечного отсутствия, но иногда она сама приходит и набрасывается на меня словно разъярённая кошка! Я наверное, не должен об этом говорить…

— Мне можете довериться.

Он оттянул халат с рубашкой под ним и показал мне плечо, исцарапанное до крови женскими ногтями. Я только открыл рот от изумления.

Подойдя к палате, он постучал прежде, чем открыть дверь.

— Дорогая!..

Женщина сразу же отвернулась от него.

— Знаю, что ты не хочешь меня видеть, но я привёл к тебе священника, о котором рассказывал. По странному стечению обстоятельств, он тоже оказался в больнице. Прошу тебя, поговори с ним!

Ирен молчала, никак не реагируя на происходящее. Он тяжело вздохнул и, не прощаясь, вышел, оставив нас наедине. Женщина лежала ко мне спиной, её каштановые волосы рассыпались в беспорядке по подушке. Одеяло скрывало половину лица, она прикрывала им ухо, чтобы всем своим видом показать, что не хочет никого слушать. Перед моим взором предстала Агнешка, к которой я приходил в больницу ежедневно и говорил сам с собою много мучительных дней, покуда она не открылась мне.

Обойдя постель, я стал с той стороны, в которую смотрела женщина.

— Понимаю, что Вы никого не хотите видеть и, тем более, слушать. Но раз уж я здесь, давайте всё же попробуем поговорить! Меня зовут Эрик. Я — бывший католический священник… — звучало как бред. Но с чего-то же надо было начинать!

Открыв лицо, она с появившимся интересом посмотрела на меня, словно проверяя, не шутка ли это.

— Я говорю Вам истинную правду.

Потянулась ко мне, словно хотела что-то спросить, но потом передумала и снова уткнулась головой в подушку.

— Вы хотите знать, почему?

Еле заметно кивнула.

— Из-за любви. Ничего не смог с собой поделать…

Внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

— Ирен, — она протянула руку.

— Очень приятно! У вас редкое имя!

Моложе Александра лет на двадцать, кажется ей не больше тридцати. Красивые карие глаза, очень грустные, смотрят почти не моргая, ощущается трудный характер и чрезмерная гордыня.

— Так вот, — продолжил я, пытаясь удержать её внимание, — у меня был в жизни такой случай… — я вкратце рассказал ей историю Агнешки, внимательно наблюдая за её реакцией и поведением. Она не хотела умирать. Это точно. Попытка суицида была криком о помощи, желанием привлечь к себе потерянное внимание мужа… или кого-то ещё… В этой женщине много силы, она не опустошена, скорее разочарована, озлоблена. Через какое-то время Ирен начала сама задавать мне вопросы, а мои ответы вызывали в ней смех.

— Ну, уж нет! Монастырь… увольте! Это полный вздор!

— Что Вы, всё как раз наоборот! Монастырь — это умиротворение, обретение себя через Бога, кропотливый труд духовный и физический, успокоение, гармония, мир в душе, освобождение от тягот мирской жизни… — я улыбнулся, с грустью понимая, что неверующие люди понятия не имеют о таких вещах.

— И она осталась там добровольно?

— Да, сейчас Агнешка готовится принять первые монашеские обеты.

— И вы действительно считаете, что молодая, красивая девушка может быть там счастлива? — Ирен артистично покачала головой и зацокала языком в знак неверия.

— Более чем! При одном условии: истинной любви к Богу, жажде познания и единения с Высшими силами. Советую и Вам когда-нибудь посетить монастырь, хотя бы на пару дней, чтобы побыть в уединении и тишине, набраться духовных сил, прислушаться к себе…

— Боюсь, что понравится! — она засмеялась. — Вы хотите знать, почему я здесь? Ведь именно для этого Саша Вас сюда и притащил?!

— Нет. Если Вы не хотите говорить, то я не стану задавать никаких вопросов. Я здесь, чтобы просто поддержать Вас, выслушать, если пожелаете. Хранить чужие тайны — моя профессия, и я ничего не скажу Вашему мужу. Вы можете поделиться со мной своими проблемами, если захотите, не опасаясь, что об этом кто-то узнает.

— Я не нуждаюсь в исповеди!

— Мы можем просто поговорить, если Вы этого хотите.

— Интересно, у меня такое чувство, что я знаю Вас уже давно, — она заглянула мне в глаза, приблизив своё лицо, и я почувствовал в ней неутолённую плотскую жажду. Этой женщине не нужна духовная помощь, она хочет другого. Первым же желанием было встать и уйти, но я обещал помочь…

— Вы хотите знать правду? Я живу с человеком намного старше меня, который постоянно пропадает на работе. Я же живая, молодая, красивая и полная желаний женщина, Эрик, Вы же меня понимаете?! Мне надоело делать вид верной и преданной супруги! У нас даже нет детей и уже вряд ли будут. Хотела уйти и начать всё заново, но нормальные мужики уже все женаты, и куда деваться? Подать на развод? Что с него взять?! Сашка всю жизнь отработал в районной больнице и даже подарков не берёт… Разменять нашу двушку на две однокомнатных? Тоска зелёная! Так хоть какой-то мужичок, да под боком.

— Вы никогда его не любили?

