Чаги

Ася Ливен, 2022

Петербургский роман, сюжет которого разворачивается на фоне поддернутого осенней пеленой города. Это история о надежде, мечтах и любви двух одиноких людей, которых разделяют большие пространства, разность традиций и общественного положения, но объединяет нечто большее – то, над чем не властны ни время, ни расстояния, ни условности.

ЧАГИ

Часть представленных в тексте комментариев и выдержек из интернет-публикаций являются подлинными свидетельствами отношения пользователей Всемирной сети Интернет к людям, чьи истории легли в основу этой книги.

***

Денис открыл входную дверь и в удивлении замер, заслышав возмущенный голос своей подружки Насти. Громко и эмоционально, не стесняясь в выражениях, она костерила Вадима, их общего знакомого. Заглянув в комнату, Денис увидел, что девушка расхаживает взад-вперед, а ее закадычная подруга Аня сидит на диване и улыбается. Денис тут же понял, что волноваться не о чем: если Аня улыбается и пытается слабо возражать, значит, Настю опять подвел взрывной характер и, что бы ни вызвало бурю, она скоро уляжется.

— Ты знаешь, что этот твой приятель, Вадим, отчебучил? — воскликнула Настя, завидев Дениса.

— Да не такие уж мы и приятели, — отозвался он и спросил у Ани: — Что случилось-то?

— Как это не приятели? — возмутилась Настя. — Это же ты его с Анютой познакомил. А он, козел блудливый, такое учудил, хоть стой, хоть падай!

— Ничего серьезного, — поспешила успокоить Аня, — но Настя так расстроилась, что никак не уймется.

— Аня застукала его с какой-то девицей. Прямо в этом его фитнес-клубе, представляешь?! Договорился с ней о встрече, а сам там в укромном месте…

— Говорю же, ничего серьезного, это даже смешно, — перебила Аня. — Видели бы вы его лицо в тот момент. Да и мое. Просто анекдот! — Аня засмеялась, и этот легкий, беззаботный смех заставил Настю сначала с неодобрением посмотреть на нее, а потом все же улыбнуться.

— Вот что ты за человек, Семенова?! Почему именно с тобой такое происходит?

— Напоминаю, это была твоя идея. Я тебе сразу сказала, что у нас с ним мало общего, но ты заладила — приглядись да приглядись. Не надо было тебя слушать.

— Сочувствую, — пробормотал Денис. — Мне казалось, у вас все хорошо складывается.

— Не бери в голову. Приятного мало, но в более нелепую и комичную ситуацию я еще ни разу в жизни не попадала, — и Аня опять захихикала.

— Слышал бы ты, как она это все в красках описывала! Боже, что за придурок! — Настя взяла со стола бутылку с газировкой и сделала большой глоток. — Нет, больше никаких спортсменов, фитнес-тренеров и прочих качков! Силу девать некуда, а мозгов не припасли.

— С меня точно хватит, — призналась Аня. — Слава богу, у нас далеко не зашло, а то был бы прекрасный… сюрприз.

Денис изобразил на лице что-то неопределенное и тут же был атакован Настей, которая решила, что лучшее средство от хандры и неприятностей — сухой мартини, а значит, им всем сейчас не помешает хорошенько оттянуться.

— Ты уверена? — возразил было Денис, но все кончилось тем, чем обычно кончались его споры с Настей: он уступил, снова обулся и отправился в магазин.

Настя подошла к зеркалу и постаралась пригладить свои короткие, обычно безупречно уложенные волосы.

— Я бы этому Вадику шею свернула, — сказала она, — но ты, конечно, махнешь рукой и забудешь. Удивляюсь я тебе! Ладно, не расстраивайся. Считай, легко отделалась, жалко только потраченного времени.

— Я не расстроилась. Мне почему-то больше смешно, чем обидно.

Спустя пару часов, подогретые сухим мартини, они все еще продолжали перемывать косточки незадачливому любовнику и смеяться.

Денис частенько наблюдал такую картину — сидят рядом, нос к носу, и смеются. Бог их знает, о чем они там болтают! Настя была девушкой гордой, строптивой, вспыльчивой, с ней иной раз и не пошутишь, но Анне каким-то чудом удавалось ее развеселить. Ее саму нельзя было назвать хохотушкой, скорее наоборот: бледная, будто анемичная, по большей части спокойная. Один взгляд чего стоит — долгий, внимательный и совершенно бесхитростный. Что они нашли друг в друге — понять невозможно. Но и представить этих двоих друг без друга уже не получалось.

Денис был знаком с Настей около года. У него никогда не было иллюзий по поводу этой насмешливой и язвительной брюнетки: она была классной девушкой с бесспорно оригинальной внешностью. Такие барышни дадут сто очков вперед любой красотке. Ума и характера ей было не занимать, и в целом ее отношение к жизни можно было охарактеризовать строчкой из песни: «Кто мне сказал: не получится? Если мне захочется — сбудется!»

Аня уступала ей по всем пунктам. Слишком пресная, на его взыскательный вкус; миловидная, некоторые сказали бы — очаровательная, но совсем без огонька. Если и теплился свет в ее спокойных серых глазах, в ее улыбке, то горел он не для каждого. Денис не исключал, что подобные девушки — с мягкими повадками, в общении неназойливые, а в большой компании зачастую и вовсе незаметные — могут привлекать внимание. В конце концов, не каждому понравится жить как на вулкане, а с Настей он все время ощущал себя вблизи еще не случившегося, но в любую минуту готового разразиться катаклизма.

Положа руку на сердце, именно Настя была инициатором знакомства тихони-подруги с Вадимом. Парень был не особенно разборчивый, но, по Настиному выражению, «активный и впечатляющий», работал фитнес-тренером и имел самые обширные знакомства. Пару раз они провели время вчетвером. Вадим шутил и смеялся больше необходимого и явно, как подумалось Денису, хотел произвести впечатление. Аня смотрела на него изучающе, улыбалась и держалась вежливо. На этих совместных посиделках с тоски можно было помереть, и Денис даже думать бы о них не стал, но неожиданно ему захотелось увидеть, к чему все приведет. К тому же его очень развлекали комичные Настины гримасы и подмигивания, которыми она старалась подстегнуть подругу.

В конце концов Настя поздравила себя с успехом, однажды заявив, что усилия ее оказались не напрасны: «протеже Дениса» (при этих словах Денис удивленно поднял брови) без ума от прекрасной Анны, и теперь они официально пара. С тех пор прошло не более трех недель, и вот сегодня Денис застал Настю в приступе негодования по причине того, что «активный и впечатляющий» фитнес-тренер был застукан с какой-то девицей. Событие, столь возмутившее Настю, похоже, оставило Аню совершенно равнодушной.

«В любом случае, все к тому и шло», — подумал Денис, но вмешиваться не стал. Оставил подруг на кухне в компании мартини и отлично провел время в блаженном одиночестве, наконец улучив возможность спокойно и без лишних комментариев поваляться на диване и посмотреть фильм.

Он уже задремал на финальных титрах, когда Аня заглянула в комнату попрощаться. Часы показывали девять, дома было полно дел и, главное, — ждала собака. Денис предложил подбросить ее на машине, но Аня отказалась.

— Будем час стоять в пробках и на светофорах, — сказала она. — Я на метро за двадцать минут доеду. Пока!

Обняла Настю, помахала Денису и ушла.

Едва оказавшись на улице, Аня с наслаждением вдохнула теплый влажный сентябрьский воздух. Было еще светло, зеленый двор показался приветливее и уютнее обычного. Как же хорошо жить в таком тихом районе! Аккуратные домики, цветущие клумбы, буйная зелень… Ей же предстояло вернуться в один из безликих домов, стоящих в непосредственной близости к оживленной улице, зажатый со всех сторон плотной петербургской застройкой. Вечер был чудо как хорош! Аня еще раз с облегчением вздохнула, достала наушники, включила в телефоне любимую музыкальную подборку и бодро зашагала к метро.

Локи, большой лохматый бордер-колли, встретил ее безудержным собачьим восторгом. Пока Аня добиралась до дома и выгуливала собаку, приподнятое настроение незаметно улетучилось. Подступили апатия и усталость. Хотелось лечь спать и ни о чем не думать. Сейчас, после мартини, поездки в метро и бодрящей прогулки с собакой по вечернему парку, Аня привела в порядок мысли и решила, что она искренне смеялась над своей нелепой ситуацией и случившееся ее нисколько не уязвило. «И правда придурок», — усмехнулась она и выкинула Вадима из головы.

***

Утром Аня с трудом оторвала голову от подушки. Взглянув на часы, она увидела, что проспала. Позавтракать не получилось, единственную чашку чая пришлось допивать уже в прихожей, одновременно зашнуровывая кроссовки.

Позвонила Настя. Голос у нее был тихий и осипший.

— Закусывать надо было лучше, — пробормотала она, когда Аня сказала, что ей сейчас не до разговоров, она опаздывает и вообще чувствует себя не лучшим образом.

— А все ты со своими посиделками!

— Ой, убавь звук, и так голова раскалывается… Звоню сказать, что Денис в твоем районе, заедет, подбросит тебя на работу. А я взяла отгул. Пойду отсыпаться.

Аня ждала лифт, нервно пританцовывая на месте, но, так и не дождавшись, сбежала по лестнице и на выходе со двора увидела машину Дениса.

— Чтоб я еще раз с вами связалась! — в сердцах воскликнула она, плюхаясь на пассажирское сиденье.

В ответ Денис только рассмеялся.

Они долго ехали по утренним запруженным дорогам. Аня то и дело поглядывала на часы, пока не поняла, что еще чуть-чуть — и будет совсем поздно. Нельзя сказать, что в редакции англоязычного глянцевого журнала, где она работала журналистом и переводчиком, были очень уж строгие правила. Но часы показывали почти десять. До конца недели нужно было сдать номер. Аню ждала гора незаконченных дел, и терпеть бездарный простой в утренней пробке было выше ее сил.

Наконец потеряв терпение и всякую надежду быстро добраться до офиса, Аня попросила Дениса высадить ее у ближайшей станции метро.

— Мне здесь не развернуться, — сказал он, глядя на плотный ряд машин. — Остановлю на соседней улице — добежишь.

— Давай хоть так!

Попрощавшись с Денисом, Аня несколько минут торопливо шагала по тротуару, пока ее не догнала внезапная мысль.

«Ведь сегодня Осьминожка притащится в отдел!» — подумала она.

Осьминожкой сотрудники редакции окрестили главного редактора — неприятную, цепкую и хищную особу, которая, по общему мнению, не уступала героине Мерил Стрип из известного фильма про модный журнал. Анин журнал был, конечно, поскромнее, о моде писал факультативно, в основном уделяя внимание светским сплетням, еде и развлечениям, но это ничуть не умаляло лютости главной редакторши, у которой не только не было трех сердец, как положено осьминогу, но, судя по манере держаться, не было вообще ни одного. И этот ужасный спрут, если верить данным редакционной разведки, должен был сегодня наведаться к ним в отдел, хотя случалось такое нечасто. Непосредственный Анин начальник был человеком либеральных взглядов, он не контролировал журналистов и редакторов — людей творческих, — так что не приходилось сомневаться — в десять утра на рабочем месте не обнаружится ни единой души, если не считать добряка Марка Львовича, у которого вечные нелады с женой, а потому он приходил рано и задерживался допоздна.

Аня побежала. Ей приходилось лавировать между пешеходами. Некоторые из них, кажется, вообще никуда не спешили. До чего же эти неторопливо бредущие неизвестно куда прохожие могут вывести из себя!

На перекрестке перед станцией метро Аня неожиданно наткнулась на столпотворение посреди тротуара. Остановилась у светофора и невольно прислушалась к тому, что происходит. Громче всех в толпе шумела тучная немолодая женщина. Она возмущалась и указывала пальцем на высокого худого человека, который пытался было с ней говорить, а потом начал кланяться.

— Нет, вы только посмотрите на него! — воскликнула женщина так, что теперь и Аня ее отлично услышала. — Понаехало всяких заграничных, не протолкнуться, ни обойти, а по-русски ни бельмеса! Я тебе говорю, куда прешь?! Еще и очки черные нацепил, вообще не различает, где дорога, где тротуар! Чуть дух из меня не вышиб! Ну что ты кланяешься, как болванчик?! Не понимаю, что он лопочет!

