Прайс на мою студентку

Ася Невеличка, 2019

Карьера профессора-ректора зависит от принятого сгоряча пари и от девушки, которая достанется ему на перевоспитание. – Если я приглашу девушку на новогодний фуршет – ты откажешься от финансирования? – Не просто девушку, а ту, которую выберу я. Я не чувствовал угрозы в его словах. – Останови здесь. Видишь тех двух цыпочек? – Ну нет. Я не потащу шлюху в дом к матери. – Потащишь, а через четыре месяца представишь её, как свою невесту! – Чо-как, мальчики? Сегодня на двоих скидка. Берёте? – Садись в машину, – процедил я сквозь зубы. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4. ¡No pasarán!^[3]

— Эт прикол такой?

— Нет.

— Я не потяну.

— Это легче, чем работать на улице. Просто поверь в себя… Или в меня. Начнем с анкеты, потом тестирование по русскому, математике, литературе, географии и на память. После прогулка и на вечер чтение.

— Чтение?

— Да, вслух. Будем исправлять твою дикцию и пополнять запас слов.

— А чо не так с моим запасом?

— Не «чо», а что. Запоминай, как пишутся и произносятся слова. Через неделю введу штрафы за их неправильное использование.

Он отвернулся, за очередным листком из принтера, а я тихо зашипела:

— Фриц…

— Профессор Швайгер. Или Андрей Оттович.

— А можно хер-Швайгер?

— Герр. Это допустимо в домашних условиях. Но вне дома герр будет неподобающим обращением, больше подойдет «господин Швайгер».

— Лан, разберусь, не тупая.

— На что я уповаю! Начнем. Заполни все графы. Будут вопросы — задавай.

— Графы?

— Строчки.

— Как скажете, хер-Швайгер.

Я расплылась в язвительной улыбке, подтягивая к себе кучу его листов. Ну положим, чо за ФИО, я знала. Возраст, пол заполнила. А потом начался пиздец. Я дёргала его по каждому вопросу.

Handmade? Что это нахрен?

А, увлечение. Какое у меня увлечение? Последнее было Лёхой. До этого танцы в клубе.

— Я имею в виду твои способности, твои нереализованные таланты. Например, вышивание, вязание?

— Еще скажите «кройка и шитьё», — усмехнулась я.

— Как вариант. Отличное хобби, — обрадовался он, если приподнятую правую бровь принять за обрадованность.

— Это гребанная работа, а не увлечение, — резко оборвала я его веселье, но он тут же выпустил свои немецкие колючки.

— Я думал у тебя другая специализация.

Думал он!

— Нет, я закончила техникум. На швею, — тут я замяла конец и закашлялась, чтоб исправить, — на дизайнера покроя.

— А специальность впиши в эту графу, — фриц ткнул своим пальцем куда-то в середину листа.

— Да я до вечера это писать буду! — раздраженно отшвырнула листы, заслужив недовольный взгляд и поджатые губы от хера-профессора — Ну чо?

— Думаю, можем отложить тестирование, я уже вижу, что русский тебе не родной язык.

Не удержалась и показала язык.

— Минус два балла. Ты ведешь счет?

— Н-нет…

— Вот и тест по математике провалила.

— А чо минус два то?! Я матом не выражалась ваще-то! А за язык, так это много.

— За язык…

Тут фриц сделал паузу и посмотрел на губы так, что они в миг пересохли, и я облизнулась. Хер затянул паузу и даже зажмурился, тряхнул головой.

— Кол. То есть, первый. За незаполненные анкеты — второй. Ты права, надо развеяться. Собирайся на прогулку, — вдруг распорядился фриц. — У меня появились неотложные дела.

* * *

— Это еще не всё? — заворчала я, когда фриц высадил меня у спа-салона.

— Все только начинается. Сейчас приведем тебя в божеский вид, переоденешься и будем привыкать выглядеть по-человечески.

Я хмыкнула, чётко запомнив, как хер-фриц обозвал меня чучелом. А еще профессор! Умный доктор! Ага, как же.

— Феи, сотворите с ней чудо, чтобы она хотя бы внешне походила на девушку. И оживите прическу, цвет сделайте естественным, светлым с золотистым отливом. Уберите этот оттенок мертвечины.

