Древо возможностей (сборник)

Бернар Вербер, 2002

Вербер описывает самые интересные сценарии будущего. Может, какие-то на первый взгляд звучат дико, но если вдуматься, то многое начинает казаться вполне осуществимым. Поэтому лучше почитать внимательно: вдруг вас завтра пошлют в экспедицию на Солнце или же начнется восстание деревьев. К таким вещам лучше готовиться заранее.

Манипуляция

Меня зовут Норбер Птироллен, я инспектор полиции. Долгое время я думал, что целиком и полностью владею своим телом, — до того дня, когда столкнулся с «проблемой». Положение было аховое: моя левая рука провозгласила независимость.

Как она стала самостоятельной? Не знаю. Мои мытарства начались в тот день, когда я захотел почесать нос.

Обычно я пользуюсь для этого правой рукой, но я читал книгу и решил, что будет проще воспользоваться левой. Она даже не шевельнулась. Тогда я не обратил на это внимания и почесался правой, как всегда.

Но это повторилось. Однажды в машине левая рука покинула руль, когда я правой переключал скорость. Машину занесло, и я едва успел ее выровнять, крепко вцепившись в руль правой рукой. Потом левая рука отказалась держать за столом ложку, и правой пришлось в одиночку справляться со спагетти.

Мой рефлекс был прост: я заговорил с ней. Я сказал:

— Что это на тебя нашло? Чем ты недовольна?

Разумеется, не имея ни рта, ни ушей, моя левая рука не смогла мне ответить, но то, что она сделала, поразило меня еще больше: она показала на правую руку, а точнее, на серебряную цепочку на запястье. Неужели левая рука завидовала правой?

В сомнении я расстегнул цепочку на правой руке зубами и надел ее на левую руку. Не знаю, может быть, воображение играло со мной шутки, но мне показалось, что с этих пор левая рука снова стала повиноваться. Она охотно чесала нос, если у меня возникало такое желание. И крепко держала руль, когда правая рука переключала скорость. Теперь это была послушная и хорошо воспитанная рука.

Все шло как нельзя лучше до того дня, когда моя левая рука снова захотела независимости. Когда я был на спектакле в Опере, она принялась щелкать пальцами и не унималась, пока мне не пришлось выйти под шиканье публики. Объяснить это варварское поведение она отказалась.

В дальнейшем левая рука совсем разошлась. Она ныряла в карман, когда хотела, тянула меня за волосы, не давала правой руке постричь ей ногти, что стоило мне многих царапин. Бывало, когда я спал, левая рука будила меня, засовывая пальцы в ноздри так глубоко, что я едва не задыхался.

Я, разумеется, не намерен был ей уступать, но моя левая рука что-то хотела дать мне понять и настаивала, пока я не уделял ей внимание. Можно сразиться с грозным врагом, но когда ваш противник постоянно раскачивается рядом и прячется в кармане ваших брюк, могу вас уверить, справиться с ним нелегко.

Следующие недели надолго остались у меня в памяти. Моя рука воровала в супермаркетах, ставя меня в крайне неловкое положение перед несговорчивыми охранниками; мало того, эта провокаторша размахивала плодами моих краж перед носом у церберов, стоявших на выходе. Если бы не мое полицейское удостоверение, мне бы несдобровать.

В гостях у друзей левая рука как бы нечаянно опрокидывала статуэтки и хрупкие безделушки. Она ныряла под юбки самых благовоспитанных дам и даже позволяла себе гладить посторонние груди, в то время как мы с правой рукой спокойно пили чай. Я получил немало пощечин, на которые левая рука отвечала непристойными жестами.

В конце концов я поведал о моей беде доктору Оноре Падю, психоаналитику и моему другу. Он ответил мне, что это в порядке вещей. Наш мозг разделен на два полушария, правое и левое. Слева рассудок, справа страсть. Слева мужское начало, справа женское. Слева сознательное, справа бессознательное. Слева порядок, справа хаос.

— Но если порядок располагается слева, почему же именно левая рука безобразничает?

— Контроль над телом осуществляют противоположные полушария. Твой правый глаз, правая рука, правая нога подчиняются левому полушарию, и наоборот. Твое бессознательное в правом полушарии, которым ты слишком долго пренебрегал, пытается привлечь твое внимание. Как правило, это проявляется нервными срывами, вспышками гнева, всплесками творчества. Так обычно выражает себя подавленное правое полушарие. У тебя случай особый. Фрустрация твоего правого полушария вылилась в бунт левой руки. Очень интересный феномен. Рассматривай свое тело как огромную страну, в одной области которой вспыхнул мятеж. Были же во Франции движения за самоопределение — вандейцы, бретонцы, баски, каталонцы. Это проблема внутренней политики. Все в порядке вещей.

