Прайс на мою студентку

Ася Невеличка, 2019

Карьера профессора-ректора зависит от принятого сгоряча пари и от девушки, которая достанется ему на перевоспитание. – Если я приглашу девушку на новогодний фуршет – ты откажешься от финансирования? – Не просто девушку, а ту, которую выберу я. Я не чувствовал угрозы в его словах. – Останови здесь. Видишь тех двух цыпочек? – Ну нет. Я не потащу шлюху в дом к матери. – Потащишь, а через четыре месяца представишь её, как свою невесту! – Чо-как, мальчики? Сегодня на двоих скидка. Берёте? – Садись в машину, – процедил я сквозь зубы. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3. Конфетка из г…вна

После третьего круга объяснений и максимального упрощения конструкции речи, я сдался. Велел ей ложиться спать, а сам подложил под спину подушки и сел, вытянув на кровати ноги и откинув голову, чувствуя, как ломит виски после тяжелого дня.

— Ты всегда спишь в обуви? — хмыкнуло чучело из-под одеяла с соседней постели.

— Я не сплю.

— По чесноку, я вымоталась. Ты такой занудный, что я чуть не заснула где сидела. Так что трахаться будем потом. Я сосну часок.

— Что ты сделаешь?

— Чо-чо! А еще меня передразнивает, оливкохрен.

— Спасибо, Тармуни, ты почти сделал задачу невыполнимой!

— Вот только над ухом не занудствуйте. Как вас жена терпит?

— Я не женат.

— Вот ни разу не удивлена! У вас даже до траха не доходит, как невеста сваливает. Угадала?

— Спи.

— Снимите ботинки — меня пиздец бесит, что вы обутый в кровати!

— Хм! Скажите пожалуйста!

Но все же спустил ноги с постели и снял ботинки, сдерживая вздох облегчения. Надо же, не замечал, как ботинки сдавливают ноги.

— Легче? То-то. Лан. Я спать.

— Спокойной ночи.

— Споки-ноки.

— Что? Черт… Спи.

За ночь я набросал проект договора по оказанию услуг по обучению и экзаменационной презентации через четыре месяца. Потом удалил документ. Если я не смог донести до этого чучела простым языком, чего от нее хочу, то договор с условиями на семи страницах ее точно напугает.

Это утро я решил посвятить наглядному примеру.

— Доброе утро, Елена, — с улыбкой разбудил я чучело, рывком раздергивая шторы на окнах и подкатывая к кровати столик с легким завтраком.

— А? Чо? Фриц? Я думала, мне приснилось…

Спокойно! Спокойно, Андрей.

Сейчас от моих манер и воспитанности очень многое зависит.

— Елена… Или угодно Милена?

— Не, Лена — норм.

— Отлично. Тогда я к тебе обращаюсь «Елена», а ты зовешь меня Андрей Оттович.

— Как? Отчевич? У тебя обострение?

— Над терпением мне еще предстоит поработать. Вот завтрак. Ешь. Вот униформа… Извини, что нашел. Оденешься. И едем в клинику.

Я честно старался не смотреть на её манеры. Варварские. Полное неумение обращаться со столовыми приборами. То, как девчонка запихивала полный рот еды и крошила на одеяло, давилась, запивала и кашляла.

Встал и вышел на балкон.

Это… Это полный п…ц!

Но пари отменить можно только с заявлением на увольнение, так как работать в подчинении Баграта Тармуни я не стану.

— Ну я всё.

— Рад. Умывайся, одевайся и едем.

— Ну нет, я как бы ночь отпахала и ухожу.

Я оторопел.

— Что?

— Ну ладно, не отпахала, но ты сам не захотел. Оплаченное время кончилось.

Ах да…

Я молча вытащил две купюры в пять тысяч из бумажника и сунул ей в руку.

— Сутки.

Она заторможено смотрела на смятые деньги в своей руке. Неужели принять решение взять или отказаться для нее такое сложное?

— Ну ладно. В клинику, значит? А потом к вам домой?

Я кивнул.

— Ну ладно, — повторила она, странно растягивая слова. — А зачем?

