Кубинский эксперимент

Анатолий Агарков

На берегу лесного озера встретились два путешественника.Выпили, заспорили – чья история круче. В результате – обменялись транспортными средствами. И биржевому игроку Петрову Сергею Максимовичу достался НЛО…

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

© Анатолий Агарков, 2022

ISBN 978-5-0055-9181-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кубинский эксперимент

Отчего всемогущий творец наших тел

Даровать нам бессмертия не захотел?

Если мы совершенны — зачем умираем?

Если несовершенны — то кто бракодел?

/О. Хайям/

1

Был вечер апреля — удивительно ясный и теплый для этого времени года. Чистое голубое небо не портил ни единый росчерк облачка. Воздух, казалось, звенел от свежести и вкусно пах прошлогодними листьями, водой и едва уловимым ароматом последнего снега, который ещё сохранился в сосновом бору.

Наслаждаясь хрустальным воздухом, небом, озером, днями освободившимся ото льда, у пирамидки сучьев, сложенных для костра, возлежал на спальном мешке крепкий мужчина лет сорока. На нем теплый тренировочный костюм, кроссовки и спортивная шапочка…

— Эй, ты кто, выходи — поговорим. Костер запалю — погреешься.

Из-под куста на него глянули два черных глаза на острой мордочке. Маленький комочек шерсти, неимоверно грязный, непонятного цвета, с поникшими ушками дрожал крупной дрожью, переступая с лапки на лапку.

— Ты ещё маленький или такой вообще? Бедняжка. Откуда здесь? До села три версты.

Он подтянул сумку, похожую на рюкзак — стал в ней копаться.

— Что тут у меня есть? Ну, пиво ты, пожалуй не будешь. Или будешь? Ага, хот-дог! Давай по-братски — сосиску тебе, булку мне.

Мужчина кинул сосиску под куст. Животное отпрянуло.

— Ты давай лопай, не модничай, — проворчал человек с полным ртом, уплетая булку с кетчупом.

Собачонок совсем по-человечески вздохнул, тихо тявкнул и осторожно потянулся носом к гостинцу. А когда набросился на сосиску, задрожал всем тельцем от возбуждения.

— Голодный, — сочувственно прокомментировал путешественник. — Сюда подойдешь, ещё дам.

И столько тепла и доброты было в его голосе, что местный житель, уже умявший сосиску, нервно облизнувшись, шагнул на нетвердых лапках к человеку. Стало видно — какой он худой, истощенный: ребра проступали под шкурой.

Но когда мужчина попытался его погладить, зверек тяпнул его за палец и умчался под спасительный куст. Возможно, там была лисья нора. Или барсучья… Главное, что пустая, и малыш её занял.

Не желая терять собеседника на долгий вечер, путешественник достал ещё одну сосиску и положил неподалеку. Пригласил собачонка на трапезу:

— Ешь, твоя.

Сам занялся костром.

Ползком-ползком, как сатрап к трону царя царей, бедолага добрался до сосиски. Съел половину, неожиданно икнул, хвостиком вяло махнул и зевнул, показав розовый язычок.

Путешественник, запалив костерок, потрепал разомлевшего гостя между ушами и добродушно усмехнулся.

— Правильно — с голодухи не стоит сильно усердствовать. Лучше поспи. Сейчас будет тепло. Хочешь, в мешок положу тебя спальный?

Но собачонок ничего уже не хотел — он спал. Спал, свернувшись клубочком, сунув нос в пушистый хвост, умиротворенно посапывая. Наелся, тепло и в безопасности — хорошо…

Человек не стал его беспокоить.

День был готов закончиться. Солнце осторожно спустилось за лес, а потом и за горизонт. Подступили сумерки. От озера поднималась свежесть, словно вода хранила память о недавнем льде, которым была покрыта целых шесть месяцев.

Именно в этот момент с шоссе на проселок, петлявший по берегу, съехала машина. Это был черный джип, отполированный до блеска. Его вид лишь немного портила пыль, осевшая на металле и стекле окон. В остальном же он казался крутым и изящным.

Степенно и мягко преодолевала машина неровности дороги, а из-под её колес доносился лёгкий шелест. Других звуков этот автомобиль практически не издавал — разве что лёгкий гул, доносившийся из-под капота. Да и тот уже не был слышен на расстоянии пяти метров.

На лесной дороге в преддверье ночи джип казался гостем из будущего, неведомо каким образом оказавшийся в этих краях. А тут костер между берегом и дорогой. И одинокий человек возле него. Автомобиль остановился, съехав с проселка…

Открытие двери было почти бесшумным — лишь тихий короткий щелчок обозначил его в практически абсолютной вечерней тишине. Она распахнулась, и из машины на землю шагнул мужчина лет шестидесяти с лишком, в ковбойке и джинсах.

Лёгким движением руки он убрал длинные волосы назад и надел шляпу ковбойским жестом. Немного потянувшись, достал из нагрудного кармана куртки пачку сигарет и вытянул одну, зацепив губами.

Ещё один бесшумный щелчок сообщил о том, что дверь закрыта. После этого приезжий, скрестив ноги, как-то небрежно и легко оперся на машину спиной. Поднес к сигарете зажигалку. Лёгкий звенящий звук, и пламя лизнуло её кончик.

Теперь он обратил свой взор к костру и возлежащему возле него человеку.

По лицу его трудно было прочесть по какому делу он здесь.

Добродушно улыбнувшись, приезжий шагнул к костру.

— Добрый вечер, — подходя, сказал.

— Добрый. Чем обязан?

— В санаторий ехал заночевать, гляжу с трассы — огонек на берегу. Дай, думаю, подрулю. В такой день, в такой час наверняка у костра человек интересный. Я путешественник. Зовут меня Петров Сергей Максимович.

— Хорошо. Я Михайлов Максим Сергеевич. Тоже своего рода путешествую. Кофе?

— Не откажусь. А это кто такой грязный?

Устанавливая треногу над огнем, хозяин костра объяснил:

— Приблуда. Щенок из села.

— Да нет, это отнюдь не щенок, а взрослая псина китайской породы — больше ей и не вымахать. И, думаю, не заблудился он, а брошен хозяевами в прошлый купальный сезон и где-то здесь зимовал.

— Может быть. Кружка есть? У меня одна.

Сергей Максимович сходил к джипу и вернулся с пакетом полным снеди. В нем и кружка была.

Вода в котелке закипела. Максим Сергеевич отправил в неё две ложки растворимого кофе из жестяной банки. Как только вода вновь закипела и поднялась пеной, он снял котелок с треноги, разлил напиток в две кружки и между ними положил открытую коробку с кусочками сахара — на любителя.

Кофе получился отменный — совсем не такой, какой можно было ожидать от дымящего костра. Мужчины увлеклись им, хотя в пору уже было начинать разговор. Но интригующе из пакета Сергея Максимовича торчало горлышко бутылки — похоже, что водки.

Она и была. Допив кофе, только что познакомившиеся налили в кружки «огненной воды» и, вооружив вторую руку плохо очищенными «охотничьими» колбасками из пакета, замерли в торжественную минуту.

— За что пьем? — спросил Максим Сергеевич.

— Точно не за нас. Давай за что-нибудь абстрактное, — добродушно улыбнулся Сергей Максимович.

— Вот как! Ну, тогда давай за окружающую природу, это озеро, костер наш и приблудную псину, которую я, так и быть, назову Мао.

— Это же все реальное!

— Тогда что?

— За дальние дали, где мы не бывали… Годится?

— Пойдет!

Мужчины замахнули по пол кружки крепкой водки и разом выдохнули. Все получилось в унисон…

— Так ты говоришь, по дороге ехал, глядь — огонек, решил завернуть. Это было спонтанное решение?

— Правильнее сказать неожиданное.

— И часто с тобой такое случается?

— Хочешь послушать что-нибудь из моих приключений?

— С удовольствием.

— Рассказывать я люблю. Но и слушать тоже. Кинем жребий, кто первый начнет. Ночь ведь с нами, и бутыль эта не последняя…

— Хотите пари? — погасив улыбку, чтобы придать разговору серьезность, предложил Сергей Максимович.

— Пари? — недоуменно переспросил его новый знакомый.

— Да. Пари. Чей рассказ окажется наиболее интересный.

— И что в презент?

Владелец джипа немного задумался. В его выражении лица Максим Сергеевич прочитал некоторую заинтересованность. Чутьё подсказывало, что перед ним, если не самый крутой путешественник в мире, то рассказчик необыкновенный. А поскольку сказанное не проверить, то придется поверить…

— Да хоть что! — Сергей Максимович рукой махнул. — Хоть эту вот собачонку.

— Берите так.

— Не-ет, так не интересно. Вот если мой рассказ будет сногсшибательнее, то собачатина поедет со мной. Идёт?

Самоуверенность приезжего задела.

— Идёт, — твердо согласился Максим Сергеевич. — По рукам?

— Вот это уже дело! По рукам, дорогой.

Мужчины сжали друг другу крепкие ладони. Сергей Максимович — с твердой уверенностью либо победить своим рассказом, либо уехать и больше не появляться в этих местах.

— Так кто начинает? — даже с некоторым оттенком участия к сопернику спросил владелец джипа.

— Ну, вы гость — вам и карты в руки.

— А если я буду бренчать до восхода солнца?

— Ну и бренчите на здоровье. Днем отдохнем, заночуем и следующим вечером я начну.

— Ну, тогда давай ещё по пол кружечке за победу, да я, пожалуй, начну.

Налили, выпили, закусили.

Сергей Максимович закурил, глубоко вздохнул и начал…

Почему-то сейчас Максиму Сергеевичу начало казаться, что он зря ввязался в это пари — рассказчик он не великий… Но мужской азарт и выпитая водка… Ещё ему было интересно послушать, что такого удивительного расскажет бродяга на джипе.

— Путешествую я давно. Много, где побывал. Ещё больше есть не посещённых мест. Но всегда четко знал — если ехать, то дикарем, а не в качестве гостя дорогого отеля. Вот и костер твой предпочел санаторию. Но это я уже говорил… Иначе ничего не увидишь. Пара экскурсий с болтливым гидом не в счет.