Он сбагрил меня местным мегерам, типа феям. И ведь еще больше обгадил настроение. Эти, нахер, феи, а я — чучело, да еще с оттенком?

— Сначала чистка боди, потом работаем с лицом и напоследок занимаемся волосами, — лучилась доброжелательностью приставленная ко мне «фея», а я только скривилась. Столица, а выражаются как провинция. Хотя даже у нас в провинции уже никто не говорит «волосы». Все выражаются по-англицки.

Но я прям недооценила мегер. Те шесть часов безбожно надо мной измывались, отскребали с меня кожу, как со змеи, а потом одним махом наляпали ресницы и отстригли полшевелюры!

Я так матюкалась! Мастер по херам, нахер! Кто же режет не спрашивая?

Но доканал меня наряд. Когда ко мне, измотанной ихними процедурами, притащили невзрачный балахон светло-коричневого цвета, я взвыла.

— Это я носить не буду!

— Господин Швайгер дал четкие инструкции переодеть вас в платье-футляр нейтрального цвета. И просил передать, что вы должны послушаться, чтобы заработать баллы.

— Вот фриц недоделанный, — пробурчала я, перехватывая не только платье, но и нижнее белье, чулки и туфли на среднем каблуке.

Если всё это убожество выбирал хер-профессор, то надо срочно менять его вкусы.

У меня ушло полчаса, чтобы напялить на себя это уродство, потом мегеры поправили прическу и прицепили… Та-дам, шляпку! Шляпку, нахрен! К коричневому футляру прилагалась коричневая таблетка!

Я поняла, почему мы ненавидим фрицев. Извращенский вкус.

Так взбесило его издевательство надо мной. Он же специально вырядил меня чучелом, чтоб носом ткнуть, чтоб унизить, показать мне мое место.

Обидно. Так, черт, обидно! Я же старалась стать как надо…

Хер-профессор сидел в просторном зале на диване и уткнулся в журнал. Я почти наступила ему на ботинки, прежде чем он поднял голову на меня.

Окинул странным взглядом, задержадся на моей груди, бедрах и ногах, упакованных в чулки. Потом также странно улыбнулся и привстал, неуверенно спрашивая:

— Чем могу помочь?

«Сдохни», — хотелось бросить фрицу в лицо, но вместо этого пришлось растянуть губы в типа-улыбку:

— Ну как-чо?

— Что?.. О! Чучело?

— Вот вы опять?!

— Нет-нет, прости…

Фриц выглядел, как будто стукнутый пыльным мешком по башке. Вскочил, раза три обошел меня по кругу, а потом громко расхохотался.

— Невероятно! Просто невероятно. Ты… красивая.

И снова стало так обидно. Не напяль он на меня уродскую шляпку и платье, я могла бы стать еще красивей! Но самое гадкое, что фриц вообще только щас заметил.

* * *

Маман была в ахуе. Почти также, как фриц, но более восторженно. И как-то сразу втерлась к нам на занятия, каждые пять минут вбивая сыночку в голову, что меня надо переселить в другую комнату.

— Ей нравится выделенная комната, — ворчал фриц, не забывая тыкать мне в очередной вопрос кончиком выпендрежной ручки. — Нравится же, Елена?

Я морщилась и кивала. Комната и комната. Кровать, шкаф, кресло и комод с зеркалом.

— Плюс один, — удовлетворенно протянул профессор и снова отвлекся на маман. — Не суетись вокруг нее. Она здесь всего на четыре месяца. А когда пробьют куранты первую минуту Нового года — её больше не будет в нашей жизни.

— Вот поэтому, Андрэ, лучше отселить её подальше от твоей спальни, чтобы ты случайно не привязался к ученице.

— Этого не случится, мутер, — самоуверенно усмехнулся фриц и снова ткнул мне в анкету, чтобы я не отвлекалась.

Но у меня уже поселилось саднящее чувство конца. Это как с Лёхой, когда я только на пятый день узнала, что он вернулся из армии. Срань!

— Мутер, у меня на завтра попечительский совет и крайне напряженная ситуация по финансовой поддержке Академии. Сможешь на день взять Елену на себя? Поведение за столом и чайный этикет?