Вот теперь я поймал синеву ее глаз. Стоя против окна, я имел возможность рассмотреть мое чучело в солнечном свете. Блондинка с тонкой костью, хорошей фигурой, если все же поработать над ней, с яркими глазами, вчера показавшимися насыщенно серыми, а сегодня сияющими цветом неба. С большим ртом, слишком большим для такого узкого лица. С привлекательными припухшими губами, на которых еще остались крошки от завтрака и мазок джема в уголке рта.

— Зачем? Я расскажу тебе по дороге. Попробую еще раз.

— Тогда я Леське позвоню.

На мой непонимающий взгляд пояснила:

— Напарнице. Чтоб ментов не поднимала. Волну не гнала.

— Волну ментов?

— Ну ваш зад, помните? Чтоб не засветила!

Я промолчал, еще отчетливее понимая, что у нас двухстороннее нарушение коммуникационного обмена. Как мы будем договариваться? Кто мне сможет помочь? Мутер?

— Звони. Еще не хватало, чтобы моим задом светили перед ментами, — буркнул я.

— Во! Соображаешь. А притворялся болваном. Але? Леськ?.. Тут такое, кароче, дело…

Как договоримся, отберу у нее телефон. Связи со злачными местами надо рвать сразу и окончательно.

В машине разговора не получилось из-за слишком напряженного дорожного движения. В клинике нас сразу развели.

— Андрей Оттович! Очень рады видеть вас. Как здоровье Аделаиды Марковны?

Я дежурно улыбался, провожая взглядом свою подопечную.

— Она еще вчера чувствовала себя отлично. А как будет сегодня — боюсь предположить.

— О, если ей что-нибудь понадобится, мы готовы выехать на дом!

— Благодарю. По поводу девушки…

— Да-да, Сергей Игнатьевич ждет вас в своем кабинете. Я провожу.

Как же хорошо находиться в достойном обществе, подальше от чокающих чучел. Черт!

Сергей, мой давний знакомый и настоящий друг, сразу вник в проблему и обещал за пять часов исследовать подопечную под микроскопом.

— Вернешься к трем, когда всё будет готово.

— Отлично. Постараюсь за это время подобрать ей соответствующий гардероб. И подготовлю мутер. Хотя бы намекну.

— Будь аккуратен с Аделаидой Марковной. Ты знаешь, какое у нее чувствительное сердце!

Я хмыкнул. Мы оба знали, какое железное сердце у моей матери, но вслух принято было подчеркивать ее слабость, а не стальную хватку.

— Сергей, не спускай с нее глаз. Девица еще не в курсе моей авантюры. Может сбежать, я ее потом не найду.

— Не переживай. Поддатый, в темноте, Баграт вряд ли разглядел ее и запомнил! Потеряешь эту — заменишь подобной. А пока иди, решай свои дела. За нее не беспокойся.

Последнее напутствие Сергея заронило в душу сомнение. Смогу ли я за четыре месяца сделать из чучела девушку достойную быть представленной ученому свету столицы? Достойную стоять со мной под руку в огромном зале, полном именитых коллег?

А может действительно заменить ее на одну из моих студенток?

* * *

Мутер на звонок не ответила. Я её понимал. Обижена, что провел ночь не дома и даже не предупредил. Но в моем возрасте при каждом форс-мажоре звонить матери и извиняться, явный перебор.

Хотя в данном конкретном случае, лучше было предусмотреть ее обиду и не напрашиваться на ссору заранее.

Подобрав в бутике подходящие на вид вещи, с учетом все еще душных солнечных дней и заметно холодных, промозглых ночей позднего августа, я оккупировал столик в кафе, сделал ряд рабочих звонков и перекроил график работы с секретарем.

Впереди попечительский совет и я буду выглядеть весьма бледно, потеряв важный грант и стоя одной ногой в закрытии Академии.

Черт, если я её потеряю, какое несмываемое пятно позора ляжет на нашу фамилию! Весь выпуск одаренных менеджеров и экономистов будут выпускаться под корочками гуманитарной академии. Позор! Набор следующего года уже под вопросом, стоит расползтись слухам. А они поползут сразу после попечительского совета.

