Дневники мотоциклиста. Часть Вторая
Первое большое заграничное приключение старых друзей. Это вам не Турция-инклюзив. Это КУБА, мама! Остров Свободы, ставший знаковыми для целого поколения советских граждан: ром, сигары, кубинский сахар, берег золотой Варадеро, Фидель и нестареющие герои кубинской революции… И, конечно, легендарный Че Гевара, как главный символ этой мифической свободы, которой так не хватало нашим соотечественникам. Именно за этим духом свободы мы и отправились на противоположную часть Света. А также за ромом, сигарами и зажигательными кубинскими девчонками. Гавана, Варадеро, Кочинос, Санта-Клара, Сьенфуегос… и Тринидад – место, где по словам Венечки Ерофеева «ни зимой, ни летом не отцветает жасмин». Будет весело, забавно, интересно, захватывающе, даже страшно. И в конце немного грустно, что всё хорошее когда-нибудь кончается… чтобы когда-нибудь начаться вновь… Содержит ненормативную лексику. Содержит нецензурную брань.
Оглавление
- DIARIOS DE MOTOCICLETA, Сага. Куба, 07 декабря – 24 декабря 2006
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дневники мотоциклиста. Часть Вторая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
DIARIOS DE MOTOCICLETA, Сага
Куба, 07 декабря — 24 декабря 2006
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
14.12.06, Четверг. День Восьмой
12 832 км пути (1 112 км по Кубе)
Вот оно, начало настоящих Странствий, вот они, настоящие Приключения:
«VIVA LA CUBA! CUBA LIBRE! VIVA LOS CUATRO LIBRE JOERRIGOS!» [1]
Ветер странствий взъерошил уже изрядно поредевшие локоны четырёх «грозных альбатросов революции» [2], которые устремили свои орлиные взоры навстречу грядущим подвигам. Первым вольным крестиком на карте Странствий решено было обозначить город Санта-Клару. Это примерно 11 сантиметров от Варадеро по карте. Не больше дня на разграбление! Пока разворачивались в марше, Бобби выискал в путеводителе, что где-то на Варадеро растёт самый старый Мучо Грандэ Кактус. Вот так всегда: узнаём уже после драки.
— Ничего, у нас ведь тоже есть свой «Мучо Грандэ Кактус» — Падрэ Лео, как живой!
(От гогота даже пьяный Марик проснулся)
–…а то улетите! — вяло рыкает Лео с галерки.
При прокладывании маршрута периодически возникали некоторые сложности и трения. Оно и понятно: знаков и указателей на дороге за неделю так и не появилось. Да и от карты толку не больше: там же все эти потайные тропки меж апельсиновых плантаций и банановых кущ не указаны. После истории с поисками «Оазиса» и последующей расплаты в виде «Ограбления Вьеха» я уж боюсь отсвечивать, дабы не навлечь на себя справедливые громы и молнии товарищей. И молчу себе в тряпку. Пусть теперь другие отдуваются! Но и другие теперь отдуваться за Верный Путь не особо рвутся.
Вот и на этот раз то же, Падрэ Боббо у очередной развилки орёт из-за штурвала:
— Куда дальше ехать?
А мы сидим, заткнувшись в тряпочки, путеводители и контурные карты, боясь поднять глаза на строгого кормчего. Сидим, засунув языки в… рты
(Вдруг и в этот раз пронесёт? На прошлом уроке училка ведь так и не спросила)
— Куда ехать-то?! — негодует Бобба и, не дождавшись ответа, делает очередной судьбоносный манёвр.
Тут просыпается Лео с задней парты:
— Мне кажется, тут надо было в другую сторону.
–……………! Ну и рыги мне в попутчики достались. А раньше-то, где был?
Так и едем: до очередной проверки домашнего задания нашей «классной дамой». Строгой, но справедливой.
890 км пути (1 170 км по Кубе)
Путь-дорожка фронтовая [4] лежала через уже знакомый по кокодрильскому прорыву город Хувельянос (сантиметра два по Карте). При выезде, наученный горьким опытом попадания в тупики, Падрэ Бобб тычет задремавшего меня:
— Ну что, Гамаюн [5], иди спрашивай, где твоя глупая Отописта, — и выпнул меня в открытый космос из нашего уютного космического челнока: «Привет Лунатикам!» [6]
Подхожу к Бабушко на обочине. Улыбаюсь, здороваюсь. А бабка мне:
— Чавой?
Я снова её «Олей» на разные лады величаю. Та в полной несознанке. Я собираю оставшиеся слюни и шепелявлю (брызги на метр):
— Хольо! [7]
— И тебе привет, касатик. Чавой кричишь, к баушке пристаёшь, некрофил треклятый?
Я ей на чистейшем кубано толкую, что я вовсе не про то, чего она себе на радостях надумала. Что я «мучач» да «линд» больше полюбливаю. Ты только скажи, бабуля, где их до сих пор черти носят? Буквально моя тирада звучала следующе:
— А дондэ эста ля Отописта? [8]
История повторяется: бабка в отказ, не колется. Зойка, блин, Космодемьянка [9]:
— Не пойму, — говорит, — гражданин начальник, пошто бабку тиранишь. Ты скажи, милок, какой грех на мне [10]? Нешто я не понимаю — работа у тя така. Вижу, измена лютая. Я вот тоже, когда молодкою была, и-е-э-эх, зажигала!
Опять пришлось копить слюни (сквозь подступивший сушняк-инклюзив), чтобы донести посыл:
— Фэфэпыфа! — изрыгнул я последнюю влагу, всю что было.
— Ты б сразу так и сказал, так тебя перетак. Не знаю я, о чём толдонишь, вот те крест. А если ты на счёт шмали рубишься — так не брала я [11]. И фэфэпыфу твою тоже не трогала, извращенец тебя дери. Езжал бы ты подобру отседова, ась! А коль дорогу дальнюю отсель никак не сыщешь, так вон туда тебе, милок. Только не туда, дурья твоя башка, и не сюда, а во-о-он туда! — начала бабка обильно брызгать слюнями, жестами подкрепляя сказанное.