Узнав, что существует психоаналитическое объяснение моей беды, я немного успокоился. Однако неприятностей этот «мятежный анклав» доставлял мне все больше. Он стал мешать даже моей работе.

В комиссариате левая рука играла с кобурой моего пистолета, лежавшего на столе. Она рисовала каракули на моих рапортах, забавы ради зажигала спички и бросала их в корзины для бумаг, дергала за уши моих начальников.

Пришлось мне, собравшись с духом, спросить мою левую руку, какая новая игрушка доставит ей удовольствие. Не хочется ли ей, например, кольцо с правой руки? Но левая рука взяла ручку и с трудом (я правша, а не левша) вывела на бумаге: «Подпишем союзный договор».

Нет, это сон. Союзный договор с моей левой рукой! Которая принадлежит мне с рождения! Рука — это нечто неотъемлемое. Не может быть и речи о том, чтобы принять ее условия. Левая рука была у меня всегда. Она моя. Она, похоже, воспринимала звуки, и я сказал ей:

— Еще чего!

Она снова взяла ручку:

«Я хочу собственные карманные деньги, чтобы жить в свое удовольствие. Если ты не уступишь, я сделаю твою жизнь невыносимой».

Капитулировать я не хотел и попытался умаслить ее, сводив к маникюрше. Очаровательная девушка с ласковыми руками хорошо о ней позаботилась и сделала настоящей красавицей. Ногти сияли. Рука-предательница стала чистенькой и ухоженной. Увы, косметических процедур оказалось недостаточно, чтобы обуздать это чудовище. При каждом удобном случае, повсюду моя левая конечность писала: «Союзный договор или саботаж!»

Я отказывался уступать этому шантажу. Однажды левая рука схватила меня за горло и чуть не задушила. Правая с большим трудом заставила ее разжать хватку. Теперь я знал: моя левая рука опасна. Но я могу за себя постоять. Я предупредил ее:

— Если не прекратишь своевольничать, я могу тебя и ампутировать.

Разумеется, эта перспектива мне совсем не улыбалась, но и жить под постоянной угрозой со стороны безбашенного врага я не хотел. Чтобы доказать ей мою решимость, я посадил левую руку в карцер, надев на нее лыжную рукавицу, в надежде, что она присмиреет. Ничуть не бывало. Пришлось мне заключить ее в деревянный ящичек, который я сам смастерил из дубовых досок, что заставило ее сжаться в кулак. Я оставил ее так на всю ночь и утром почувствовал, как она взмокла от обиды. Тюрьма — радикальная мера для строптивых рук. Может быть, она наконец поймет, кто здесь главный.

«Это я! Норбер Птироллен, безусловный господин и повелитель всего моего тела от кончиков пальцев до мозга костей, властелин органов и членов, единственный ответственный за трафик гормонов и кислотность желудка, арбитр кровообращения и нервных окончаний. Я хозяин своего тела. Это право принадлежит мне с рождения. Всякая попытка отделения какой-либо части моего организма будет подавлена с применением насилия», — повторял я подобно Людовику XI объединителю.

Я освободил ее из тюрьмы, и снова недели две она вела себя смирно. А потом взяла мел и написала на стене: «Свобода, равенство, союзный договор». Дальше ехать некуда. Почему бы не право голоса, уж если на то пошло? Правая рука будет голосовать за правых, а левая за левых.

Я заковал ее в гипс на целую неделю. В клетку! Когда меня спрашивали, что со мной случилось, я просто отвечал, что упал, катаясь на лыжах. Левая рука чувствовала себя скверно. По вечерам она отчаянно скреблась ногтями о гипсовую стенку. Сердце у меня доброе, и я решил ее освободить. Она затрепетала, вновь увидев солнце.

После этого наказания, должен признать, мне не пришлось больше жаловаться на левую руку. Я снова зажил припеваючи, но в один прекрасный день все рухнуло. Я расследовал чудовищное преступление: накануне вечером была задушена продавщица супермаркета. Это гнусное злодеяние было совершено даже не с целью ограбления. Открытая касса рядом была полна банкнот. Я снял отпечатки пальцев и сфотографировал их, чтобы передать в лабораторию. Каково же было мое изумление, когда я узнал отпечатки моей левой руки.

Следствие продолжалось долго. Я вел его с осторожностью, потому что совсем не хотел, чтобы меня, если можно так выразиться, поймали за руку. Однако чем дальше я продвигался в расследовании, тем больше обнаруживал улик. Преступление совершила моя левая рука. Да она и не таилась, даже похвалялась в ходе следствия, как будто дразня меня. Она выстукивала гаммы на столах и показывала мне пальцы, точно говоря: «Не захотел добром — вот тебе война».