Преподавательский состав тут же будет подыскивать место постабильнее, без потери репутации в своем резюме. И я не могу их осуждать! Одно дело преподавать в престижной международной академии, другое, читать лекции в филиале при академии гуманитарных наук.

Да-а-а… И все из-за одного моего промаха. Только какого? Где я сделал первый неверный шаг? Уж точно не тогда, когда принял пари Тармуни.

— Алло? Баграт? Чем обязан?

— Адрей, я тут подумал, так как слияние еще под вопросом и нет четкого понимания кто кого поглотит, может, не будем озвучивать это на попечительском? Не хочу с самого начала года решать проблему по оттоку кадров.

— Понимаю, — протянул я, внутренне испытывая неимоверное облегчение от созвучных мыслей и правильных выводов коллеги. — Да. Совершенно не против, чтобы наше маленькое пари осталось в тайне. До конца.

— До конца. Хотел бы пожелать тебе удачи, но не могу. Я желаю удачи себе.

К сожалению, это я тоже понимал.

До трех я успел зайти в зоомагазин и купить маячок, в соседнем ювелирном мне его впаяли в серьги.

— Или лучше в браслет? Я не помню, проколоты ли у нее уши.

— Но серьги надежнее, господин. Браслет легко снять или сорвать, а на небольшие гвоздики в ушах никто не обратит внимания.

— Вы правы. Если что, проткнем уши там же, в клинике.

В три я вернулся в клинику, Сергей встретил меня с порога, приветливо улыбаясь:

— Девчуля чистенькая.

— Неужели? — не смог я скрыть скепсиса в голосе.

— Хм, не сомневайся! Заключения — моя репутация. Проверил всю, вдоль и поперек. Проблемы со здоровьем есть, среднестатистические: немного увеличена печень, застужены придатки и сейчас возможно межсезонное обострение, зубы нужно лечить четыре коренных.

— Угу.

— Но не гонореи, ни сифилиса. В общем, по заключению гинеколога, девочка словно не на панели работала, а год хранила верность.

— Может у нее еще и плева обратно затянулась?

— Ха-ха, шутник. Но мне твой немецкий юмор всегда казался странным. Идем, отдам анамнез, направления и результаты анализов. Гинеколог выписал ей противозачаточные, пусть принимает полгода. Нужно восстановить цикл, он у нее сбился. Таблетки помогут. Проследишь? Это в твоих же интересах.

— В моих?

— Ну, а как? Разве ты воспользоваться ей не собираешься?

И снова Сергей вывел меня из игры.

Нет, пользоваться Леной с панели я не собирался. Даже несмотря на медицинское заключение, она для меня оставалась больной. Тугодумием, простотой, глупостью. И я надеялся частично вылечить ее от этих болезней, но не до той степени, чтобы принимать ее как равную. Я просто не смогу принять её.

Уши у чучела оказались проколоты. Даже трижды! Но сразу вручать и надевать на нее подарок я не рискнул. По дороге домой сделал очередной заход объяснить ситуацию.

— Что значит, жить у вас буду? Мне ваще-то на работу ходить надо.

— Как это не работать? Я в столицу за этим и ехала!

— Ничо мне от вас не надо. Вот оплачено за сутки — ими и пользуйтесь. Можете того чернявого позвать, платили то за двоих.

— Я ни слова не поняла. Ваши проблемы — это ваши проблемы. С больной головы на здоровую не надо, лады?

Я сдался! Я взвыл! Это у меня, у меня больная голова?!

Заведенный, припарковал машину и выдернул чучело к подъезду.

Мутер… Буду надеяться, что ее сердце выдержит сегодняшние новости.

Мы вошли в лифт и я поднес магнитный ключ к кнопке четвертого этажа.

— А нафига это? Просто на кнопку нажать нельзя?

— Нет. У нас выкуплен весь этаж, лифт открывается в прихожей.

— Ну ничо се!

Она буквально вывалилась из открывшихся створок лифта в объятия растерявшейся матери.