О деньгах не задумывался — они у меня есть и будут всегда. Я играю на бирже. Вот сейчас болтаю, а мне денежки кап-кап-капают не переставая. Все свои дела я могу выполнить за полчаса на ноутбуке у костра — все равно где и когда. Жизнь удалась. Мне не требуется думать о завтрашнем дне. И потому, наверное, серо как-то все. Ничего, никого и никуда нестерпимо не хочется — так пролетают день за днем.

Но ведь я хочу жить, ясный свет! Вот только не так — не в праздном спокойствии обеспеченного человека. Я хочу рваться куда-то! Биться с кем-то! Хочу выживать в экстремальных условиях. Хочу прогрызать себе дорогу, пробивать её кулаками, отпихивать и расталкивать локтями толпу…

Мужик должен оставаться мужиком. Должен каждый день рвать жилы ради достижения крайне трудной цели. Каждый день! И плохо, когда этой цели нет. Очень плохо, когда один сытый день сменяется другим сытым и пустым днем.

Как бы встряхнуться?

И знаете, на что я отважился? Решил убить человека. Нет, не прохожего, не случайного, а конкретного…

Я знал одного такого — законченный мерзавец и подлец. Он столько всякого натворил, что не имел права жить. И я его приговорил — был он старым моим врагом.

Не знаю откуда ко мне эта мысль пришла. Может, с той поры, когда он был главой сельского района и творил над ним все, что хотел. И с того дня, когда его подлость коснулась меня, мысль об убийстве подонка угнездилась где-то глубоко-глубоко в моей душе.

Может, вы удитесь — обеспеченный мужик, не совсем ещё старый, страдает от того, что все у него хорошо. И хочет встряхнуться убийством негодяя, уплатив старые долги. Он либо зажрался, либо потерял связь с реальностью…

Нет, мне нестерпимо захотелось убить негодяя — причем, мерзавца при власти. И чтобы менты начали на меня охоту. Впрочем, не на меня, а на преступника. Я сделаю все так четко, что комар носа не подточит, а легавые пусть с ног сбиваются, рыская по следам, но не моим.

Вот такая жизнь по мне! Ходить и усмехаться над следаками. В крови адреналин, а враг мой в сырой земле…

Я долго его выслеживал и наконец подловил один на один. Впрочем, я был вооружен, а он нет.

Когда негодяй понял, что сейчас будет убит, в лупых глазах его застыл страх — жуткий, давнишний… А в моей душе сразу же отпали сомнения — я должен его убить. Даже он знает, что это однажды случится. И ждет своей участи…

Гордый и величавый на публике теперь он напоминал мне затравленного зверька — хорька какого-нибудь. Он дрожал как осиновый лист, мышцы на лице дергались как у невротика, а взгляд… взгляд был цепкий — он искал пути к спасению. Он очень хотел жить. И творить подлости…

А я не люблю убивать — сейчас это понял. Но надо. Это просто необходимо. Иначе…

И я выстрелил.

От разнесенного дробью черепа кровь брызнула во все стороны. К счастью, на меня не попало ни капли. Кровь вообще плохо отстирывается, а кровь мерзавцев тем более. Видно, её состав какой-то особо гадкий…

Господи, и о чем я думаю в такую минуту?!

Мне очень повезло выследить его в пансионате пьяным, в такой же компании. Вышло все случайно, но помповое ружье оказалось со мной. Выстрел прозвучал в унисон взрывающимся петардам фейерверка. Приехавшая с ним ватага мужчин и женщин веселится, ничего не подозревая. Вода озера красочно отражала небесную феерию вспыхивающих огней…

Я засмотрелся, не спеша дать деру с места убийства…

Позади внезапно раздался странный шорох, от которого у меня мороз по коже пробежал. Я резко обернулся и замер на месте.

Убитый уже не лежал там, где упал — он успел подняться и медленно шел прямо на меня, слегка шаркая ногами по траве.

Кровь залила его лицо и рубашку. Бессмысленные глаза живучего мерзавца были широко распахнуты. Зрачки невероятно расширились и почернели…

Или все это казалось мне в окружающей темноте и от ярких вспышек ракет в небе?

Недобиток вытянул ко мне руки, всем своим видом напоминая классического зомби, какими их показывают на экранах.

— Ты-ы-ы! — вдруг промычало это нечто. — Ты-ы-ы…

Движения его стали быстрее и осмысленнее. Ещё чуть-чуть, понял я, и мерзавец воскреснет окончательно. А этого допустить нельзя.

Дождавшись очередного взрыва петарды, выстрелил, направив ствол ружья ему в лоб.

Дробь вдребезги разнесла чело этой сволочи, который и при жизни-то человеком не был,. Опрокинула на спину. Но не угомонила — он продолжал тянуть ко мне руки и шевелить их пальцами.

Вот тварь живучая! Как же прикончить тебя, приятель?

Через несколько минут он разлепил залитые кровью глаза. По телу его пробежала волна легкой дрожи. И снова открылась пасть, и снова непонятные эти звуки:

— Ты-ы-ы…

В такой ситуации мне лучше всего было уехать. Но что-то держало — любопытство чертово!

На его очередное: «Ты-ы-ы…», я посоветовал:

— Лучше молчи. Ведь ты же убит. Так что успокойся и прими свою судьбу, какая она есть.

Существо (недобиток? зомби?) попыталось встать, и мне это очень не понравилось.

— Замри и не двигайся! — приказал я. — А то следующий заряд пошлю в морду и лишу тебя зрения.

Надо же, проявил заботу!

Следует сказать, в подобную переделку я впервые попал. Нет, на охоте бывал — про уток не говорю, а вот коз, кабанов добывал… даже медведя однажды убил. Но вот чтобы они воскресали — такого прежде не случалось.

Может, не человек совсем враг мой — оборотень какой-нибудь…

На всякий случай, дождавшись очередного грохота фейерверка, всадил ему дроби заряд прямо в лицо. И вот что скажу по результату — не у всякого художника-сатаниста хватит фантазии изобразить столь мрачную и разгромную картину, которую являла физиономия моего теперь уже бывшего врага.

Все, что оставалось, глядя на дело ружья моего, это нервно рассмеяться, надеясь, что я не сошел с ума. Потом собрал стрелянные гильзы и уехал…

На следующий день криминальная бригада, обследовавшая место убийства политика республиканского масштаба, ничего порочащего меня не нашла.

Прошло несколько дней. Разговоры по поводу громкого убийства иссякли, а я не мог успокоиться — все никак не мог убедить себя, что произошедшее мне не привиделось.

Попробовал свое средство — раньше всегда помогало в стрессовых ситуациях. Налил водки в стакан до самого верха и опустошил его одним долгим глотком. Закусывать при этом не стал.

Пищевод обожгло, но пришло облегчение.

Вновь воскрес в памяти ночной пансионат — почти пустой от отдыхающих, но заполненный весельем и криками подъехавшей гоп-компании.

Я следил за ними и, припарковав машину, тоже вышел. Здесь уже проще было прикинуться постояльцем.

Я следил за своим врагом, а потом, уловив момент, когда он в кустики отошел, взял на мушку и отвел в лес. Он молчал и слушался. Он надеялся, что состоится лишь разговор, и я не посмею его убить.

А я убил. Причем, три раза. И дважды он воскресал…

Только теперь почувствовал, что опьянел. А предстоит напиться до бесчувственного состояния — иначе не стоило и начинать. Иначе моя тренированная нервная система дала бы сбой. А безумия вокруг и так хватает…

Когда проспался, почувствовал, что не все так плохо. Голова была тяжелой, но мысли бежали бодро. Жить буду, но воспоминания о произошедшем все равно останутся угнетать. С той поры я еду куда-то и никак не могу приехать…

При этих словах во взгляде невозмутимого внешне Сергея Максимовича мелькнули смешливые искорки.

Максим Сергеевич кивнул, спрятав усмешку — мол, принято, если это конец истории.

— Ну и как? — улыбнулся владелец джипа.

— Годится.

— И только-то? Ну, тогда вы…

— Хорошо, — Максим Сергеевич подбросил сучьев в костер, сел по удобнее и…

— Замахнем? — предложил гость.

— Давай.

Разлили водку в кружки, в закуску леща сушеного разломили — выпили, закусили…

Максим Сергеевич стал рассказывать:

— В 70-м году прошлого века служил я под Ленинградом в ПВО….

— Простите, а сколько вам лет? Тридцать? Тридцать пять? Сорок?

— Семьдесят шесть. Не верите? Ну, так послушайте….

В 1970-м году служил капитан Михайлов в ПВО на истребителе-перехватчике. Жил в гарнизоне, а жена в Питере — она преподавателем в консерватории работала. Двое детишек — сынишка и дочка. Навещал семью по выходным.

Вот как-то засекли на РЛС цель воздушную, пересекшую с запада нашу границу. По тревоге подняли сверхзвуковой истребитель. По наводке оператора вышел капитан Михайлов на перехват и на одном Махе настиг нарушителя. Вошел в визуальный контакт. Твою мать! Это не «фантом» и не «мираж», и не… это нечто удивительное без крыльев и сопел летит на почти звуковой скорости. Перехватчик слева зашел, справа зашел, отстал, обогнал — цель опознать не может. Летит какая-то конструкция из двух склеенных тарелок раз в двадцать больше его «МИГ-17».

С земли командуют — сбивай!

Михайлов — не могу; может, там люди; цель никому не угрожает.

Мать-перемать! — кричат с земли. — Не собьешь нарушителя, под трибунал пойдешь.

Капитан — давайте его сопроводим до посадки или выхода из нашего воздушного пространства; поднимайте по курсу другой перехватчик.

Возвращайся на базу — говорит земля.

На аэродроме его тут же арестовали — посидел в КПЗ, потом трибунал. Погоны сняли, из армии прогнали — в тюрьму ходили посадить, но сам военный прокурор не дал. Вы, говорит, летать его научили, воевать научили, а убивать — нет. Так какой с него спрос? За это вас надо наказать.