И как давеча гаишники, опять на все четыре стороны указала. Это у них национальная традиция, наверно, посылать добрым словом во все четыре стороны. Но по каким-то едва уловимым интонациям я всё-таки смекнул, что надо «не туда, и не сюда, а во-о-он туда».
Я-то понял, а вот падры ни за что не хотели верить моим достовернейшим агентурным сведениям. А ведь какую операцию провёл, и как лихо шпиёнку на фэфэпыфе расколол. Хоть сейчас в учебники! Не поверили. Но всё же поехали по наводке.
895 км пути (1 175 км по Кубе)
…не поверили. Кому не поверили? Мне?! Да вот же, смотрите: вот выезд и при нём даже указатель имеется «Вам не туда, и не сюда, а прям во-о-от сюда». В смысле так прямо и написано: «Отописта». Кому: мне, Мистеру Чистая Правда не поверили? Ещё, говорят, «языков» брать надо. Нет, говорят, доверия к твоей партизанской резидентуре. А я, меж прочим, больше года в «Смерше» стройбатовцем оттрубил. От кайла до кайла. От забоя до отбоя. И награды имеются — четыре комсомольских значка на кителе. Да нам, если хотите знать, даже оружие боялись выдавать, только лопаты. Боялись потому что нас, «военных истребителей».
Для подкрепления (или опровержения) бабкиных сведений притормозили возле странствующего бродяжки, по виду нищенствующего Рыцаря Весёлого и Придурковатого Образа [12]. Пока я открывал рот, чтобы «дондэ эста», этот чумной дервиш [13] уже сидел в машине и улыбался нам во все свои три с половиной зуба. Лео сзади орёт:
— Гоните его нах, от него помойкой несёт!
Но Падрэ Марк уже развёл с новым путейцем антимонии с политесами [14]. Сей жизнерадостный кадр всё время улыбался, весьма довольный знакомством со столь славными мужами и их героическим прошлым. И не менее геройским будущим. А, может, был просто рад, что сам попал в историю — сам стал полноправным героем этой Саги [15]. А разговаривал он в точности, как бабка давешняя — сквозь слюни. Видно, такой местный ху[ё]вельянский диалект. Вообще, во время путешествия я влюбился в этот страстный и горячий, как и его носители (и, главное, носительницы), язык. Пися, а не язык [16]. Но Хувельянос… На Кубе есть клининговые компании? Вся «коча», блин, теперь в его слюнях!
Странник забрызгивал нас всю дорогу слюнями про «фиефу» (фиесту) в Хувельяносе сегодня вечером. Что зря, мол, покидаем этот «приют убогого чухонца» [17]. Далее, по ходу действа не раз мы слышали подобные слова. Вывод таков: каждый божий день во всех населённых пунктах Острова, до самого заплёванного Хувельяноса, одна сплошная фиеста. Куба — и есть сама ФИЕСТА! Всегда и везде: бесконечная и полная «Фиефа»! [18]
………
Проезжаем мимо плантаций. Друг наш с гордостью (видно, работает здесь):
— Ораньо! [19]
— Ну что за название «оранжевый»? У нас, цивилизованных индоевропейцев этот плод зовётся «апельсин», значит «китайское яблоко». «Апель» — яблоко, «Син» — Китай, — провожу я краткий культурологический ликбез для детей подземелий [20].
Бродяжка сквозь слюни пытается воспроизвести мудрёное слово, но тщетно. Я нервничаю, что ученик попался бестолковый:
— А! ПЕЛЬ! СИН! надо говорить, дурында!
Как они все надо мной потешались во главе с моим нерадивым, дурно пахнущим школяром. Всякий раз, что меня тянуло понудеть, падры хором повторяли: «А-ПЕЛЬ-СИН!»
(Идиоты! Скажут какую-нибудь глупость и ржут как дураки…) [21]
900 км пути (1 180 км по Кубе)
Оставшийся отрезок пути прошёл без приключений: Отописта и газ до отказа! А пока мы совершаем этот ничем не примечательный прогон, предлагаю вашему вниманию эссе мастера похмельного жанра — Марика Твена. Эссе под названием:
Надо непременно упомянуть о классовом различии в сфере пития. Семилетний ром — нектар для алеманов. Реальные кубинские пацаны предпочитают травиться прозрачной «Единичкой». «Трёшка» — только по праздникам. Естественно, не прихоти ради: трэс песос, брат.
Теперь о личном. У меня с той самой «бабой» сложились необычайно тёплые, если не сказать больше, отношения. Наши первые свидания в Варадеро окутаны если не тайной, то нежной недосказанностью. В связи с полнейшим «эль цейтнотом», дальнейшие события были форсированы в одностороннем порядке. И уже на 3-й день я брал её за хрупкую талию хозяйской рукою, и наши уста сливались в нетерпеливом огне.
И пространственно-временной континуум, орошаемый мутно-жёлтой слезой Че, эликсиром развитого социализма, прогибался в моих руках мягким пластилином. Что там Эйнштейн со своими глупыми теориями?!
Временами, совершив неловкое движение и краткомоментно реинкарнируясь в реале я, наивный, пытался осмыслить вселенскую сущность происходящего, но вскоре скорее почувствовал, чем понял непостижимость, необъятность зарождаемого симбиоза.
Я разжимал пальцы и отпускал карниз…
Счастье эфемерно. То первое утро после нашей скоропостижной разлуки я стараюсь стереть из дряхлеющей памяти… Канкун-сити. Мотель. В номере две кровати. Размер — королевский. Я на одной из них. В носках и шортах. В кармане 50 американских центов, бычок и ни одного «гондона». Туда, куда я ем — насрали кошки. Похмелье… ПОХМЕЛЬЕ?! Становится страшно от паскудной мысли, что вчера было, но не с той. После ТОЙ так не бывает. После ТОЙ совсем не так… И тогда приходит прозрение… И тогда я уже знаю — ЕЁ больше нет… И было ли что-то, вообще…
…и тогда я разжимаю пальцы и отпускаю карниз…
13 040 км пути (1 320 км по Кубе)
В Клару въезжали уже в сумерках, совершенно разбитые, со всеми признаками постварадерского похмельного синдрома. Подозрительно быстро проехали пару городских построек и… опять промзона. Как? И весь город? Взятая за «язык» студентка боязливо поведала, что мы попросту в очередной раз пропустили нужный поворот к центу города.