— Я видела, как этот велосипедист на женщину наехал, а потом еще бросился к ней, типа, помогать, — говорил кто-то из собравшихся. — Карманы бы у него проверить, мог и стащить чего-нибудь!

Загорелся зеленый. Поток людей устремился ко входу к метро, но Аня помедлила: вид незадачливого интуриста, переминающегося с ноги на ногу возле лежащего на земле велосипеда, невольно вызывал сочувствие. Окруженный немногочисленной, но явно недружелюбной группой, он время от времени кланялся и что-то говорил без всякой надежды быть понятым. Досадуя на саму себя, Аня подошла ближе, быстро окинула его взглядом — шарф, солнцезащитные очки, бейсболка, а поверх еще и капюшон, лица как следует не разглядеть — и повернулась к возмущенной женщине:

— Я говорю по-английски и могу помочь. Что случилось?

Пострадавшая посмотрела на нее с подозрением, и девушка тотчас пожалела, что вмешалась в чужую перепалку. Она безошибочно определила, что перед ней заядлая скандалистка. Такую только тронь — проблем не оберешься! К тому же сочетание красного плаща с ярко-рыжими волосами не предвещало ничего хорошего. Собрав толпу зевак, огненная фурия неприкрыто наслаждалась ситуацией, взывала к справедливости, жестикулировала и выговаривала иностранцу громко и с расстановкой, словно он был глухой.

— Вы не должны размахивать руками перед его лицом, — строго сказала Аня. — Это может быть расценено как угроза нападения.

Услышав эти слова, рыжая сначала очень удивилась, а потом разразилась такой отповедью, что толпа зевак увеличилась сразу вдвое. Однако из потока слов и эмоций Аня все-таки выхватила суть дела: иностранец на смартбайке не справился с управлением и наехал на эту рыжую, которая вознамерилась перебежать дорогу на мигающий зеленый, а потому не смотрела по сторонам.

Аня тотчас заметила, что последнее обстоятельство не в пользу потерпевшей, а также добавила, что, если никто не пострадал, совершенно незачем кричать и устраивать беспорядки в центре города с участием иностранного гражданина. Так недалеко и до приезда полиции.

Видимо, последнее слово иностранец распознал. Аня услышала, как он что-то досадливо процедил, а потом сказал более громко:

— Мисс, прошу вас, не надо полиции! Если госпожа пострадала, я охотно компенсирую ущерб.

Было очевидно, что иностранец с трудом сдерживается. Едва подойдя, Аня решила, что он растерян и ошеломлен напором скандальной тетки, но сейчас увидела, что происходящее его скорее раздражает и только воспитанность, диктующая быть вежливым к старшим (а может быть, и опасения, что, если он попытается ретироваться, его нагонят и ситуация усугубится), удерживают его на месте, заставляют кланяться и извиняться.

— Что он там бормочет?

— Он говорит, что является штатным сотрудником Генерального консульства Китайской Народной Республики и намерен прибегнуть к правовой защите дипломатического ведомства, — подняв голову, Аня поглядела по сторонам. — Здесь должны быть камеры наружного наблюдения и автомобильные видеорегистраторы, которые необходимо изъять для выяснения всех подробностей произошедшего и установления степени виновности каждого участника инцидента.

— Да она с ним заодно! — воскликнула рыжая, хватаясь за сердце.

— У вас есть мобильный телефон? — спросила Аня иностранца.

— Да, — удивился он.

— Достаньте и позвоните кому-нибудь.

— Зачем? Поймите, мисс, меньше всего я хочу привлекать внимание людей и полиции! Как сделать так, чтобы эта женщина успокоилась и ушла? Я не понимаю, что она хочет.

— Она хочет внимания, и ей удалось его привлечь. Делайте, как говорю! Я опаздываю на работу. И зачем я только в это ввязалась?

Иностранец полез во внутренний карман за телефоном.

«Чудной тип, — подумала Аня. — Стоит, злится, но раскланивается, еще и денег предлагает. И правда китаец, что ли? Выговор непривычный… Наш человек давно бы уже послал эту скандалистку куда подальше и уехал».

— В самом деле звонить собрался? — заговорила тетка. — Пускай звонит, у меня свидетели есть!

При слове «свидетели» интерес к уличной склоке пропал и у тех прохожих, кого прежде не испугали слова «полиция», «дипломатическое ведомство» и «камеры наружного наблюдения». Вскоре женщина обнаружила, что осталась один на один со странной парочкой — наглой пигалицей и бестолковым иностранцем. Она презрительно фыркнула, не забыв прибавить несколько крепких слов, смерила их уничижительным взглядом и зашагала по зебре.

Аня повернулась к спасенному интуристу. Теперь она была уверена, что перед ней азиат, и подивилась его высокому росту. «Хотя — что я знаю про Китай?» — пронеслось в голове.

Даже из вежливости ей некогда было отвечать на чистосердечную благодарность, но сама все же решила высказаться. В глубине души следовало признать, что крикливая тетка права, а китаец, разъезжающий по оживленным тротуарам на велосипеде, — нет. Он спокойно выслушал ее замечание о том, что велосипед — это транспортное средство и еще повезло, что ни женщина, ни он сам серьезно не пострадали.

— Я прошу прощения. Я совершил ошибку. К сожалению, в этом городе нет велосипедных дорожек.

Аня почувствовала себя задетой за живое.

— Город не нравится? Подумать только! Вот они, хваленые китайские церемонии!

— Китайские церемонии? — удивился турист.

— Возможно, я ошиблась и вы не из Китая?

— Почему вы так решили?

— Не Китая, так Японии. — Аня чувствовала нарастающее раздражение. Ее начал нервировать этот тип. — Признаюсь честно, я опаздываю на работу, но не могу отказать себе в удовольствии заметить вам, господин, что правила дорожного движения надо соблюдать, куда бы вы ни приехали.

— Когда вы явились передо мной, я решил, что вы ангел, а теперь я так не думаю.

Аня искоса взглянула на него — издевается, что ли? Или шутит?

— Прошу прощения! — искренне извинился он. — И благодарю вас от всего сердца!

— Пожалуйста! — угрюмо отозвалась Аня, сердясь непонятно на что. — Дальше по дороге есть парк, где можно покататься. Всего хорошего.

Она вставила в уши наушники, которые вынула перед тем, как ввязаться в эту неприятную историю, и направилась к переходу.

Турист двинулся следом.

— Подождите, прошу вас!

Аня остановилась и вынула один наушник.

— Я благодарю, что вы указали на мою ошибку. Теперь я вижу, как глупо поступил, когда решил ехать по тротуару.

Сказав это, он низко поклонился. Аня от неожиданности отшатнулась.

«Вот же ж, блин! — подумала она. — Опять за свое. И будет говорить, что не китаец!»

— Я очень рад, что вы говорите по-английски! Почти никто, к кому я обращался, не говорит или говорит так плохо, что мне трудно понять. Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?

— Какую? — настороженно спросила Аня.

— Я хочу попасть сюда, — он вынул из-за пазухи рекламный буклет, развернутый на странице с достопримечательностями.

— Шереметевский дворец — Музей музыки?

Настала Анина очередь удивляться. Этот китаец совсем не выглядел как человек, желающий даже от нечего делать посетить подобное место. Судя по его облику, он скорее мог заинтересоваться модными питерскими барами и клубами, но Музей музыки… Было в этом что-то подозрительное.

— Вы уверены?

— Разумеется.

Аня смерила его взглядом. Китаец невольно выпрямился. Конечно, она ничего не сказала вслух, но он явно уловил ее настроение.

— Я заметил, что вы не очень заботитесь о вежливости, — сказал он с некоторым высокомерием.

«Хороша благодарность! — усмехнулась Аня. — Стоило заступаться, чтобы такое услышать. Кто мы тут все, по его мнению, — неотесанные грубияны и варвары без велосипедных дорожек?»

— Это говорит человек, чье лицо я даже разглядеть не могу? Не знаю, как у вас в Китае, но у нас воспитанные люди при разговоре снимают темные очки, чтобы открыто смотреть собеседнику в глаза. Тот, кто так не делает, считается грубияном!

— Вы правы, — сказал интурист после некоторого раздумья. — Это неуважительно.

Он снял очки, капюшон и бейсболку, хотя проделал это неспешно и с явной неохотой. Аня уже приготовила очередную колкость, но внезапно для себя самой воскликнула:

— Боже мой, да ты красавчик!

Едва эта кошмарная фраза сорвалась с ее губ, как она густо и мучительно покраснела. Да что же это, в самом деле! Что за день такой! Почему она делает и говорит невероятные вещи? Влезает в уличную ссору, ругается с иностранцем, грубит ему, а теперь еще и это глупейшее замечание. От жаркой волны стыда и смущения ей захотелось провалиться сквозь землю, но факт остается фактом: Аня в жизни не видела таких красивых и холеных мужчин. У него были довольно крупные, но гармоничные черты лица, красивые миндалевидные глаза и четко очерченные чувственные губы.

— Красавчик? — повторил иностранец с ужасающим акцентом, отчего слово прозвучало невероятно комично. — Что это значит?

Аня с облегчением поняла, что проговорилась по-русски. Несколько мгновений она смотрела в сторону, через проспект, давая себе время оправиться от неловкости, потом снова повернулась к собеседнику.

— Теперь вы поможете мне? — спросил он с неожиданным вызовом.

Анне это показалось необычным, но долго раздумывать над причинами такого поведения было некогда, к тому же она начала испытывать необъяснимое беспокойство. Самое правильное было поскорее уйти, поэтому она ткнула пальцем в путеводитель и довольно резко сказала:

— Если хочешь, объясню, как туда добраться, но очень быстро. У меня нет времени, я спешу.

— Составите мне компанию? — вдруг предложил он и улыбнулся.

Эта улыбка будто озарила его лицо изнутри. Аня быстро отвела взгляд, решив, что с нее достаточно.

— Нет.

— Прошу вас, я могу заплатить.

— Деньги некуда девать? Купи лишнюю матрешку.

— Мне нужна помощь. Не откажите.

Аня растерялась, не зная, что ответить. Ее все больше охватывало необъяснимое волнение. К сожалению, она принадлежала к категории тех несчастных, которые, по Настиному выражению, «не умеют держать лицо». Все Анины сильные чувства и эмоции мгновенно и красноречиво отражались на ее лице, и сейчас она с ужасом ощутила, как опять краснеет.

— Я вижу, вы почти согласны, — все так же улыбаясь, сказал турист.

«Да за кого он меня принимает! Это шутка какая-то?» — Аня снова начала злиться. Злиться на его наглость и на саму себя за то, что ей вдруг стало дискомфортно от его близости. Она отступила на шаг и с раздражением ответила:

— Почему я должна ехать куда-то с первым встречным? Может, ты на самом деле мошенник. Или маньяк, завлекающий женщин. Пускаешь в ход обаяние, улыбаешься, говоришь приятные вещи, а потом запихиваешь бедолаг в багажник машины и отрезаешь им головы в темном лесу.

Чистое помешательство. Что за вздор она мелет? Но Аня только смутно осознавала, что утратила способность мыслить здраво. Ее словно несло течение какого-то бурного потока — голова и так была тяжелой после вчерашних возлияний, на душе кошки скребли, да и это утро, начавшееся с опоздания и автомобильных пробок, не предвещало хорошего дня. Серое небо над головой хмурилось, обещая того и гляди пролиться мелким дождем, и, кажется, он действительно уже начал накрапывать. Аня поежилась под легкой ветровкой и с упреком взглянула на длинного китайца. Внезапно она поняла, что он смотрит на нее как на полоумную.

— Маньяк, отрезающий женщинам головы в темном лесу?! Я?

Турист был потрясен — на его лице появилась забавная гримаса. А потом молодой человек начал смеяться. Он смеялся громко и заразительно, и довольно долго, не в силах остановиться. Он то сгибался, держась за живот, то отворачивался, и Аня видела только его трясущиеся плечи.

— Эй ты, прекрати немедленно!

От досады Аня чуть не заплакала, но он никак не мог перестать смеяться. Тогда в полном смятении она отвернулась и пошла прочь.

— Кретинка, дура, идиотина! — бормотала девушка, чувствуя, как лицо пылает жаром. — Что я наговорила? Надо было такое ляпнуть!

Он быстро догнал ее:

— Подожди! Это просто невероятно!

Теперь он смотрел на нее пристально и как будто недоверчиво.