Мутер явно не обрадовалась, а фриц сразу же отступился:

— Пусть пообедает в одиночестве, а вот на чай пригласи ее в столовую. До этого времени у нее будут самостоятельные задания, у нее не будет времени отвлекаться. Так ведь, Елена?

— А?

Немец хмыкнул и одобрительно кивнул. С чего бы?

Но тут нас отвлек Ганс.

— Фроляйн Елена, принимайте вещи по списку.

Я вскочила, услышав в спину ворчание моего немца, и перехватила два пакета у Ганса.

— А блокнотик?

— Конечно, майне фроляйн.

— С цветочками? — переспросила я.

— Совершенно так.

Умница Ганс протянул мне нежно-розовый блокнотик с цветочным оформлением.

Я схватила всё и понесла в комнату переодеваться. Футляр футляром, но могу же я дома ходить в халате?

За время, пока я распаковывала шмотки и переодевалась в халат, фриц выпроводил маман, успел сполоснуться в душе и тоже переоделся в треники.

— Значит, чо, — ринулась в бой первая, пока хер-профессор снова не врубил директора школы, — мне надо телефон. Буду звонить Леське. Чёт я запарилась за всеми этими делами, а она же психует поди. А еще у меня есть это.

Я повертела перед застывшим лицом фрица новеньким девчачим блокнотиком.

— Что это?

— Во! Это, хер Швайгер, мой кошелек. Я решила записывать за вами баллы. Еще скажите мне таксу.

— Какую таксу?

— Ну как же? Сколько я буду получать за каждый балл? Сколько он стоит?

— М-м…

Он прям нахмурился. Чо, неужели не подумал?

— Сто рублей за балл.

— Скока? — не поверила я.

— Сто рублей. Так будет проще вести подсчет.

— Ну пусть. Давайте подобьем итог. Скока у меня там набежало?

Немец немного помедлил, потом достал смартфон и чо-то там потыкал пальцем:

— Минус три.

— За што?!

— У меня записаны все баллы, как начисленные так и снятые.

Я опустила блокнот вниз, прям чувствуя, как хер-фриц меня дурачит.

— Эта чо, за два дня я вам должна? — он кивнул. — Триста рублей? — снова кивнул. — Ну вот што. Нахрен мне такая учеба. Я тут весь день терплю издевательства, насмешки, а потом с меня еще и деньги содрать хотят! Я ухожу!

— За ругательство — еще минус балл.

— Ну и вычти с моих обещанных заработков!

— Но плюс три балла за добросовестно заполненные анкеты…

Я притормозила свое бегство за вещами, но не повернулась к нему. Обойдется!

— И пять баллов за преображение, — прилетело в спину на пониженных тонах.

— Так вы мне теперь четыреста рублей должны? — оживилась я. — Отдавайте.

Немец кивнул:

— По истечении недели. А теперь пройдем в библиотеку, подберем тебе книгу на вечер.

Немного прикинув, я решила остаться. Фриц только что выкинул на меня семьсот рублей! А до этого легко расстался с пятнадцатью тысячами. Если вести за ним учёт, так я ого-го сколько загребсти смогу за четыре месяца-то.

— Лан. Я тут как-то читала…

— Неужели? — фриц снова приподнял бровь, только теперь вид у него был, как у дьявола. Хитрый и насмешливый. Вот как он это бровями вытворяет? Другую што ли поднял?

— Ну да. Любовные романы серии «Горячий поцелуй». Классненько было.

Он закашлялся и буркнул, что обязательно подберет мне любовный роман. И всучил такой толстенный том, гаденько при этом улыбаясь, что я сразу заподозрила подлость.

— Это любовный роман? Типа вы в них сечёте? — я вспоминала тонкие корешки «Горячих поцелуев» и ужасалась от полученной толстенной книги.

— Совершенно точно, Елена. И ты не просто прочитаешь любовный роман, но и поделишься своим впечатлением о судьбе Анны Карениной.

И чо-то так знакомо прозвучало:

— Из школы што ли?

— Да. Обращай внимание на написание слов и самое главное на произношение. Читай вслух, тщательно проговаривая слова.