Покатилась жизнь под откос. Жена ни в квартиру его не пускает, ни к детям. Устроился Михайлов комендантом в студенческое общежитие. А через год она его разыскала. Откажись, — говорит, — от детей. Выгодную партию себе нашла — за иностранца замуж собралась. Только без «добра» отца мальцов не выпустят из Союза.

Поехали к детям.

Михайлов спрашивает — нужен вам папка?

Не-а, — сын отвечает, — мы за границу хотим.

Катитесь, хоть к черту! Подписал он бумаги и запил. Дворником стал работать, а жил в подвальной бендежке. Жилье, надо сказать, паршивое — женщину в такое не приведешь. Но ничего более приличного он позволить себе не мог. В этом подвале Михайлов и утратил всякую тягу к личной жизни.

Утром помашет метлой, либо скребком поскребет и к себе — бутылку возьмет, и кайф на весь день. Он уже алкоголиком стал — с полстакана с ног слетал.

Видения, как водится, начались.

Боженька с иконы в углу пальцем грозит — Михайлов, кончай пить.

Черти с рогами, хвостами и коленки назад гроб притащили, на стол водрузили и уговаривают — ложись, мы тебя в рай доставим.

Потом зеленые человечки появились, диктофон включили, а там мать-перемать… — диалог с землей из последнего перехвата.

Ты, говорят, не стал в нас стрелять — так мы тебя отблагодарим. Штуку одну подарим — в ней ты будешь жить долго…

Проснулся Михайлов после такого видения и бросил пить. Новую жизнь начал. Завербовался в геологическую экспедицию, потом на нефтепромыслы, потом…. Когда в 1975-м году вышел приказ по войскам ПВО — по Неопознанным Летающим Объектам не стрелять! — он аппеляцию подал. Его простили, вернули в армию и погоны, только самолет уже не дали: новые пришли — переучиваться надо. Стал он служить в Военном училище командиром учебной роты. Потом кандидатскую диссертацию защитил и начал читать курсантам лекции по Газодинамике…

На пенсию вышел в чине полковника.

Теперь нигде не работает и подолгу в одном месте не живет — не стареет и не болеет, а молодеет год от года. И это очень заметно людям — боится ученым в лапы попасть. Начал скрываться и кочевать….

Жена бывшая и сын схоронены заграницей. И дочь там живет — ей уже пятьдесят.

Вот такая история.

Сергей Максимович усомнился в её правдивости:

— Почему это ты не стареешь, а молодеешь? Секрет?

И тут же:

— А эти, зеленые которые… из видений, случайно не на летающей тарелке приезжали?

Разволновался Сергей Максимович — хоть и простенький рассказец у соперника, а таки… пожалуй, круче. Если правда, конечно.

— Да, на ней, — неохотно подтвердил Максим Сергеевич.

Он почему-то утратил интерес к происходящему и пытался о чем-то своем задуматься.

Чтобы вернуть собеседника в реальность, Сергей Максимович налил по пол кружке.

— Я так понимаю — наши рассказы закончились, но наши проблемы нет. Они только начинаются. Мы должны выяснить, чья байка лучше…

— И правдивее, — вставил Максим Сергеевич.

— Вы сомневаетесь, что я убил человека? Могу доказать. Прямо сейчас.

Он поднялся на ноги резко и, немного пошатываясь, проследовал к джипу, по дороге справив нужду. Вернулся с помповым ружьем и ткнул его ствол полковнику в грудь — прямо на уровне сердца.

— Веришь или не веришь, что я могу убить человека? Отвечай…

Тот особо не расстроился и сказал с горестным вздохом:

— Если ты меня сейчас убьешь, как же я докажу, что не вру.

— Да ты никак не докажешь свою чушь. Потому как нет никаких тарелок летающих, инопланетян и про возраст наврал свой… Одному лишь готов поверить, что ты служил в ПВО и, возможно, полковник. Хотя вряд ли: по годам — капитан. Так что я победил. Признавай своё поражение, или я тебя застрелю!

— Давай выпьем и обсудим без угроз и ружья, — предложил Максим Сергеевич.

— Давай, — согласился Сергей Максимович.

Бросил ружье и сел на спальный мешок. Сел неудачно — на Приблуду. Тот с визгом унесся под куст. И оттуда облаял владельца джипа. Впрочем, беззлобно…

— Ты что, действительно мог шмальнуть? — разливая водку по кружкам уныло спросил полковник.

— Понятия не имею. Нашло что-то.

— Недоперепил? — подсказал Максим Сергеевич.

— Возможно, — согласился гость и взял в руку кружку. — Помногу наливаем — и вот результат… Затуманенные алкоголем головы плохо соображают.

Выпили, что-то погрызли, плохо соображая.

— Ну, старик, есть что добавить к той брехне, что ты наплел? — едва ворочая языком, спросил Сергей Максимович и покосился на свое помповое ружье. — Если нет, признавай свое поражение…

— А ты, значит, победил?

— Ну ты же не можешь доказать, что встречал инопланетян.

— А как ты докажешь, что убил своего врага.

— Тебя убью… если хочешь, — Сергей Максимович рассмеялся с мрачным лицом. — Ну, последний раз спрашиваю — чем докажешь враки свои?

— А потом что? — вяло спросил Максим Сергеевич.

— Выпьем за окончание нашего пари.

Полковник сказал слова, полные сарказма:

— Ставь на пари машину свою, и я тебе докажу свою правоту.

— Так докажешь, что я поверю?

— Не сомневайся.

— Тогда по рукам. Ставлю джип против твоего замудалого собачонка, что вранье история твоя про инопланетян.

Дуэлянты-рассказчики ударили по рукам.

— Сейчас, сейчас докажу, — Максим Сергеевич попытался встать, но его развезло. — Помоги подняться! Моё доказательство рядом — сейчас дойдем и покажу.

Собутыльники, обнявшись и поддерживая друг друга, побрели к берегу озера.

Сергей Максимович ворчал:

— Джип ему подавай! А права у тебя есть?

Подошли к кромке воды. Взгляд полковника был устремлен куда-то в её глубины.

Владельца помпового ружья так и подмывало спросить: «Ну, где же твои доказательства?», но он сдержался и промолчал. А между тем…

Ветра не было. Гладь озера сплошной поверхностью отражала лунный свет — будто бетоном залитая площадка. И вдруг идиллия плоскости сама собой начала нарушаться, и вспучился некий пузырь пирамидально-сферической формы. Постепенно он увеличивался в размерах и в какой-то момент будто отразился в воде, повторив внизу верхнюю часть.

Через пару минут над гладью воды зависла странная конструкция, чем-то напоминающий детскую игрушку «юла». На самом деле это был летательный аппарат, широко известный ученым как НЛО, а обывателям — «летающая тарелка». Черно-матовый корпус его имел что-то среднее между юлой и двух сложенных вместе внешними краями тарелок.

Никаких устройств, вроде винтов или сопел реактивных двигателей, которые поддерживали его в воздухе, снаружи не было видно. И тем не менее аппарат спокойно себе висел в нескольких метрах над поверхностью воды.

Впрочем, вскоре он продолжил плавный вертикальный подъем, потом движение к берегу и, наконец его нижний сферический конус уткнулся в траву прямо напротив джипа. Как он держался вертикально, ни уму, ни глазу было непостижимо.

Бесшумно открылся люк от стыка тарелей до самой земли, и опустился на землю трапецией трапа.

— Вот на этой штуке я путешествую, — сказал как-то обыденно и почти трезвым голосом Максим Сергеевич, полковник Михайлов.

— Круто! — выдавил из себя восхищение владелец джипа.

— Хочешь в нутро заглянуть? — спросил хозяин НЛО и пошел не спеша вперед, совсем не шатаясь и ни на кого не опираясь.

То же самое с трудом удалось Сергею Максимовичу — голова вроде светлая и мыслит нормально, а вот ноги колбасят и тело штормит: того и гляди, упадет, запнувшись.

Михайлов стал подниматься по трапу — голова и плечи уже скрылись в чреве устройства — потом ноги остановились, развернулись на балясине и выглянуло чело:

— Ты идешь или нет?

— Иду-иду, — подтвердил Петров нормальным голосом, а вот ноги продолжали заплетаться. И потому у трапа остановился. — А чего там смотреть?

— Каюту мою.

— А разве в этом есть необходимость? Похвастать хочешь? Я и так вижу, что твой аппарат круче моего. И рассказ, стало быть… Я проиграл — джип твой.

Ноги Михайлова с трапа пропали, но голос раздался из нутра:

— Поднимайся. Поужинаем как люди — за столом.

— Бери хавчик с собой — у костра и умнем. Там ещё водка осталась.

— И здесь выпить найдем.

После этого диалога наступило молчание. Петров переминался с ноги на ногу у трапа, Михайлов чем-то занимался внутри. Наконец, Сергей Максимович решился — помотал головой, алкоголь разгоняя и потопал по трапу вверх.

Избушка на одной ножке, если её так назвать, была компактна и просторна. Прямо напротив входа большой экран (компьютера?), кресло (пилота?), пульт (управления аппаратом?). Слева — стол и шкафчики с прибамбасами (место питания?). Справа альков (с кроватью?). А в центре площадка свободная, на которой, при желании, три-четыре пары запросто могли танцевать вальс…

— Заходи-заходи.., — позвал полковник, сидя в кресле пилота спиной к Петрову. — Ты никак боишься?

— Зайду, если ответишь на пару вопросов

— Спрашивай.

— Как ты его надыбал?

— Гуманоиды подарили.

— За какие заслуги?

— Я же рассказывал. А теперь доказал. Так что джип мой.

— И зачем он тебе — с такой-то техникой?

— А вот теперь и скажу, дорогой! Возможно, ты мне Богом послан. Послушай мое предложение. Но сначала историю доскажу. Подарили мне его гуманоиды и секрет рассказали. В НЛО имеются часы обратного отсчета.

— Как это?

— У всех часов время вперед идет, а здесь, на борту — в обратную сторону.

— Не понял. Ну, идут и идут, хоть вперед, хоть назад — хитрость-то в чем?