— Что это?! — повышенный тон мутер не сулил легкого и приятного вечера.

— Знакомьтесь, Аделаида Марковна, супруга покойного профессора Отто Швайгера. Мама, это Елена.

Мутер поджала губы, а я предчувствуя разговор на повышенных тонах, быстро завел чучело на свою половину, велев ждать, и запер за ней дверь. К счастью в моей квартире все двери закрывались на ключ с двух сторон!

— Андрей, тебе придется объясниться!

— Безусловно. Пройдем в столовую?

За полчаса я обрисовал всю патовую ситуацию по пари и своей карьере в случае проигрыша. Мутер быстро прониклась.

— Надо брать девочку в оборот! И почему ты не позвонил мне раньше? Бедный мальчик, представляю как ты извелся!

— Ты не приняла звонок.

— Ох, да… Была занята, а потом забыла перезвонить.

— И с оборотом возникли проблемы. Девушка не идет на контакт.

— Что значит не идет?! От нее зависит твоя карьера! Конечно она пойдет на контакт.

— Мам, она не понимает ни слова из того, что я ей говорю. А мне нужно полное доверие, чтобы за четыре месяца обучить ее по максимуму!

— Иди, мой мальчик, освежись, переоденься. Я сама поговорю с этой… Как её?

— Елена. Но ей на данном этапе всё равно, как ты к ней обратишься.

— Нет, дорогой. Нужно сразу приучать ее отзываться на правильное имя. Значит, Елена? Ну что ж… Достань мне из верхнего шкафчика бальзам.

— Сейчас? Мам, по-моему, не самое подходящее время.

— Это не мне.

Все мои возражение мутер перечеркнула, захватив к бальзаму пару наперстков, ушла на мою половину. Выждав минуту, я отправился следом.

— Бедная девочка! Разве Андре не сказал, что будет тебе платить? Обязательно будет. За каждый день, за каждую хорошую отметку. Он же учитель! Очень одаренный учитель.

Я почти не различал, что в ответ говорило мое чучело, только шмыганье носом и всхлипывания.

— Конечно, но согласись, лучше зарабатывать деньги у приличного человека, чем каждый день у неприличных… О, Андре очень порядочный молодой человек, пользуется уважением…

Снова всхлипы с подвыванием и увещевания моей матери.

— Напугал? Бедную девочку!.. Он и правда доктор, но не врач. Очень образованных людей тоже величают докторами. А на что же тебе нужны такие большие деньги, которые мой Андре, конечно же, тебе заплатит?

Мне самому стало любопытно, зачем чучелу нужны деньги. Сделать новые ногти? Слетать в Париж и выложить в блог фотографии?

— О! О, девочка моя, ты вытянула козырь! Теперь, благодаря Андре, у тебя есть в столице квартира, его машина в твоем распоряжении и он лично будет учить тебя! Лично! Девочка, это огромная удача, от которой не отказываются! Сейчас я его позову.

Что тут скажешь, мама всегда умела уговаривать.

— Ох, ты здесь? Подслушивать нехорошо. Где твои манеры?

— Она согласилась?

— Да-да. Чтобы уговорить человека сделать по-твоему, надо дать ему то, что он хочет. А ваши цели, хоть это очень странно, совпали! Девочка копит деньги на обучение. Удача определенно на твоей стороне. Иди поговори с ней. Но не запугивай.

— Э…

— Я больше не смогу. Мои нервы на пределе.

Мутер проскользнула в дверь и скрылась в своих комнатах. Что ж, дальше я сам.

— Чо ж вы сразу не сказали, Андрей Оттович, что директор школы?

— Академии.

— А, ну да, — согласилось хлюпающее чучело, размазывая слезы по щекам.

Жуткое зрелище. Я всегда думал, что девушки либо истерят либо красиво плачут. Но не так грязно.

— Если ты согласна на четырехмесячное обучение…

— Согласна-согласна. Только сколько я буду получать? Не могу ж бесплатно торчать в вашем доме, мне есть на что-то надо.