(Студентка? Почему тогда так плохо по-аглицки? Садись, двойка!)
На подступах, чтобы не блудить в потёмках взяли в машину очередных «говорящих указателей»: парня и тётечку-симпатюшку. Из английского у них — только жесты. Так, на одних жестах и въехали в Санта-Клару. А в центре нас уже встречают по одёжке и номерам алеманским френды на великах: «Летим со мной, птичка, там столько много вкусного!» [23]
— Езжайте за нами, мы тут такую гостиницу знаем: пися, а не гостиница. Чесслово!
— Уроды. Вы что, по-испански не понимаете? Мы же говорим — Сэн-трал!
— Центральная? Ах, да-да, езжайте за нами, тут напрямую не проехать.
Во время этого разговора взятые на борт «языки» пытались самостоятельно вызволиться наружу. А дверь-то изнутри НЕ РАБОТАЕТ! Это ведь даже в сопроводиловке рентакаровской было отдельно отмечено. А вы не знали? Срётесь? Правильно делаете, не нам же одним. Но мы не звери — отпустили. Едем за френдом по закоулкам, ленты Мёбиуса [24] выделываем:
— Эй, амиго, а где гостиница-то? Мы всё едем-едем, а её всё не видно и не видно. Что-то с прозрением моим стало? [25]
— Да нет, вот она.
Бдямть! Ну что с этими прощелыгами делать? Всё-таки подвезли нас вместо гостиницы к «касе» («каса партикулярэ» — сдаваемое в частном секторе жильё. Ни в коем случае не путать с «касой иллегале», где вам спать не дадут, а заставят в постели исполнять интернациональный долг за ваши же алеманские денежки) [26]. И ведь говорят «да-да», а сами свои тёмные делишки так и проворачивают. Мы с Лео из машины орём:
— К гостинице, сука, вези, а то мама Хуанита не узнает!
— Да ну вас, амигосы. Мы вам такую хазу подогнали, а вы… А гостиница центральная — клоповник, чесслово. К тому же — мест нет!
И тут развод! Марик с Бобби сдались:
— Ладно, пойдём посмотрим.
Пока наши первооткрыватели производили досмотр предложенных апартаментов, мы с Леопольдом делали вид, что сторожим машину, потому что в пылу своего героического первооткрывания эти колумбы… забыли выпустить нас из машины. А дверь-то в машине НЕ-РА-БО-ТА-ЕТ! И открывается исключительно снаружи. Это ведь и в сопроводиловке к «коче» было указано, и взятые в плен «языки» это отчётливо продемонстрировали. Те, над которыми мы не далее пяти минут назад так безудержно потешались.
Дозор пришёл с вестями, что хаза отменная, но мест нет. И начался «футбол». Так, передаваемые по этапу от касы к касе, мы всё же заселились к тёте Марте, в квартале от центральной площади. 2 комнаты по 20 рублей (вот это здорово). Правда, в одной комнате койка только одна (вот это здрастье). Зато полуторка. И душ прямо из комнаты, а не через коридор бежать, как во второй. И кондиционеры Бакинского рефрижераторного завода, ещё с советских пор оставшиеся. Ещё и рабочие (йехху)! Но унитазы без «эль стульчака»! (А вот это как же? Как тогда «ля срать» с чувством, с толком, с расстановкой [27]?)
В итоге все плюсы с минусами как-то устаканились, даже несмотря на полутораспалку и критическое отсутствие совершенно необходимого в хозяйстве «эль стульчака». И мы махнули рукой: для первого опыта заселения в частные абитасьоны пойдёт, а другого опыта пока не имеем. Хрен с ним, селимся в хазе! «Кочу» за пару рублей на постой сдали по знакомству через пару домов.
В связи с тем, что наш дипкорпус вырос на целого члена, держаться старой проверенной русской тройкой-свиньёй стало совсем мудрёно. Особенно при расселении на полутораспальную кровать. Потому сами собою разбились на более элементарные частицы — попарно. В дайвинге это первое дело: держаться своего напарника, товарища и компаньона, к которому так под водой и обращаются, и которого так и называют — «бадди» (братом по-нашему). Да-да, тем самым «бадди», известным с самых первых строк Саги. Он же теперь, после койки на двоих, брат мне, Марк-то [28]:
— Бадди Марик, у нас с тобой у обоих шлея под хвостом. Будем чудить вместе!
— Ну да, ночью на одной-то койке.
С дороги полезли в душ. Марк кричит из нашего:
— У нас только холодная.
— А у нас только горячая, — откликается из своего Бобб, — давай друг к другу быстро перебегать, чтобы тёплая в итоге вышла.
Сра (сеньора) Марта. Имя скорее всего в честь сеньора Хосе Марти, не иначе. Если выцепить её из кубинского контекста, то получится самая обычная наша «тётя Клава». Общение с ней было сведено к жизненно необходимому минимуму. Тётя она заскорузлая — по-английски, как и мы, ни бум-бум. Ну и ладно, камиду-то мы попросить всегда в состоянии на языке оригинала: вот эту «сэну» (ужин) за 10 рупий, а завтрашний завтрак — за семь. Благо, «Чивас» с Дьюти остался [29]. Сдобрили.
Пока потчевали, её великовозрастный бритоголовый сынуля (по виду вылитый баркашовец) [30] с мрачным видом слушал по радио прямую трансляцию с местного стадиона. Бейсбол. Потом, чтобы не мешать процессу нашего пищеварения, также недобро ушёл досматривать матч уже по ТВ. Бейсбол на Кубе — третье по популярности слово после «Хосе» и «Марти». В любом городе есть свой бейсбольный стадион, зачастую больше самого города. По телеку тоже один бейсбол. А где лыжи, коньки, секс? Другие зимние забавы для горячих финских парней?