Аня стряхнула его руку:

— Полегче! Хочешь повеселиться — иди в цирк, а меня оставь в покое. Я опаздываю на работу.

— Проведи со мной вечер. Я тебя приглашаю.

— Что? — Аня непроизвольно отступила, чтобы посмотреть ему в глаза.

В них словно чертики плясали. «Так вот что значит это выражение», — пронеслось в голове, но потом все мысли точно ветром сдуло.

— Дай свой телефон.

— Что?

— Давай, давай. — Он потянул за проводок наушников и выудил из ее кармана телефон. — Roxette? Как мило! И без пароля. Ай-ай-ай, как неосторожно.

В следующую минуту он несколько раз ткнул пальцем в экран. Его мобильник зажужжал, отображая входящий номер.

— Я не китаец и не японец, я кореец. Позвоню после шести. Благодарю за помощь и до встречи!

С этими словами он вложил ей в руку телефон, сел на велосипед и уехал.

***

День выдался не из легких. Приближался срок сдачи номера, и по дурной традиции начался аврал: споры, беготня, звонки, замена подготовленных материалов, визиты недовольных авторов и прочее в таком же духе. Атмосфера в редакции была наэлектризована до предела. Осьминожка, как и было обещано, явилась, но, к счастью, Анин начальник имел свои источники информации, а потому был на месте уже с восьми утра. Впрочем, это не спасло их от изрядной взбучки. Весь день Аня сидела не поднимая головы, а к вечеру выяснилось, что слетел рекламный материал на целый разворот, и ей пришлось срочно писать обзор в рубрику «Мир путешествий», который планировалось отложить до следующего номера.

В обед позвонила Настя. Аня размешивала растворимое картофельное пюре в пластмассовой кружке и одновременно просматривала верстку нескольких страниц.

— Не можешь выйти?

— Нет, сегодня не получится. Здесь настоящий дурдом, и Осьминожка не в духе.

Поразмыслив мгновение, Аня все же рассказала подруге об утреннем происшествии.

— Ты что, ввязалась в драку? — недоверчиво переспросила Настя.

— До драки не дошло, но, думаю, если бы он продолжал мямлить и кланяться, эта кикимора могла бы ему и в волосы вцепиться. Настоящая городская сумасшедшая! Угораздило же его именно на такую наехать! Тебе смешно, а мне было не до смеха. Не поверишь, я его обругала, меня просто прорвало… Взвинченная была с утра: проспала, пробки бесконечные, и этот парень такой… с прибабахом.

— Паре-е-ень? — с непередаваемой интонацией протянула Настя. — Так, что за парень, как зовут? Приличный хоть?

— Ты прямо как моя соседка. У нее парни бывают или приличные, или неприличные.

— А этот? Он тебе понравился, что ли?

Аня обмолвилась, что незнакомец узнал номер ее телефона. Настя отреагировала резко и негативно. Как можно, заявила она, давать свой номер первому встречному? Аня назвала обвинения несправедливыми, хотя, честно говоря, не могла отделаться от мысли, что и в самом деле вела себя глупо. Настя требовала подробностей, вспоминала знаменитых психопатов, воображала грядущие ужасы и договорилась до того, что Денис отвезет Аню вечером домой.

— Не глупи, — ответила Аня, несколько озадаченная ее напором. — Я не маленькая. Уже жалею, что тебе рассказала.

— А кому еще тебе рассказывать? Выкладывай-ка подробности!

— Ну… он не русский.

— Боже! Гость из ближнего зарубежья?!

— Из дальнего. Назвался корейцем.

— А на самом деле нет?

— Кто его разберет? Выглядит как азиат. Очень красивый.

— Да ну? — заинтересовалась Настя.

А Аня со смешком добавила:

— Такой, знаешь, как с картинки.

— Ничего удивительного! У них там пластическая хирургия и индустрия красоты на высшем уровне, и даже мужики косметикой вовсю пользуются, крема там всякие волшебные, мази… Красивый, говоришь?

— Ага.

— А как зовут?

— Не знаю.

— То есть какой-то смазливый тип узнал у тебя номер телефона, а ты даже имени его не спросила?

— Он сказал, что сегодня позвонит.

— Не смей никуда с ним ходить! Я серьезно.

— Ты ведешь себя как безумная мамаша. К тому же я никуда и не собираюсь, мне бы только до родного дивана добраться. Очень спать хочется.

Настя выразила надежду, что Аня так и поступит — выкинет из головы подозрительных иностранцев, и уж точно не вздумает отвечать на звонки с незнакомых номеров, хотя бы ради собственного спокойствия и безопасности.

«Какой же ты можешь быть занудой!» — не без улыбки подумала Аня, но вслух лишь пожелала Насте удачного рабочего дня.

Ближе к вечеру она пила уже четвертую чашку кофе, — для нее это было сверх нормы, но чай у всех неожиданно закончился, а запасы кофе были неисчерпаемы. От крепкого растворимого во рту стоял горьковато-кислый вкус. Аня поняла, что еще немного кофеина — и ее начнет тошнить. В восьмом часу, когда, казалось, свобода уже близка, Осьминожка неожиданно созвала летучку и битый час заставляла солировать начальников отделов. Время от времени Аня поглядывала на телефон, гадая: позвонит — не позвонит? Он позвонил в разгар перепалки выпускающего редактора с художественным. Аня прикрыла трубку ладонью и прошептала:

— Не могу говорить. Я на совещании.

— А у вас там жарко! — ответил веселый голос. — Где ты работаешь?

— Не могу говорить!

— Береги себя, не давай в обиду.

Все оставшееся время совещания Аня почти не отрывала взгляда от настенных часов, придя к заключению, что они, должно быть, сломаны. С летучки она вышла с целой уймой новых поручений. Едва сев за компьютер и вперившись в монитор усталым взглядом, Аня вдруг поняла, что ужасно проголодалась. Поиски в ящиках стола и на забитом всяким хламом подоконнике не привели к желаемому результату — не нашлось даже завалящего сухарика. На ее удачу, девочка-верстальщица поделилась с ней шоколадной плиткой, хотя от сладкого уже мутило не меньше, чем от кофе.

— Сейчас бы кусок колбасы, — мечтательно протянула верстальщица.

Аня кивнула и подумала, что напрасно не спустилась днем в кафе прикупить себе что-нибудь на вечер. В этот момент телефон зажужжал снова. Аня схватила его и вернулась на свое рабочее место.

— Как настроение?

— Спасибо. В порядке.

— Рад это слышать. Очень занята?

— Да.

— Предлагаю расслабиться после работы.

— Что?!

— В твоем голосе я слышу испуг. Я что-то не так сказал? Английский — не мой родной язык.

— Спасибо за приглашение, но я сегодня задержусь допоздна, а потом сразу поеду домой. У меня мало свободного времени, — прибавила Аня.

— Очень жаль. Мне хотелось бы с тобой увидеться.

— Не уверена, что это необходимо. — Она мысленно похвалила себя: это был очень корректный отказ.

После первого звонка утреннего незнакомца Аня пребывала в раздумье. Сейчас же она решила, что все это просто смешно. В ее жизни и так полная неразбериха, не хватало еще этого корейца.

— Я добрался до Музея музыки. Много интересных старинных инструментов, даже есть скрипка Страдивари, правда сына.

В ответ Аня пробормотала что-то неопределенное. Утомительный день давал о себе знать — голова с трудом соображала. Она ведь только что дала ему от ворот поворот, разве нет? При чем здесь скрипка Страдивари?

— Куда и во сколько за тобой приехать?

— Не надо приезжать! У меня вечером дела… да, я иду в гости.

— Понимаю.

Аня готова была поклясться, что он сказал это с улыбкой:

— Ты боишься?

— Какие глупости! Чего мне бояться?

— Я не отрезаю девушками головы в темном лесу. Я очень спокойный, уравновешенный человек. Я был бы рад встретиться. Конечно, в разгар дня и в людном месте.

Анне стало неловко. Чего она, в самом деле, так беспокоится?

— Но я даже не знаю, как тебя зовут.

— Меня зовут Ким Иль У, — ответил он.

Аня взяла листок, карандаш, прижала трубку к плечу и начала записывать, но в нерешительности остановилась.

— Это пишется в одно слово?

— Ты записываешь мое имя?

— Э-э, понимаешь, только не обижайся, оно прозвучало для меня непривычно. Я и русские-то имена малознакомых людей плохо запоминаю, а твое имя на мой слух — странный набор звуков.

На несколько секунд воцарилось молчание.

«Обиделся?» — подумала Аня.

Но он ответил непринужденно:

— Пишется в три слова. Ким — фамилия. Иль У — мое имя.

— Спасибо, — пробормотала Аня, царапая на бумажке имя корявым почерком, потому что рука непроизвольно дрогнула. — Извини.

— Если ты записываешь имя, значит, мы увидимся?

— Я не уверена…

— А утром выглядела очень уверенной. Я должен тебе кое-что сказать: ко мне следует обращаться «господин Ким» или называть полным именем. Короткая форма, Иль У — только для семьи и близких друзей.

Это была явно шутливая фраза, и чтобы как-то преодолеть неловкость, Аня ответила ему в тон:

— Благодарю за разъяснения, господин Ким… но меня почему-то тянет сказать «товарищ Ким».

Снова короткая пауза.

— Прошу прощения! — пролепетала она, внезапно вспомнив из курса истории про разъединенный Корейский полуостров, закрытый коммунистический Север с чередой вождей по фамилии Ким и капиталистический, открытый миру Юг. Надо же быть такой бестактной, не язык, а помело! Может, он как раз из Северной Кореи и сейчас глубоко оскорблен этим нелепым замечанием.

— Я южанин. Мне привычнее обращение «господин».

— Я говорю глупости. Извини. Сегодня у меня нелегкий день, столько работы навалилось… А утреннее происшествие и твой звонок добавляют в мой кошмарный день сложностей.

— Сочувствую. Если ты устала, закончить этот день нужно по-особенному — подняться над проблемами как можно выше.

— Подняться? Что это значит?

— Слышал, тут есть самое высокое здание с рестораном. Любопытно взглянуть.

— Ужин в «Лахта-центре»?

— Да, кажется, так называется эта башня. Когда ты освободишься? Я приеду за тобой.

Прозвучало волшебное слово «ужин», но Аня быстро опомнилась. Одежда, прическа, макияж — все это мгновенно промелькнуло перед ее мысленным взором. На ней были старые джинсы, невзрачная футболка и кроссовки. Волосы стянуты в хвост, потому что утром она не успела помыть голову. Челка стоит дыбом — сколько раз за день она накручивала ее на палец, что за ужасная привычка!

— А-а-а, хорошая идея, спасибо, но я не могу.

— Почему?

— «Лахта-центр» далеко… Нет, я не пойду! — решительно заявила она, но через секунду добавила: — Это не потому, что я чего-то боюсь, просто очень устала и не в настроении.

— Понятно. Хорошо, не буду настаивать.

Аня почувствовала смутное беспокойство от мысли, что он сейчас свернет разговор.

— Может быть, завтра?.. — проговорила она полувопросительно.

— Завтра день будет спокойнее?

— Такой же, но я постараюсь закончить все дела вовремя и не задерживаться.

Он спросил, куда приехать, и Аня назначила встречу у подземного перехода на Невском проспекте возле станции метро «Гостиный Двор».

После того как он попрощался, Аня посидела в задумчивости некоторое время, а потом позвонила Насте. Как и ожидалось, Настя прохладно отнеслась к идее встречи с «этим подозрительным типом».

— Твое постоянное недоверие ко всему на свете… — протянула Аня, выслушав очередную сентенцию о несовершенстве этого мира.

— Он точно нормальный? — спросила Настя.

— Что за вопрос!

— Да у тебя вечно то одно, то другое. Не хватало еще влипнуть в какую-нибудь историю.

— Мы просто погуляем по центру. В конце концов, почему бы и нет? Я уже не помню, когда меня в последний раз звали на свидание. Вадим не в счет.

— Этот придурок точно не в счет. Угораздило же с таким связаться!

— Дело прошлое. Не заводи эту шарманку. Лучше скажи, что надеть?

— Что-нибудь красивое, но не слишком нарядное, чтобы не было заметно, что ты готовилась.

— Джинсы и кроссовки или юбку и туфли?