— А хитрость вся в том, что находясь в пространстве этого аппарата, ты не к концу своей жизни идёшь, а к её началу. Рот закрой и не перебивай, а то я так ничего не расскажу, а ты ни черта не поймешь. Здесь, в НЛО не ты перемещаешься куда-то, как в машине времени, а организм твой, клетки его с каждым мгновением омолаживаются. Вот мне семьдесят шесть, а я выгляжу моложе тебя. И не только выгляжу — это на самом деле так. Вот посмотрим мой истинный возраст по состоянию организма…

Максим Сергеевич пробежался пальцами по клавиатуре пульта. На экране высветились цифры — 42 09 14 17 16…

— Видишь? — моему организму от рождения 42 года 9 месяцев 14 часов и пока 17 минут… Ну а дальше секунды мелькают — причем, в сторону омолаживания. Если я тут тридцать лет просижу, то совсем сопляком стану. Понял смысл подарка гуманоидов? Причем отсчет идет в реальном земном времени — никаких ускорений с замедлениями.

Он перевел дыхание, критически осмотрел состояние Петрова и продолжил:

— Вот сейчас я в самой прекрасной форме. Мне не хочется ни вперед, ни назад — жил бы да жил так вечно. Но… Чтобы быть всегда таким, мне необходимо столько же часов находиться вне аппарата, сколько и в нем. Это понятно?

Максим Сергеевич тяжко вздохнул.

— Это так утомительно — гоняться за бессмертием. Мне бы хотелось делом заняться. А ещё лучше — в бабенку влюбиться, чтобы вновь ощутить себя счастливым.

Михайлов вздохнул ещё горестнее.

— Я давно уже мечтал о напарнике, с которым мог поделиться тайной и объединить свои судьбы. Скажем с тобой. Ты тридцать лет живешь в этом аппарате, нужды не зная, забот… Путешествуешь, развлекаешься… И главное — омолаживаешься. А через тридцать лет мы меняемся — я сюда, ты на волю. Догоняешь? Жизнь станет не только прекрасной, но и бесконечной. Вот такое мое предложение. Согласен?

Петров молчал, упершись взглядом в экран, где мельтешили цифры, поедая число.

— Ну что молчишь? Говори «да» и я вместо своих метрик забью в компьютер твои. А лет через тридцать поменяемся. Если, конечно, ты — порядочный человек, а не скотина какая-нибудь. Впрочем, у Варьки не забалуешь — строго нравственная она…

— Варька это кто?

— Бортовой компьютер. Варвара скажи гостю пару ласковых.

Раздался мягкий приятный голос будто со сферического потолка:

— Меня зовут Варька — будьте внимательны.

— Вот зануда! — чертыхнулся Михайлов. — А в остальном услужливое существо.

— Существо?

— Мне так удобнее думать. Слушай, решайся — рассвет на подходе. Аппарат надо прятать, а то его и с дороги видать. Кто остается — ты или я?

— Я, — твердо сказал Сергей Максимович.

— Прекрасно! Пишем… — полковник вызвал на экран форму анкеты, зашелестел пальцами по клавиатуре. — Петров Сергей Максимович. Дата рождения?

— Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый, двадцать третьего сентября.

— Время?

— Точно не знаю. Где-то в конце рабочего дня.

— Пусть будет семнадцать пятнадцать.

Полковник набрал — пальцы клювом, руку вздыбил, обернулся в кресле к Петрову:

— Энтер?

— Энтер!

Ткнул пальцем — анкета пропала, но появилась предыдущая запись с мельтешащими цифрами. Впрочем, они уж другие: на экране светилось — 67 07 02 14 08… и мельтешила секундная пара в сторону уменьшения числа.

— Ну, все, Сергей Петров, поздравляю — теперь вы пилот и владелец этого аппарата. Летайте, развлекайтесь, молодейте… Лет через тридцать прошу на рандеву. Не забывайте. Впрочем, Варька не даст и меня разыщет. Она мне преданна. Но думаю, полюбит и вас.

Еще раз мужчины пожали руки. Михайлов на трапе остановился.

— Все, что внизу, осталось мне. А вы либо улетайте отсюда, либо прячьтесь на дне озера. Горит восток зарёю алой…

— А как?

— Варька все знает — только скажи ей, она все сделает, — крикнул полковник Михайлов и сбежал по трапу на землю.

2

Жизнь свою на НЛО Сергей Максимович Петров начал с воркотни.

— Почему Варька?

— Максим Сергеевич так назвал.

— Дурак! А как наша тарелка называется? Никак? Тогда так — назовем её «Незабудка». Годится?

— Красиво, — сказала Варька.

— А ты красивая?

— Я — компьютер.

— Ну, на экране…

— Не знаю.

— Тогда рисуй… черные роскошные волосы, огромные серые глаза и точеный лик надменного ангела… Мне такие нравятся — в душу западают.

Оценивая портрет, изображенный компьютером на экране, Сергей Максимович склонил голову набок. Прицокнул языком:

— Годится. Ну, а все остальное… Значит так — преступно длинные ноги, тонкие в щиколотках и шикарные в бедрах… Груди, что надо — совершеннейшей формы… Спина чтобы гибкая, и все, что с ней связано… О, Боги! Варвара, я тебя люблю.

С большого экрана монитора на Петрова смотрела абсолютно голая но и шикарная женщина. Да не просто смотрела, а позировала и вертелась в самых изысканных позах, не забывая улыбаться, строить глазки и посылать воздушные поцелуи — такая вот страсть бушевала в красотке.

— Я с ума сойду, — прохрипел Петров. — Скажи что-нибудь…

— Мой дорого-ой! — помахала рукой на экране бесстыдница.

— Да ну тебя к черту! — выключил изображение Сергей Максимович и несколько минут приводил в норму сбившееся дыхание глубокими вдохами, как упавший боксер после нокдауна.

— Слышь, Варька, — Петров всё еще был взволнован видимым на экране, но чтобы его волнения не было видно, положил ногу на ногу. — Ты давай-ка оденься и появись — тема есть, следует обсудить…

Когда красотка вновь появилась, но уже одетая в роскошное вечернее платье с глубоким вырезом на боку и раскованным декольте, спросил:

— Может, закатимся куда-нибудь в тропики — погудим?

Ответом на это предложение был только усталый и чуть удивленный взгляд прекрасных серых глаз.

— Что ты так смотришь? Ты — виртуальная, а во мне просто самец рычит и требует решения наболевшего полового вопроса. И кстати, есть на борту денежные знаки или кредитные карты — с чем в люди-то выходить?

— Ах вот как! — красотка на экране картинно откинула голову, с пренебрежением рассматривая Петрова из виртуального небытия. — Значит, такое понятие как отношение полов вы рассматриваете только в рамках меркантилизма? Любовь сердечная вам чужда? Слова нежные, цветы ароматные…

— Что-то не очень верится, что на Земле остались женщины, падкие не на валюту, а слова и цветы.

Варька с экрана посмотрела с вызовом. На что новый владелец НЛО поморщился:

— Вот только не надо — не надо рядиться в мою совесть. А то опять сейчас раздену и займусь онанизмом на твоих глазах. Короче! Мне нужна баба, Варька — решай проблему.

— Сюда посторонним вход воспрещен.

— А как же я вошел?

— Другой случай. Вы вошли — и остались: в программу заложено. А чтобы выпустить вас на люди, необходимо тело чипировать.

— Чего-чего?

— Для связи, для общения с окружающими — с чипом вы будете знать все языки мира. И вообще — если в вас не будет чипа, люк-трап просто не откроется.

— Ладно, понял — не горит. Давай осмотримся — куда мы сможем?

— Что вам показать?

— А где чертям шороху дают? Лас-Вегас? Мехико? Сингапур? Может, Гавана? Где можно оттянуться потомку донских казаков, с боя бравших Париж? Мой предшественник где чалился?

— Максим Сергеевич вел праведный образ жизни.

— То-то он мне про бабенку все щебетал — изголодался, сукин сын. И с такими возможностями! Чем же он тут занимался?

— Книги читал, фильмы смотрел, за людьми наблюдал из космоса…

— Ого! Ты и туда смогаешь?

— Хоть в другую галактику.

Сергей Максимович, помолчав:

— Слышь, Варь, а если мы с тобой в порядке исключения умыкнем какую-нибудь кралю да на Венеру. Насладимся досыта, а потом, в мозгах поправив память, чтобы она меня и НЛО забыла начисто, и вернем на место.

— Это не в моей компетенции.

— А что, есть кто-нибудь компетентнее?

— Есть. Соединить?

— Пока не надо. Буду иметь в виду.

— Ну так что же вам показать? Какие милые пикантные мужские чудачества из тех, о которых не каждый попросит жену свою, вас больше интересует?

— Нет-нет, — заверил бортовой компьютер в образе очаровательной женщины на экране немного смущенный Сергей Петров. — Я вполне заурядный в половых вопросах мужик.

Следующий час на экране мелькали бордели экзотических городов — Лас-Вегаса, Сингапура, Мехико…

— О чем загрустили, мой князь прекрасный? — на экране снова красавица Варька, продукт творческого воображения Сергея Максимовича.

— Все не то, — с грустью прокомментировал просмотренное половой страдалец 1954 года рождения. — А вот смотрю на тебя, и глаза сами плачут любовью.

— Ситуация Галатеи и Пигмалиона?

— Похоже на то.

Они смотрели друг на друга. Варька на экране снова была обнажена и прекрасна как никакая другая женщина, а Петров был влюблен в неё и грустил от несбыточности своих чувств. А она сидела во всей своей красе, ничуть не стесняясь наготы…

Часом позже, перекусив, Сергей Максимович начал пить — по-американски, из горлышка бутылки, которую заказал на клавиатуре шкафа напитков. А Варька, сидя на чем-то там голая, вещевала ему с экрана.

— Какие разные вы с Максимом Сергеевичем. Он когда понял возможности… (тут она запнулась немного — наверное, думала сказать «НЛО») «Незабудки», захотел большого дела, размаха — целый мир желал перестроить или отдельно взятую страну. Готов был горы посворачивать. А вы… по бабам… простите. И теперь ещё пить взялись…

— Считаешь меня несерьезным? — вскинул на экран уже затуманенный взор Петров.