Один вопрос не давал мне покоя: каким образом моей левой руке удалось затащить все мое тело на место преступления так, что я этого не заметил?

Я допросил свидетелей. Они признали, что видели меня поблизости. Я шел, опираясь на трость левой рукой. Возможно ли, что этот гнусный отросток моего существа транспортировал меня во сне, используя трость в качестве опоры? Нет! Кисть руки недостаточно крепка, чтобы нести мои 85 килограммов упирающегося мяса. А мятеж пока не распространился дальше запястья.

Я снова обратился к врачу, и тот объяснил мне, что я болен очень редкой болезнью. Он изъявил желание продемонстрировать меня на лекциях и написать диссертацию о моем случае. Я бежал прочь со всех ног к вящему неудовольствию левой руки, которая цеплялась за двери, силясь удержать меня.

Вернувшись домой, я учинил левой руке допрос с пристрастием. Каждый раз, когда она норовила солгать, я бил ее по пальцам железной линейкой. Разумеется, поначалу она пыталась защищаться, швыряя мне в лицо все ручки и ластики, до которых могла дотянуться. Но я привязал ее к ножке стола и бил телефонным справочником, пока она не раскололась. Телефонные справочники бьют больно и не оставляют следов. В полиции стараются избегать телесных повреждений, но бывают случаи, когда иначе разговорить подозреваемого не удается.

Итак, левая рука пошла на сотрудничество. Она взяла ручку и написала:

«Да, это я убила продавщицу супермаркета. Ты забыл обо мне, и я не нашла другого способа привлечь твое внимание».

— Но как тебе удалось транспортировать все мое тело на место преступления?

Она написала в ответ:

«Я очень страдала, когда была в гипсе, зато у меня нашлось время подумать и разработать план. Я использовала гипноз. Когда ты уснул, я ущипнула тебя, чтобы наполовину разбудить, а потом покачала перед тобой маятником, чтобы заставить повиноваться всем приказаниям, которые я писала на бумажке. Даже правая рука согласилась помочь мне и держала блокнот. „Иди в супермаркет“, — написала я. Ты пошел. Там была только продавщица, пересчитывавшая дневную выручку. Она была одна, лучше и не придумаешь. Я кинулась на нее, ты за мной, и я сжала пальцы».

Кошмар! Никогда я не смогу объяснить это моему начальству. Кто мне поверит, если я скажу, что моя левая рука совершила убийство, потому что я ею пренебрегал?

Я долго колебался: надо ли наказать мою левую руку?

Обгрызть ей ногти до крови?

Я смотрел на нее, мы были один на один, два глаза и пять пальцев. А ведь она была хороша, моя левая рука. Рука — это вообще прекрасно. Она может служить щипцами, емкостью, резаком. Все пальцы самостоятельны, твердый кончик ногтя и почешет, и разорвет волокнистый материал. Благодаря рукам я могу быстро печатать мои полицейские рапорты, играть в сотни игр, мыться, листать книги, водить машину. Я многим им обязан. Только когда вам чего-то не хватает, вы понимаете, до какой степени это было необходимо. Мои руки — чудеса механики. Никакому роботу не сравниться с ними.

Мне нужны обе руки. Включая мятежную левую.

Я пришел к выводу, что лучше все же будет с ней подружиться. Эта рука, в конце концов, была мне очень полезна в прошлом и могла еще хорошо послужить в будущем. Она хочет независимости, что ж, черт с ней. Так у меня всегда будет дельный совет… под рукой. И я решил заключить с моей левой рукой союзный договор.

Правая рука представляла мои интересы, а левая свои собственные. Первая статья предоставляла левой руке право на карманные деньги и еженедельный маникюр. Она же, со своей стороны, готова была участвовать во всех делах, необходимых остальному телу. Размахивать при пробежке, помогать правой в игре на гитаре и т. д. Кроме того она имела право пользоваться всеми преимуществами, связанными с ее принадлежностью моему телу: терморегуляция, кровоснабжение, болевой сигнал и солидарность с другими органами в борьбе с болью, ежедневное мытье, защита необходимой одеждой, девять часов отдыха в сутки.

Так я приобрел ценного союзника, который всегда рядом со мной и всегда мне предан. Именно она, кстати, посоветовала мне уйти из полиции и открыть собственное детективное агентство: ЛРП — «Левая Рука amp; Птироллен».

Некоторые утверждают, что у нас в агентстве не я, а левая рука носит штаны и принимает все важные решения, но это просто злые завистливые языки. Немудрено, ведь три четверти дня они проводят в зловонных ртах среди гнилых зубов. Есть от чего стать клаустрофобом. Они тоже предпочли бы провозгласить независимость, как моя левая рука. Это можно понять.