За закрытой дверью

Б. Э. Пэрис, 2016

Жизнь Джека и Грейс Энджел, недавно ставших мужем и женой, представляется идеальной. Джек – увлеченный своей профессией адвокат, не проигравший ни одного дела. Грейс – счастливая домохозяйка и безупречная хранительница домашнего очага, она прекрасно готовит и умело ухаживает за садом. Кажется, в их жизни есть все. Их званые вечера проходят на высшем уровне, их дом поражает уютом и идеальным порядком… Но что происходит в нем, когда входная дверь закрывается за последним гостем?

Прошлое

Когда мы с Джеком объявили Милли о помолвке, она сразу захотела быть подружкой невесты.

— Конечно, дорогая! — воскликнула я, обнимая ее, и, испугавшись нахмуренного лица Джека, поспешно спросила: — Да, Джек? Ты не против?

— Я думал, у нас будет скромная свадьба, — ответил он многозначительным тоном.

— Да, но мне все равно нужна подружка невесты!

— Разве?

— Разумеется! Так положено, — объясняла я, несколько сбитая с толку. — Я надеюсь, ты не будешь возражать?

— А тебе не кажется, что для Милли это слишком? — понизив голос, спросил он. — Если тебе так нужна подружка невесты, почему бы не позвать Кейт или Эмили?

— Потому что я хочу, чтобы подружкой была Милли, — твердо ответила я, чувствуя на себе ее тревожный взгляд.

На миг повисло неловкое молчание.

— Что ж, так тому и быть. — Он с улыбкой протянул Милли руку: — Пойдем, Милли, сообщим твоим наставницам новости!

Узнав, что мы решили пожениться, миссис Гудрич и Дженис пришли в восторг. Пока Милли мыла руки перед ужином, миссис Гудрич согласилась, что лучше оставить ее в школе еще на год и три месяца, до восемнадцати лет, — как и планировалось с самого начала. А потом — несмотря на все заверения Джека, что он готов принять Милли хоть сейчас, — намекнула: молодоженам не помешает побыть какое-то время вдвоем. Этим она очень меня порадовала — догадалась, наверно, что мы собираемся сразу заняться пополнением семейства.

Из пансиона мы отправились прямиком в Крэнлипарк, и он оказался в точности таким, как расписывал мне Джек. Идеальное место для свадьбы. Я была глубоко признательна Джайлсу и Мойре — друзьям Джека, которые любезно предоставили нам свой потрясающий дом. Мы сочли, что едва ли кто-то из гостей поленится проехать сорок минут ради отдыха в таком волшебном месте, — тем более что радушные хозяева согласились оставить на ночь всех, кто не сможет сесть за руль. Часа через два, обсудив меню на полсотни гостей (обслуживание банкета заказали кейтеринговой компании из Лондона), мы отправились в отель, который забронировал Джек.

Я сгорала от желания наконец оказаться с Джеком в постели, но в отеле пришлось сразу идти на ужин — столик был заказан, и времени уже не оставалось. Все было ужасно вкусно, но я сидела как на иголках, мечтая поскорей вернуться в номер.

Благоухая после душа, в предвкушении страстной ночи я вышла из ванной и остановилась как вкопанная: Джек спал. Было жалко его будить; я знала, как он вымотан, — за ужином он признался, что подумывал даже отменить нашу поездку из-за завала на работе, но не решился меня расстроить. Очнувшись часа через два, он ужаснулся тому, что посмел уснуть, и сжал меня в объятиях. И тогда мы, наконец, занялись любовью.