Сидим, курим не спеша в коридоре-оранжерее («патио» называется). Мачете ржавый, воткнутый в грядку, рассматриваем: «Видимо, для прополки агрегат», — делаем единственно напрашивающийся логичный вывод. (У каждого бендеровца в огороде пулемёт зарыт?) [31] Смотрим, на стене табличка: «Каса Сисси Сра Марты». И довольно абстрактное проволочное украшение в виде голой женщины. Но для нас это «абстрактное» — уже вполне актуально стоит и конкретно выпирает:
— Сра Марта, что за надпись такая? Это то, о чём мы подумали? Это, значит, можно… ну, это… можно этих… с сисями… сюда?..
— Дочу мою так зовут — Сисси. Идиоты идиотские! [32]
— Пэрдонэ…
Так впитываем по глоточку, вместе с ромом пьянящий запах Острова Свободы и вливаемся (за рюмкой-другой-третьей) в местное народонаселение. Постигаем все их «сра» и «сиси». Запись в бортовом журнале:
«Продолжаем сталкиваться с правдой кубинской жизни: без английского неча делать, но и он не всегда спасает. Они тараторят на кубано без пробелов. При этом из сказанного понятно лишь одно: все хотят нае… бедных русских алеманов»
А я добавлю к записанному: вот скажите, коллеги, этот ужин стоил 10 рублей, а завтрашний завтрак семь?
Поели, почистили пёрышки, сбросили с себя всё лишнее, включая стыд и аппаратуру. Последнее, чтобы лишний раз не искушать местных буканеров в подворотнях. Ибо сказано: не искушай, да не искушаем будешь. И в свет! А точнее, уже во тьму. Погружаться и вливаться. А на улице нас уже поджидает… да всё тот же «случайно проезжавший мимо» знакомый велосипедист и поджидает:
— Марк, чего он до сих пор возле трётся? Ты отвалил ему по заслугам его за хлопоты его? Чтобы он уже отвалил.
— Не знаю чего он, пацаны. Я вроде достаточно ему дал… 20.
— СКО-О-ОЛЬКО?…… Алеман-Ё!…… ПЫЗДЭ-ЭСЬ!
На центральной площади проходит какое-то представление с участием местных самодеятельных коллективов. Всё население тут же, зрит. «Фиефа» у нас, кубинцев! Мы по старой, заведённой Бобрами схеме — жмёмся в сторонке. Чтоб не кидаться сразу в самую гущу событий, но сперва хотя бы оценить текущую обстановку. На скамеечке рядом молодежь. Одна чика из компании демонстративно присела на корточки к нам спиной. Я обращаю внимание Бадди Марка:
— Смотри, сидит, понимаешь. Ловит на заглотыша. Призывно так сидит, нам на зависть, иным на удивление. А юбочка-то короткая, аж разрез попкин виден. И татушка на крестце… пэса…
— «Муй бьен» [33], — слышу сальное одобреньице изголодавшегося товарища.
Нигер какой-то заметил наши прицокивания и перемигивания. Улыбается, типа «только маякните — организую». Да пошёл ты! Сами справимся, чай не маленькие.
— А вообще, ничего такая, — продолжаю я осмотр выставленных напоказ достопримечательностей, — фигурка, правда, мальчишеская: бёдра узкие, зато плечищи какие… Трять! Да это ж П[ОМ]ИДОРЫ!
И точно, вся компания, человек семь-восемь, что на скамейке — мальчики накрашенные и переодетые. Твою мать, Содом с Геморроем [34]! От, ходу отседова, падры [35]. Поищем, где оскорблённому гетеросексуальному есть чувству уголок [36]. И потрусили по периметру, гомофобией гонимые [37], в поисках местной дискотэк. От греха подальше. Правда, со слов взятых в заложники местных жителей, все дискотеки сегодня закрыты. Все две. То-то все п[ом]идоры на улицу повысыпали.
Проходим мимо кафешки на углу: «Лошадка-а? В смысле: Луис?» [38] А внутри музыка играет (гуд), даже живая играет (супер-гуд). Если ничего интересней не отыщем — сюда заглянем. На перегоне «центр-центр» нас настигает ТО САМОЕ в юбке короткой, татушка на крестце:
— Может, фоки-фоки?
— Идинах от нас, шайтан нетрадиционный! Уйди, тебе говорю, не трогай меня! Но компрэндо! Трабаха маньяна! Русский учи, сука! — это Падрэ Лео, отставший от основной колонны и попавший в самые щупальца этой «особи», использовал со страху весь свой запас испанского.
А этот п…рекрасный со всех сторон человек, этот фрик недоделанный цепляется, не отстаёт. Кое-как бензопилой отмахались. Надо уже где-нибудь прибиться. Уж слишком мы видные парни, видно, для мальчиков в юбках. Особенно Леопольд со своей бензопилой. А я ещё и подзуживаю, на мозги падрам покапываю:
— Пацаны, я тут замечаю со всех сторон ТАКИЕ (!) взгляды — наповал!
— Где?
— Да везде: вокруг! И там на площади, и в переулке, и вот только что на углу и у кафе… Меня-то сегодня этот момент мало трогает, сами понимаете — от перманентного рона очередная изжога нарисовалась. Но за вас похлопочу, только команду дайте.
— Да иди ты к этому п[ом]идору гнойному. Задолбал уже! — не выдержал Бобби.
— Ну что вы, пацаны, я ж для вас. А вообще, такое чувство, будто это у вас изжога, а не у меня.
— Давайте не будем ссориться, а пойдём в музыкальное кафе и там задницы прижмём, — примирил стороны старый ребе Лео.
Про «прижать задницы», это он метко. В свете текущей обстановки.
