Источник Спасения. Еврейский детектив

Бецалэль Ариэли

Действие детектива разворачивается на севере Израиля. Главные герои – ученики ешивы (ортодоксального института иудаизма), которые в силу разных причин решили испробовать вызывание демонов. Сюжет книги пропитан мистикой, содержит много отсылок к религиозным текстам, сочетает событийную канву и психические переживания героя.

Часть вторая

«Соприкоснувшись с магией, я подумал, что в ней неизбежно присутствует нечто театральное. Это лишь способ манипулировать чувствами и вниманием людей. Но иногда, надевая маски, актеры снимают с себя другие маски, под которыми привыкли прятаться в жизни. Тогда начинаешь видеть истинные лица тех, кого считал друзьями».

— из личных записей Малкиэля Гринфельда

Глава 1. Шаббат

В том, чтобы встречать шаббат в такой дали от цивилизации, когда на километры от тебя тянутся леса и холмы, и во всем этом пространстве почти не видно признаков человеческого присутствия, есть что-то романтическое. Ты словно становишься факелом, освещающим сгущающиеся сумерки — островком божественной святости посреди океана дикой природы. Именно таким ощущал себя Малкиэль, когда молился в этот вечер вместе со своими товарищами по ешиве. Наверняка он был не единственным, кто испытывал нечто подобное. После нескольких псалмов, которые традиционно читают перед наступлением шаббата, они стали петь «Леха Доди». Их молодые, звонкие голоса раздавались в зале, вылетали из окон, поднимались к небесам.

Окружающий мир оживал. Звуки этих песен, прославляющих Бога за его доброту, сливались с порывами ветра, который разносил их по округе. И вот, казалось, уже сами деревья своими листьями шелестят друг другу те же слова, а птицы выкрикивают их в вечернем воздухе. Природа отзывалась на порыв человеческой души и тихим оркестром аккомпанировала ему, а человек с удивлением открывал для себя, что она вовсе не дикая и не мрачная, но сама полна света незримого, пропитана божественной благодатью, щедро разлитой рукой Создателя по бескрайним просторам мироздания.

Завершив молитву, ребята перешли в столовую, где для них уже была приготовлена трапеза. Омер, которого назначили за главного, следил, чтобы на столах стояла вся необходимая посуда. Впрочем, посуды на этот раз много не требовалось: чтобы восемь человек, оставшихся в ешиве, могли сидеть рядом и общаться, в центре были сдвинуты вместе два самых больших стола, а остальное пространство расчищено. Кухней заведовал Самир — он был арабом и жил в соседней деревне, приходя в ешиву с утра на работу, а вечером возвращаясь домой. В шаббат, поскольку огромная часть привычных действий по законам Торы евреям запрещена, на Самира возлагались особые задачи: он включал и гасил свет, занимался плитой, разрезал упаковки, мыл тарелки, чистил столы и убирал мусор.

Все еще чувствуя себя не совсем привычно в компании малознакомых людей, Малкиэль подошел к Ицхаку:

— Может, познакомишь меня с остальными, кто остается в ешиве?

— Я бы с радостью, — начал тот, — но я как-то неважно себя чувствую. После нашего дела у меня голова болит.

— Что конкретно с тобой произошло? Я видел, как ты упал на песок.

— Давай в другой раз об этом поговорим, — без особого энтузиазма ответил Ицхак.

Пока рядом находились другие люди, он старался натягивать на лицо улыбку и желал всем «хорошей субботы», но вид у него был бледноватый и слегка страдальческий. Впрочем, Малкиэлю не пришлось долго оставаться одному — на помощь к нему пришел Эйтан:

— Можем за столом вместе сесть, если ты не против.

Это было очень кстати. Прочитав кидуш над бокалом с виноградным соком, который в ешиве предпочитали пить вместо вина, и произнеся благословение с двумя хлебами, все стали накладывать еду себе в тарелки. Буквально через пару минут кто-то стал разговаривать, другие подхватили, и в компании из восьми человек началось оживленное общение. Атмосфера была непринужденной, и каждый говорил, с кем хотел.

— Расскажешь мне про людей, которые с нами сидят? — спросил Малкиэль.

Эйтан слегка наклонился к нему и стал негромко, чтобы не привлекать внимание тех, о ком шла речь, перечислять:

— Тот, что справа от остальных, — Моти Шейнберг. Он у нас, наверное, самый молодой. Пока не пришел к нам, был членом организации Арахим. Я его не особенно близко знаю. Но здесь, в ешиве, он учится неплохо. Пару раз я с ним садился за Гмару, но для меня он какой-то скользкий. Говорит то одно, то другое — не поймешь его. Мне надо, чтоб все конкретно было.

Человек, о котором они говорили, был поглощен дискуссией с другим парнем и совершенно не замечал направленных на себя взглядов. Овальное лицо с ямочками на щеках производило впечатление чего-то мягкого, однако в голосе его чувствовалась напористость. Несколько расстегнутых пуговиц выдавали невнимательность к одежде.

— А тот, с кем он разговаривает? — спросил Малкиэль у приятеля.