— А вы о чем мечтаете? Или мечтали? Совсем ни о чем? Не может быть. Кому-то полезным — разве нет?

Петров отмахнулся от назойливых вопросов да неудачно: не пустой рукой, а той, в которой была початая бутылка — коньяк французский плеснул на ложе.

— Был у меня враг смертельный, дак я его уже убил. Убил как собаку. Других желаний к свершениям нет, как ни тужься…

Варькин компьютерный разум был хладнокровным, но даже он удивился — да что уж там, растерялся: не дебил ли классический этот Сергей Максимович? Как такому НЛО доверили? На своем ли он месте?

До самой отключки Петрова они упорно молчали.

Очнулся бывший владелец джипа с точным диагнозом в организме — сушняк. Треба поправить! Доковыляв до обеденного столика, Сергей Максимович замер перед шкафчиком, выдающим напитки — пиво или коньяк?

Не решив вопроса, открыл наугад. В пустом шкафчики выбора не было — одна-разъединственная бутылка минеральной воды. Но холодная…

— Варька, твои проказы? — беря её в трясущиеся руки, попенял Петров.

— Организм ваш так заказал.

— Откуда ты знаешь? Я пива желал…

— Умом, а рассудок иначе решил.

— Блин! А рассудок не ум?

— Конечно, нет. Один размышляет, другой решает.

Сергей Максимович выпил — ему стало легче. Прохлада, прокатив через грудь, дошла до самых закромов.

— Уф! — сказал благодарно организм.

Между тем, Варька:

— Все вчера негативы свои явили или ещё остались?

— Ты о чем, душа моя?

— Пьянство, бл..ство…

— Ты со словами-то осторожней, чучело виртуальное, а то разберу на запчасти.

— Я к тому, что пора что-нибудь позитивное проявить. Есть в вас черты хорошие?

— Да полно! Я добр и нежен.

— В наших условиях это не пригодится.

— Я отзывчив и внимателен. Я друг хороший…

И поскольку Варька молчала, Сергей Максимович крикнул в отчаянии:

— Я любознательный!

Бортовой компьютер тут же откликнулся красивым ласковым женским голосом:

— Вот давайте на этом и остановимся. Задавайте вопросы — я буду вас просвещать.

— Вопросы? — Петров почесал ногтем нос и хлебнул минералки. — Ну, хорошо! Расскажи мне, как устроены часы, которые отсчитывают мое время назад.

— Часы в этом деле ни при чем. Это шутка Максима Сергеевича. Поскольку процесс оздоровления идет в реальном земном времени, он и попросил установить на рабочем столе монитора часы с обратным отсчетом.

— А…

— А омоложение вашего организма происходит в озоновой среде каюты. В «Незабудке» нет воздуха как такового — сплошная воздушная плазма ионов кислорода и еще нескольких добавок в качестве катализаторов. Вдыхая озон, вы не только обогащаете кровь и нейтрализуете углерод, как продукт жизнедеятельности, но и побуждаете клетки организма к омоложению — старые выводятся, появляются новые.

— Значит, теперь всегда моя моча будет такого странного цвета?

— Значит будет. И стул будет чаще и жиже, но от шустрика вас избавим.

— Дела, — усмехнулся Петров с уважением об НЛО.

Поразмыслив, придумал новый вопрос.

— Слушай, помню вчера я коньяк пролил прямо на белую постель — сегодня не вижу: где пятно? Замыли, сменили или что ещё?

— Что ещё. В атмосфере «Незабудки» наряду с ионами присутствуют микроскопические… назову их существами, хотя происхождения они искусственного. Так вот эти, скажем, нано-бактерии и следят за чистотой помещения. Где что лишнее — все убирают. Так было и с вашим пятном на постели.

— А одежду мою они тоже чистят?

— И одежду, и тело… неприятные запахи удаляют.

— Непостижимы дела твои, Господи.

— Всевышний здесь ни при чем — все дело рук и ума цивилизации, сотворившей этот летательный аппарат.

— Они — люди? Или похожи на нас.

— Они — Боги! Так вам легче понять. Для них плоть не существенна: основа их — разум.

— Уже есть материал, над которым стоит задуматься — переварить, чтобы можно идти дальше. Это книги фантастов, которые творили во времена беспечного застоя социалистического строя, можно прочитать за один вечер, а тут — жизнь: надо не просто принять, но и понять.

Слава Богу, всем загадкам есть очаровательный разгадчик, с благодарностью подумал Петров о бортовом компьютере. Не забыл и минералке воздать должное — холодная газировка как будто промыла не только пищевод до самых кишок, но и извилины в голове.

Первая мысль, проскочившая в просветленную после похмелья голову, была циничной. Сергей Максимович подумал — значит, вот какая у меня теперь будет жизнь; мне и задницу подтирать не придется: все за меня будут делать нано-микробы. Чтоб я маленьким сдох! Интересно, и чем же буду пахнуть — ещё подумал гость (или хозяин?) «Незабудки».

— О чем задумались, детина? — приветливо окликнула его Варька, словами из песни.

Петров скроил на мине лица презрительное настроение и потребовал сурово.

— Отвянь. Мне надо сосредоточиться.

— Да, пожалуйста.

— Нет, подожди. Ответь мне на такой вопрос: ты кому служишь — тем, кто создал тебя, аппарату или мне?

— С разной ответственностью всем перечисленным.

— Чем-то можно перетянуть тебя на свою сторону?

— Я не могу ответить на поставленный вопрос, — чистосердечно призналась Варька.

Петров вздохнул.

— Спрашиваю в последний раз — ты можешь мне служить безотказно? Ну, все что ни попрошу…

— Существуют правила и инструкции безопасности. Я не могу ответить, не зная сути вопроса, или совершить действие, не зная замысла.

На экране красавица Варька, прилично одетая, по-наполеоновски скрестила руки на груди и даже выставила ножку вперед. Некоторое время, разглядывая её, Петров вдруг ощутил неприятное теснение в левой половине груди. Запертое в ребрах сердце колотилось о костяную решетку баскетбольным мячом. Удары отдавались в трахее, заполняли уши и даже нос…

— А если я сейчас инфаркт получу, ты сможешь меня спасти.? Как? Ведь у тебя даже рук нет, чтобы поставить укол.

— Я могу вызвать срочную помощь.

— Вашу или нашу.

— Конечно, нашу. И ты будешь спасен. Даже воскрешен из мертвых.

— Даже так! От меня что-нибудь зависит?

— Конечно!

— Что?

— Желание жить.

— Послушай, дорогуша, я не вчера родился и понимаю, что на Земле твои создатели появились не просто так — им что-то надо от нас! Ведь так?

— Этот вопрос не в моей компетенции.

— Значит, есть цель. Паршиво. Хотелось бы знать её. Михайлов, как я понял, не дотумкал. И что мне делать?

— Будьте паинькой. Живите в свое удовольствие. Пройдет тридцать лет, и вас, помолодевшего, сменит Максим Петрович. У вас двоих впереди — бессмертие. Стоит ли заморачиваться над вопросами, на которые даже я не в силах ответить?

— Твоими бы устами да минет делать, — устало сказал Сергей Максимович.

И тут Петров вспомнил о мобильнике. На крутом телефоне стояло десять пропущенных вызовов и пять посланий по СМС. Все они относились к прошлой эпохе — когда владелец отключил звук и вибрацию устройства, чтобы ничто постороннее не мешало двум случайно встретившимся путешественникам пить и хвастаться.

На борту «Незабудки» дисплей показывал отсутствие связи с внешним миром. И аппарат сам сочетался с окружающей обстановкой до безумия сюрреалистично. Трагически поморщившись, владелец убрал его в карман.

Совсем обескураженный посмотрел на экран.

— Чем займемся, виртуальная писька?

— А можно не выражаться? — разобижено поинтересовалась Варька, бортовой компьютер.

Петров кивнул:

— Лады. Не буду.

Сергей Максимович прилег в алькове на ложе и попытался пофилософствовать о прихотях злокозненной судьбы. Подарком то, что с ним случилось, пока не считал. По идее, он сейчас на своем крутом авто должен был куда-то катить дальше — в сторону Байкала, наверное, подгоняя весну. А он заперт в комфортной клетке, как исследуемая зверушка. М-да, подвел его милый друг, полковник Михайлов. Объегорил…

Чудеса и выкрутасы здравой психики.

Петрову потребовался час, чтобы проанализировать то, что случилось. Час, чтобы понять, что выхода нет — и судьбу в зад не повернуть. И пять минут на то, чтобы успокоившись, уснуть.

Новое его пробуждение Варька встретила по-старому — упреками.

— Что за мода у вас такая, Сергей Максимович — спать одетым? Когда тело обнажено, оно отдыхает лучше. Ну, прошлый раз вы были пьяны, а сейчас?

— Много текста. Ты всегда будешь так ворчать?

— Яволь, мой господин — сказала обиженно Варька и умолкла.

Через пару минут Петров сам к ней обратился.

— Ответь-ка, душа-девица, мой, к примеру, телефон вне пределов досягаемости, а через тебя я могу кому-нибудь из старых друзей позвонить?

— Наверное, да.

— Ну так, соедини меня с Максимом Сергеевичем, здешним бывшим постояльцем. Вот его номер…

Через несколько минут в пространстве НЛО послышался знакомый баритон:

— Да-да, я слушаю.

— Господин полковник, друг любезный, рад очень слышать ваш голос.

— Здравствуйте. Кто это? Номер не определился.

— И не определится. Поскольку звоню я вам из другой цивилизации. А соединила нас наша разлюбезная Варька. Теперь узнаете?

— Сергей Максимович! Друг сердечный! А я и не знал, что из НЛО можно звонить на Землю.

— Тридцать лет прожил и ничего не понял. И звонить можно, и с Варькой спать, как с нормальной бабой.

— Про Варьку не заливай, — обиженным голосом сказал Михайлов. — Варя, ты меня слышишь? Ответь — ведь врет?

Варькин голос:

— Врет, конечно.

— Рад тебя слышать.

— А я буду рада видеть вас через тридцать лет.

— Всего ничего, — вмешался Петров, — в масштабах Вселенной.