Почти все следующее утро мы провели в постели. Потом неспешно пообедали и отправились обратно в Лондон. Я радовалась: хоть на время вырвались из сумасшедшего водоворота, закрутившего нас из-за скорой свадьбы! Однако эта передышка означала, что теперь мы не увидимся до конца недели. Зато у меня появился шанс закончить картину, которую я рисовала для него второй месяц. Мне очень редко удавалось поработать над ней, и я уже решила подарить ее не на Рождество, как планировала, а на свадьбу. Теперь же, поскольку Джек был занят все будние вечера, а мои чемоданы обосновались в шкафу на неопределенный срок, я успела дорисовать ее к Рождеству. Решила, что если картина понравится (на что я очень надеялась), то мы повесим ее в нашем новом доме. Так и видела ее над камином, который, как мы договорились, будет в гостиной.

Холст был большой. На первый взгляд казалось, что это абстракция — мешанина пятен разных оттенков красного, испещренная серебристыми точками. Лишь при ближайшем рассмотрении сплошное красное марево распадалось на несколько сотен крошечных светлячков. Секрет — его знали только мы с Джеком — заключался в том, что все это великолепие было создано не краской, а губной помадой, которую я потом покрыла прозрачным лаком.

Поначалу я не говорила Джеку, что люблю рисовать. И ни словом не обмолвилась, что его любимая картина у меня на кухне — моя работа. Призналась только на Рождество, убедившись, что подарок понравился: я сама нарисовала «Светлячков», да еще и особой «поцелуйной» техникой — целовала холст сотни раз, меняя оттенки помады. Джек рассыпался в комплиментах, и я обрадовалась: все-таки сумела его удивить. Впечатленный моими способностями, он заявил, что после переезда ждет новых шедевров, которыми я должна украсить стены.

Мой дом купили очень быстро. Я предложила Джеку вложить вырученные деньги в покупку нашего нового дома (он уже присмотрел один в Спринг-Итоне), но он отказался наотрез: это будет свадебный подарок. Маленький тихий Спринг-Итон приглянулся ему однажды в воскресенье, когда он ехал от Адама с Дианой. Расположение идеальное, всего двадцать миль от Лондона; в доме нужно было кое-что переделать, и Джек не хотел мне его показывать до возвращения из свадебного путешествия. На все мои расспросы он лишь загадочно улыбался и говорил, что дом идеален. А когда я спрашивала, похож ли он на наш рисунок, лаконично отвечал, что похож. Чтобы сделать Джеку свадебный подарок, я решила вложить деньги в отделку. Уговаривать его пришлось долго, но в конце концов он согласился. Конечно, странно было покупать всякую всячину для незнакомого дома, но, к счастью, Джек точно знал, чего хочет, и к тому же обладал безупречным вкусом.

За месяц до свадьбы я уволилась и уже через неделю полушутя жаловалась Джеку, что ничегонеделание — это прекрасно, но прелесть новизны быстро пропадает. На следующий день он явился с коробкой, украшенной красным бантом. В ней оказался трехмесячный щенок лабрадора.

— Джек, какая прелесть! — восторженно воскликнула я, доставая умильный комочек. — Где ты его взял? Он твой?

— Нет, твой, — ответил он. — Чтобы ты не скучала.

— Да уж, скучать теперь не придется! — засмеялась я и опустила собачку на пол. Она тут же отправилась изучать коридор. — Но как же наш медовый месяц в Таиланде? Кто будет о ней заботиться? Можно попросить родителей, но я сомневаюсь, что они согласятся…

— Не волнуйся, я уже обо всем позаботился. Нашел домработницу, которая приглядит за домом, пока нас не будет. Не хочу оставлять его без присмотра, к тому же нам должны привезти кое-что из мебели. Эта женщина будет жить в доме до нашего возвращения и заодно позаботится о Молли.

— Молли? — Я взглянула на щенка. — Да, это имя ему очень подходит. Милли будет в восторге, она всегда хотела собаку! Милли и Молли — отлично звучит!

— Вот и я так подумал, — кивнул Джек.

— Милли влюбится в нее по уши!

— А ты? Будешь ее любить?

— Конечно! — Я сгребла щенка в охапку. — Я уже ее люблю! — Молли лизнула мой нос, и я засмеялась. — Ужасно будет расставаться с ней на целых две недели!