— Почему же, наверное, любила. Когда-то он спас мне жизнь. Но не о таком замужестве я мечтала! Понимаете?.. Я не знаю, что делать, мне всё опостылело, достало!

— Может стоит на время разъехаться, побыть одной, подумать и решить, как вам жить дальше?.. Я буду молиться за Вас, Ирен. Пусть Бог направит Вас и поможет найти верное решение! — благословив её, я встал, намереваясь уйти.

Но женщина схватила меня за руку, и притянула к себе.

— Ты ещё придёшь?! — она посмотрела обжигающим взглядом, от которого меня внутренне передёрнуло.

— Только, если Вы будете нуждаться в моей помощи.

— Я в ней уже нуждаюсь!.. Тебе так не кажется? — грудь её взволнованно задышала.

Скверное ощущение, будто тебя испачкали. Я вышел из палаты, мне вслед доносился её грубый смех. Стало жаль доктора, искренне жаль!

Глава 7

С трудом дошёл до своей палаты и сразу же лёг. Ощущение было такое, что у меня разрядился аккумулятор, как у машины, внезапно пропала сила, и всё… Прокручивая в голове только что состоявшуюся встречу, я размышлял о том, как помочь этой заблудшей душе. Ирен не выходила из моей головы. Не знаю, что и сказать доктору. Слава Богу, в этот день Александр Васильевич больше не заглядывал.

Когда пришла Наташа, я зарылся лицом в её шелковистые волосы и долго не отпускал, вдыхая пшеничный аромат золотых кудрей, целебный для моей души. Тяжёлые мысли не покидали весь день. Давно привыкший выслушивать и не такое на исповеди, я почему-то сильно отреагировал на слова Ирен. Что-то в ней не так… и это что-то не давало мне покоя.

Любимая видела моё состояние, но терпеливо ждала, когда я сам поделюсь с нею мыслями, однако же что я мог ей сказать, если сам не находил ответов. Да и не хотелось волновать её понапрасну, в конце концов, мне могло просто показаться…

Вечером попросил Наташу отдыхать, ведь я не тяжелобольной, и нянькаться со мной не нужно. За окном шёл дождь и завывал ветер, а порой и град тарабанил в стекло. Я долго молился и размышлял, а когда уже собирался заснуть, в дверь тихо постучали. Всё сжалось внутри ещё до того, как в палату на цыпочках вошла Ирен. Без приглашения, без оправданий, она подкралась ко мне как кошка на мягких лапах:

— Я нашла тебя, Эрик! — томно промурлыкала женщина.

— Ирен, я не совсем понимаю, что Вы здесь делаете посреди ночи?! — попытался отрезвить её холодным тоном.

— Только не говори, что не думал сейчас обо мне! Признайся, такого желания у тебя ещё не было, священник! — она пожирала меня глазами. — Успокойся, котёнок, я не сделаю тебе больно, и никто о нас не узнает! — её руки пробежали по моей груди прежде, чем я успел поймать их и одёрнуть.

— Ирен, я прошу Вас немедленно уйти!

— Иначе что? Закричишь «помогите, насилуют»?! — она засмеялась, а в глазах мелькнул дьявольский огонь.

Вот и ответ на мои вопросы! Её разгорячённое тело буквально источало жар, и, как мне показалось, зловоние. Я ещё никогда не испытывал такого отвращения к человеческому существу. Каждое её прикосновение вызывало во мне протест. Мы молча боролись на кровати, и она проявляла недюжинную силу, что свойственно одержимым… Не хотелось причинять боль, но я вынужден был сопротивляться и пытался заломить ей руки. Передо мной была уже не женщина, я видел злого духа, поселившегося в ней.

— Неужели не хочется попробовать необузданный секс, лапочка?! Прекрати ломаться, словно девчонка! Я доставлю тебе настоящее животное удовольствие… — цепкими руками она пыталась стащить с меня больничную пижаму, у неё даже голос изменился до неузнаваемости, стал хриплым, похожим на мужской, — я всё сделаю сама, расслабься, тебе понравится! — острые ногти царапали мою кожу даже через одежду.

— Ирен, опомнитесь! Возьмите себя в руки! Неужели Вы не понимаете всю нелепость происходящего?!

— Я хочу тебя, и ты будешь моим, — её голос опять стал женским. — Ну, перестань же, глупенький, сам скажешь спасибо!..

Вытащив из-под пижамы мой нагрудный крестик я изловчился и приложил его ей ко лбу:

— Изыди, нечистый!

Она взвизгнула как ужаленная и отпрыгнула от меня, слетев с кровати на пол. Безумными глазами вращая вокруг, зашипела как змея:

— Ты сдохнешь, гад!

Я вскочил на ноги и сделал к ней несколько шагов навстречу, держа крестик вытянутым перед собой. Она вылетела из палаты и унеслась босиком, оставив у моей постели свои тапки. Завернув в пакет брошенную женщиной обувь, спрятал в шкаф.

Стоит ли говорить о том, что в эту ночь я не сомкнул больше глаз?! Да ещё и плечо сильно разболелось, потревоженное в схватке. А утром пришёл доктор и первое, что он сказал:

— Эрик, Вы-волшебник, спасибо! Я не знаю, что Вы ей сказали, но Ирен словно подменили!