Я кивнула, развернулась и пошла в комнату, собираясь прям так и поступить. Но хер-то там! Вырубилась уже на втором абзаце.

* * *

Утром хер-профессор был не в духе. Прям молнии глазами метал.

— А где ложки-вилки? — спросила я, усаживаясь за завтрак на широкой светлой террасе.

— Тебе нужны столовые приборы? Разве руками есть не удобнее?

Я скривилась, оглядывая стол. Рогалики, ну те, французские курасаны, мягкое масло, джем, сливки и кофейник.

— Масло тоже пальцем мазать?

Фриц усмехнулся и поинтересовался:

— Какой прибор тебе предложить, чтобы ты не пачкала пальцы?

А сам вертит перед собой чайную ложку, будто я не знаю, чем намазывать масло на булку!

— Нож.

Передал.

— И ложечку, — на его еле заметную ухмылку, добавила: — Кофе мешать. Сладкое люблю.

Фриц заскрипел зубами, но промолчал, и завтрак в принципе удался.

— Оценка будет? — облизнувшись и вытерев губы от масла и крошек, спросила уткнувшегося в газету немца.

— За что? — удивился тот.

— За нож.

— Ах, да! Плюс балл за выбор столовых приборов, — тут я удовлетворенно кивнула, — и минус два за облизывание и испачканный рукав.

Твою мать! Как он увидел то?

— Рядом полотняная салфетка, ей надо научиться пользоваться.

Фриц встал, отправив меня в ванную, мыть руки и рот, а потом велел бежать в кабинет.

— Времени мало — заданий много. Оценки за выполненные задания будут приравниваться к баллам.

О! Вот это уже дело! Ведь минусовых оценок не бывает? А мне и двойка уже двести рублей. Потому я прям спешила.

— Записывай. Русский язык, изложение по прочитанному вчера роману…

— Чо? Я ж не дочитала.

— По прочитанной части. Математика, решаешь от этой страницы, — он провел пальцем по задачнику, — до этой, — отлистал пять страниц и указал на последнюю задачу. — После берешь роман и продолжаешь чтение вслух до самого обеда…

— Думаете, я успею?!

— Хм… Тут всё очень просто. Повторение школьной программы.

— А после обеда?

— Часы этикета от Аделаиды Марковны. Моя мутер.

— Да-да, — растерянно кивнула я, немного офигевая от количества заданий. — А вы?

— Вернусь к ужину. Надеюсь. Тогда и продолжим уроки.

— А оценки я получу за каждый… этот?

— Предмет? Да.

— А, ну лан.

Фриц казался довольным.

— Ты хотела вчера кому-то позвонить? Вот мой телефон, звони. У тебя пять минут.

Я схватила его смартфон, даже не думая требовать свой. Быстро набрала номер Леськи и чертыхнулась, поняв, что она вне зоны доступа и поговорить не получится.

— Смску щас напишу, — пробормотала я и повернулась к нему спиной, поспешно набирая сообщение подруге.

Вот чо писать? Про учёбу? Засмеет. Про оплату за задания? Не поймет. А мне ж еще придется вернуться к ней, когда фриц вышвырнет на улицу.

«Кароч Лесь фриц выкупил меня на 4 мес платить будит каждую неделю не ссы все норм у мня»

Перечитав два раза, я отправила и пискнула, когда немец забрал из рук свой телефон и с усмешкой перечитал сообщение.

— «Фриц» значит?

Ох, не понравилось ему. Я даже приготовилась, что щас влепит минус пять баллов, но он ошарашил:

— Плюс два балла по тесту на память. Сколько еще номеров помнишь на память?

— Н-нууу…

Я подвисла, вспоминая телефоны подруг и родни.

— Запоминай мой. После занятий с мутер, позвонишь.

И фриц быстро продиктовал одиннадцать цифр, развернулся и ушел, а я так и села, тыщу раз про себя повторяя номер его телефона.

* * *

— Салфетку всегда раскладываем на коленях. Всегда, — маман в стотысячный раз заставила взять гребанную салфетку, развернуть, не встряхивая («что ты её трясешь? Ты же не прачка!), правильно разложить на коленях, лицевой стороной к себе.