— Вообще это здорово, что позвонили. Вы набирайте мой номер почаще — мне будет приятно. К вам мне никак…

Наговорившись, друзья отключили связь.

Сергей Максимович закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти и только тогда проговорил:

— Давай условимся так — ты на службе у меня, а не я у тебя. И потому играем по моим правилам. Что я говорю, то и исполняй — не подноси мне сюрпризы мешками. И помалкивай, пока тебя не спросят. Усекла?

— Угу, — послушно ответила Варька, бортовой компьютер.

Сначала Петров плотно поел. Что заказал, то и достал из шкафчика горячих блюд — и умял. Потом сел в подвижное кресло пилота и закурил, не спрашивая разрешения.

— Слышь, Варвара, Михайлов на берегу был в трико шерстяном — так и проходил тридцать лет?

— В алькове за кроватью есть платьевой шкаф. Фасон выбираете на компьютере.

— Ага. А туалет, значит, у нас индийский — уже заметил. Унитаз есть, а бумаги нет — вместо неё гигиенический душ.

— Все верно.

— Может, мне голышом ходить?

— Меня не смутит.

— Слушай, еще деталь. Вот не хочу я каждый день бриться, но и щетину не люблю. Ничего ваша цивилизация более достойного не придумала?

— На столике перед зеркалом набор гелиев от щетины — на один день, на два и так далее… вплоть до пожизненного.

— На всю волосатость или лишь морды?

— Везде, где хотите.

— Но пожизненное удаление мужских половых признаков мне ни к чему — иногда таки хочется быть колючим… вонючим и неуклюжим.

— Насчет вони я не в курсе.

— Достаточно пота.

— А неуклюжесть?

— Сам разберусь. Жаль ванной нет.

— Научитесь в свет ходить — там и баня доступна.

— Надо попробовать.

Покуривая и общаясь с Варькой, Петров посматривал на пепел от сигареты, который стряхивал на пол — он исчезал почти на глазах. Работают нано-твари микроскопические! В сердцах бросил окурок на пол не затушив. И пошел в душ…

Хотелось взглянуть на свое тело.

К разоблачению Сергей Максимович приступил, как к хирургической операции — снял ковбойку и футболку, джинсы вместе с трусами. Встал перед зеркалом, прищурил глаза…

Напротив стоял сухощавый старик с «деревенским» загаром: молочно белыми, местами синеватыми ногами, загорелыми до черноты шеей, руками и грудью в местах, где заканчивалась майка. Обвисшая морщинистая кожа обтягивала достаточно упругие мышцы. Под тонкими складочками на животе угадывался пресс.

Нормально для 67 лет.

Внешних видимых повреждений нет. Внутренних болей тоже.

Вот принимайте, господа гуманоиды, такого, какой есть и сделайте гораздо лучше. С этой мыслью Петров шагнул под струи теплого душа…

— Слышь, Варвара, а скажи-ка мне, душа-девица, откуда здесь все берется и куда все деётся? Эти вода, еда, обужа-одежа..?

— Молекулярный синтез.

— И круговорот вещей в природе… Хочешь сказать — то что я ел сегодня, вчера было экскрементом? Или вот эти штаны и куртку умну нынче бифштексом на ужин?

— Абсолютно верно — полный замкнутый цикл.

— И в чем секрет? Зачем что-то удалять, чтобы потом снова поглощать?

— Издержки человеческого организма. Наша цивилизация подобную пищу не принимает.

— И как же вы питаетесь?

— Лучевой энергией — ровно столько, сколько нужно и никаких выделений.

— Хитры. Мы когда-нибудь дойдем до такого?

— Когда-нибудь да. Но мутация нужна.

— Слушай, а я не подопытный кролик — ну, в плане мутаций? А то нарастите мне две головы… или хвост свинячий.

— Успокойтесь. Такой задачи нет. Этот летательный объект… Наша «Незабудка» — это подарок. Дань благодарности за содеянное.

— Максиму Сергеевичу?

— Ему.

— И если бы не он… М-да, как своих ушей… Впрочем, годится. Ты мне вот что поведай — как вы летаете? Ну, в смысле тарелка — ведь ни пропеллера-крыльев, ни сопла для реактивной струи… Чем «Незабудка» движется?

— Тем же, чем вся Вселенная — магнитным полем. Форма летательного аппарата не случайна — она дает возможность создавать магнитное поле направленного действия очень быстро и большой мощности за счет разгона в круговой замкнутости заряженных частиц. От старта с места — если потребуется — и до световой скорости аппарат разгоняется за доли секунды.

— Другими словами — бах! — и пропал.

— Да, это так.

— Постой-постой, а как же я, пассажир? Ведь сила инерции меня расплющит.

— Ничуть не бывало! Создавая на внешней оболочке «Незабудки» гравитационное поле, во внутренней среде аппарат уравновешивает его антигравитационными силами. Вы скорее почувствуете невесомость вместо инерции силы тяжести.

— Мудрено. Михайлов хоть что-то понял из того, о чем ты рассказываешь?

— Законы физики для всех обязательны.

— Ну, ему проще — таки летал на реактивах и знает, что такое Мах. А мне, игроку биржевому, как угнаться за ним? Впрочем, давай поднимемся в космос, и ты мне покажешь на деле, как можно гонять со скоростью света и плавать по воздуху в невесомости.

— Не все так просто. Во-первых, день сейчас в данной местности, и нам не стоит появляться из воды — лишние беспокойства для населения.

— Так мы по-прежнему на дне озера? Я уж и забыл совсем. Надо отсюда выбираться и поискать место поприглядней. Умыкнем куда-нибудь в тропики?

— Как скажете. Но дождемся вечера.

— А если со скоростью света — кто нас увидит?

— Нас-то нет, а вот последствия да — что будет с водой и воздухом, вы подумали?

— А что будет?

— Практически взрыв. И громыхнет так, что стекла в окнах повылетают.

— Как от атомной бомбы?

— Практически — да.

— Тогда, конечно, подождем ночи.

Сергей Максимович уже вышел из душа и, завернувшись махровый халат, возлежал на ложе — ногу на ногу, руки за голову, а взгляд в сферический потолок. Он предавался честолюбивым мечтам.

И долго… если бы не одно но. Появился странный и требовательный внутренний зуд — организму чего-то явно не хватало. В груди возникло странное теснение — и вроде бы не от сердечной недостаточности или любовного томления. Организм требовал чего-то привычного, необходимого и важного. И этого хотелось так, что подвело желудок — до тошноты, до спазма, до головокружения. Плоть Петрова требовала дополнить свое существование неким фактором…

Спиртным! — неожиданно догадался Сергей Максимович. Он всегда после бани, ванной или душа (в дороге) принимал «на грудь», чтобы умиротворенным уснуть. Сейчас порядок нарушался, и организм взбунтовался, требуя своего. А вот рассудок Петрова не хотел снова являть свои слабости Варьке — пусть виртуальной, но божественной.

Но желание выпить настигало все сильней.

Может, вернуться под струи воды и принять душ контрастный?

Будто почувствовав его настрой, организм притих в своем желании спиртного.

В пай-мальчиках Петров никогда не числился. Избыточными принципами ханжества тоже не страдал. В нежной юности испробовал все — от романтических свиданий с юными девами до плечевых путан по пьяной лавочке, от бархатного пива до ректификата, от любви к экстриму до абсолютной безбашенности…

Незабываемый момент, когда после дикой гонки по трассе вылезаешь из кара и целуешь девушку, сбежавшую к тебе с трибуны.

Да, были времена! Но пришел возраст и многое успокоил…

— Слышь, Варвара-краса, а если бы я сейчас заказал тебе «дурь», твой аппарат смог бы его синтезировать?

Бортовой компьютер в образе прелестной женщины зримо усмехнулся:

— Попробуйте сами — клавиатура на месте.

Петров понял, что — нет. Да и не очень-то надо. Все эти «дури» — детское баловство. Картина машинным маслом.

Со своими прошлыми пороками и нынешними преференциями я выгляжу перед бортовым компьютером Варькой разобиженным и отшлепанным ребенком, — подумал Сергей Максимович о себе. — Надо что-то менять.

Меняя тему разговора, Петров спросил:

— А скажи мне, милая, если я чип твой поставлю, то вместе с ним ты будешь во мне? И присутствовать. И советы давать. И спасать-оберегать в экстремальных ситуациях, и даже трахаться…

— Все верно.

— И драться-стрелять за меня будешь?

— Оружия мы вам не дадим, но советом всегда поможем. Из любой ситуации возможен мирный исход. Этот закон никто ещё не отменял.

— А я и не знал. Чей это закон?

— Цивилизации.

— Вашей или нашей?

— Любой.

Помолчали. Новый вопрос Петрова:

— А если на меня нападут четыре профессионала из ЦРУ с желанием густо навалять?

— Мы их мгновенно просчитаем и с вашей помощью заговорим.

— Наверное так: «Вот ты, Джон, в меня из ствола целишь, а того не знаешь, что твою жену только что сбила машина, и везут её бедную в бессознательном состоянии в ближайшую клинику»?

— Можно и так — лишь бы подействовало.

— А не проще ли телепатией?

— У вас есть способности?

— Не замечал. Но с вашим участием, может, что и получится.

— Будем смотреть по ситуации.

— Лучший выход, — сказал с горечью Сергей Максимович, — удрать куда-нибудь на ту сторону Луны и сидеть безвылазно, посматривая мультики, все объявленных тридцать лет. Чего молчишь?

— Вопроса не было.

— А, ну да… Вот с этим чипом… Я буду ощущать в себе его присутствие?

— Только во время общения. Впрочем, нет — самого механического предмета вы ощущать не будете. Только с помощью его мы сможем общаться.

— И вы меня контролировать!

— У нас с вами общая цель — выжить в экстремальных условиях за бортом «Незабудки».

— Чем же они экстремальны?

— В «Незабудке» вам не страшны катаклизмы даже масштаба Вселенского. А вне аппарата вы ущербны с любой стороны.

— То-то я удивился: целюсь в Михайлова, а он улыбается. Под защитой, стало быть чипа был мужик. И вы меня просчитали — не выстрелит.