— Ты в кроссовках косолапишь и шагаешь как гренадер, категорически нет! Надень ботинки на каблуках и платье свое, такое приталенное, темно-синее, оно подойдет. И ты это… позванивай мне время от времени. Не доверяю я этим иностранцам. Тем более кореец, прости господи! С чем их едят?

— Ты как всегда! Ладно, завтра созвонимся. У меня сейчас голова не соображает. Надо домой идти, мне еще с Локи гулять. Отложу все дела на завтра, лучше приду пораньше.

— Слушай, Анька, — вдруг сказала Настя, — а ты молодец! Не зацикливаешься на Вадиме. С глаз долой — из сердца вон, и уже новый бойфренд на горизонте. Респект!

— Бойфренд — громко сказано. Так, небольшое свидание. Почему бы нет? Прогуляюсь, развеюсь. В пятницу точно будем сидеть до ночи, пока все хвосты не подобьем, не сверстаем и не сдадим, так что Иванычу еще придется нас развозить.

— Ну, удачи, подруга. Только учти, послезавтра специально приду в обед, ты спустишься в кафе и все мне подробно расскажешь.

— Так и быть, — согласилась Аня. — От тебя все равно не отвяжешься.

***

На следующий день Аня пришла на работу на два часа раньше. Редакция была пуста, только парочка айтишников, по-видимому здесь же и ночевавших, что случалось нередко, болталась в курилке. В комнате отдыха, где стояли микроволновка и несколько столиков, витал аромат кофе. Утренние сборы прошли в спешке, но, зная, что впереди очередной безумный день, Аня взяла с собой косметичку и парфюм. До вечера ее не покидало странное волнение. Она то и дело поглядывала на часы. Утром ей казалось, что минуты ползут неоправданно медленно — до семи было немыслимо далеко, но во второй половине дня время как будто ускорило бег, а после четырех — пустилось в галоп. За оставшиеся часы Анне предстояло переделать еще кучу дел, привести себя в порядок и выскочить из редакции не позднее начала седьмого.

Но освободиться ей удалось лишь без четверти семь. На ходу подкрашивая губы и брызгаясь духами, она окунулась в сырой питерский вечер и быстро зашагала к метро. Ожидание этого необычного свидания весь день будило необъяснимые эмоции, а сейчас ее стали одолевать сомнения. Зачем, спрашивается, она согласилась? Наверное, Настя права. Парень-то странноватый… Подспудно подкралась мысль не делать глупостей и пойти домой — все равно она опаздывает почти на час. Аня всерьез уверяла себя, что из этой встречи ничего путного не выйдет: не такой она человек, чтобы запросто сходиться с людьми, особенно с мужчинами. Тем более (припомнила она Настин тон) — с иностранцами. Благодаря своему образованию, стажировке за границей и работе в англоязычном журнале Аня повидала немало иностранцев, но редко находила привлекательными их менталитет, привычки, мировоззрение, образ жизни и прочее.

Размышляя об этом, она и сама не заметила, как вышла из подземки. К этому времени утренний кураж окончательно испарился, и, сделав несколько шагов к переходу, Аня остановилась. Сначала подумала, что ее не ждут, но потом увидела нового знакомого, — он стоял уткнувшись в телефон и не смотрел по сторонам. Пройди она мимо, пожалуй, и не заметит.

Аня наблюдала за ним несколько секунд, а потом неожиданно повернула назад. Было и смешно от собственной дурости, и беспокойно, и слегка обидно. «Что меня сюда принесло? — с удивлением думала она. — Еще и вырядилась!»

Она опять вошла в вестибюль метро — здесь можно было постоять просто так у газетного киоска, уставившись на разноцветные газеты-журналы, и подумать. Конечно, не поздно подойти к нему, рассуждала Аня, но дальше рассуждений дело не шло. Ноги точно приросли к полу, и она никак не могла понять, что заставляет ее стоять здесь и досадовать на себя. Взглянула на время: без двадцати восемь. «Он ждет уже сорок минут, и мне надо на что-то решиться… Ладно, — в конце концов, пробормотала Аня, недовольная собой, — если он не ушел, то подойду, а дальше будь что будет!»

Чтобы снова оказаться на улице, ей пришлось обойти кругом вестибюль станции, подняться по лестнице, спуститься и выйти на проспект. На этот раз она решительным шагом направилась к подземному переходу, но молодого человека там уже не было.

Аня растерянно и разочарованно смотрела по сторонам. Минуту или две она топталась на месте, даже не пытаясь понять, что ее так задевает, но тут увидела вчерашнего велосипедиста — он стоял у выхода из метро. Кореец помахал ей, подошел и, здороваясь, поклонился. Аня инстинктивно поклонилась в ответ, почувствовав себя вдобавок ко всему прочему совсем уже глупо.

— Я задержалась на работе, — произнесла она и расстроилась еще больше оттого, что начала с оправданий.

Повисло неловкое молчание. Молодой человек почему-то ничего не говорил, и Аня понятия не имела, что должна сказать. Вдруг вспомнился его безудержный смех, и в голову пришла ужасная догадка: этот парень позабавился от души вчера и сегодня рассчитывает на то же самое. Полный провал! Надо же было купиться на броскую внешность и дружелюбный тон, а теперь так глупо попасть впросак! Никогда еще она не испытывала настолько необъяснимого тревожного чувства, как сейчас, стоя рядом с этим человеком. Наконец Аня посмотрела на него и увидела, что он улыбается. У него была поразительная улыбка — завораживающая, мягкая, сладкая, как мед.

— Ты сердишься, — сказал он.

— Неужели?

— Поджала губы, хмуришься, смотришь по сторонам, подумываешь, как бы уйти.

Девушка с независимым видом вскинула голову и положила руку на сумку, перекинутую через плечо. «Точно на эфес шпаги», — неожиданно промелькнуло в голове, и эта нелепая мысль едва не вызвала у нее нервный смешок.

— Какие глупости! Я пришла, хотя не в моих правилах встречаться с незнакомыми людьми.

— Я так и подумал. Итак, наши планы?

— Планы? — Аня была озадачена его нечувствительностью к колким выпадам. — Программу предлагаю я?

— Я не знаю города и не гулял по нему вечером.

— Прогулка по вечернему Петербургу… Что ж, если мы все-таки встретились и я не хочу просидеть вечер в клубе или баре…

— Да, не стоит.

— Хорошо, давай прогуляемся по городу. Тебе понравится.

Она сделала пару шагов, молодой человек присоединился к ней, и они двинулись в сторону Дворцовой площади.

Домой Аня вернулась поздно вечером. Не переодеваясь, только сменив обувь (после целого дня на каблуках ноги немилосердно ныли), вышла на прогулку с Локи, а когда вернулась, легла на диван и долго смотрела в потолок. Из задумчивости ее вывел звонок телефона.

— Ну как? — услышала она Настин голос. — Не утерпела, уж извини. Все нормально? Ты не с ним сейчас, я надеюсь?

— Все нормально. Завтра поговорим.

— Не в настроении?

— Устала, ложусь спать.

— Но тебе хоть понравилось? — спросила Настя, явно рассчитывавшая на более оживленную беседу.

— Да, — сказала Аня. — Мне понравилось.

— Ты с ним поцеловалась?

Невольно улыбаясь, Аня пожелала Насте спокойной ночи, передала привет Денису и закончила разговор.

***

Когда на следующий день Настя явилась в кафе, расположенное на первом этаже бизнес-центра, еще не было и часа дня. Она заказала плотный обед, чайник чая и села за столик в ожидании подруги. Наконец пришла Аня.

— Ну, рассказывай! — Настя сложила перед собой руки в замок и уставилась на подругу. Глаза ее возбужденно горели.

Аня невольно поморщилась.

— Ты знаешь, я этого не люблю. Да и что я могу тебе рассказать?

— Все по порядку, — уверенно ответила Настя. — А можно самое главное.

— Что — главное?

— Он тебе нравится?

— Да. И ты, кажется, это уже поняла. Зачем спрашивать?

— Ну не злись. Хорошо, расскажи, где вы были и что делали.

— Мы гуляли по городу, потом поели, потом я хотела сесть на метро, но он настоял на такси, заплатил водителю, и я уехала домой.

— С тобой с ума сойти можно! Это рассказ о свидании?!

— Не уверена, что это было свидание. Если честно, я чувствовала себя странно… Поначалу так вообще ужасно. Нервничала и от этого постоянно болтала, — Аня неожиданно обхватила голову руками. — Кошмар! Когда я поняла, что не в состоянии заткнуться, стала рассказывать про город и разные известные места, ну, там: это музей-квартира Пушкина, великого русского поэта. Это Миллионная улица, названная так, потому что здесь строились самые богатые доходные дома. Это Зимний дворец, главная императорская резиденция, сейчас музей Эрмитаж. Это Мраморный дворец, у которого нет фасада…

— Так, я поняла ваш маршрут, — перебила Настя. — Поработала гидом — и?..

— Ну и все.

— В смысле — все?

— Ты знаешь, он отличный парень. Слушал внимательно, задавал вопросы, шутил. Фотографировал мало.

Аня задумчиво посмотрела на Настю.

— Понимаешь, он какой-то все-таки подозрительный. Меня не покидало ощущение, что он как будто… прячется.

— Прячется? — удивилась Настя.

— Ну да. Он опять был в бейсболке и темной одежде. Я заметила, что он старается избегать людных мест и особенно сторонится своих соотечественников.

Настя скептически хмыкнула, а Аня после паузы сказала:

— Я предложила ему поесть рамён. Это его страшно удивило. Он на меня так посмотрел, что я впала в ступор, подумала, он что-то не то расслышал. Принялась объяснять, что на Невском есть ресторанчик, ну, ты знаешь, во дворике. Сказала, там приличная кухня и по телику крутят клипы каких-то женоподобных мальчиков-певцов. Он очень смутился и засмеялся, и я поняла, что он совсем странный! Честно скажу, в эту минуту опять мелькнула мысль — не сбежать ли мне? Наконец он вроде как заметил, что я в полном замешательстве. Перестал смеяться и попросил прощения. Вот что это было, можешь объяснить? До сих пор не знаю, как расценивать такое поведение…

— Наверное, есть тебе расхотелось?

— В этой рамённой точно. Он тоже отказался туда идти, ответил, что женоподобные мальчики его не привлекают, а лапшу он может поесть и дома. Я предложила другие варианты. Он выбрал тихое местечко на Кирочной.

— И какие выводы ты из всего этого сделала?

— Мне кажется, он преступник. Не просто так он прячется…

— Что?!

— Он точно не простой человек… Из тех, с которыми никогда не чувствуешь себя в своей тарелке. Он как будто и притягивает, и отталкивает одновременно… Не знаю, как это объяснить. Помнишь, мы с тобой ходили по замерзшему озеру? Делаешь шаг и чувствуешь, как хрустит и подламывается тонкий лед под ногами, и вода проступает. Чистое безумие! Вот я как будто опять прошлась по льду…

— Странные ассоциации, — нахмурилась Настя.

— Мы с тобой тогда быстро выбрались на берег, а если бы продолжили идти? Провалились бы? Как думаешь?

— Думаю, тебе стоит обуздать свое богатое воображение. Что за глупости? Человек не любит толпу, обходит туристические группы и не хочет есть рамён в России. Что тут подозрительного?

— А фотографии? Он почти не фотографировал, а когда я предложила сфотографировать его на фоне достопримечательностей, он быстро свернул эту тему, так что даже заикаться об этом у меня желания больше не возникало.

— Он был с тобой груб?

— Ничего подобного! Скорее я с ним… Хотя, знаешь, есть в нем что-то для меня непонятное, что-то тревожащее, не знаю, как объяснить… Какая-то нервозность, что ли, но не явная. На самом деле он вел себя вполне свободно, очень естественно, как будто мы сто лет знакомы. Никакой неловкости. И никаких топорных подкатов… Это был такой прекрасный вечер! Сначала я не знала, чего от него ожидать, как себя вести, и дергалась. А потом подумала, что этот дурацкий психоз исходит только от меня, и постаралась успокоиться. Я почему-то уверена, что мне он ничего плохого не сделает.

Настя скептически посмотрела на Аню:

— Сейчас ты меня пугаешь.

— Считаешь, я надумываю?