Я посмотрел на него ничего не понимающим взором.

— Теперь она такая добрая и ласковая со мной! Как Вам это удалось, дружище?!

Понятно, что это очередные уловки. Она решила спрятаться за спиной мужа и получить его поддержку, чтобы мне никто не поверил.

— Доктор, нам надо серьёзно поговорить…

— Сначала посмотрим, как у нас обстоят дела, раздевайтесь! Я снял сорочку, и Александр Васильевич ахнул. — Что случилось? Бог мой, чем Вы занимались этой ночью?! — на его лице появилось недоумение.

— Послеоперационные швы разошлись, грудь расцарапана ногтями… Что произошло здесь этой ночью?

Я молча встал с постели, открыл шкаф, вытащил свёрток с тапками и протянул ему. Открыв пакет, он вообще остолбенел.

— Зачем Вам тапки моей жены?! — недоуменная улыбка проскользнула по лицу.

— Она забыла их здесь, убегая. Хотите верьте, хотите нет.

— Ничего не понимаю, объясните толком!

— Этой ночью Ирен пробралась ко мне палату.

— Бог мой, зачем?!

— Мне неприятно об этом говорить, Александр, но она решила, что хочет заняться со мной сексом и недвусмысленно мне это предложила.

Я увидел, как он побледнел, скулы напряглись на лице, кулаки непроизвольно сжались так, что побелели костяшки.

— Если бы мне сказал это кто-то другой, он лежал бы уже с разбитым черепом!

— Александр Васильевич, ваша жена больна, душевно больна, понимаете?! Я скажу больше: она одержима! Я пытался справиться с ней, но у меня едва хватило сил противостоять, вот почему рана открылась…

— Это ложь! Я не верю! — он прожигал меня глазами.

— Вы сами говорили вчера, что на неё внезапно находит, плечо мне показывали. Сейчас она добрая и ласковая, но это только игра. Пройдёт время, и то, что в ней сидит, эта ненасытная тварь, её погубит! Мы можем помочь Вашей жене, но я не справлюсь в одиночку, мне нужен настоящий действующий священник, способный изгнать демона. У меня нет таких полномочий, я только её разозлил.

Мы смотрели в глаза друг другу. Он понимал, что я не вру.

— Нужно всё обдумать… А вот рана ждать не будет, придётся заново зашить. Дёрнул же меня чёрт познакомить вас! — он тяжело вздохнул, совершенно подавленный случившимся.

Мы прошли в процедурную. Доктор сам обрабатывал рану.

— Я не могу Вам не верить, Эрик. Подумайте, что можно сделать… Надеюсь это всё останется между нами.

— Конечно. Я всё понимаю. Не переживайте, что-нибудь придумаем. — я протянул ему руку, он крепко её пожал. — Тот, кто в ней находится, будет сопротивляться всеми силами. Заманить её можно только хитростью, и не в больнице, это может наделать много шума. Нам не нужны свидетели. В эту ночь она скорей всего опять отправится меня искать… — тут у меня в глазах потемнело. Я увидел, как Ирен крадётся в палату, сжимая в руке скальпель. Очнулся от резкого запаха нашатыря.

— Вам лучше?

— У неё в руке будет скальпель.

Он схватился за голову.

— Это какой-то страшный, нелепый сон! У меня в голове не укладывается! И что же делать?

— Делайте вид, что ничего не знаете. А ночью придётся подежурить, но так, чтобы она не знала. Сами увидите всё своими глазами. Только не подходите к ней близко, и не пытайтесь схватить, нужно дать ей свободу уйти. Я же за это время приготовлю всё необходимое.

— Но куда же Вы в таком состоянии?

— Ничего, потом долечите! А сейчас важно попытаться спасти Ирен.

Глава 8

— Как, тебя выписывают?! Ничего не понимаю. Эрик, ты ничего не перепутал? Александр Васильевич говорил, что не раньше следующей недели! Тебе внезапно стало лучше?.. Или ты опять получил новое задание?!

Наташе не соврать, от неё ничего не скроешь, любящее сердце видит меня насквозь.

— Так надо, родная! — сказал я, продолжая собирать вещи.

— Господи, ты же ещё не поправился! — она села на мою кровать и, закрыв лицо руками, заплакала.

— Ну, ну… Девочка моя, только не это, умоляю! Я люблю тебя! Всё будет хорошо. Обещаю тебе, что потом обязательно долечусь.

— Если будешь жив?! — она ещё больше расстроилась.

— Наташенька, уверяю тебя, это не опасно!

— Где-то я это уже слышала!

Я встал перед ней на колени, взял её ладони в свои и поделился силой утешения. Слёзы высохли и умиротворение отразилось на её лице, а я подумал, как плохо, что на Ирен мои способности совсем не влияют, всё было бы гораздо проще, но до одержимых не доходит Божья благодать. Тот, кто поселился в этой женщине, полностью её контролирует. Конечно, в моей жизни встречались подобные случаи, и у монахов-экзорцистов я кое-чему научился, но двоякость моего положения на нынешнем этапе жизни лишала меня уверенности в себе.

«Господи, яви в моей слабости Твою силу! В моей немощи — Твоё Всемогущество!