— Это Яаков-Цви Лифшиц. Мы его кратко зовем просто Цви. Ты к нему можешь обращаться, если что-то понадобится, он обычно отзывчив и любит всем помогать. Хотя я с ним мало общаюсь, он часто начинает болтать без умолку, так что не знаешь, как его остановить. Хочешь о нем больше узнать — лучше спроси у Ицика, они дружили еще в Хошене.

Цви был высоким и тонким, со светловатым оттенком волос. Практически забыв о еде, он целиком сосредоточился на том, чтобы отвечать Шейнбергу, тогда как тот успевал между своими бойкими репликами активно засовывать в рот ложку с салатом.

— А сам-то ты до этого где учился? — поинтересовался Малкиэль у Эйтана, коль скоро беседа коснулась других ешив.

— Да так, одно маленькое местечко, ничего особенного… Скажем так, бывают ешивы, где кроме Гмары есть и другие вещи. А так все как у всех.

Столь явное нежелание рассказывать о своем прошлом озадачило Малкиэля. Однако его сосед совершенно не почувствовал какой-либо неловкости от того, что предпочел скрыть подробности о себе. Он перевел взгляд на третьего парня, сидевшего левее, и продолжил говорить:

— Пинхаса ты уже видел, когда в комнате у Аарона сидели. У него родители раньше были далеки от религии, но потом отец вроде стал соблюдать. Ну и в итоге сын тоже последовал за ним. Во всяком случае, это то, что я знаю. А сам он довольно умный, но иногда просто совсем не догоняет, что ему говорят.

— Тебе, по-моему, вообще никто не нравится, — возразил Малкиэль, — один скользкий, другой болтает много, третий не догоняет…

— А что? — равнодушно отреагировал Эйтан, — я предпочитаю быть объективным. Лучше сразу знать слабые стороны.

— Может, что-нибудь хорошее лучше скажешь?

Тот постучал пальцами по столу, напрягая память:

— Ну, если хочешь хорошее, могу сказать, что Пинхас два раза обыграл меня в шахматы.

Сам Пинхас в этот момент обменивался фразами с Аароном, сидевшим напротив него с открытой книгой на столе. Даже на трапезе он не мог расстаться с учебой. Омер Мазури, расположившийся рядом, тоже иногда вставлял отдельные замечания.

— А про Омера что скажешь? — снова обратился Малкиэль к своему соседу, — он тоже тебе чем-то не угодил?

— Омер — сефард¹³, — ответил Эйтан, — я вообще удивляюсь, что его взяли в ешиву.

— Так что, по-твоему, если сефард, то уже не может в ешиве ашкеназов учиться?

— Может, — решительно ответил Эйтан, — но с трудом. У нас тут, кроме него, почти нет сефардов. Вряд ли он в прошлом много учился. По-моему, его родители из Беэр-Шевы, отец держит там какую-то мастерскую. Вот и Омер в итоге больше по хозяйству помогает.

Малкиэлю захотелось самому познакомиться с этими новыми для себя людьми. Однако он не успел обратиться к ним, как кто-то предложил спеть «Радость и покой», и все затянули куплеты знакомой песни. После этого Самир подкатил металлическую тележку с порциями риса и жареной курицы. Некоторые из ребят встали из-за стола, чтобы взять тарелки или налить напитки. Ицхак, пожаловавшись на плохое самочувствие, покинул компанию и отправился к себе в комнату.

Затем к Малкиэлю подошел Омер:

— Ты нормально устроился? Тебе всего хватает? — спросил он.

— Вроде да.

— Если что-то нужно будет, спрашивай у меня. Пока рава нет, я за все отвечаю.

Омер был явно постарше, чем остальные ученики «Источника». По его тону казалось, что он уже привык заниматься делами и решать проблемы.

— Рав уже не первый раз тебя оставляет здесь за главного? — поинтересовался Малкиэль.

— Да, я ему часто помогаю. Но он редко куда-то уезжает из ешивы. Для нашего рава «Источник спасения» — это главное дело в жизни, — тоном глубокого одобрения сказал Омер.

— А сам ты здесь давно?

— С первого дня, — в его словах чувствовалась гордость, будто это он сам помогал создавать ешиву.

Остаток вечера пролетел незаметно. К ночи, оставшись наедине с собой, Малкиэль вернулся мыслями к тому необычному действу, в котором участвовал днем. Что же в итоге принес этот странный ритуал? Имело ли какое-то отношение к действительности то видение, что посетило его под конец? Аарон и Эйтан с того момента вели себя буднично, словно ничего не изменилось, а вот недомогание Ицхака вполне могло быть следствием этого опыта. На короткое время Малкиэля снова охватила мысль о том, что, быть может, не следовало так легко соглашаться на эту затею. С другой стороны, ничего страшного ведь не произошло. Нужно будет обсудить с друзьями их впечатления, когда выдастся подходящая возможность, а до тех пор выбросить лишние опасения из головы.