— Откуда же мне знать? Ты у нас большая фантазерка, порой такого насочиняешь…. Может, и на этот раз? Прогулялась с симпатичным парнем — как будто по тонкому льду прошлась? Поменьше читай всякую романтическую дребедень и посмотри на ситуацию трезво. Тебя пригласили на свидание, накормили, отвезли домой, вдобавок лекцию от тебя выслушали. Чего еще? Отличный малый! А уж эта твоя нервозность — мне ли не знать! У тебя просто нет опыта общения с приличными мужчинами. Вечно попадаются какие-то кретины.

— Это точно, и они очень быстро дают это понять. Про Илюшу я так сказать не могу.

— Илюшу? — удивилась Настя.

— А, ну да, я так его зову. Он не против, сказал, что это звучит забавно и ласково.

— Ласково? Что-то мне это не нравится…

— О чем ты? — встрепенулась Аня, но сразу сникла. Она сделала несколько глотков остывшего чая и наконец произнесла: — По правде сказать, на этом, видимо, все и закончится.

— Думаешь, не позвонит?

Аня помолчала минуту.

— Когда я уже села в такси, он наклонился, чтобы сказать пару слов, но несколько мгновений просто смотрел на меня. Меня аж в жар бросило. Наверное, я стала красной, как помидор, чего-то тараторила, махала на прощание… В общем, как вспомню… просто кошмар. Он сказал только: «Спасибо за интересную экскурсию». Улыбнулся этой своей убийственной улыбкой и захлопнул дверцу машины. Я уехала.

— И все? — разочарованно протянула Настя.

Аня кивнула.

— Я сейчас прокручиваю в голове весь этот вечер и бешусь оттого, что вела себя как дура. Не то делала, не то говорила. Это меня с ума сводит! Думаешь, я совсем ему не понравилась?

— Ну ты и вопросы задаешь! По твоему описанию этот Илюша прямо полубог. Даже любопытно стало… У таких запросы — сама знаешь!

— Нет, я не про то! Он просто очень живой, непосредственный, красивый…

— Анька! — Настя снова посмотрела на нее с подозрением. — А ты, случайно, не влюбилась?

— Не знаю…

— Ну ты даешь! Два раза в жизни видела какого-то залетного туриста, который сегодня здесь, а завтра тю-тю в свой Сеул. Да ты с ума сошла!

— Точно, что-то со мной не в порядке. Я не могу ни о чем думать, ничего делать, у меня стоит перед глазами его лицо и этот его взгляд. Представляешь, у него глаза совсем темные, без зрачков. Я это увидела там, в такси. Наверное, просто было такое освещение, на самом деле они должны быть карими, как думаешь?

— Я думаю, что дело плохо. Если он не впечатлился твоим обществом, больше ты его не увидишь. А если он все-таки позвонит и вы еще раз встретитесь — продлится это недолго. Когда-нибудь он уедет, а ты останешься.

— То есть я в любом случае буду пострадавшей стороной?

— Кажется, это уже так.

— Раз исход один, я бы предпочла второй вариант, — пробормотала Аня.

— Вообще, я слышала, что азиаты не очень-то любят связываться с европейцами. Они предпочитают своих девушек.

— Вот уж неправда! К тому же я не европейка, а русская.

— Это, по-твоему, меняет дело? Может, у него в голове одни предрассудки и он думает, что ты держишь дома ручного медведя и пьешь водку за завтраком, обедом и ужином.

Аня недовольно взглянула на Настю.

— Слушай, а насчет этих твоих смутных сомнений… — продолжала Настя как ни в чем не бывало. — Может, он вообще за другую лигу играет и тебе не стоит расстраиваться?

Не дождавшись ответа, она с досадой воскликнула:

— Почему ты его хотя бы не сфотографировала тайком?! Загуглили бы фото, а вдруг он в международном розыске.

— Что ты несешь?!

— А что? Всякое бывает. Очаровательный молодой человек соблазняет девушек, предлагает заграничное путешествие, а там эти девушки оказываются в сексуальном рабстве!

Аня фыркнула, вспомнив трясущегося от смеха Илюшу.

— Ну посмотри на меня, какое сексуальное рабство? У меня что, модельная внешность или грудь пятого размера?

Настя состроила гримасу и, соглашаясь, покивала.

— Да уж, извини, на эту роль ты не тянешь. Вряд ли он стал бы ради тебя так заморачиваться. Хотя он и не заморачивается! — убежденно закончила она. — Даже «до свидания» не сказал.

Аня уронила отяжелевшую голову на руки. Вид у нее был потерянный. Глядя на скорбную позу подруги, Настя не на шутку забеспокоилась. Кажется, дело принимало более серьезный оборот, чем ей казалось, и это было неприятное открытие.

— А чем он занимается?

— Не знаю. Мы об этом не говорили.

Настя очень удивилась:

— Как? Ты даже не узнала, кто он такой? Живет здесь, учится, приехал в отпуск… Да мало ли что? Такие вещи выясняют первым делом.

— Я даже не подумала об этом.

— Подруга, ну ты странная! Ох какая странная!

— Нет, подожди… Я спросила, где он так хорошо выучил английский. Он ответил, что с детства мечтал о небе, но стать летчиком не позволило здоровье, поэтому учился на бортпроводника в институте гражданской авиации, кажется так.

— Так он бортпроводник? Летает на международных рейсах?

Аня пожала плечами:

— Мне кажется, он говорил о своей профессии в прошедшем времени.

— Кажется или в прошедшем? Отличный был шанс все выяснить!

Аня примирительно улыбнулась.

— Согласна, надо было расспросить его обо всем, но как-то к слову не пришлось… — она задумчиво нахмурилась. — У меня было такое странное ощущение близости, когда глупые анкетные вопросы совершенно не нужны.

— Ой, беда, беда, — Настя без тени улыбки смотрела на Аню. — Всего один вечер в компании Илюши, и твои мозги превратились в кисель. Дело, конечно, твое, но лучше бы этот вечер остался единственным.

— Почему?

— А ты не понимаешь?

— У тебя есть Денис! — с обидой возразила Аня. — А я что, не имею право на счастье?

— Счастье? С кем, Анют? С заезжим иностранцем, о котором ничего не знаешь? Ты даже не знаешь, настоящее ли он тебе имя назвал. С другой стороны, назовись он Хон Гиль Доном¹*, ты бы и этому поверила.

— Кем?

Вместо ответа Настя с досадой махнула рукой.

— Слушай, а может, дело в менталитете? — опять начала Аня. — Ну, Восток — дело тонкое и все такое. Много ты знаешь об азиатах? Может, у них там свои обычаи и представления, как проводить свидания?

— Об этом лучше мою тетку спроси. Она с утра до вечера в своей кофейне крутит азиатские передачи и фильмы. У нее там даже своего рода клуб образовался — из странных дамочек «кому за», таких же азиоманок. — Настя с иронией покачала головой, а Аня посмотрела на нее укоризненно.

— Что ж, — примирительно сказала Настя, — если ты ему понравилась, он обязательно позвонит. Вопрос в другом: нужно ли тебе это?

— Не знаю, — отозвалась Аня.

— Господи, откуда он только свалился на твою голову?

Аня молча смотрела в чайную чашку. Потом тряхнула головой и попыталась изобразить улыбку:

— Ладно, проехали. Нет так нет. Все проходит, и это пройдет.

***

Сквозь сон настойчиво пробивался какой-то звук — монотонный противный трезвон. Аня не могла решить: почему звонит будильник? Не открывая глаз, она протянула руку и стала шарить по полу в поисках телефона. Нащупав его, поняла, что он не только истошно орет, но еще и вибрирует, а значит, это не будильник, а звонок. Ну что за гады ее коллеги, знают же, что она ушла с работы за полночь, а сегодня суббота! Аня провела пальцем по экрану и, не отрывая голову от подушки, положила телефон на ухо.

— Да-а-а… — Голос прозвучал протяжно и хрипло.

— Ты спишь?

Аня подскочила так резко, точно ее прошил электрический разряд. Телефон описал дугу в воздухе, с грохотом упал на пол и погас.

От неожиданности и сильного волнения Аня довольно неловко скатилась с дивана. Подобрала телефон, и через мгновение он зазвонил снова.

— Доброе утро. Кажется, я тебя разбудил? Очень сожалею.

— Все в порядке.

— Что за шум? Что-то упало?

— Телефон выскользнул из рук. Я не ждала звонков утром в субботу.

— Уже почти восемь. Я подумал, раз у меня свободный день, лучше не терять ни одной минуты. Что скажешь?

— Э-э-э… — Аня подняла взгляд и увидела свое отражение в зеркале: всклокоченные волосы, красное от жаркой волны лицо, сощуренные спросонья глаза.

— Понятно, ты еще не проснулась. Диктуй адрес, я приеду.

— Что?! — Аня вскочила на ноги и теперь маячила в зеркале целиком. В кошмарной пижаме в розовый горошек.

— Я не понял.

— Приедешь? Когда?.. Зачем?..

— У меня на этот день большие планы. У тебя есть час, говори адрес.

Отпущенный час прошел как в угаре. То, как она намыливала голову, рылась в шкафу, рвала колготки, попадала тушью в глаз, роняла плойку и все-таки прожгла что-то утюгом, смахивало на сюжет старомодной комедии.

Когда на часах было девять и телефон снова зазвонил, появился Локи, который все это время отсиживался на кухне.

— Ты готова? — спросил Илюша.

— Да, но, понимаешь, я не успела погулять с собакой.

— У тебя есть собака? Тогда погуляем с ней вместе, а потом поедем.

Между кроссовками и туфлями Аня, не задумываясь, выбрала последнее. Спускаясь в лифте, она сделала несколько глубоких вздохов и постаралась успокоиться. Как ни удивительно, ей это удалось. Выйдя из парадной и увидев стоящего возле такси Илюшу, она смогла приветливо поздороваться и улыбнуться.

Он был в той же бейсболке, но солнечные очки держал в руке. Это почему-то очень обрадовало Аню, и она на самом деле почувствовала себя увереннее.

— Почему у тебя правый глаз такой красный? Ты плакала или заболела?

Да чтоб тебя! Разве настоящую уверенность можно разрушить таким невинным вопросом?

— Что-то в глаз попало… скоро пройдет.

Он улыбнулся и переключил внимание на Локи, который махал хвостом и тянул поводок то в одну сторону, то в другую

— Какой милый пес! Похож на Атика, собаку моего друга, — Илюша присел и потрепал Локи за ухом, и тот замахал пушистым хвостом с удвоенной силой. — Где вы гуляете?

— Здесь неподалеку, в парке. Надо отпустить такси.

— Почему?

Аня удивилась.

— Очень дорого, если такси будет ждать, а потом еще куда-то нас повезет.

Илюша сказал, что волноваться не о чем, открыл заднюю дверцу машины и вытащил оттуда два бумажных стаканчика с кофе. Аня поблагодарила, взяла стаканчик и, чтобы как-то скрыть волнение, пошла вперед. Спасибо Локи — он не стоял на месте, а уже устремился по своему привычному маршруту, прижав нос к земле.

Илюша выглядел задумчивым и погруженным в себя. Допив кофе, он сунул руки в карманы и шел, поглядывая на пробивающееся сквозь багряную листву солнце, с удовольствием вдыхал утренний, прихваченный морозом воздух. Он молчал, но это Аню не тяготило. Идти рядом с ним было приятно и как-то естественно, словно это часть их повседневной жизни — вот так, не спеша, брести вместе по осеннему парку, обмениваться редкими фразами и присматривать за собакой. Аня рассказала, что Локи ей подарили, а назвала она его так из любви к скандинавской мифологии. На вопрос, почему не греческой или римской, ответила, что скандинавский эпос — брутальный и страстный и его герои вызывают у нее больше сочувствия, чем сонм олимпийских бездельников, которые только и делали, что греховодили да вредили смертным. Илюша признался, что в этой области не силен, хотя недавно был в Мариинском театре на опере «Гибель богов».

— Наверное, тебе нравится Вагнер? — спросил он.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он брутальный и страстный.

Аня рассмеялась, наслаждаясь мягким солнечным светом. Свет отражался в Илюшиных темных очках, золотистыми бликами играл на металлических застежках ее куртки и приятно грел руку, в которой она несла свой недопитый кофе.

Такси ожидало на прежнем месте. «Интересно, как он договорился с водителем?» — подумала Аня, направляясь к парадной.

— Я заметил, что местные девушки очень любят туфли на каблуках, — неожиданно сказал Илюша.

Аня остановилась и с удивлением посмотрела на него.

— Ты надеваешь туфли, чтобы погулять с собакой?