— Все верно.

Ладно-ладно… А как вам земная теория долголетия? Наши доктора пришли к мысли, что возраст не есть проблема чистой биологии. Душевное состояние индивида — вот главная тема! Если человек теряет душевные и эмоциональные устремления, он будет стареть неуклонно и безвозвратно. Если же он остается молод душой, тело отвечает ему сторицей.

— Вы сами же и ответили — долголетие, но не бессмертие. У вас с Максимом Сергеевичем другой эксперимент.

В ответ Петров пропел:

Главное, ребята, сердцем не стареть

И снова вернулся в полемику:

— Нам с Сергеичем повезло. А вот всем остальным прочим землянам следует прислушаться к ученым и стать адреналиновыми алкоголиками.

Варька молчит — вопроса не было.

Зря я её укоротил, — подумал Петров. — Раньше она была разговорчивей.

— Варенька-лапочка, а скажи-ка мне, милая — враги у вас во Вселенной есть? Вы с кем-нибудь воюете?

— На всем доступном пространстве нет силы способной нам противостоять. Да наша цивилизация и не ставит такой задачи — кого-нибудь покорять. Мы изучаем все непонятное и стараемся не вмешиваться в исторические пути развития разумных обществ на разных планетах. Но Вселенная бесконечна. Весьма вероятно на её просторах есть цивилизации равные нашей. Или даже превосходящие…

— Прозвучало печально. Но будем надеяться… — Петров надрывно вздохнул. — И ещё один вопрос, милочка. Тебе известно, что такое боль? Боль физическая… Это когда больно телу, которого у тебя нет.

— Когда наш чип будет в вашем теле, все его сигналы станут доступны нам. В том числе, и физическая боль. А сейчас нет.

— Скажем, бред…

— С чипом — избавлю.

— И спать уложишь, и пить запретишь?

— Все в разумных пределах.

Михайлов глубоко вздохнул, переваривая услышанное и выдал новую тему:

— А расскажи-ка мне, Варенция, про ваше государственное устройство. Какой у вас строй? Кто у власти — президент, премьер, король или император?

— Чтобы понять наше устройство с вашей точки зрения, следует представить муравьиный дом. Вот они бегают куда-то, что-то приносят, что-то уносят… Ими движет инстинкт и никакого признака разума. У человечества есть способности рассуждать и планировать, но движут по-прежнему те же инстинкты — есть и размножаться…

— Ну, понятно — любовь и голод правят миром!

— В вашей бездумной (на первый взгляд) суете существует однако единый вектор прогресса. Чтобы вы ни делали на данном этапе — воевали, строили, в космос летали, соревнуясь друг с другом — следующее поколение будет жить лучше. Гигантский экономический рывок Китая принес всему миру что? Правильно — избавление от голода пятой части населения планеты. Ну а следующее поколение добьется еще чего-нибудь… Это вы. Наша же цивилизация по своему построению напоминает человеческий организм — все при деле, все полезно: нет ничего лишнего.

— Понятно. А мозг — элита общества. Все как у нас, однако — одни правят, другие исполняют — и нечего нос задирать.

Впервые смутился бортовой компьютер — после паузы:

— Но я, наверное…

— Помолчи, а, — оборвал Петров. Он был мрачен.

Под его молчание Варька пропала с экрана монитора, и замелькали кадры городского пейзажа. Перед камерой две аппетитные задницы тусовочно вихляли бедрами, приплясывая на ходу — девушки шли по тротуару. Сергей Максимович, глядя на это зрелище, почувствовал себя ослом, перед мордой коего болтают сочнейшей морковкой.

И зеркало порадовало, когда пошел в туалет. Отразился довольный жизнью молодцеватый дед да ещё с эрекцией наперевес. В глазах горел огонь недополученного драйва, неутоленной страсти к впечатлениям…

Петров прислушался к ощущениям пожилого тела — вроде бы не заводит на секс. Да и не с кем. Наверное, неугомонная плоть его старой памятью живет…

Пригрозил ей (ему?) мысленно: «Залягу в анабиоз, дождусь нужного времени, поменяюсь с Михайловым, вот тогда держись… греховодник!»

Капризы судьбы или преклонного возраста? Бабы есть, желания нет, а когда есть желание — увы… Есть от чего сойти с ума. И сойдешь, если будешь задумываться. Жить бездумно, принимать все как есть — таков на сегодня лозунг момента.

Сергей Петров прожил на свете шестьдесят семь лет, но никогда не испытывал умопомрачительного первобытного и страстного желания кого-то изнасиловать. Он даже не предполагал в себе подобного неандертальца. И что удивительно — желания эти сейчас рождались не плотью, а психикой. Он будто хотел над кем-то надругаться, не будучи уверен, а хватит ли для этого у него сил. Причем чесались и зудели, не чресла а кулаки. Эмоциональная, так сказать, сфера…

И все-таки контрастный душ!

Успокоив таким образом разгулявшуюся плоть, Сергей Максимович вернулся к зеркалу. Несколько раз стиснул и разжал кулаки…

Варька, как ни крути — банкует. Вся информация у этой виртуальной вертихвостки. Придется и чип в себя ввести, и исполнять все, что она «насоветует»…

— Варения, где твой прививочный аппарат? Давай уж введем твой чип — я очень хочу на землю попасть.

— Так он здесь. Видите колпачок стеклянный на стене? Под ним игла. Уколитесь предплечьем — и все дела.

— Больно не будет?

— На какую засадите глубину..

— А надо?

— Только под кожу.

— Дезинфекция?

— В каюте чистейший воздух — ничего лишнего.

Петров насадил на иглу трехглавую мышцу правого плеча и практически сразу услышал голос в сознании:

— Вот теперь я в вас!

3

Поворочав немного мозгами, Сергей Максимович решил, чем он будет заниматься, ближайшие тридцать лет, болтаясь в НЛО.

— Ставлю задачу, Варвара — за эти годы ты должна меня сделать самым богатым человеком Земли. Как? Обучу своему ремеслу. А я ничего не умею другого, как играть на бирже, торгуя акциями. То есть продавать и покупать их будет банк, а мы только отдавать команды — что конкретно и в каких количествах. Мой опыт и своя собственная метода уже сейчас дают мне возможность безбедного существования. Я расскажу тебе все сейчас…

Петров перевел дух и отхлебнул минералки.

— Я выбрал несколько фирм из числа непотопляемых — то есть те, которые никогда не разорятся и никогда не прекратят своего существования. Без риска. Перечисляю — Газпром, Сбербанк, Лукойл, НорНикель и Новатэк. Играю тоже спокойно, не скатываясь в крайности…

Откинувшись в кресле, Сергей Максимович сменил тональность речи:

— Я когда Плехановку закончил, один остался на белом свете. Наследство получил. Продал недвижимость. Акции купил — вот этих фирм по пятьдесят штук. И стал играть…

— Проста метода, — Петров развел руками. — Как только закончились торги недельные, я смотрю — чья котировка ниже. Ну, в смысле, кто в упадке. И дальше включаем общеизвестный принцип — покупаем то, что все продают, и продаем то, что все покупают. В моем случае я делаю так — от четырех фирм из списка, у которых дела немного получше, отстегиваю десять процентов и продаю. На вырученные деньги покупаю акции той, дела которой из рук вон плохи. Покупаю с надеждой, что рано или поздно всё поправится, и я буду в выигрыше из-за разности цен. Догоняешь?

— Да понятно все, — беспечно ответила Варька.

— Такой метод называется пассивная игра. Но даже так я сумел в первый же год удвоить сумму. Не трудно посчитать — имея миллион в рублях, за шесть лет запросто можно стать долларовым миллионером. Но надо же ещё существовать…

Петров глубоко вздохнул и минералочки хлебнул. Курить пытался бросить, настроившись на деловую жизнь — слюна давила. И чтобы не плеваться, Сергей Максимович газировкой прочищал полость рта.

— Дальше пойдем. Деньги тратил я в основном на путешествия — молод был, хотел посмотреть мир. Потом как-то все приелось — Багамы, Мальдивы… Разве что от Кубы остались положительные впечатления. Отсижу срок, туда перееду жить…

— Чего же ждать? Найдем местечко поукромней для «Незабудки» и отдыхайте на пляжах.

— А что? Давай так и поступим.

— Вот ночью и приступим. Отсканируем из космоса весь остров да где-нибудь и притулимся.

— Хорошо. Но сперва закончим с делом. Здесь нет мне заморочек с проживанием. Ну а на девочек — заведу лимит. Короче — экономить буду. Но это мое мировоззрение. Твои-то горизонты гораздо шире. Тебе, наверное, по силам активная игра — когда искусственно создаются ситуации большого спроса и паники на бирже. Я в эти дела не лез — без риска-то спокойней. Ну а тебе с твоим умом грех погоды ждать у моря. Короче, Варька, даю добро или команду… вобщем делай что хочешь, но чтобы деньги у меня были. Огромные, немыслимые деньги… больше, чем у кого бы то ни было на Земле.

— Куда вам столько?

— Поживем — увидишь… А пока… Как говорил один генсек: «Цели ясны, задачи поставлены — за работу…», Варька! Уф! — Петров опять откинулся в кресле с видом Геракла, совершившего подвиг.

— А вы будете сибаритничать?

— А я буду думать на перспективу.

Добавить надо, за эти дни Петров, освоившись на «Незабудке», стал позволять себе намеки на превосходство перед Варькой — он, де, человек разумный, а она искусственный хоть и интеллект. Разговаривал с компьютером как старшина стройбата с новобранцем. Звал «салагой», «губошлепкой», «развратницей»…

Но как только Максимыча накрыл деловой настрой, общение пошло вполне культурное. И даже извинился человек перед компьютером за однажды резко сказанное слово.

Коснувшись юности своей в разговоре с Варькой, Петров в воспоминания погрузился — до дрожи, запахов и ощущения на коже ветра перемен…

Максим Сергеевич увидел себя мальчишкой на даче, которую потом продал — знакомой по детству каждой травинкой, пробивавшейся сквозь каменные плитки дорожек. Отличная погода с авансом на тепло. Парнишка идет по тропинке вокруг большого, знатно пожившего дома в два этажа с мансардой. У крыльца под окнами клумба с георгинами…

— Красиво как! — прервал воспоминания Варькин голос.