В моей нищете — всё богатство Твоё, чтобы воля Твоя свершилась. Аминь.»

Наташа посмотрела на меня глазами чистыми, как безоблачное небо:

— Ты уверен, что это не опасно?

— Уверен! Мне просто нужно кое-что сделать, а потом я снова вернусь в больницу, если врач решит, что в этом ещё есть необходимость. Не волнуйся, любимая, со мной всё будет хорошо. Есть человек, нуждающийся в помощи, и если ему сейчас не помочь, завтра может быть поздно, понимаешь?! — я поцеловал жену.

Она молча кивнула и крепко обняла меня:

— Теперь мне всегда придётся жить в страхе за тебя!

— Это неправильно, душа моя, и приводит к болезням. Нужно полностью довериться Богу. Страх только притягивает то, чего мы боимся! Ты же знала, за кого выходишь…

— Эрик, прости меня! Я успокоюсь, обещаю. Просто очень перепугалась за тебя в прошлый раз! Но я привыкну, смирюсь и не буду тебя упрекать…

— Верь мне, родная: ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!

В палату вошёл Александр Васильевич с выпиской и рецептами. Он отдал их Наташе. Вид у него был более чем озабоченный. Он молча пыхтел себе под нос, погружённый в собственные мысли. Потом протянул мне листок с номером телефона и так же, ни слова не говоря, ушёл.

— Эрик, что это с ним? На нём лица нет! — спросила Наташа, проводив взглядом закрывшуюся дверь.

— У Александра проблемы с женой.

— Какие? Она больна?

— Да, очень… попытка суицида.

— О, Господи!

Дома я пробыл недолго, переведя дух, позвонил отцу Филиппу и попросил о личной встрече. Мы договорились встретиться в церкви перед вечерней службой. Оставалось только найти шофёра, ведь с такой рукой я не мог нормально управлять машиной. Пришлось потревожить Виктора, к счастью, он был сам себе хозяин и часто работал на дому. Он согласился, и голос у него был достаточно весёлый. А это значит, дела налаживаются! — подумал я.

— Эрик, можно с тобой?! Я буду рядом и не стану мешать, только позволь мне видеть тебя, иначе я сойду с ума.

— Хорошо, поедем вместе, если тебе так спокойнее!

— Спасибо!

Наташа побежала собираться, а я устало плюхнулся в кресло. Плечо всё ещё болело. Вся эта ситуация должна была подсказать мне правильное решение. Что-то Господь хотел мне этим сказать?.. Это ранение, палаты моих близких, куда я попал, забытьё, которого не помнил. Этот ребус должен привести меня к чему-то важному. Но пока всё закрыто под тёмной вуалью. Неужели ради Ирен я получил эту рану, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время? Ответ где-то рядом, но к нему не подобраться. Пути Господни неисповедимы!

Приехал Виктор, весь цветущий и надушенный, как ландыш весной.

— С возвращением домой, Эрик!

— Спасибо, рад тебя видеть! Мы по-дружески обнялись, и Виктор нечаянно задел больное плечо, я чуть не взвыл, но кое-как сдержался. — Что у тебя нового?

— Не знаю, что ты ей сказал, но Таня меня догнала тогда. Мы долго разговаривали, потом гуляли, а потом, — он загадочно улыбнулся, приподняв бровь, — В общем она приняла моё предложение! У нас скоро будет свадьба!

— Я так рад за Вас, ребята, от всей души! — и снова объятья, и вновь моё бедное плечо потревожили.

Наташа выбежала, услышав новость, и тоже обняла его на радостях. Это почему-то меня смутило. Неужели ревную? Это на меня не похоже… и всё же, что-то заставило отвести глаза.

— Ну, что же, пора ехать, а то служба скоро начнётся, — прервал я их бурные поздравления.

— Заодно о венчании поговорю!

— Вы решили венчаться?!

— А что, только вам можно? — ответил Виктор вопросом на вопрос.

— Это же здорово! — Наташа ликовала от радости.

— Я хочу, чтоб на этот раз навсегда!.. — ответил Виктор, и отвернулся.

«Не всё было гладко в Датском Королевстве..» — вспомнилась фраза из какого-то фильма.

Мы отправились к батюшке каждый со своим вопросом. Чтобы поговорить со мной, отец отвёл меня в ризницу и закрыл за собой дверь. Я рассказал ему всё как на духу, в подробностях, чтобы он мог тоже сделать свои выводы.

— Ты уверен, что нет ошибки? Может, женщина просто плохо владеет собой, бывают же и такие…

— Уверен. Ты бы видел её реакцию на распятие! — я инстинктивно потёр больное плечо, вспоминая, как это было. — Вонь, не физическая. Мне знаком этот запах серы, — даже холод прошёл по коже.

— Хорошо, будь по-твоему! Я подготовлюсь. Только как её заманить?

— Она будет искать меня, потому что почувствовала угрозу, захочет уничтожить врага. Это нормальная для них реакция. А мы весточку ей через мужа подкинем, где я и что я…

— На живца, значит… Только где?

— У нас не могу, Наташа потом спать по ночам перестанет.

— Есть у меня одно местечко, друг дачу оставил присмотреть. Потом освятим помещение, и всё будет хорошо.