— Теперь предположим на тебе неприлично короткая юбка. Как ты разместишь салфетку?

— Ну-у… Э-эээ… Так же?

— Нет, деточка. До этого ты раскладывала ее квадратом, а в коротких платьях или юбках салфетку раскладываем ромбом.

— Нахрена? — оговорилась я и сразу прикрыла рот рукой, но поздно.

Маман безапелляционно кинула взгляд на мой блокнот и я старательно вывела там очередной минус балл. За час чаепития до чая мы еще не добрались, а он уже мне обошелся в пятьсот рублей.

— Затем, Елена, что если кто-то наклонится под стол, уголок салфетки целомудренно прикроет неприличный вид из-под юбки.

— Зачем кому-то подглядывать под столом? — не доходило до меня.

Аделаида Марковна закатила глаза прям как её сын-профессор.

— Вилку уронит, или еще что. А был случай, когда папарацци охотились за снимками очень важной политической дамы, чтобы скомпрометировать ее, так те инсценировали так, чтобы сделать фото под столом! Представляешь?

Она округлила глаза, прижала к пышной груди ладонь и смотрела на меня.

— А нах… хкой она короткую юбку то напялила? Ходила бы в длиной.

— Об одежде мы поговорим позже. Нам нужно будет подробно разобрать гардероб каждой уважающей себя фроляйн. А сейчас вернись к салфетке и разложи ее ромбом.

— Кто проверять под столом будет, правильно угол прикрыл мне междуножье или нет? Я то могу спустить салфетку ниже. А могу приподнять.

— Зачем проверять? — растерялась маман.

— Ну а как я пойму, что всё там прикрыла, если никто не посмотрит и не скажет?

Вот не думала, что маман решит, что я ей предлагаю лезть под стол, но когда она пошла в отказ, уже я по-немецки закатила глаза и предложила загнать под стол Ганса.

— Хер-Ганс, выручайте. Вам и надо-то только разок посмотреть, чо там видно.

* * *

До вечера я успела дохрена! И чай холодный хлебнула и своему немцу позвонила с городского телефона. Ну и довела маман до срыва, требуя точно восстановить сцену про папарацци и скандального фото достойной фрау.

Ганс исподтишка ржал.

Зато вечером Аделаида Марковна отыгралась на мне по полной.

— Мутер, спокойнее. Неужели Ганс залез под стол?

— Э-э, тут вышло недоразумение, Андрэ…

— Да или нет?

Я краем глаза засекла, как Ганс бочком-бочком покинул комнату.

— Скорее да, чем нет, но…

— Мама! Я оставил на тебя девчонку, чтобы обучить её манерам, а не перенять их у нее!

— Ты не дослушал. Я же говорю, недоразумение!

Мой фриц и так вернулся пережеванный, а сейчас совсем терял человеческий вид! А мне с ним еще ужинать. Я прям нервничать начала.

— У Ганса упала вилка и…

— Ты, должно быть, шутишь?

— Прости, Андрэ. Ничего такого. На ней был длинный подол.

— Задранный, чтобы соблюсти точность, — не смогла сдержаться я.

— Какую к чертям точность? — побагровел фриц.

— Историческую!

В результате, взбешенный разговором с нами, хер-профессор влепил мне еще минус три балла и гаркнул, чтобы я ждала его на террасе с выполненными заданиями.

Но я была совсем не согласная. Отметок отрицательных не бывает!

— Так ведь, Аделаида Марковна?

— Мда… Теперь я понимаю, почему у меня до сих пор нет внуков. Не с его характером.

Тут я могла только поддакнуть.

— Если что, спиши там пять баллов за ругань, но не спорь с ним. Будь послушной. Так он быстрее придет в хорошее расположение духа, — подмигнула мне маман на прощание, но у меня уже созрел более качественный план, как задобрить мужчину.

Минет!

Я точно знала, что хороший минет снимет любое напряжение, а потом накинет мне оценок на полторы тысячи.

Облизнулась в предвкушении, обдумывая как бы ненавязчиво стянуть штаны с немца за ужином?

Примечания

3

Исп. ¡No pasarán! — «Они не пройдут» — политический лозунг, выражающий твердое намерение защищать свою позицию.