— Предполагалось, что я пойду рядом с тобой, а ты высокий.

Он улыбнулся своей удивительной улыбкой.

— Смени обувь на удобную. Тебе не обязательно до меня дотягиваться. Я могу наклониться к тебе.

Когда Аня снова вышла на улицу, Илюша стоял поодаль от машины и разговаривал по телефону. Разговор шел на незнакомом ей языке и, судя по всему, был малоприятным. Заметив девушку, Илюша сказал несколько прощальных фраз и нажал отбой.

— Все в порядке?

— Да, наши планы не изменились.

— А какие у нас планы?

— Поедем в парк развлечений.

— Куда? — удивилась Аня.

— Это моя мечта! Я лет десять или даже больше не был на аттракционах.

— Почему? В твоей стране их нет?

— Очень много.

— И что мешало тебе туда сходить?

— Как-то не складывалось.

Аня бросила на него быстрый взгляд.

— Моя подруга говорит, что ты очень странный, — заметила она.

— Ты рассказала обо мне подруге?

— Да.

Илюша задумался.

— Знаешь, я тоже считаю, что ты странная.

— Все-таки это разница менталитетов, — серьезно ответила Аня. — Наверняка нам друг в друге кажутся странными самые обычные вещи.

Усевшись в машину, Аня сообщила водителю, что они поедут на Крестовский остров, потом посмотрела на Илюшу и внезапно воскликнула:

— Боже! Что у тебя на голове?

Он испуганно дернулся.

— На мне кто-то сидит?!

— Да тебя сейчас удар хватит, — Аня постаралась скрыть улыбку, но это плохо получилось. — Насекомых боишься? Никто на тебе не сидит, успокойся. Но зачем ты так причесался?

Ей действительно было чему удивляться — все волосы от макушки он зачесал на лоб. Аня никогда не видела такой необычной прически, больше всего она напоминала стрижку «под горшок».

— Тебе не нравится?

— Это ужасно!

Молодой человек был обескуражен. Он заметно смутился и что-то пробормотал.

— Это мода такая? — не унималась Аня. — Не представляю, кого может украсить опущенная на лоб густая челка? Ты выглядишь ну очень забавно!

— Эй! — возмутился он.

Больше не сдерживаясь, Аня расхохоталась:

— Ой, не могу! Надень бейсболку или сделай что-нибудь с волосами.

В ответ он уже гораздо громче сказал что-то на своем тарабарском языке и резким движением всей пятерней убрал челку со лба.

— Теперь довольна?

Аня смеялась, прикрывшись ладонями.

— Прости! Не хотела тебя обидеть…

Он насупился, отвернулся и уставился в окно.

Аня посмотрела на него с раскаянием.

— Илюша, извини, пожалуйста…

— Я показался тебе смешным?

— Не сердись, — она дотронулась до его плеча, но почувствовала, как он вздрогнул, и немедленно убрала руку.

«Азиаты не любят прикосновений! — вспыхнула мысль. — Просто кланяются друг другу при встрече, кажется, даже руки не пожимают».

— Извини, — искренне произнесла она, ругая себя за глупую выходку.

Несколько минут они ехали в молчании. Аня прикинула, что от ее дома до Крестовского острова минут сорок пути, если не будет пробок, за это время можно постараться аккуратно расспросить Илюшу о его жизни и занятиях. В конце концов, Настя права: нельзя же быть наивной дурочкой и с бухты-барахты довериться незнакомому человеку. Надо начать с чего-нибудь легкого, ненавязчиво задать один-два простых вопроса, а там как дело пойдет.

Решив приступить к расспросам, она взглянула на своего спутника и обнаружила, что он по-прежнему смотрит в окно. Вид у него был мрачный и отрешенный. Девушка машинально протянула к нему руку, но отдернула еще быстрее, чем в первый раз, так и не коснувшись. Илюша повернулся к ней.

— Не знала, что ты такой обидчивый. Я правда не хотела быть бестактной, извини меня.

— Что? О чем ты?

Аня растерялась.

— Ты не обиделся?

Мгновение он смотрел на нее, потом протянул руку ладонью вверх:

— Дай мне свою руку.

Она тотчас это сделала. Он сжал ее пальцы и несколько секунд держал так, потом отпустил.

— Что с тобой, Илюша? Я беспокоюсь.

— Все в порядке… Нет, не в порядке, — он стиснул рукой лоб и нахмурился.

— Голова резко заболела? Надо быстро потереть виски, и все пройдет, вот так. — Она обхватила пальцами его голову и надавила на виски.

— Что ты делаешь? — от неожиданности и удивления Илюша сказал это на родном языке.

— Не дергайся. Я чувствую, как ты дрожишь, — еще не хватало заболеть! У тебя было хорошее настроение, и сейчас мы его вернем. Поверь мне, я знаю, что делать: всего лишь легкими движениями помассировать виски, а еще лучше — натереть их укусом. К сожалению, сейчас уксуса нет, но и без него поможет. Я часто так делаю, когда болит голова, — не люблю таблетки. Ну как, лучше? — Она слегка отклонилась, чтобы посмотреть на него.

— Спасибо, — он мягко, но решительно отвел ее руки от своей головы. — Не знаю, что мне думать — ты глупая или совсем наивная?

— Что? — опешила Аня, внезапно испугавшись. — Что ты говоришь?

— Пожалуйста, не бойся, — он повернулся к ней всем корпусом. — Хотелось бы знать, что ты обо мне вообразила. Может быть, когда-нибудь расскажешь. Но поверь, я не плохой человек и, что бы случайно ни сказал или ни сделал, не причиню тебе вреда. Сегодня я хочу всего лишь отбросить все заботы и переживания и даже не вспоминать о здравом смысле.

— Я никогда не забываю о здравом смысле, — пробормотала Аня, встревоженная еще больше его словами.

— Тогда обещай, что твоего здравого смысла хватит на нас обоих, ведь я хочу провести этот день с тобой. И все последующие дни, которые у меня остались.

— Которые остались?.. — Аню поразила ужасная догадка. — О чем ты? Надеюсь, ты не… не болен? Какой-нибудь смертельной болезнью?

Илюша вдруг ласково погладил ее по волосам. Аня почувствовала, как сердце подскочило в груди.

— Нет, это было бы слишком драматично, как в каком-нибудь плохом фильме. Все проще — я возвращаюсь домой.

— Уезжаешь? — спросила она. — Когда?

— Осталось всего несколько дней.

Аня опустила взгляд на руки, стиснутые на коленях.

— И не вернешься?

— Я вообще не планировал сюда приезжать. Спонтанное решение. Последние три года, и даже больше, были очень тяжелыми для меня, я с трудом их пережил. Теперь вернуть и удержать то, что я потерял, почти невозможно. Впервые за много лет я обрел свободу, а она оказалась страшнее самой глубокой бездны, — он усмехнулся, но, взглянув на Аню, поспешил добавить: — Прошу, не смотри на меня с такой тревогой. Я не псих, просто болтаю, что в голову взбредет, и доволен этим. Как же это классно — говорить и делать что хочется и не думать об условностях!

— Да, — отозвалась Аня в растерянности, но больше не прибавила ни слова. Илюша держался непринужденно, но она вдруг отчетливо вспомнила с ним встречу у метро и снова испытала тревожное и смутное предчувствие — и почему-то вдруг необъяснимое сожаление.

— Мне скучно, — говорил он, не замечая ее настроения. — Ощутить себя живым, получить эмоциональный заряд, увидеть и прочувствовать что-то новое, — в этом есть для меня смысл? Не знаю. Не знаю, способен ли я на перерождение. С таким же успехом мой добрый друг, который меня сюда пригласил, мог посоветовать мне полететь в космос. Но все-таки Россия оказалась ближе, чем Луна, хотя я и не вижу между ними большой разницы.

Аня вгляделась в его лицо. На его губах блуждала легкая усмешка, слишком холодная и отстраненная, чтобы сулить обещание тепла и надежды. Он умолк.

— И ты нашел здесь то, что искал?

— Кто знает…

Это был короткий ответ, но Аня больше не задавала вопросов. У нее в голове словно зажегся стоп-сигнал. Еще минуту назад она хотела о многом расспросить этого необычного молодого человека, который так внезапно и глубоко запал ей в душу, постараться стать к нему ближе, найти с ним общие интересы. Сейчас это потеряло всякий смысл. Какая разница, кто он, чем живет, что испытал и что теперь ищет, если совсем скоро он вернется туда, откуда приехал? Он сказал об этом просто и спокойно. Сказал без сожаления. Ее поразила мысль, что она была для этого парня всего лишь экзотическим приключением, девушкой из незнакомой страны, которую он считал такой же запредельной, как Луна. Она, Аня, была бесконечно далека от его реальной жизни. Ее чувства, сомнения, переживания, ее робкие надежды на будущее обернулись глупой шуткой. Аня украдкой взглянула на Илюшу. Он расслабленно откинулся на спинку сиденья. Но именно в этот момент горького прозрения, осознав, насколько недосягаем сидящий рядом человек, Аня наиболее остро ощутила его присутствие. Охватила взглядом его целиком — обтянутые джинсами бедра, крупные сильные руки, разворот плеч. Жаркая волна прокатилась по всему телу. Как она могла только что дотрагиваться до него? До его волос, его кожи? Аня отвернула пылающее лицо к окну, с ужасом ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

Илюша окликнул ее, удивленный молчанием.

— Я посижу чуть-чуть с закрытыми глазами, — ответила она, не поворачиваясь. — Ты рано разбудил меня, я не выспалась.

— Ты первая девушка, которая в моем присутствии предпочитает вздремнуть, вместо того чтобы общаться со мной, — заметил он. — Так способна поступить только обитательница Луны.

***

Когда они вышли из машины, у Илюши снова зазвонил телефон, и, разговаривая, он слегка отстал. Аня получила короткую передышку, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Слезы на ветру быстро высохли, а глаза и до того были красными. «Скоро это пройдет, — думала она. — Надо быть благодарной за то, что тебе дается». Аня часто повторяла эту фразу, пока та не стала ее личной волшебной формулой счастья. На свете столько недоступных вещей, столько несбыточных желаний. Существуют такие вершины, до которых тебе ни за что не добраться, в то время как на твоих глазах другие уверенно идут к ним. Парадокс заключался в том, что у любого человека есть такая вершина, на которую кто-то завистливо смотрит снизу и с которой он сам с завистью взирает наверх. «Надо быть благодарной за то, что мне дается, — бормотала Аня. — Он позвонил, сказал, что хочет провести со мной время. Наверное, рассчитывает еще на одну экскурсию, так почему бы и нет?..»

Когда Илюша догнал ее, она встретила его искренней улыбкой — ничто не помешает ей радоваться сегодняшнему дню! Который к тому же выдался солнечным и теплым.

Несмотря на ранний час, в парке было многолюдно. Стоял характерный гомон, сотканный из детских криков и смеха, и откуда-то с небес, издалека доносились визги тех, кто совершал крутые виражи на всевозможных аттракционах. Илюша осматривался с явным удовольствием.

— Прекрасно! Сколько же лет я не был в таком месте! Будем есть мороженое и развлекаться!

Когда он это сказал, Аня вдруг осознала, что у нее вряд ли получится быть благодарной за поездку именно сюда. В последний раз она посещала парк развлечений несколько лет назад с однокурсницами и очень пожалела тогда, что пришла. Ей, отчаянной трусихе со слабым вестибулярным аппаратом, на половину каруселей путь был заказан, а на другую она сама ни за что не хотела идти. Настоящим позором для нее стал аттракцион с перемещающимися на пятиметровой высоте машинками. По роковой случайности Аня села одна, и ей самой пришлось крутить педали, чтобы двигаться вперед. Проклятая машинка так скрипела и клонилась набок, что несчастная девушка не могла заставить себя шевелить ногами. Особенно ее ужасали повороты и гулкий шум удара, когда ее догоняли едущие следом, поскольку она застопорила все движение по рельсам. После этого Аню уговорили прокатиться на колесе обозрения. Она согласилась только потому, что кабинки были закрытыми, но и это не спасло от неприятных ощущений. Кончилось тем, что она стояла и держала сумки подружек, пока те крутились и визжали на «Шейкере», «Бустере», «Шторме» и прочих качелях.

Сейчас, глядя на развлекательные конструкции, напоминавшие нечто среднее между марсианскими кораблями из романа Герберта Уэллса и строительными кранами, Аня поняла, что пропала.