— Проживание и питание в моем доме для тебя бесплатное. Деньги буду выплачивать по истечении каждой недели за положительные отметки и за послушание. При должном старании и прилежности, ты будешь зарабатывать у меня больше, чем на улице.

Я озвучил примерную сумму и чучело присвистнуло.

— Так бы сразу и сказал! Значит, слушаться и не получать двоек?

— Примерно так.

— Лан. Замётано.

— Тогда передай мне свой телефон.

— Эт еще зачем?

— В знак скрепления нашей сделки.

Недоверчиво, но она все же протянула свой дешевый китайский аппарат.

— Молодец. Теперь я покажу твою комнату, ты умоешься и переоденешься. В семь мы пойдем в столовую ужинать. Ганс как раз всё накроет.

— Ганс?

— Наш дворецкий.

— Етить-колотить.

— Минус балл.

— Ой, но за телефон же был плюс? Значит по нулям? Ладно. Давай счет заново начнем.

— Обращаться ко мне на «вы» по имени-отчеству. Я твой учитель, а такое обращение — уважение.

— Ну лан. Как скажешь… — те.

* * *

Когда Елена вышла, облаченная в подобранное мной платье, я уже приготовил распечатки с анкетами, правилами, планом работы и первыми тестами.

— Это тебе. Надень.

Я протянул ей серьги, абсолютно уверенный, что таких подарков она еще не получала и сейчас снова расплачется от благодарности.

— Это что за старушачьи глазки? Я эти хрени вставлять себе в уши не буду.

Я опешил. Если бы не моя хитрость с маячком, я бы даже не подумал делать такой подарок. Но чтобы в ответ получить пренебрежение вместо благодарности?..

— Это сапфир оправленный в белое золото.

— Да мне хоть хрусталь! Они уродские.

— Минус один.

— Блять, я забыла. Лан, давай.

— Минус два за мат и за обращение на «ты». Первое правило — научись молчать, чтобы так быстро не скатываться в минус.

Надувшись, она, теперь уже молча, воткнула увесистые гвоздики в уши, а я вздохнул от облегчения. Неужели задуманное получится?

Ужин стал провалом.

Мутер не выдержала и сбежала сразу после первой перемены блюд. Ганс хрюкал, что больше смахивало на завуалированный смешок. А я с ужасом смотрел за моим чучелом, мысленно нагружая расписание дополнительными часами по этике, культуре принятия пищи и искусству потребления напитков.

— Обожралась, — икнуло чучело и откликнулась на спинку сиденья.

— Ганс, первый месяц накрывай нам двоим завтрак, обед и ужин на террасе.

— Как скажете, герр^[2] профессор. А разве юнге фрау… Э-э?

— Елена. Просто, Елена.

— Хорошо, Разве фроляйн Елена остановится на вашей половине?

Это был вопрос с подвохом. Не уверен, что даже мутер не воспротивится и не заставит переселить чучело на нейтральную территорию.

— Да, Ганс, фроляйн совершенно точно будет сидеть в отведенной ей комнате и заниматься со мной в кабинете. А обедать на террасе.

— Хорошо, герр профессор Швайгер. Как будет угодно.

Я кивнул, вытаскивая разомлевшее тело ученицы из-за стола и толкая её в сторону комнаты.

— Подъем в шесть. Дам тебе полчаса, чтобы составила список необходимых вещей. Ганс позаботится.

— А почему ты зовешь его «Ганс», хер-профессор?

Я на секунду остановился, улавливая первые признаки юмора. Неужели это существо со дна может еще и шутить?

— Минус балл за переход на неформальную речь. И плюс балл за проявление любознательности. Тяга к знаниям должна поощряться, фроляйн Чучело.

Я с вызовом приподнял бровь, в надежде, что она спросит, почему я так странно назвал ее, но Елена только хмыкнула и закрыла дверь своей комнаты перед моим носом.

Что ж, начало положено, и можно с уверенностью сказать, всё прошло не так эмоционально, как могло.

Хер-профессор? Ну-ну…

Примечания

2

Герр (нем. Herr) — обращение «господин» в немецком языке.