— Да? — улыбнулся Джек. — Зато как приятно будет встретиться после разлуки. Так и вижу ваше бурное воссоединение!

— Мне не терпится показать ее Милли. Джек, ты даже не представляешь, какой ты замечательный! — Я нежно поцеловала его. — Молли — именно то, чего мне не хватало! Она будет меня развлекать, пока ты на работе. Надеюсь, в Спринг-Итоне красиво? Там есть где погулять?

— Там полно чудесных мест, особенно у реки.

— Скорей бы уже увидеть дом! — Я задыхалась от счастья. — Я хочу поскорее выйти за тебя замуж! Не могу больше ждать!

— Я тоже. — он поцеловал меня в ответ. — Я тоже.

* * *

Три недели промелькнули незаметно: благодаря Молли у меня не оставалось свободной минуты. Накануне свадьбы я забрала Милли из школы, и мы вместе вручили Молли Джеку, чтобы он отвез ее в новый дом и оставил на попечение домработницы. Расставание прошло тяжело, но Джек уверял меня, что миссис Джонс — прекрасная, добросердечная женщина и с удовольствием будет ухаживать за Молли до нашего приезда. За несколько дней до этого, проводив фургон с последними из моих вещей (они отправились в Спринг-Итон), я переехала в отель неподалеку. И теперь мы с Милли вернулись туда, чтобы заняться приготовлениями. Весь вечер примеряли платья и делали пробный макияж (к свадьбе я купила новую косметику). Мне не хотелось выходить замуж в классическом свадебном наряде, и я купила шелковое платье кремового цвета. Длинное — почти в пол — и облегающее, оно идеально подчеркивало фигуру. Милли тоже выбрала кремовое, но с розовым поясом — в цвет ее букета.

На следующее утро, облачившись в платье, я почувствовала себя прекрасной принцессой. Цветы уже доставили — розовые розы для Милли и темно-красные для меня. Я знала, что Джек заказал машину, которая отвезет нас в загс, и, когда в одиннадцать часов в номер постучали, отправила Милли открывать.

— Скажи, что я буду готова через минуту! — крикнула я и проскользнула в ванную, чтобы напоследок взглянуть на себя в зеркало и все проверить. Довольная увиденным, вернулась в спальню и взяла букет.

— Великолепно выглядишь.

Вздрогнув, я подняла глаза. В дверях стоял Джек в темном костюме и бордовом жилете. От его безупречного вида у меня перехватило дыхание.

— Ты почти такая же красивая, как Милли. Честное слово.

Стоявшая за его спиной Милли радостно захлопала в ладоши.

— Что ты здесь делаешь?! — всполошилась я, хотя была очень рада видеть Джека. — Что-то случилось?

— Ничего, просто хотел тебя увидеть. — Он притянул меня к себе. — И еще принес тебе кое-что. — Отпустив меня, он вытащил из кармана черный футляр: — Я сегодня ходил в банк вот за этим.

Я открыла футляр. На черном бархате покоилось изысканное жемчужное ожерелье и такие же серьги.

— Боже, Джек, какая красота!

— Это украшения моей матери. Я о них совсем забыл и вспомнил только вчера вечером. Подумал, может, ты захочешь сегодня их надеть. Но ты, конечно, не обязана.

— Ну что ты, я с удовольствием! — Я взяла ожерелье и расстегнула застежку.

— Давай я. — Забрав у меня ожерелье, Джек приложил его к моей шее. — Ну как тебе?

Я повернулась к зеркалу.

— Просто удивительно, как оно подошло к платью, — заметила я, перебирая пальцами жемчужины. — Ровно тот же оттенок! — И, сняв золотые сережки, я надела жемчужные.

— Грейс красивая! Очень-очень красивая! — радовалась Милли.