Замкнув периметр центральной площади, мы таки вернулись к кафе с живой музыкой. Заметив очередную порцию прибывших «ходячих кошельков», местное население приободрилось. Из-за столика у импровизированной сцены выгнали бабушку: «Садитесь, гости дорогие. Сэрбэсы-сенисэры? Извольте-с». Музыканты, к тому моменту уже подуставшие, вновь взялись за старое. И давай лабать с новой энергией. А ведь пока мы бегали кругами от п[ом]идоров, в кафе не прекращался их сет. Хотя возраста они были… нет, даже не предпенсионного, как мы, а попросту доисторического: дедушкам лет по семьсот, не меньше! Но шоу они зажгли, доложу я вам. Такого отрыва башни с нами ещё не случалось. Согласитесь, Отцы, что этот вечер в кафе под музыку «Лос Дедушкос» — один из самых высоких эмоциональных пиков всего нашего путешествия.
Как это описать? Да невозможно! Играли они на инструментах того же возраста и состояния, что и сами. Соло-гитара кузбасслаком покрашена [39]! Усилители, собранные на коленке из подольской швейной машинки и белорусского трактора. А контрабас, тот и вовсе из лопаты. Я так подробно до винтика всё рассмотрел, потому что столик наш центровой был всего в метре от музыкантов.
Как они играли! Я пребывал в полнейшем аффектозе. Улыбку с лица пришлось отскребать весь остаток ночи. Я смотрю на Бадди Марка, «а у него такая же улыбка. И как у меня — оранжевое настрое-е-е-е-е-енье!» [40]
— Ты видишь, как дедушко на соляге лабает? Я хочу, чтобы у меня был такой дед!
— Марик, прости, но он МОЙ дед! Я же тоже когда-то вот так солы на гитаре пилил. Внук я его, понимаешь?
И солист цвета варёной свеклы и с голосом Робертино Лоретти [41]. А как они в припеве на «Сальсите» хором выстреливали: «А!…… А!………А!…» И вершиной репертуара — «Аста сьемпре, команданте». До слёз, пацаны, до слёз. А где наша аппаратура грёбаная, со стыдом вместе упрятанная? Как всегда: даже мобильника с собой нет, чтобы запечатлеть всю эту «фелисидаду» (счастье). Позже Падре Бобби отыскал в мировой паутине фотографию наших дедушек. Как будто родных увидели. Вот такие они у нас, наши «Лос Дедушкос»!
Во время перекура стали брататься с дедушками: улыбками, обниманиями да денюжками. Бобба купил их диск, который натурально потом закрутили до дыр. И каждый раз, блаженно закрывая глаза, под их непритязательные песни мы уносились мыслями в этот прекрасный вечер. Пообщались. Один говорит, жаль, что русского уже не помнит. Зато вспомнил несколько аккордов «Катюши». Другой деда тычет в компашку: вот эту «Сальситу» я написал. А мы с Бадди Марли с трепетом жали руку соло-гитаристу: «Деда, ты лучший!» И уже все вместе наперебой приглашали они на своё завтрашнее выступление:
«Завтра пятница — завтра тут будет настоящий рок-н-ролл и фиеста!»
Ещё одно яркое впечатление, полученное во время антракта от моего краткомоментного посещения «баньоса» (туалета). Тут точно слова бессильны: задержки дыхания не хватило, и я получил острое химическое отравление. Аж изжога отступила.
Во второй части выступления дедушки совсем распоясались: подмигивали нам, подшучивали друг над другом (как достал их солист «Свёкла» своим звонким пионерским голосом), и наперебой показывали «гуд» алеманке, когда та пустилась в пляс. Короче, опытный врач-психиатр засвидетельствовал бы, заглядывая в наши остекленевшие зрачки, острый кататонический криз на почве передоза!
Едва «прижав задницы» в кафе, мы заметили значительное повышение активности масс, молодой и наиболее активной её части: «спортсменок, комсомолок — красавиц» [42]. Сначала пути к отступлению преградили две прекрасные сисястые чернушки в вызывающе белоснежных одеяниях. Вызывающих на фоне их шоколадных тел. Окопались за столиком у выхода. Чуть позже в сопровождении местного франтоватого дэнди, «Снуп-Доги-Дога» [43] с тростью в руке в кафе продефилировала ещё пара-тройка девиц несложного поведения. А взгляды-то какие бросают: пламенные, комсомольские, к поцелуям зовущие [44]. Те самые, на которые я ранее внимание Отцов обращал (но вызвал лишь их гнев). А у провожатого их, «чувака понтового» во лбу строка бегущая так и светится:
«Нэт, я нэ Нэгоро. Меня зовут Себастьян Пэрэйра — торговец чёрным золотом» [45]
Снуп-Доги-Негоро весь «на цырлах», в какой-то умопомрачительной зелёной галлюциногенной футболке в обтяг. Трость опять же, цепи на шее… п[ом]идор, короче, очередной, или драгдилер гарлемский. В общем, весь цвет и сливки сантакларского полусвета и сексуального андеграунда пожаловали. Парад-алле!
Места в огромных колониальных окнах-проёмах, что за спиной, тоже перекрыты «предложениями услуг». Спинным мозгом чувствуем, как петля затягивается всё туже на наших чреслах [46]. В разгар выступления дедушек Падрэ Лео шепчет мне на ухо, бледный как полотно:
— Масса Дик, глянь: меня кто-то сзади… за ушко трогает. [47]
–???
— Не знаю, я боюсь поворачиваться.
— Отец, не ссы. Это просто одна чёрненькая тётенька пытается обратить твоё внимание на своё присутствие. Очень, кстати, тактично пытается, — пытаюсь успокоить трепещущего на моём плече товарища.
