На войне и в плену

Белль Бойд

Гражданская война в США 1861-65 гг. была самым масштабным конфликтом в истории Соединенных Штатов и одним из самых значимых вооруженных противостояний в мировой истории. Общество разделилось на северян и южан, и каждый старался как мог помочь своему правительству. Кроме боевых действий существовал и военный шпионаж, в котором участвовали как мужчины, так и женщины. Некоторые из этих леди-шпионок оставили нам свои воспоминания. Одной из шпионок, работавшей на правительство Джеффа Дэвиса – если не самой выдающихся из всех – являлась Белль Бойд (1844 – 1900). Ее полное имя – Мария Изабелла Бойд. Семнадцатилетней пылкой девушкой она вступила в войну, и уже через год ее имя знала вся страна – и Север, и Юг. Она действовала смело и решительно, ее неоднократно арестовывали, она несколько раз подолгу сидела в тюрьме. В 1863 г. ее освободили, и она уехала в Англию, где и написала историю своей жизни. Кроме того, она включила в свою книгу дневник своего первого мужа – бывшего офицера-янки Сэмюэля Хардинджа, который, полюбив Белль, зачеркнул все, что связывало его с Севером, и жестоко расплатился за это. Эта невероятная женщина стреляла, флиртовала, скакала на лошади, но кроме того, еще была потрясающе отважной и весьма неглупой. Читатель, безусловно, начав читать ее интереснейшую, изобилующую впечатляющими подробностями книгу, не сумеет остановиться, не прочтя ее до конца.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги На войне и в плену предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← ГЛАВА I

Глава II

Политическая борьба. — Начало Великой Борьбы в Америке. — Отделение южных штатов. — Мы узнаем о падении Форта Самтер. — Сбор армии. — «Звезды и Брусья». — Волонтеры. — Мой отец зачислен на военную службу. — Патриотизм южанок. — Харперс-Ферри. — Визит в военный лагерь. — Пикники, балы, etc.

Вскоре все радости Вашингтона, о которых я рассказывала в первой главе, затмили густые облака, сгустившиеся на политическом горизонте.

Президентская кампания закончилась, и людям Юга стало совершенно ясно, что только в борьбе они могут обрести свою судьбу.

Отделение южных штатов, как по отдельности, так и в совокупности, безусловно, являлось следствием избрания м-ра Линкольна. Его приход к власти при почти полном отсутствии альтернативных кандидатов, был недвусмысленным воплощением желания бомонда Новой Англии отстранить помещиков Юга от всякого участия в управлении их общей страной.

Я не буду пытаться защищать институт рабства, от самого названия которого коробит британское общество, но вскоре стало ясно, что освобождение негров не входило в планы северян, то есть той части населения, которая захватила верховную власть, поправ все основные права. Рабство, как и многие другие уродливые формы общества, когда-нибудь исчезнет, но для Конфедерации южных штатов его час еще не настал. Можно ли считать, что народ, который предпочитает рабство свободе, повзрослел настолько, что сделался более пригодным для последней? Между тем, кому лучше — илоту Юга, или «свободному» негру Севера — смиренному рабу южного помещика, или сопротивляющейся жертве федерального призыва на военную службу?

И здесь я должна немного отклониться, чтобы задать вопрос двум великим писателям, которые в прошлом были ярыми сторонниками мгновенной отмены рабства. Успокоился ли дух Дяди Тома? Снится ли ему его последний сон? Признают ли миссис Х. Б. Стоу и м-р Лонгфелло, что своей репутацией мученика герой обязан творческому гению и буйной фантазии? Или они будут как и раньше утверждать, что чернокожий раб Конфедерации, действительно достоин искреннего сострадания?

Первым борцом за свободу — я говорю совершенно ответственно, и, несмотря на то, что это кажется парадоксом — была Южная Каролина. Это — рабовладельческий штат, но именно Южная Каролина положила начало борьбе за свободу. Вскоре к ней присоединились и другие штаты. За одним штатом следовал другой — и Союз распался. Затем мы узнали о падении Форта Самтер и заявления м-ра Линкольна, адресованного штату Вирджиния. Он потребовал от нее вооружить 75 000 человек и вступить в бой со своим братским государством. Он посеял зубы дракона, и вскоре пожал такой урожай, какой из таких семян может вырасти только весной.

Вирджиния отреагировала немедленно и произвела необходимую мобилизацию, но она не стала под «Звезды и Полосы». Она стала под «Звезды и Брусья», эмблему Юга, именно ему солдаты Вирджинии присягнули на верность. Когда-то звездно-полосатый флаг любили и уважали, но теперь, когда Союз опозорил себя, флаг Конфедерации занял его место.