— А что тебе больше нравится? — осторожно спросила она Илюшу, который бодрым шагом направлялся в самую гущу толпы в поисках информационных стендов и касс.

— Все, но ты можешь выбрать.

— Знаешь, я не очень хорошо переношу карусели, — призналась она. — У меня кружится голова и тошнит.

Илюша остановился, не сумев скрыть разочарования. Но Аня огорчилась еще больше, увидев выражение его лица. Неожиданно для самой себя, подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, она сказала:

— Я пойду с тобой на те аттракционы, где не надо крутиться.

Илюша осмотрелся, его взгляд замер на катапульте, которая выстреливала ядром с сидящими внутри людьми метров на восемьдесят вверх, и на паре-тройке американских горок.

— Послушай! Хочешь пострелять? — с преувеличенным энтузиазмом предложила Аня. — Тут есть отличный аттракцион в павильоне. Пойдем, тебе понравится!

За пещерой с «космическими пришельцами», в которой нужно было пулять из «лазера» и где они с Илюшей оказались одни среди детей с мамами и подростков, последовал автодром. Аня водила из рук вон плохо и постоянно в кого-то въезжала. Илюша с такой силой давил на педаль и выворачивал руль с такой ловкостью, что за отпущенные минуты объехал всю площадку несколько раз и ни с кем не столкнулся. Потом они плавали на резиновых утках, и Илюшу это очень веселило. Затем настала очередь злополучных машинок. Илюша взял управление на себя и развил приличную скорость. Машинки по-прежнему тряслись и кренились. Аня сидела не шевелясь и старалась не смотреть вниз.

После небольшого перерыва на мороженое и кофе они забрели на детскую половину парка, и Илюша уговорил Аню прокатиться на аттракционе, представлявшем собой домик Элли, унесенный ураганом. Аня вышла оттуда пошатываясь и с гудящей головой, но Илюша был счастлив, как ребенок.

Он купил им по большому засахаренному яблоку на палочке. Есть его было невозможно. Через пять минут, когда все Анино лицо было в кокосовой стружке, а руки липкие, словно вымазанные в патоке, она заявила, что не в стоянии это съесть.

— Я против того, чтобы выбрасывать еду, — сказал Илюша, прекрасно справляясь со своей порцией. Каким-то чудом он уже умял пол-яблока и умудрился остаться чистым.

— Это невкусно. Не будь занудой, дай мне от него избавиться.

— Ни в коем случае.

— Как ты можешь есть эту гадость? Я выкидываю.

— Эй! Это мой подарок!

— Да ты смеешься!

Анино восклицание прозвучало под жужжание очередного звонка Илюшиного мобильника. Молодой человек с досадой взглянул на телефон и засунул его обратно в карман.

— Кто это тебе постоянно названивает?

— Мой добрый, но излишне беспокойный друг, — с усмешкой сказал он.

— Зачем? Что ему надо?

— Просит не делать глупостей и возвращаться назад. Однако я намерен следовать только своим чувствам и желаниям. Хочу наконец делать абсолютно все, что хочется.

Аня с подозрением посмотрела на него:

— А не улизнул ли ты из-под какой-нибудь опеки? Не дай бог медицинской? Или полицейского надзора?

Илюша засмеялся.

— Как я уже сказал, я не псих. И не больной, если ты об этом, хотя, бог свидетель, мне плевать на завтрашний день, чтобы он мне ни готовил. Это необычно — я в чужой стране, на многолюдном аттракционе, ем странную еду и общаюсь с девушкой, которая сомневается во мне и подозревает во всех грехах смертных. Может быть, ты на самом деле мой ангел-спаситель? Или коварная кумихо, от которой приму окончательную погибель? Что скажешь?

— Это цитата какая-то, что ли?

— Это правда жизни, беби, — и он снова засмеялся, хотя Аня не видела здесь ничего смешного.

— Так и быть, — сказал Илюша, переходя на деловой тон, — можешь выбросить яблоко, но за это кое-что сделаешь для меня.

— Это шантаж?

— Поторгуемся.

— Я чувствую подвох.

— Следующий аттракцион выбираю я.

Аня посмотрела на отвратительное яблоко. Оно было тяжелое, холодное и дико сладкое. От него страшно хотелось пить.

— Я знаю, чего ты хочешь, — с досадой пробормотала девушка, — но, наверное, никогда не смогу понять почему.

— Это опасность, граничащая с наслаждением, волнение и выброс адреналина.

Аня исподлобья взглянула на Илюшу. Господи, что она делает? Зачем? Почему? Кажется, она и правда не в своем уме.

— Хорошо! Но учти — мне очень страшно, и если я умру от разрыва сердца, ты будешь виноват.

— Договорились! — смеясь, он забрал у нее яблоко и выкинул в урну.

Когда они вернулись в центральную часть парка, Илюша остановился в раздумье. Аня уже чувствовала подступающую к горлу тошноту. Выбирать предстояло между несколькими пугающего вида аттракционами. Один из них походил на сорокаметровый башенный кран с прицепленной к стреле ракетой. Другой вариант — качели на головокружительной высоте. Анне показалось, что они взлетают над землей еще выше ракеты. Чуть дальше располагалось огромное светящееся колесо, совершавшее обороты в триста шестьдесят градусов. Рядом с ним летающая тарелка и нечто похожее на буровую установку с расположенными по граням сиденьями. Сиденья сначала медленно поднимались к верхушке, а потом резко летели вниз под отчаянный визг сумасшедших, которым захотелось пощекотать нервы. Выбирая, Илюша задержал взгляд на жуткой катапульте и американских горках.

Аттракционы представлялись Анне настоящей пыткой. Она искренне не понимала людей, которые по доброй воле подвергают себя таким экстремальным испытаниям. Ничего кроме ужаса эти ракеты, горки, качели и катапульты у нее не вызывали. Но как же теперь быть, когда исчерпаны все детские развлечения и она уже не в силах отвлечь Илюшу от того, ради чего он сюда пришел?

— Летающего домика Элли с тебя хватило. Карусели отпадают. Будем кататься на горках. Жаль, они здесь не самые большие из тех, что я видел, — с огорчением добавил он и наконец сделал выбор: — Вон та подойдет. Идем посмотрим, что про нее написано.

Когда они подошли к одним из американских горок, которая, подобно спруту, раскинула извивающиеся стальные щупальца на огромной территории лесопарка, Аня остановилась перед информационной табличкой и несколько минут молча смотрела на нее. Наконец она перевела Илюше, что этот аттракцион один из самых масштабных в стране. Его отличает пневмозапуск с последующим разгоном до ста километров в час за две секунды. Посетителям обещали резкие спуски, вращение, свободное падение, крутые виражи и десять непрерывных мертвых петель.

Илюша весело подмигнул:

— Спорим, ты здесь ни разу не каталась?

— Нет, — ответила она, обводя взглядом железного монстра.

С земли все казалось не таким уж и пугающим. «Несколько раз придется перевернуться вниз головой, — подумала Аня, — но я закрою глаза. Если ничего не буду видеть, то и страшно не будет».

Все же она с облегчением вздохнула, когда прямо перед ними закончилась очередная посадка и они оказались первыми в очереди. В ожидании Илюша облокотился на ограждение, некоторое время наблюдал за движением вагонеток, а потом переключил внимание на телефон, получив несколько СМС-сообщений подряд. Но Аня не отрывала взгляда от стремительного полета поезда — он взлетал по наклонной вверх, затем почти вертикально устремлялся вниз, несколько раз пропадал из вида, а когда появлялся снова, закручивался кольцами, как змея. Длилось это недолго. К концу поезд сбавлял темп и медленно подползал к месту посадки.

Илюша убрал телефон во внутренний карман куртки и посмотрел на спутницу.

— Тебе лучше перевесить сумку через плечо и вынуть мелочь из карманов.

Аня послушно проделала все это.

— Не волнуйся, будет здорово! Идем!

— Мы сядем впереди? — Аня вдруг поняла, что им предстоит сидеть во главе состава, обернулась, но остальные места уже были заняты.

— Конечно! Здесь лучше всего. Запрыгивай.

Сотрудник аттракциона начал обход, проверяя, надежно ли закреплена защита пассажиров. Когда он наклонился над Аней, туго затягивая ремень безопасности и опуская на ее плечи железные поручни, она посмотрела на Илюшу. Он встретил ее взгляд с удивлением и без улыбки. Но говорить и делать что-либо было уже поздно. Их кабинку проверили последней, сотрудник покинул площадку, и движение началось.

Вагонетки медленно поползли в гору. Стволы, а потом и верхушки деревьев на глазах уходили вниз, и Аня почувствовала, как внутри у нее все холодеет. Когда вагонетки достигли высшей точки, они на мгновение зависли на краю, где-то между небом и землей. Впереди зияла пустота, и вдруг Аня будто сорвалась с зыбкой опоры, опрокинулась и стремительно полетела в эту бездну на бешеной скорости. В уши ударил дружный визг и уже не умолкал, потому что вагонетки стало крутить и подбрасывать то вверх, то вниз. Аню парализовало. Она не могла кричать. Она даже не могла закрыть глаза и с ужасом смотрела, как мир переворачивается, земля и небо меняются местами, а все окружающие предметы превращаются в пестрый тошнотворный вихрь. Через несколько секунд пришло осознание происходящего, и девушку накрыла паника. Мощный ветер бил в лицо, Анне стало казаться, что сейчас вагонетка сорвется с рельс или разомкнутся крепления и ей придется падать с большой высоты через стальные конструкции. Она опустила голову, зажмурилась, вцепилась в поручни мертвой хваткой и желала только одного: чтобы все скорее закончилось.

Очнулась она от легких хлопков по щекам и от того, что кто-то пытается оторвать ее руки от поручней. Когда она открыла глаза, Илюша молча, но очень быстро освободил ее от креплений, схватил под мышки и заставил подняться. Шатаясь, они спустились с помоста, но возле ограды у Ани так затряслись колени, что несколько минут она не могла сделать и шагу. Илюша терпеливо ждал, потом, не заметив нигде свободной скамейки, отвел девушку в сторону и прислонил спиной к дереву. Лицо молодого человека оказалось так близко, что Аня увидела его глаза: в лучах пробивающего сквозь листву солнца они были ярко-карими, как темный янтарь.

— Прости меня, прости, — пробормотал он. — Дорогая, милая, я виноват!

Аня вжалась в дерево от изумления. Илюша наклонился и поцеловал ее. Несколько мгновений ей казалось, что ее парализовало во второй раз, а потом как будто во второй раз за день ударило током. Аня воспринимала Илюшины прикосновения каждой клеточкой тела. Никогда в жизни от близости мужчины она не испытывала такого острого чувства наслаждения, волнения и выброса адреналина. Кровь прилила к ее щекам. Сердце стучало так, что, казалось, пульсирует в голове.

Некоторое время спустя Илюша стоял молча, обняв ее, потом сказал:

— Пойдем, я напою тебя чем-нибудь горячим, и тебе надо поесть.

— Я не хочу есть…

— Совсем недавно у тебя было абсолютно белое лицо, как у мертвеца. И с утра ты ничего не ела, кроме кофе, мороженого и засахаренного яблока.

Аня подняла взгляд.

— Илюша, я…

— Ничего не говори, — он улыбнулся своей чудесной улыбкой. — Я больше никогда не сделаю того, что может тебя напугать, или того, чего ты не хочешь.

Он взял ее за руку и повел на оживленную аллею парка.

Аня находилась в полном замешательстве. Говорить о случившемся было невозможно, да и вряд ли ей удалось бы облечь сумбурный поток мыслей в какие-нибудь вразумительные слова.

Найдя кафе, они обнаружили, что все столики на улице заняты, но им повезло и несколько свободных нашлось внутри помещения. Используя английский и язык жестов, Илюша сделал заказ. К этому времени Аня начала испытывать такое мучительное смущение, что почти не поднимала глаз, а когда принесли еду, принялась торопливо есть.

Илюша смотрел на нее задумчиво, ел не спеша и не старался много говорить, пока не заметил, что на него косится компания девчонок, сидящих за соседним столиком. Он передвинул стул так, чтобы оказаться к ним спиной, и надел свои неизменные темные очки и бейсболку. Эти манипуляции привлекли Анино внимание.

— Не люблю людных мест, — ответил молодой человек на ее немой вопрос.