А сам думаю: «Это тока што: щас тя за твою тугую мошонку начнут трогать. Как тогда запоёшь?» Но Лев другого мнения. Видно, ушко его чересчур интимно, даже сакрально (ой, прости, отец, выдал). А тётя, меж тем, изо всех сил старается показать, что мы идиоты и не о том подумали. И что вовсе не она есть вожделенный объект наших боязливо-похотливых взглядов. И в подтверждение своих слов… просит у нас пустую пачку сигарет «для коллекции». Это что же, коллекция типа «а здесь в нашей экспозиции представлены и самые свежие экспонаты — пугливые русские алеманы». И в наушниках у экскурсантов звучит:
«Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит, всё не так уж плохо, на сегодняшний день…» [48]
А, теперь всё понятно с сигаретами: за могучей «мамкиной» спиной пара её шоколадных подопечниц цветёт пышным цветом. Чувствуем, и огородами через окно уже не уйти:
Тут лучик красный на лбу у меня остановился. Ловлю на себе пронзительный прицельный взгляд. Это одна из эскорта Снупи, жгучая «испанка», вылитая Кармен-сюита в исполнении Алисии Алонсо [49] начала свою кровавую охоту. Взгляд, что прицел лазерный: сначала до самых печёнок достал, потом на перекрестье сердца на мгновенье приостановился. А уже оттуда медленно стал прощупывать вниз, щекоча серпом по самому интимному — по кошельку.
Нет-нет-нет! Мы так не договаривались! Про такие взгляды. Это же игра ниже пояса, высоко поднявшейся клюшкой. Это вам не «гуд сигарс, чикас». После таких взглядов любой порядочный алеман за дело чести считает повести счастливицу под венец… или хотя бы раскошелиться на совместную почасовую жилплощадь. Вот какой взгляд у моей Кармен (звучит Хабанера Бизе). Так весь концерт под дулом и просидел. Изъёрзался на месте, как вошка солдатская. До сих пор этот взгляд прожигает меня до самых внутренностей (или это опять разыгралась изжога?).
Занавес. Посетители к выходу потянулись. И чики, как на праздничной первомайской демонстрации, стройными рядами шагают мимо, намеренно сбавляя ход у партийных трибун, тем демонстрируя все достижения своих народных хозяйств, и с таким же горячим комсомольским приветом: «Мир! Труд! Фоки!» [50] Вот и королева моя испанская взглядом своим, что красноречивее любых слов: «За мной же, мой гардемарин! Мириться, трудиться, фокаться!»
— Всё, отцы, назад дороги нет. Хоть и велика ты, Россия-Мать, а отступать некуда. Пойдёмте сдаваться. [51]
А на выходе уже оцепление. И проход только по узкому живому коридору из френдов и чик. «Коридор» ведёт прямо в подворотню. А на том конце проулка, посверкивая красными огоньками прицелов-сигарет уже поджидает моя Изабелла Кастильская, моя Пенелопа Крус с придворными дамами, уже нервно постукивая веером по ладони [52]. Как счётчик в такси: тик-так, фоки-фок, кук-кук… А за спиной слышим, как мышеловка захлопнулась с характерным присвистом: «Пс-пс-с…» Словно двери электрички с шипением лязгнули.
Ну вот наконец и мы услышали ТОТ САМЫЙ ЗВУК, о котором так долго твердили большевики в путеводителях да форумах. Нам бы радоваться. Только оптимизма этот чистый в своей сермяжной простоте и непорочной греховности звук в нас так и не вселил: страшно. Что же теперь? Сексуальное гетто на койко-галерах? Или сразу в печь страстей, дотла?
На счастье обнаружили брешь в оцеплении: прямо посреди улочки вход в забегаловку «Эль Рапидо». Куда и не замедлили укрыться. Лучше б не заходили — это не брешь в оцеплении, а очередные хитроумные силки: тут как раз их арьергард обосновался. На драфте. Вот уже во второй раз я чувствовал себя последним Плейшнером на Блюменштрассе, точней на Улице Роз. Падры в том же коматозе: «Нам бы ночь отстоять, да днём отлежаться… from Dusk till Dawn…» [53]
И тут на нас напал нервический смех. Мы сидели ночью в самом центре Кубы, посреди грязной улицы на бордюре. Смотрели друг на друга и ржали как оглашенные, до коликов. Мы валялись от смеха прямо на грязном и обоссаном тротуаре. Нашими устами смеялся сам Сатана. Ибо и ему было страшно.
Видимо, наше неадекватное поведение возымело действие и цепь поредела. Мы увидели небольшой свет в конце тоннеля, куда и устремились. Нам вослед ещё неслось «пс-пс», но уже довольно вяло. Только ненасытная троица с «бельэтажа» во главе с «мамкой» и пачкой сигарет наголо по-прежнему преследовала нас, ещё надеясь заманить пугливых алеманов в сети продажной любви. Вот какие вкусные ушки у нашего Дона Лео-Пэдро [54]! Но и эти ненасытницы, едва мы пересекли магическую черту центральной площади, оставили беглецов.
Да, этот бой при Санта-Кларе мы проиграли. Да и не битва это была: когда в койку загоняют как в колхоз, любое желание опадёт. Впору было залить наши выпяченные от ужаса квадратные «шары»: где «Чивас», пацаны? Вернувшись в «Сра Сисси» и всё ещё остро переживая своё позорное отступление, конкретно нарубили свои бледные от страха тяпки, устроив вечер откровений. Прямо по картине «Охотники на привале».
(Интересно, у кубинских стен есть уши?)
15.12.06, Пятница. День Девятый
13 045 км пути (1 325 км по Кубе)
На удивление хорошо выспались с Братом Мариком на совместной койке. По-братски, точней по-валетски: никто ни к кому за ночь так и не пристал (после вчерашних вечерних событий не до приставаний). За завтраком Сра Марта ставит тарелку с омлетом на середину стола. Я, как самый дальний, к себе подтягиваю. Но такое «нахальство» безнаказанно сходит с рук только одному из нас — отсутствующему в Саге Брату Деметрусу (он у нас младшенький, и все последние вишенки на торте — его. Но и за пивом потом тоже бежать ему). И падры не замедлили:
— Ты совсем, блин, офигел? А если это на всех? На середину ведь поставила.