С того памятного момента этот флаг был окроплен кровью многих тысяч, смерть коих по причине столь праведной была справедливо вознаграждена честью и почитанием, которые ожидают мучеников:

«Oh, if there be in this earthly sphere

A boon, an offering Heaven holds dear,

It is the libation that Liberty draws

From the heart that bleeds and breaks in her cause». ^[9]

На призывных пунктах царил вполне соответствовавший ситуации энтузиазм. Седоволосые, сутулые старики и юноши, все, способные держать в руках оружие, сильные и слабые, богатые и бедные, сплотились вокруг нашего нового стандарта и, преисполненные чувством долга, были готовы либо умереть, либо вернуться с победой. Именно таким, охваченным всеобщим волнением я увидела Мартинсберг по возвращении из столицы, и — о! какой разительный контраст являли собой сцены, увиденные мной в моем родном городе с теми, которые я только что оставила позади себя в Вашингтоне! Моя зима прошла в вихре праздников и всякого рода развлечениях, а лето обещало быть тревожным и страшным.

Мой отец был одним из первых добровольцев. Ему предложили чин, соответствовавший его социальному статусу, но, как и многие из наших виргинских джентльменов, он предпочел занять место обычного рядового, тем самым, оставив офицерское жалование какому-нибудь другому, не такому зажиточному офицеру, чье отсутствие дома могло пагубно сказаться на его деловой или профессиональной деятельности, а его семья оказалась бы в весьма тяжелом положении.

Мой отец был определен во 2-й Вирджинский полк. Его вооружили и экипировали за счет средств, собранных по подписке, в которой участвовала я и другие дамы Долины ^[10]. На знамени полка красовались эти слова — трогательные и вдохновляющие:

«За нашего Бога, нашу страну и наших женщин»

Полком командовал полковник Наденбуш, и принадлежал этот полк к тому подразделению армии Конфедерации, которое впоследствии все знали как «Бригаду Каменной Стены». «Бригада Каменой Стены» — само это название несет в себе традиции непревзойденной славы, и я хотела бы воспользоваться такой возможностью, и заверить английских читателей, что мы — конфедераты — гордимся тем, что наших героев всегда питало вдохновение, унаследованное ими от своих английских предков. Когда наши потомки будут читать историю генерала Джексона и его людей, они даже не заметят, что они читают описание подвигов «Легкой дивизии» Веллингтона.

Сразу же после формирования, полк моего отца был отправлен в Харперс-Ферри, ведь священная земля Вирджинии находилась под реальной угрозой вторжения, а кроме того, было вполне реально занять это прекрасном месте, чтобы убедиться, что «путешествие через Атлантику того стоило». В начале войны Харперс-Ферри являлся одним из крупнейших и лучших арсеналов Америки и обладателем великолепного моста через широкий и полноводный Потомак, соединявший штат Мэриленд и Вирджинию. И арсенал, и мост были уничтожены в июле 1861 года армией Конфедерации, когда превосходящим силам атакующих федералов пришлось отступить.

Отныне мой дом опустел — суматоха, порожденная нашими стараниями как можно лучше экипировать нашего отца для войны, прекратилась, и семья моя погрузилась в печаль. Лицо моей матери изменилось — оно стало тревожным и озабоченным. Нас всех мучила бессонница — мы очень переживали за нашего любимого человека, который теперь был на войне, и жизнь которого ежеминутно подвергалась опасности.

Моя мама, дочь старого профессионального военного, офицера, осиротела очень рано. Она вышла замуж за моего отца, когда ей исполнилось шестнадцать лет, и теперь, едва ли не впервые, они расстались надолго, да еще при таких обстоятельствах, которые сделали эту разлуку еще горше. Сама же я пыталась коротать долгие часы тех летних дней с моими книгами, а кроме того, составляла и отправляла отцу посылки с разными домашними вкусностями, которому, я знала, в его нынешнем положении доставят много радости и удовольствия.

Но, несмотря на все ограничения, которые я возложила на себя, и все попытки как-то смирить себя, я вскоре нашла эти занятия слишком скучными и однообразными, не соответствующими моему темпераменту, и я решила посетить военный лагерь, «coûte que coûte» ^[11], так сказать. Без особого труда мне удалось уговорить некоторых моих друзей сопровождать меня в этой экспедиции в штаб-квартиру полка. Как и у меня, у них там тоже были друзья или родственники, они знали, что их случайное появление порадует и утешит их, а кроме того, мы были уверены, что в такой блестящей компании, как наша, мы спокойно сможем вернуться к Мартинсберг практически в любое время дня или ночи.

Лагерь в Харперс-Ферри был тогда весьма оживленным местом. Солдаты и офицеры веселились так, будто войны вообще не было. Дамы — замужние и нет, — окруженные мужьями, братьями, сыновьями и любовниками, отбросили прочь все свои заботы и, казалось, все как один, решили, что, независимо от того, какие беды ожидают их в будущем, ныне нужно провести это время максимально весело и приятно. С тех пор мне часто случалось наблюдать такое проявление чувств, и такое поведение не является неестественным или необычным для людей, стоящих, как это тогда было, на краю пропасти, или шагающих по лезвию ножа. «Чувство опасности должно быть компенсировано удовольствиями», и чем дольше ожидание, тем слаще эта оплата.

Конец ознакомительного фрагмента.

← ГЛАВА I