— Согласен, — серьезно кивнул Джек, опустил руку в другой карман и достал футляр поменьше. — Тебе я тоже кое-что принес, Милли.

При виде жемчужного сердечка на серебряной цепочке Милли ахнула.

— Спасибо, Джек! — Она лучезарно улыбнулась Джеку. — Я надеваю!

— Джек, ты так добр, — сказала я, застегивая Милли цепочку. — Но разве ты не знаешь, что видеть невесту до свадьбы — плохая примета?

— Что ж, тогда мне остается только надеяться на удачу, — улыбнулся он.

— Как там Молли? Как ей на новом месте?

— Прекрасно. Смотри. — Достав из кармана телефон, он показал нам фотографию Молли, которая спала, свернувшись клубком в корзинке.

— Значит, там на полу плитка… — пробормотала я. — Хоть что-то узнала о своем новом доме.

— Этим твои знания пока и ограничатся, — ответил он, убирая телефон. — Ну что, спускаемся? Машина ждет. Водитель очень удивился, когда я попросил его по дороге захватить и меня. Если не поторопимся, он решит, что я все отменил.

Взяв меня и Милли под руки, Джек торжественно проводил нас к машине, и мы поехали.

У загса все ждали нас. Родители уже сидели на чемоданах: отъезд в Новую Зеландию намечался через две недели после нашего медового месяца. Узнав, что они так торопятся, я удивилась, но, поразмыслив, поняла: они ждали этого шестнадцать лет. За неделю до свадьбы мы с Джеком встретились с ними за ужином, и они официально передали Милли на наше попечение. Мы стали ее опекунами — и такой расклад всех устраивал, хотя родители, очевидно чувствуя вину за то, что перекладывают на Джека расходы, вызвались помогать нам по мере возможностей. В ответ Джек заверил их, что мы справимся сами и Милли ни в чем не будет нуждаться.

Увидев выходящего из машины Джека, гости немало удивились, и из толпы полетели добродушные шутки — ну конечно, ему просто захотелось прокатиться с ветерком на «роллс-ройсе»! Мы стали подниматься по лестнице; меня вел отец, Джек шел с Милли, а мой дядя Леонард, с которым мы не виделись уже несколько лет, предложил руку маме. Когда я уже почти поднялась, Милли вдруг закричала. Обернувшись, я увидела, как она катится по ступеням вниз.

— Милли! — отчаянно крикнула я и ринулась к ней.

Милли бесформенной куклой лежала на земле. Целая вечность ушла на то, чтобы пробиться сквозь окружившую ее толпу; наконец я опустилась рядом с ней на колени, не обращая внимания на платье. Я боялась лишь за Милли, которая не шевелилась.

— Все хорошо, Грейс, она дышит! — успокаивал меня Адам, присевший на корточки с другой стороны от Милли, пока я судорожно пыталась нащупать ее пульс. — С ней все будет в порядке, вот увидишь! Диана уже вызвала скорую, врачи будут с минуты на минуту.

— Что случилось? — крикнула я прерывающимся голосом и краем глаза заметила, как рядом склонились родители. Трогать Милли не стоило, и я лишь осторожно откинула пряди с ее лица.

— Грейс, пожалуйста, прости меня!

Подняв глаза, я увидела Джека с белым как мел лицом.

— Она вдруг споткнулась… может, наступила каблуком на платье… — объяснял он. — Я даже не понял, что происходит, а она уже летела вниз! Я пытался поймать ее, но не смог!

— Все в порядке, — поспешно ответила я. — Ты не виноват.

— Я должен был держать ее крепче! — продолжал он упавшим голосом, запустив пальцы в волосы. — Должен был помнить, что с лестницами она не дружит!

— Мне не нравится, как согнута ее нога, — тихо произнес отец. — Похоже на перелом.

— Господи! — простонала я.

— Она приходит в себя! — Мама взяла Милли за руку.