— Падры, но ведь тут едва на одного…
— И думать об омлете не смей, пока всем остальным не подаст, рыга!
Это была прикольная «торжественная минута молчания», пока её не прервал бряк следующей тарелки с омлетом. Во всё это время тётя Марта как-то искоса посматривала на нас и думала, поди, «ну и рыги мне перепали на постой». Позже Марик высказал предположение, что наша Марта не такая уж и Клава, какой прикидывается. А, возможно, даже по-русски сечёт. Но возможности подловить тётку так и не представилось.
Настроение после вчерашних перипетий кефирное: прогулка по городу и в путь, проездом через монумент Че (ага, мы уже научились вовремя открывать путеводитель). «Ля покурив» и «ля приняв на грудь», выдвинулись в город: себя показать, людей посмешить. Хотя вчера уже довольно себя показали. И достаточно посмешили.
Центр. А чего вчера вечером так срались-то: вокруг совершенно нормальные люди. Ни вышек, ни оцеплений. И всё вчерашнее светопреставление — не более чем страшный абстинентный сон. Но нет, не сон: на площади уже поджидает вчерашний велосипедист, со вчера «случайно проезжающий мимо». А мы про двадцатку-то уже знаем. Как зашипели мои гуси-лебеди, крыльями замахали на него. Прогнали супостата, в общем.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- DIARIOS DE MOTOCICLETA, Сага. Куба, 07 декабря – 24 декабря 2006
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дневники мотоциклиста. Часть Вторая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
3
В терминологии коммунистического партийного движения — основные направления политики высшего руководства партии, которым, согласно принципу демократического централизма, необходимо следовать всем нижестоящим организациям. В советской действительности фраза обрела острый сатирический подтекст ввиду частого изменения этой самой «генеральной линии»:
— Рабинович, вы когда-нибудь уклонялись от линии партии?
— Таки нет, я колебался вместе с ней
4
Строчка известной советской военной песни «Песенка фронтового шофёра» (Б. Мокроусов — Б. Ласкин, Н. Лабковский)
5
Гамаюн — одна их мифических райских птиц в русском фольклоре, вещая птица, сулящая надежду, счастье или же, наоборот, горести и беды. См. у В. Высоцкого:
Птица Сирин мне радостно скалится,
Веселит, зазывает из гнёзд.
А напротив — тоскует-печалится
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черёд.
Это птица Гамаюн
Надежду подаёт!
9
Зоя Космодемьянская — одна из главных икон советского мифотворческого культа во время Великой Отечественной войны, первая женщина-герой, комсомолец-доброволец диверсионной группы, в ходе выполнения задания в оккупированном селе Петрищево захваченная в плен и, после пыток, казнённая через повешение
10
«Мужичок, вы пошто опять животину тираните?» — цитата из культового советского мультфильма «Волшебное кольцо» (1979)
«Ты скажи, какая вина на мне, боярин?» — цитата из комедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» (1973)
11
«Если ты за бабки рубишься, то зря. Не брала я» — цитата из культового боевика Алексея Балабанова «Брат» (1997)
12
Отсылка к устойчивому фразеологизму «рыцарь печального образа» из романа Мигеля де Сервантеса «Дон Кихот»
14
Антимонии (от др.-греч.) — пустые разговоры. Политес (фр. politesse — вежливость) — изначально: определённый порядок соблюдения светского этикета. В современном языке используется в ироничном ключе, как исключительная, нарочитая, чрезмерная, фальшивая вежливость. Отсюда «разводить антимонии [с политесами]» — вести напыщенные, долгие, нудные, бессмысленные разглагольствования ради них самих
15
Аллюзия-рекурсия на уже упомянутого «Дон Кихота» Сервантеса, где в начале второго тома сам Кихот читает первую часть романа о нём
16
Одна из пограничных фраз, наряду с другими введённых в обиход Профессором Беловежским (см. Часть Первую)
20
«В дурном обществе» («Дети подземелья») — рассказ Владимира Короленко, затрагивающий жизнь на дне общества
21
«Скажете глупость и ржёте как дураки» — знаменитая цитата из культового фильма юности «Курьер» (1986) Карена Шахназарова
22
Марк Твен (1835–1910) — знаменитый американский писатель, журналист, автор знаменитых романов про Тома Сойера и Гека Финна
Евангелие от Марка — второе из четырёх канонических Евангелий, входящих в Новый Завет, и по мнению исследователей — самое раннее из жизнеописаний Иисуса Христа, на которое опирались остальные тексты
Ромовая баба — кондитерское изделие славянской кухни (родом из Польши), праздничный пасхальный хлеб (кекс, кулич), обильно пропитанный сиропом
23
Цитата из культового советского анимационного фильма-скетча «Крылья, ноги и хвосты» (1985) студии Пилот Александра Татарского и Игоря Ковалёва
24
Топологический трёхмерный неориентируемый объект, лента, свёрнутая в кольцо с разворотом таким образом, что одна сторона переходит в другую
25
«Что-то я плыву-плыву, а берегов не видно. Может, это не море? Что бывает без берегов?» — цитата из советской музыкальной радиопостановки «Алиса в Стране чудес»
«Что-то с памятью моей стало: всё, что было не со мной, помню» — строчка песни из военной драмы Леонида Быкова «В бой идут одни старики» (1973), одного из лучших отечественных фильмов о войне
26
Casa particular (исп.) — дословно «частный дом», система размещения туристов в частном секторе под жёстким контролем подобных услуг правительством Кубы
Casa ilegal (исп.) — дословно «нелегальный дом», помещения, сдаваемые в наём на «чёрном рынке» сексуальных услуг. Как правило, обычное жильё, освобождаемое на ограниченное время самим жильцами
27
«Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой», — слова Фамусова в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»
28
«Ты брат мой! Ты же мне вместо отца был. Я же тебя папой называл. Что ты?» — очередная цитата из криминальной драмы Алексея Балабанова «Брат»
30
Александр Баркашов — русский националист, с 1985 года член одиозной ультраправой националистической организации «Память», затем основатель собственной пронацистской военизированной организации «Русское национальное единство», члены которой принимали активное участие в кровавых событиях октября 1993 года в Москве. Баркашовцы — синоним чернорубашечников, черносотенцев, скинхэдов
31
Степан Бандера (1909–1959) — радикальный украинский националист, организатор и лидер украинского националистического движения в Западной Украине в 20-50-е годы XX века. Слово «бандеровцы» стало нарицательным в отношении всех проукраинских националистов, и в итоге слилось с другим схожим словом — «бендеровцы», по названию села Бендеры в Приднестровье, где укрылись после поражения шведов под Полтавой его приспешники под предводительством запорожского гетмана Мазепы, другого неоднозначного персонажа украинской истории
Отсылка к анекдоту про деда-бандеровца, поливавшего свой огород маслом, «чтоб пулемёт не заржавел»
32
Цитата из скетча «Дирижёр» в юмористической передаче «Оба-на!» в исполнении Евгения Воскресенского
34
Содом и Гоморра — два города, согласно Библии уничтоженных богом за грехи и распутство их жителей. Отсюда возникло нарицательное «содомия» для обозначения девиантного сексуального поведения
35
«От, ходу отседова» — цитата из культового советского мультфильма, выполненного в пластилиновой технике Александром Татарским «Падал прошлогодний снег» (1983)
36
Цитата из финального монолога Чацкого в сатирической поэме Александра Грибоедова «Горе от ума». Программный фрагмент, который в советских школах был обязателен к заучиванию наизусть:
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
Карету мне, карету!