— Идёт. Пусть думают, что я сил набираюсь на природе.

— Справимся ли?.. Я ещё в подобном не участвовал.

— С Божьей помощью справимся! У меня уже есть опыт. Правда, в этом случае, всё намного серьёзнее…

Мы обсудили подробности. Потом началась служба. Для меня было огромным счастьем присутствовать на ней. Литургия давала мне силы и укрепляла мой дух. Я мечтал служить сам, но время ещё не пришло.

Глава 9

Доктор приехал чуть позже нас. В доме горел свет, для отвода глаз был включен телевизор. Говорили мы тихо, почти шёпотом. Александр выглядел бледным и очень уставшим, он провёл в больнице бессонную ночь, а утром продолжил дежурство. После короткого знакомства с отцом Филиппом, он рассказал нам о пережитом.

— Ты был прав Эрик, тысячу раз прав! Она не в себе. Я отправил медсестёр отдыхать, а сам притаился в укромном месте. Появилась она около трёх ночи, как крадущаяся кошка, двигалась почти бесшумно, как призрак, аж мурашки по коже, никогда не видел Ирен такой. Прокралась в твою палату. Я предусмотрительно запретил туда кого-то размещать, потому что ты ещё вернёшься. Через мгновение я услышал какой-то звук, похожий на рычание, она поняла, что тебя нет и рассвирепела. Была там всего пару минут, потом выбежала и пронеслась по коридору, как фурия. Зайдя в палату я остолбенел, вся подушка твоя изрезана на лоскутки, синтепон разбросан по палате, простыня разодрана в клочья, даже одеяло успела порезать… В общем, всё это до утра я успел собрать и выбросить, страшно представить, если бы там кто-то находился… — он стёр со лба выступивший пот.

— Скальпель нашёлся?

— Нет. Я пришёл, когда она уже спала, всё обыскал, нет его.

— Она его прячет… для дела.

— Почему она тебя так возненавидела?!

— Почувствовала угрозу. Я разбудил в ней дремавшее зло, и теперь эта сущность проявила себя. Ей не хочется покидать обжитый дом, ей нравится это тело, оно соответствует её желаниям и удобно для использования… Это не Ирен меня ненавидит, а то, что в ней сидит.

— Надо истребить этого паразита! Как ты себя чувствуешь? — мы незаметно перешли все на ты.

— Жить буду… Я не стал отвечать, было не до этого, в любой момент она могла появиться.

Отец Филипп сидел в кресле и молча нас слушал. Ему впервые предстояло увидеть зло в лицо… Благочестивый служитель не обладал ясновидением, но зоркая душа помогала ему распознавать людей. Мы трое были сейчас похожи на шпионов в засаде. Трое взрослых мужчин против одной «слабой» женщины, а я думал, справимся ли? И молил Господа Бога нам помочь.

Появится ли она, никто не знал и не мог гарантировать. По моей просьбе доктор, навещая утром жену, оставил в палате, якобы случайно, на минуту папки с делами больных, потом вернулся за ними. Там на моей истории болезни специально был указан этот адрес. Думаю, что Ирен не упустила момент, и подглядела. Ведь у её злости не было утоления, подушками и одеялами всё не обойдётся. Она обещала, что я «сдохну» и пойдёт ради этого на всё.

Около двенадцати я выключил телевизор, якобы, ложась спать. Поправил занавески на окне спальни, выглянул в окно, вгляделся в темноту. Она была где-то поблизости: я кожею ощутил её взгляд, мурашки пробежали по телу. Выключил свет. Умышленно оставив приоткрытым окно, сделал вид, что ложусь в постель, на самом же деле, ждал.

Александр и отец Филипп разместились по двум сторонам от окна. Мы надеялись, что летать она всё же не умеет, двери ломать тоже не станет, а окно, под которым стоит скамейка — самое подходящее для проникновения в жилище место. Проходило время, было тихо вокруг, начинала сползать на веки дремота… Приходилось бороться с накатившей усталостью. Скрипнула калитка. Тут нас всех как кипятком окатило, мы переглянулись в темноте. Глаза уже достаточно привыкли к тусклому освещению от уличного фонаря с улицы, проникавшего через неплотно закрытые шторы в деревенский дом. Послышалось шуршание гравия от её шагов во дворе, шире приоткрылось окно. С пластичностью пантеры она буквально запрыгнула в комнату, почти бесшумно, будто невесомая. Что-что, а силой тёмные сущности обладают огромной. Я включил свет, когда её схватили, она завопила как разъярённое животное, неистово и громко, её крик пролетел по всей деревенской округе так, что соседские собаки залились истеричным лаем. Блеснул в ладони зажатый скальпель. Она извивалась как уж на сковородке. Скальпель с большим трудом удалось отобрать без особого ущерба для здоровья, хотя полоснуть своего мужа она несколько раз всё-таки умудрилась. Облив Ирен святой крещенской водой, мы с отцом вместе читали молитву под вопли и стенания этой твари, связанной по рукам и ногам. Александр держал её, всё время причитая:

— Ирен! Успокойся! Тебе помогут!