— Ты о чем это? — встрепенулся Петров.

— Красиво было на вашей даче. Жаль, что продали.

— Ты хочешь сказать — видишь все мои воспоминания?

— И мысли тоже.

— Давно?

— Как чип ввели.

— А что ж молчала?

— Повода не было говорить.

— Значит, ты теперь все мои мысли слышишь?

— Зачем вы спрашиваете? Мы уже об этом говорили.

Действительно. Вопрос пустой.

— Ещё что-нибудь вспомните.

Но воспоминания о детстве захлопнулись, как будто завяли георгины…

Петров вдруг встрепенулся.

— Послушай, кукла, а с этим омолаживанием… память не стирается. Мне не хотелось бы терять ни грамма из того, что было со мной в прожитом.

— Не беспокойтесь, в этом плане мозг человеческий — бездомная копилка: не на одну сотню жизней хватит да ещё останется.

— Это хорошо. А то я вдруг подумал — если не помнить того, что было, то вроде как и не жил. К чему вся эта чехарда тогда? — наморщил ум и физию Сергей Максимович.

Только что просящая с экрана красотка Варька взглянула на него с чисто женским высокомерным призрением.

Опомнился Петров:

— Ты ещё здесь? На работу бегом марш!

— Успокойтесь. Все уже давно крутится в нужном направлении — и из лимона делается миллиард.

— И каковы имеются результаты?

— Ну, как сказать… Есть новости хорошие, плохие и совсем ужасные.

В этот момент Петров с Варькой тревожно переглянулись. Ейбо… как собеседники живые. Девица на экране подмигнула даже.

— С чего начать?

— Валяй с ужасного.

— Кризис надвигается на мировую экономику, — сказала Варька, пылая тихим ужасом.

— Нормально, — перенес удар Петров. — Ошибки быть не может?

— Никакой. Информация из центра прогнозирования экономических ситуаций.

— Чей это центр?

— Нашей цивилизации.

— Твою ма-а-ать, — присвистнул Сергей Максимович. — А что хорошего у нас?

— Мы это знаем и можем подготовиться.

— А что плохого?

— В результате кризиса сменится мировой лидер. И это не Россия.

— Да мы вроде и не рвемся. А сколько у нас времени до смены гегемона?

— Десять лет.

— Задача усложняется, — глухо произнес Петров…

Прежде чем подняться на орбиту, для сканирования острова Свободы, Варька связалась со своим Центром исследования планеты Земля и получила исчерпывающий ответ, где можно спрятать летательный аппарат от посторонних взглядов. В заливе Гуантанамо в подводной ещё не открытой людьми пещере под носом у американцев, квартирующих в военной базе.

Соседство не радовало. А невозможность выбраться на пляж — всецело огорчала. Не курорт, а черте что.

— Что будем делать? — спросил бортовой компьютер разочарованный Сергей Максимович.

— Вы хотели Кубу. Безопасней места нет.

— Может в коралловых рифах на Багамах, где суда не ходят и самолеты не летают? Поближе к Бермудам… Там хоть на рыбешек можно поглазеть.

Варька сделала запрос.

— Порядок! Есть необитаемый остров в рифовой гряде основания печально известного треугольника. Либо на дне, либо в зарослях густых…

Перебрались. Другой комфорт!

В первую ночь на острове Петров вышел прогуляться. На размытые легким туманом заросли падал серебристый свет луны.

— Я вот что думаю, Варвара, — серьезно через чип внушал Сергей Максимович. — Нам нужен собственный банк. Чужие сейфы не набить деньгами. Да и свобода финансовой деятельности — немаловажный факт. Под чужой крышей, пусть даже швейцарской, наш счет арестовать — пара пустяков: достаточно одной государственной бумажки. А уж в своем банке да с филиалами по всему миру — нам черт не брат. Подумай над вопросом.

— Подумаю.

— Для банка мне нужно имя, незапятнанное нигде и ничем. Так что аккуратнее с игрой на бирже — в плане закона, чтобы комар носа не точил. Да и с проказами другими, фокусами финансовыми не перебарщивай…

— Вы уже поняли, кто оффшоры почистил у российских чиновников и олигархов?

— Еще раз строго — мне нужны денежки чистые и узаконенные.

— Отмоем: вот банк откроем — лягут вкладами.

— И аккуратней с олигархами. Воров-чиновников — за ради Бога. А те, что связаны с экономикой России, пусть пока живут в достатке. Их время впереди.

Еще посидел Петров, слушая прибой и любуясь морем, пока чип не скомандовал: «Отбой. Сейчас в кровать — завтра день тяжелый!»

Не тут-то было.

Как только Сергей Максимович сел на кровать в алькове «Незабудки», носок начал снимать, тут же голос с потолка.

— Нам надо поговорить. Сядьте к компьютеру.

Петров вздохнул, обратно натянул носок, в кресло пересел.

— Валяй, Варвара. В чем проблема?

— Я хотел с вами поговорить о медиа-холдинге. Будем свой создавать или, поднатужившись, выкупим готовый?

— Конечно, создавать — зачем нам чужие имена?

— Тогда нужен бренд. Уже пора заявить о себе миру. Просто «банк Петрова» — это ни о чем. О вас уже говорят во всех газетах и журналах, с экранов телевизоров и на блогах…

— Да уж думаю об этом.

— Я заметила, но ничего пока не поняла из вашей мысленной сумятицы.

— Ты что можешь предложить?

— Для начала бренд как картинка — должен быть красочным и запоминающимся; бренд как символ — должен отображать вашу идею; бренд должен стать маркой ваших товаров или услуг…

— Ладно-ладно, кончай свой ликбез! Слушай сюда… Бренд как картинка: контур Американского материка… Гренландию присовокупи.

Петров говорил, а на мониторе Варькиным стараниями создавался рисунок.

— И по экватору крупными буквами «Soy Cuba». «Я — Куба»! С цветами сама разберись, чтобы, бросаясь в глаза, приятно им было. Теперь смысл — что к чему. Смысл в идеи. Идея проста. Через десять лет под напором китайской экономической экспансии и от собственной дряхлости рухнет дядюшка Сэм. Кто спасет Америку от «желтой угрозы»? Только символ, который сможет её объединить. Куба сама по себе, сколько в неё не вкладывай, вряд ли сможет тягаться с китайским драконом. Но остров вот уже много десятилетий успешно противостоит самой могущественной империи в мире. Он стал символом свободы и гордости не только Америки, но и всего земного шара. Куба, как символ, сможет объединить страны западного континента в единый сплоченный союз, не исключая и англоязычные — Канаду с США.

Петров сделал паузу, усмехнулся своим мыслям и продолжил.

— Как Китай нам одолеть? Да проще простого! Когда Куба станет символом свободной Америки, ей достаточно кинуть клич: «Не покупаем ничего китайского!» И сдуется наш новенький гегемон. По крайней мере, в масштабах этого континента.

Сергей Максимович, вытянув ноги, откинулся на спинку кресла пилота, заложив руки за голову.

— Ты, Варька, как представляешь новое мироустройство после предсказанного тобой кризиса и падения США? Я вот примерно так — с четырьмя полюсами. Во-первых, Китай, уже загнавший в экономическую кабалу половину Азии и, как у себя в огороде, хозяйничающий в Африке. Во-вторых, Евросоюз, как центр культуры и экономики белой расы. В-третьих, Россия, как самобытная и самодостаточная в экономическом плане страна. И в-четвертых, объединенные страны Америки, если нас с тобой удастся за десять лет раскрутить Кубу, как центростремительный фактор всего континента. Задумка понятна?

Петров глубоко вздохнул и снова подался вперед.

— Не будем терять времени. Значит так, Варвара, приготовь для правительства острова такой меморандум. Мол, известный финансист и меценат России Петров Сергей Максимович хочет вложить большие средства в развитие республики Куба. Для этого он открывает в Гаване финансовый медиа холдинг «Soy Cuba». Кроме подразделений медиа в холдинг будут входить инвестиционный банк и финансовая биржа — все под одним, вышеупомянутым брендом. Ответным шагом господин Петров С. М. просит президента республики Куба Мигеля Диаса о предоставлении ему кубинского гражданства и Дома Дюпона в качестве жилья на острове.

— Зачем вам Дом Дюпона, построенного в начале прошлого века? Может, виллу отгрохаем посовременнее? Дом этот сейчас — национальный музей. Могут возникнуть заморочки.

— А вот нравится! Я хочу там жить! Может, богатый человек и меценат иметь свои прихоти?

— Я подготовлю документ… На чье имя?

— Отправляй президенту.

— А он Путину не доложится?

— Ну и дурак будет. Впрочем, деньги мои, деньги чистые — я вправе ими распорядиться по-своему. Ну а возникнет ВВ — поговорим. Я объясню свою задумку российскому президенту. Кубинская Америка ему будет крепким союзником.

Сергей Максимович решительно поднялся из кресла:

— Ну а теперь спать. День предстоит тяжелый…

Пропал бренд нарисованный на экране «Soy Cuba», появилась Варькина улыбающаяся физиономия.

— Очень мне нравится ваша задумка. Как вы это все просчитали?

— Сракой об косяк! — рассерженно кинул Петров компьютеру.

Сердился он, прямо скажем — на себя. На непонятный и вдруг настигший его страх перед Путиным, на позорную нервную дрожь в каждом пальце. Ведь случись такое — встреча с Президентом России тет-а-тет — он поди заикаться начнет, позорище вселенское. И шикарный план по спасению Американского континента от «желтой угрозы» накроется медным тазом с грохотом и лязгом, если Путин вдруг строго скажет: «Никаких холдингов в Гаване. Ваши деньги нужны России». Да-да, так и будет — провалится в тартарары, попадет коту под хвост, мелькнет фанерой над Парижем — ему не выстоять перед авторитетом ВВ. И только останется изобразить молчаливую мужественность и согласиться с Президентом России…

Конец ознакомительного фрагмента.