37
Отсылка к строчке «и пошли они, солнцем палимы» из стихотворения Н. Некрасова «Размышления у парадного подъезда» (1858), а также к аналогичным устойчивым выражениям «ветром гонимые», «богом хранимые»…
38
Отсылка к культовому советскому анимационному фильму Юрия Норштейна «Ёжик в тумане» (1975), удостоенному множества международных наград и признанного киноэкспертами лучшим мультфильмом всех времён
39
Битумный лак, получаемый растворением битума в уайт-спирите — черная густая жидкость с характерным нефтяным запахом
41
Популярный в начале 60-х итальянский певец-подросток, певший до ломки голоса чистым дискантом. В связи с чем сразу вспоминается знаковый диалог в музыкальном отделе ГУМа из фильма Георгия Данелии «Я шагаю по Москве» (1964):
— Робертино есть?
— Нет
— Почему?
— Подрос потому что
42
Отсылка к цитате из народной комедии Леонида Гайдая «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1967) в устах ответственного партийного работника товарища Саахова:
«Это студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она просто красавица!»
43
Snoop Dogg (первоначально Snoop Doggy Dogg) — сценическое имя популярного в 90-е цветного американского рэпера, взятое им в честь персонажа комиксов и мультфильмов пёсика Snoopy, и известного в том числе по своему кричащему «пацанскому» сценическому имиджу: в спортивном «адиковском» костюме, с многочисленными золотыми цепями на шее, в перстнях и браслетах и с множеством косичек
45
Неточная цитата из приключенческого фильма «Пятнадцатилетний капитан» (1945), снятого по одноимённому роману Жюля Верна, и имитирующая произношение известного советского актёра Михаила Астангова в роли Негоро:
«Негоро?! О нет, я не Негоро! Я капитан Себастьян Перейра! Слыхали? Или нет? Торговец чёрным деревом! Негоциант! Компаньон великого Альвеса!»
Под «чёрным деревом» имеется в виду работорговля. Данной фразы нет в романе Верна, что не помешало ей стать крылатой. В частности, её же произносит перед строем призывников военком в культовой армейской комедии Романа Качанова «ДМБ» (2000)
46
Цитата из скетча Михаила Городинского «Ночное», ставшего известным в 80-е по самиздатовским магнитофонным записям в исполнении Геннадия Хазанова:
«Мамаладзе напрягся, ноздри его вздулись, на шее выступили вены: Бландынка, — сказал он, — я спинным мозгом чувствую — бландынка!»
47
Очередная отсылка к экранизации романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан»: так назвал Дика Сэнда спасённый им негр Геркулес. «Масса» — искажённое от «мастер», то есть хозяин, распространённое обращение рабов к своим хозяевам в описываемый в романе исторический период
49
Одноактный балет кубинского хореографа Альберта Алонсо, поставленный по опере Жоржа Бизе «Кармен» (в оркестровке Родиона Щедрина) специально для русской примы Майи Плисецкой. В том же 1967 году в Гаване хореограф поставил новую редакцию балета для кубинской примы Алисии Алонсо
51
Отсылка к крылатой фразе, приписываемой советской пропагандой легендарному политруку Клочкову в критический для страны период — обороне Москвы: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва (также «Москва за нами!»)». По мнению историков данная фраза была придумана фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда» Кривицким. В советской политической мифологии образ Клочкова неразрывно связан с «подвигом 28 панфиловцев» — настолько же выдуманной корреспондентской агитке, призванной поднять боевой дух отступающих советских войск
52
Изабелла Кастильская (1474–1504) — легендарная испанская королева, чей династический брак с королём Фердинандом II Арагонским дал начало объединению Испании в единое государство. Известна также как покровительница экспедиции Христофора Колумба к новым землям, открывшего европейцам в том числе и Кубу
Пенелопа Крус — звезда испанского и мирового кино
53
Очередная отсылка к патетическому произведению Аркадия Гайдара «Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове». В оригинале:
«Эй, вставайте! — закричал он в последний раз. — И снаряды есть, да стрелки побиты. И винтовки есть, да бойцов мало. И помощь близка, да силы нету. Эй, вставайте, кто еще остался! Только бы нам ночь простоять да день продержаться»
«From Dusk till Dawn» (англ. От заката до рассвета) — название культового мистического вампирского хоррора Роберта Родригеса 1996 года, снятого по сценарию Квентина Тарантино, также сыгравшего одну из главных ролей