— Все будет хорошо, Милли, — прошептала я, увидев, что Милли зашевелилась. — Все будет хорошо.

Через несколько минут примчалась скорая. Я хотела ехать с Милли в больницу, но родители сказали, что поедут сами, а я должна выйти замуж.

— Но я не могу сейчас замуж! — всхлипывала я, пока Милли заносили в машину.

— Можешь, можешь, — настаивала мама. — С Милли все будет в порядке.

— Но у нее же перелом! — прорыдала я. — И наверняка еще какие-то травмы!

— Если ты решишь все отменить, я пойму, — произнес Джек у меня над ухом.

— Как мы можем веселиться, если даже не знаем, насколько все серьезно?!

К счастью, нам повезло с санитарами. Понимая, в каком сложном положении я оказалась, они тщательно — насколько это было возможно в машине скорой помощи — обследовали Милли прямо на месте. Ничего опасного, кроме перелома ноги, не обнаружилось; свадьбу можно было продолжать, а мои родители могли бы сообщать о развитии событий, тем более что в больнице Милли все равно сразу повезут на рентген и я не смогу быть рядом с ней. Я нерешительно взглянула на Джека, который тихо беседовал с Адамом. Выражение безысходного отчаяния на его лице все решило. Я забралась в машину к еще не до конца пришедшей в себя Милли и поцеловала ее на прощание, пообещав навестить на следующее утро. Потом оставила родителям номер телефона Джека (свой телефон я уже уложила в чемодан) и попросила сразу сообщать все новости.

— Ты уверена? Может, все-таки отменим? — обеспокоенно спросил Джек, глядя вслед отъезжающей «скорой». — Сомневаюсь, что у кого-то еще осталось праздничное настроение… Может, подождем и убедимся, что у Милли все будет хорошо?

Я оглядела гостей, прогуливавшихся в ожидании вердикта: быть свадьбе или нет.

— Думаю, если у нас будет настроение, то и у них тоже. — Я тронула его за плечо и, когда он повернулся, решительно спросила: — Ты все еще хочешь на мне жениться, Джек?

— Ну разумеется! Больше всего на свете. Но последнее слово за тобой.

— Тогда давай поженимся. Милли бы этого хотела, — соврала я, зная, что Милли не поймет, как можно было пожениться без нее. Я чувствовала себя предательницей; на глаза снова навернулись слезы, и я быстро заморгала, чтобы избавиться от них, пока Джек не заметил. Я надеялась, что мне больше никогда не придется выбирать между ним и Милли.

Узнав, что свадьба состоится, все обрадовались. Часа через два позвонила мама: Милли в порядке, если не считать перелома. От облегчения у меня подкосились ноги; я рвалась к сестре и хотела поскорее закончить банкет, но мама сказала, что Милли дали обезболивающие и она, скорее всего, проспит до утра. Мама собиралась дежурить в больнице всю ночь, и я пообещала навестить Милли завтра вместе с Джеком по дороге в аэропорт.

После разговора с мамой мне даже удалось немного расслабиться. И все же я вздохнула с облегчением лишь тогда, когда все гости разъехались и мы с Джеком наконец отправились в отель. Его машина осталась в Лондоне, и Джайлс с Мойрой одолжили нам свою, чтобы мы с утра поехали в аэропорт, а после возвращения из Таиланда — к себе в Спринг-Итон. Заверили нас, что машин у них полный гараж и нет нужды торопиться с возвратом.

Когда мы приехали в отель, который выбрали для первой брачной ночи, я сразу отправилась в ванную, оставив Джека в компании бутылки виски. Лежа в горячей воде, я то и дело возвращалась мыслями к Милли и радовалась, что этот день наконец закончился. Вода в ванне остыла; я вылезла и торопливо вытерлась, представляя лицо Джека, когда он увидит меня в шелковом кремовом белье, купленном специально для этого случая. Надев его и дрожа от нетерпения, я вошла в спальню.