Она выкрикивала самые грязные слова, которые я когда-либо слышал, шипела на нас, плевалась и скалила зубы… Всё это больше походило на фильм ужасов, нежели на реальность. Отец Филипп отвернулся, чтобы взять в руки елей для помазания, я держал над ней крест, она неожиданно дёрнулась всем телом вперёд и впилась в моё раненное плечо зубами, как вампир. От неожиданности я заорал, ощутив адскую боль. После этого Александр сумел впихнуть ей в рот какую-то тряпку, давно нужно было это сделать, стало сразу спокойнее и тише. Я вообще удивляюсь, как в ту ночь соседи не вызвали полицию. Ещё несколько часов мы бились над ней, читая молитвы, пока эта дрянь не вышла, сотрясая тело Ирэн в конвульсиях, вместе с рвотой. Мы смогли перевести дыхание, все мокрые от пота.

Хуже всех конечно, пришлось бедному доктору. Он воочию увидел лицо зла в собственной жене, которую любил… Измученная женщина плакала, связанная на полу. Дали ей попить святой воды. Реакции больше не было. Она жадно пила святую воду. Развязали ей руки и ноги. И увидели совсем другие глаза, испуганные, недоумевающие, растерянные. Ирен дрожала всем телом в мокрой от святой воды одежде беззащитная и по-человечески слабая.

— Где я? Саша, что происходит?.. Кто эти люди?

Он не отвечал всё ещё находясь в состоянии шока.

— Я помню Вас, — она вгляделась в моё лицо, — Боже, как стыдно!..

Глава 10

Наташа ожидала меня в больнице, дремала в кресле, подложив под щёку ладошку. Как только я приблизился, она очнулась, вскочила и крепко обняла своего непутёвого мужа, что лишает её сна и покоя.

— Слава Богу, миленький мой! С тобой всё хорошо? Ты не ранен?

— Солнышко, не нужно так бояться, всё со мной замечательно… — пришлось ей рассказать, как и что произошло. Конечно, про укус в раненное плечо я промолчал, всё остальное, так или иначе, необходимо было объяснить. Расцарапанную грудь и руки от жены не спрячешь.

Бедная моя девочка, с такой отчаянной любовью переживает за меня, что становится страшно за её сердечко. Так хочется сказать ей, что нельзя любить человека так сильно, никто из нас не достоин таких чувств и переживаний! Но я сам точно так же люблю её и не могу с собой совладать! Мы черпаем силу друг в друге, в вечном стремлении к единению душ.

Лишь к утру удалось уговорить её пойти домой и как следует выспаться, я и сам тут же провалился в сон, покуда не пришёл доктор.

Александр Васильевич был на удивление бодр и полон сил.

— Дорогой мой, как же я тебе признателен, Эрик! — он крепко пожал мне руку. — Теперь я вижу прежнюю Ирен, которую полюбил когда-то. И всё благодаря тебе! Всегда говорил: вовремя выявленная болезнь лечится успешно. В физиологии я бы и сам разобрался, а вот души… это не по моей части. Отец Филипп тоже очень помог! Нужно как-то отблагодарить его. А сейчас займёмся тобой, — он привычным жестом оторвал пластырь и ахнул: — Волчица! Хуже, дьяволица! Укусить человека за рану, знала, где будет больнее… Что же ты молчал всё это время?!

— Да, болит и болит. Вам тоже нужен отдых.

— К счастью, кроме нас никто этого не видел… Персонал я предупрежу, что буду сам заниматься твоей перевязкой, — он обработал раствором края раны, а в середину наложил какую-то пахучую тёмную мазь. — Ума не приложу, чтобы мы делали без тебя! В лучшем случае Ирен бы закончила свою жизнь в психиатрической лечебнице, в худшем — ещё бы и натворила бед… Ты помог спасти не только её душу, но и нашу семью, герой! — новый стерильный пластырь с марлей лёг на измучившую меня рану.

— Александр, мы сделали это вместе.

— Да, но идея-то была твоя, и ты единственный, кто заметил и всё понял! Одного не понимаю, почему эта тварь хотела покончить с ней, если ей было хорошо в теле Ирен?..

— Ты имеешь в виду попытку суицида?

— Да, именно.

— А вот тут, как раз, действовала сама Ирен в отчаянной надежде освободиться от того, что ею управляло, не видя другой возможности прекратить этот кошмар. Одержимая душа испытывает адские муки, ведь свет Любви Господней больше не доходит до неё. Она живёт в полном мраке и отчаянии… Только представь себе это! Чтобы вырваться к свету, она готова на всё, даже прервать своё земное существование. Очень многих пациентов психиатрических больниц можно было бы легко вылечить просто приведя на отчитку к специалисту. Есть монастыри, где справляются с самыми трудными случаями, я был в одном из них.

— Правда? Тебе тоже нужна была помощь?

— А вот этого, как раз, никто не знал. Хотели проверить откуда приходят мои видения… — я замолчал, не хотелось углубляться в рассказ о своих способностях.

— И что проверили?

Я кивнул в ответ и отвёл глаза, не желая продолжать эту тему. Александр сразу всё понял и тактично перешёл к другому вопросу:

— Как же от этой дряни защититься?