Утром в бейт-мидраше царил беспорядок. Некоторые еще с вечера оставили на столах сваленные грудой книги и пластиковые стаканы с остатками кока-колы. Поскольку десяти человек не набиралось, никто не проводил организованной молитвы, а потому ученики не спешили вставать после сна.

Однако, когда настало время дневной трапезы, никто не хотел пропускать удовольствие. Неожиданно оказалось, что у кого-то из ребят была с собой большая бутылка со сладким ликером, которую ему подарили на день рождения. Учитывая, что глава ешивы отсутствовал, никто не стал возражать, чтобы отведать алкоголя.

— Странно, что вечером ее не достали, — поделился Малкиэль своей мыслью с Аароном, рядом с которым сел за столом.

— Лично я пить не буду, — сказал тот, — хочу голову ясной держать.

— Нам стоило бы обсудить то, что у нас вчера произошло, — намекнул Малкиэль.

— Давай потом, когда вокруг будет меньше людей.

Реакции Аарона выглядели какими-то черствыми, словно реплики Малкиэля докучали ему. По выражению его лица было очевидно, что он совершенно не тяготеет к общению.

Под конец застолья в помещении неожиданно появился рав Бронаверт. Похоже, его прихода не ожидал ровным счетом никто, так как еще накануне он во всеуслышание объявил, что проведет шаббат в другом месте. Впрочем, не пускаясь в долгие объяснения, он быстро сел за стол с остальными и начал рассказывать что-то из недельной главы Торы.

— Он что, из того поселка сюда пешком пришел? — спросил Ицхак, сонно потирая глаза. По-видимому, со вчерашнего дня ему все еще было слегка не по себе.

— Если есть эрув¹⁴, можно проходить разрешенное расстояние, — с серьезным видом пояснил Аарон.

Было видно, что рав не хочет никого напрягать своим присутствием. Заметив на столе ликер, он не стал возражать, лишь посоветовал не пить больше половины стакана.

— Есть заповедь получать удовольствие в шаббат — с улыбкой заявил он, — главное знать меру во всем.

Впрочем, полезные советы не всегда достигают нужных ушей. Когда Малкиэль опустошил целый стакан ликера, он почувствовал туман в голове. Нет, он не был пьян, просто почему-то язык стал слегка заплетаться в разговоре. Он пытался пообщаться с Пинхасом, чтобы самому узнать его получше, но заметил за собой, как странно стал выговаривать слова.

Когда трапеза закончилась, Малкиэль вышел во двор. Ему вспомнилось высказывание из одной старой книги о том, как разные люди реагируют на спиртное. Те, в ком преобладает элемент огня, — говорил автор, — становятся агрессивными; у кого больше воздуха — болтливыми; у кого больше воды — начинают плакать и жаловаться, а людей с элементом земли клонит в сон.

«Наверное, во мне преобладает земля», — подумал Малкиэль. Его действительно клонило в сон, несмотря на то, что с утра прошло еще не так много времени. Без особого успеха посидев за книгами, он поднялся в свою комнату и прилег на кровать. Время летело быстро, и до самого вечера он почти ничего не делал. В конце концов, отдыхать в шаббат — дело святое, и ничего стыдного в этом нет.

Уже к вечеру, когда стемнело, Малкиэль снова стал вспоминать об опыте, в котором участвовал накануне. Никаких видимых результатов этого странного эксперимента он у себя не наблюдал. Наверное, то же самое могли бы о себе сказать и его товарищи, — думал он, — иначе почему они не спешат делиться впечатлениями? В конце концов, все это напоминало пустую трату времени. Если бы демоны реально отзывались на призыв человека, их присутствие наверняка трудно было бы не заметить. Быть может, теперь после шаббата наконец-то появится время, чтобы все обсудить с остальными. К тому же, в пещере еще оставались свечи, которые предстояло забрать. По-видимому, мысли о свечах посетили не только его, поскольку Эйтан, выждав удобный момент, подошел к нему и заговорщическим тоном спросил:

— Ты не забыл, что у нас есть незаконченное дело?

— Ты про это, да? — Малкиэль едва не упомянул ритуал и пещеру, но вовремя осекся: здесь, посреди бейт-мидраша, их легко могли услышать посторонние.

— Про это, про это, сам все понимаешь. Пошли к Аарону, решим, как лучше сделать.

Аарон, как он обычно и делал на исходе субботы, пожимал руки товарищам по ешиве, желая всем хорошей недели. В данный момент рядом с ним находились Цви и Пинхас. Нужно было как-то поскорее перехватить его, пока он, быстро обменявшись со всеми добрыми пожеланиями, не погрузился в книги. Когда двое друзей приблизились и подали ему знак глазами, он с веселой улыбкой попрощался с теми, кто не входил в их узкий «клуб», и повернулся к товарищам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Сефарды — потомки испанских евреев, расселившихся на Ближнем Востоке и севере Африки, в основном, в арабских странах. Ашкеназы — потомки евреев из общин Германии и Восточной Европы.

14

Набор правил, позволяющий в шаббат проходить расстояния за чертой населенного пункта и переносить предметы за пределами помещений.