— Постом и молитвой, сакраментальной жизнью через таинства, дарованные нам Господом. Нет и не придумано ещё других советов. Церковь на земле для того и создана, чтобы защищать, исцелять, помогать человеку обрести благодать, найти путь к Богу…

— Придётся заглянуть нам с женой к Филиппу!

— Это было бы очень хорошо! В Евангелии сказано: «Когда нечистый дух выходит из человека, он скитается по безводным местам, ища покоя, и не находит его. Тогда он говорит: «Пойду и возвращусь домой, туда, откуда я вышел». И когда он возвращается, то находит дом незанятым, чисто выметенным и убранным. Тогда он идет, берет с собой семь других духов, еще более злых, чем он сам, и они поселяются там. И состояние этого человека становится хуже, чем оно было раньше…«* Помоги Ирен заполнить свой дом духом Божьим, и тогда нечего будет бояться! Как она теперь?

— Всё время плачет. Вспомнит что-то и снова в слёзы… Всё просит у меня прощения. Жаль её и страшно, чтоб опять чего-нибудь не натворила от расскаяния.

— Слёзы очищают и утешают душу. Я могу к ней зайти?

— Захочешь ли?!

— Саша, мне ли не пожалеть «заблудшую овцу»?!

— Хорошо, но прежде давай позаботимся о твоём здоровье… Повязка не жмёт? Удобно? До сих пор не верится, что я всё это видел собственными глазами! Уму непостижимо!..

* от Матфея 12:43—45

Глава 11

«Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася.

Истина от земли возсия, и правда с Небесе приниче,

ибо Господь даст благость, и земля наша даст плод свой.

Правда пред Ним предъидет, и положит в путь стопы своя.» (Псалом 84, 10—13)

Меня разбудило неистовство стихии за окном. С порывами сильного ветра град ударялся о стёкла и, казалось, что оконные рамы не выдержат. Сон ушёл, тщетно коротать время, просто закрыв глаза. Протянул руку и взял с тумбочки чётки, поцеловал крестик, и, читая молитвы, начал перебирать бусину за бусиной Розарий. К концу молитвы ветер стих, словно ничего и не было. Иисус вновь успокоил бурю…

На часах около трёх ночи. В больнице тихо, теперь даже слишком, как будто под землёй. Я ни о чём не просил Бога, но Он слышит наши сердца, обращённые к Нему, всегда чуткий и внимательный к любящим Его. «Господи, пусть ничто не потревожит сон моих девочек этой тёмной ночью.» Наташа и Эрика дома одни. Так хочется сейчас очутиться рядом, прижаться к любимой жене.

Запрещённый в служении, освобождённый от обязательств бывший католический священник, лежу во мраке больничной палаты и думаю о том, как дальше жить. Перед моим взором перекрёсток. Как там в сказке было? «Направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — головы не снесёшь…»

Всё оттягиваю время отъезда, не решаясь сделать следующий шаг. Теперь у меня — семья и ответственность за неё. Наташа не хочет уезжать, я вижу это в её грустных взглядах, в заламывании пальцев и невольных вздохах, когда речь заходит о Франции. Теперь, когда она имеет всё, о чём мечтала, разлука с близкими кажется особенно тяжёлой и бессмысленной. Я прислуживаю в храме по воскресеньям как простой стажёр-семинарист. Вспоминаю, как это было когда-то, и ведь не был же удручён или сконфужен, самое важное — быть с Господом в любом возможном качестве, служить Ему…

Во Франции нас ждёт неизвестность. Даже с рекомендательным письмом-просьбой, написанным архиепископом, никто не гарантирует, что всё пойдёт как по маслу и сразу устроится. Здесь у нас дом, близкие, друзья, родители Наташи; там — новая страна, новый язык, всё новое — ничего привычного… Уверенный в том, что жена поедет за мной хоть на край света, я не могу гарантировать, что она будет счастлива там и не станет тосковать по родным. Да и начинать придётся в любом случае одному. Снять комнату в Париже, даже самую крохотную дорого, что уже и говорить о семье на первых порах?! Сколько продлится учёба? Год, два, больше?..

Ранение даёт мне время подумать. Чтобы не совершать необдуманных поступков, нужно чётко осознавать, в каком направлении двигаться, и отдавать себе отчёт в том, куда это приведёт. Теперь, когда с прошлым покончено и назад дороги нет, остаётся идти только вперёд.

Вспомнился приход в маленьком польском городке, таком по-семейному уютном, где каждый знает соседа и земляка… Наставник, оберегавший меня как родного сына, порою строгий, но всегда справедливый и любящий словно настоящий отец. Его не стало. На смену пришёл только что «оперившийся» после семинарии Юрис, показавшийся мне взбалмошным и говорливым как сорока… Как же я его тогда не разглядел, поглощённый любовными страданиями?! Теперь любимая со мной — моё счастье и радость, но нет всего того, к чему я так стремился, чего усердно добивался долгие годы. Я отлучён от служения. И хотя, благодаря данным мне Богом способностям, всё равно могу вершить добрые дела, моя жизнь изменилась. Нужно решать, что делать дальше, в каком направлении двигаться? «Господи, укажи мне путь! Я приму волю Твою. Только дай узреть, где стезя моя?!»

Перекрёсток судьбы: там есть одна единственно правильная дорога и одно единственно верное решение, стоит перед моим взором и ждёт, когда я сделаю выводы о том, «куда направить стопы своя»…

Глава 12

— Ты уверен?

— Да.

Мы вошли в палату. Ирен, сжавшаяся калачиком лежала на кровати. Услышав чьи-то шаги, она повернулась. Лица, красного и опухшего от слёз, не спрячешь. Александр нежно поцеловал жену, огорчённо вздохнул и оставил нас наедине.

— Мне стыдно смотреть Вам в глаза, отец. Я всё вспомнила. И теперь мне хочется провалиться сквозь землю, куда-нибудь прямо в ад, где мне самое место.

Молча протянул ей руку. Она несмело протянула мне холодную беззащитную ладонь. Сила утешения благодатным ручейком потекла от сердца к сердцу.

— Я хотела вас убить… — губы Ирен дрожали.

— Это были не Вы, и мне это хорошо известно.

— Сколько бы ещё я натворила бед, если бы…

— Не думайте об этом! Нельзя впускать в свою душу отчаяние, не давайте силам зла больше шанса проникнуть в Вас. Оставьте покаяние для исповеди. Я пришёл не для этого, а как друг, просто хочу поддержать Вас.

Её дрожь постепенно проходила, душевная боль притуплялась, взгляд становился всё светлей и умиротворённей.

«Главное — не переборщить, как тогда с Виктором перед свадьбой.» — я улыбнулся от этой мысли.

Ирен увидела моё выражение лица и стыдливо опустила глаза.

— Вы прощаете меня?!

— Разве есть за что?

Её рука всё ещё лежала в моих ладонях, послушная и робкая, как птенец.

— Мне бы хотелось исповедоваться, Эрик, Вы ведь священник?!

— Беда в том, что я сейчас нахожусь под запретом и не имею права исполнять таинства, отпускать грехи. Но я знаю очень хорошего священника, который Вам с радостью поможет. Отец Филипп найдёт для Вас нужные слова.

— Священник, что присутствовал тогда?.. — её щёки стали пунцовыми, а на глазах вновь появились слёзы. — Господи, как же мне стыдно!..

Я от всей души обнял её и, прижав к груди, дал выплакаться. Когда буря раскаяния улеглась, она подняла голову и заглянула мне в глаза. В этом взгляде было так много благодарности и благоговения. Цвета молочного шоколада радужка источала мягкий и тёплый свет. Не было там больше ни зла, ни обиды, ни горькой ненависти ко всему миру. Любовь мощным потоком наполнила мою душу, как водопад, нисходящий с небес, смывая на своём пути всё ненужное чистым потоком кристальной живительной влаги. Я смотрел на эту женщину так, как смотрит на нас Господь и не видел в ней изъянов. Она, прощённая небесами, очищенная и освобождённая, стала поистине прекрасна. Мы оба молчали, объятые этими непередаваемыми чувствами чистой и безграничной Божественной любви, в которой нет места ни желаниям, ни самости.

— «Пусть прошлое хоронит своих мертвецов…» Всё, чем мы владеем, это — данным моментом. Уроки, которые преподносит нам жизнь, нужно принимать с благодарностью, но не отчаиваться. Господь всегда оставляет для нас возможность вернуться в Его объятия и начать всё с начала. Никто не может тащить за собой весь груз своих падений, всего пройденного за жизнь… Приходит момент истины, когда необходимо перевернуть страницу и отпустить прошлое ради того, чтобы сделать шаг в будущее. С нами остаются выводы, которые мы извлекли из пережитого, — наше нетленное сокровище. Когда мы научимся так поступать, станем счастливыми. Чтобы взлететь выше, нужно сбросить балласт, иначе не подняться в небо. Чтобы Христос вознёсся, его тело должно было стать иным. Иначе без крыльев вознестись невозможно. Стать лучше, чище, добрее — вот цель каждого из нас, то, ради чего мы приходим на эту бренную землю, собирая по крупицам свой опыт, получая уроки, выполняя свои «домашние задания», сдавая экзамены, раз за разом, покуда не усвоишь науку бытия. С собой мы заберём лишь выводы, ведь ради этого и решались сложные задачи… Что было — прошло, Ирен. Перед Вами открылся новый, прекрасный, духовный мир. Важно, чтобы в сердце жила вера, а вместе с нею надежда и любовь. Всё очень просто. И не нужно больше слёз!

Она кивнула, продолжая смотреть на меня влюблёнными глазами. Я улыбнулся её молчаливому согласию.

— Итак, начинаем всё с чистого листа! Теперь только от нас зависит, что мы запишем в книгу жизни. Не бойтесь, подсознание несёт в себе всю информацию о прошлом, которой можно воспользоваться в любой нужный момент. А впереди у нас долгая и интересная дорога, порой тяжёлая, болезненная, но такая необходимая и бесконечно увлекательная. Главное — быть внимательным и зорким к тому, что происходит вокруг и внутри нас, содержать душу свою в чистоте и устремлять её к Богу. Ведь только в свете Его любви нам удаётся разглядеть истинную сущность того или иного события, сделать правильные выводы, найти верное решение, узнать, куда двигаться дальше…