Аня огляделась и заметила глазеющих в их сторону.

— На тебя смотрят?

— Чаще, чем мне хотелось бы.

— Женщины обращают на тебя внимание, я замечала.

— Люди вроде меня к этому привычны.

— Люди вроде тебя?

— Я ведь… — он на мгновение задумался и с трудом выговорил по-русски: — Красавчик.

— О боже! — воскликнула Аня, уронив ложку.

— Ты сама так сказала, когда меня увидела.

— Но как… как ты запомнил это слово и узнал его значение?

— У меня абсолютный слух и отличная память на звуки.

— Не могу похвастаться ни тем, ни другим. В детстве бабушка отвела меня в музыкальную школу, хотела, чтобы я играла на пианино, но из этого ничего не вышло. А ты играешь на инструментах?

— Всего лишь немного бренчу на гитаре и более-менее сносно пою.

— Умеешь петь? Здорово! А я нет. Ни слуха, ни голоса. Если бы ты мне сказал что-нибудь по-корейски, я бы никогда в жизни это не запомнила и не повторила.

— Может, попробуем? — Он наклонился к ней через стол.

Аня, уже начавшая было справляться с одолевавшей ее неловкостью, покраснела.

— Не надо! — торопливо сказала она, досадуя на свое совершенно необъяснимое и глупое состояние. Чтобы как-то переключить Илюшино внимание, она прошептала с деланым весельем: — Мне кажется, те девушки слишком пристально смотрят на нас.

— Да, я заметил. Доедай скорее, и пойдем.

В этот момент у него снова зазвонил телефон. Илюша сказал, что должен все-таки ответить, и вышел на улицу. Неожиданно одна из девчонок за соседним столиком, прошипев что-то своим испуганным подружкам, поднялась и быстро подошла к Анне.

— Этот парень что — Дам Рён? — выпалила она.

— Кто? — опешила Аня.

— Как зовут парня, который здесь сидел?

— А в чем дело? — Аня с удивлением уставилась на нее.

Девчонка, на вид лет пятнадцати-шестнадцати, посмотрела на нее нахмурившись, потом процедила «Конечно, нет!», резко развернулась и направилась к дверям.

Гомон за соседним столиком усилился. Ничего не понимая, Аня торопливо допила чай, подхватила сумку и вышла из кафе. Илюша разговаривал по телефону, неподалеку стояла странная девчонка и пожирала его глазами.

— Да что такое, девушка?! — воскликнула Аня.

Илюша обернулся, а девчонка решительно двинулась к нему. Аня пошла следом, но, заметив едва уловимый Илюшин жест, остановилась. На каком бы языке они ни пытались говорить, длилось это недолго. Когда девчонка вернулась к своим подружкам, высыпавшим на улицу, вид у нее был разочарованный.

Поравнявшись с Аней, она недовольно сказала:

— Они точно все на одно лицо! Вблизи совсем не похож! Ти Ди кажется выше и гораздо красивее. Выражение лица у него… не такое.

Аня проводила ее недоуменным взглядом и подошла к Илюше.

— Что случилось? За кого она тебя приняла? За какого-то Ти Ди?

— А! Это происходит постоянно, — посетовал молодой человек. — Терпеть не могу. Глупые ситуации.

— Кто это — Ти Ди?

— Ди Ди, — поправил Илюша. — Китайский актер Дао Мин Ди, он известен под псевдонимом Джерри Дин, а фанаты зовут его Ди Ди.

— Эта девушка подумала, что ты — китайский актер? — спросила Аня с веселым удивлением.

— Примерно так.

— Так вот почему… — начала было Аня, но осеклась.

Ей совсем не хотелось, чтобы он знал, что его привычка прятать лицо за козырьком бейсболки и темными очками настораживала и выглядела подозрительно. Но он, кажется, понял.

— Ты права — не люблю, когда мне докучают незнакомые люди или показывают пальцем. Но это происходит все чаще. А многие еще пытаются сфотографировать. Настоящее безумие!

— А этот Ди Ди очень на тебя похож?

— По-моему, совсем не похож.

— Тогда почему тебя с ним путают?

— Наверное, потому что он такой же «красавчик», как и я.

— Теперь ты будешь всегда это повторять? Подожди! А ведь она еще что-то сказала. Подошла ко мне и как-то странно тебя назвала… что-то похожее на «рено» или «рамён»…

— «Рено» или «рамён»? — Илюша засмеялся.

— Не смейся! Я же говорила, что не запоминаю странные имена.

— А ты уверена, что это имя?

— Ни в чем я не уверена. Совсем запуталась… Глупость какая! По-моему, очень странно уже то, что эти школьницы знают какого-то современного китайского актера. Я вот никого не назову, кроме Брюса Ли и Джеки Чана.

— Какие же фильмы ты смотришь? — Илюша засмеялся еще веселее. — Ди Ди страшно популярен.

— Даже у нас?

— Он снимается в романтических сериалах; наверное, их и на русский переводят.

— Господи, что за бред! Кто станет смотреть китайские сериалы?

Илюша в недоумении покачал головой.

— Ты чудовищно неполиткорректна!

— Ничего подобного! — воскликнула Аня, слегка задетая его замечанием. — Я тоже кое-что знаю. Я прочла роман… ну хорошо, половину романа «Сёгун» и люблю фильмы Вонг Карвая. И еще, между прочим, «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон — одна из лучших книг, которые я читала!

— Молодец! Вонг Карвай — давно всеми признанный классик мирового кинематографа, «Сёгун» написан американским автором лет пятьдесят назад, а «Записки у изголовья» — безымянной японкой в Средние века.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что ты ничего не знаешь о современной Азии.

— Это потому что я не знаю, кто такой Ди Ди?

Илюша продолжал смеяться, но Аня вдруг заметила в нем неожиданную перемену. Он казался взволнованным, шутил и жестикулировал, как человек, находящийся в сильном возбуждении.

— Прошу, не дуйся! Не хочу уходить, когда ты рассержена.

— Уходить? — удивилась Аня.

— Да, — он кивнул на телефон, который все еще держал в руках, и виновато улыбнулся. — Как я и думал — неотложные дела.

— Это из-за звонка? Что-то случилось?

— Возможно, мне предложат новую работу. Не знаю, стоит ли этому радоваться… — Он неожиданно успокоился, засунул руки глубоко в карманы и простоял в раздумье секунду-две. — Признайся, это ты принесла мне удачу?

Аня в растерянности смотрела на него, не до конца осознавая, что он сейчас уйдет, и совсем не понимая, о чем он говорит.

— Извини, я обещал тебе весь день, но должен уехать.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— А-а, да, конечно… — пробормотала она, — так неожиданно.

— Прости.

Аня в замешательстве не знала, что еще сказать.

— Это было лучшее свидание в моей жизни.

— Свидание?

Он наклонился, поцеловал ее в щеку, произнес: «Увидимся!» и торопливо зашагал к выходу из парка.

***

Остаток дня Аня провела в полном душевном раздрае: ее накрывало то безудержное веселье, то непонятная нервозность, то страстное нетерпение. Дома она расцеловала Локи и побежала с ним гулять. Шагая по парку, она искренне удивлялась, как не замечала раньше, насколько яркими красками раскрашен мир. Желтая листва, подобно золоту, горела на солнце, небо поражало бездонной глубиной, даже сам воздух — хрустальный, морозный и сладкий, — имел вкус осенних яблок. Вернувшись с прогулки, Аня, не раздеваясь, упала на кровать и долго лежала так, перебирая в памяти события сегодняшнего дня, улыбаясь, хихикая, что-то бессвязно и радостно восклицая.

Заснуть она не смогла. Длинная осенняя ночь пролетела как один миг. На следующий день, в воскресенье, Аня не расставалась с телефоном, и именно в тот день он трезвонил непрестанно: звонил Денис, который не мог найти Настю, звонила Настина тетка, у которой та забыла телефон, наконец, позвонила Настя с веселым рассказом о том, как Денис за нее волнуется, и предложила прогуляться. Потом позвонила коллега с просьбой прикрыть завтрашний отгул. Был звонок и от Вадима, но Аня не стала отвечать и в раздражении отклонила вызов.

К вечеру, уставшая и огорченная, она незаметно уснула и проснулась на следующее утро чуть свет с больной головой. Ни уксус, втираемый в виски, ни кофе, ни таблетки — ничего не помогало. В голове пульсировала тупая боль, не позволяя ни о чем думать. Промучившись пол-утра, Аня заставила себя выйти с Локи, и на улице ей стало немного легче. День выдался пасмурный, влажный. Вчерашние яркие краски поблекли — багрово-желтая листва казалась теперь буро-коричневой, с примесью ржавчины. Пожухлая трава на рыхлой земле напоминала лишайные пятна, а почти оголенные кусты сливались в одну серую массу, щетинясь на ветру черными узловатыми ветками.

День на работе прошел как в тумане. Телефон молчал — черный безжизненный кусок пластмассы притягивал взгляд, но на этот раз не зазвонил ни разу. Вечером, добравшись до кровати, Аня зарылась под одеяло и закрыла глаза. Теперь, когда головная боль начала отступать, на смену ей пришли душевные муки. До позднего вечера девушка прождала звонка, но Илюша так и не позвонил. За эти проведенные в подавленном состоянии часы она поняла, что нет на свете ничего хуже ожидания. Это самая мучительная пытка. Ждать, глядя на часы, на темнеющее окно, на безмолвный телефон. Блуждать взглядом по четырем стенам, ходить из угла в угол, пытаясь заглушить внутреннюю опустошенность звуками из телевизора.

В первом часу ночи, совершенно измученная, она наконец легла спать, но никак не могла уснуть — ворочалась, вздыхала, прокручивая в голове бессвязные мысли, а в груди что-то горело и дрожало, как дрожит и резонирует струна, тронутая движением пальцев. Ей стало нечем дышать. Аня села на постели, сделала несколько глубоких судорожных вздохов и начала плакать, потому что вдруг осознала природу своего состояния. Это открытие ошеломило ее. Несколько минут она сидела парализованная, оглушенная, напуганная. Потом, как сомнамбула, встала с кровати и поплелась в ванную умыть пылающее лицо. И не узнала себя в зеркале. Оттуда на нее смотрело какое-то незнакомое создание с безумным взглядом и бледными губами. Аня невольно дотронулась до своих губ, вспомнив другое прикосновение, и ее начала бить крупная нервная дрожь. В бессильной попытке унять ее девушка обхватила плечи руками и присела на корточки. «„Так поражает молния, так поражает финский нож“… — всплыли в ее памяти строки, — так убийца выскакивает из-под земли… Боже мой, боже, что это? Зачем это? Что со мной?» Грудь, в которой еще недавно все билось и трепетало, теперь словно придавили каменной плитой. Не зная, как справиться с этой непомерной тяжестью, с этим пугающим безвоздушным пространством, Аня снова начала плакать от горькой и безутешной жалости к себе.

Следующий день был в точности похож на предыдущий, за тем лишь исключением, что начальник принял следы переживаний на бледном Анином лице за признак тяжкой осенней простуды и отпустил девушку домой. Выйдя из редакции, Аня с облегчением вздохнула: суета, звонки, торопливые разговоры — все это ее утомленная, тяжелая голова была не в силах вынести. Однако, очутившись дома, Аня поняла, что одиночество в пустой квартире угнетает куда больше. В растерянности, не зная, чем себя занять, она взялась было за книжку, уже долгое время лежавшую недочитанной, но поняла, что смысл написанного упорно от нее ускользает. Несколько раз она возвращалась к одному и тому же предложению, пока не призналась себе, что мысли и чувства ее заняты совсем другим. Аня подходила к окну, наблюдая, как быстро угасает пасмурный осенний день. Подходила к шкафу и, открыв дверцы, смотрела на полки и вешалки, вяло размышляя, что сейчас как раз есть время разобрать летний гардероб и достать с антресолей одежду потеплее, но со вздохом отходила, так и не взявшись за дело.

Спустя несколько часов она лежала на диване и смотрела в потолок. Рядом кружил Локи, призывно поглядывал на нее, укладывал свою страдальческую мордаху на подлокотник, но Аня не могла заставить себя подняться и выйти с ним на улицу.

Позвонила Настя и, услышав апатичный голос подруги, решила немедленно приехать.

— Не хочу, — ответила Аня, — не хочу ни о чем говорить. Я сейчас лягу спать.

— Почему ты сама ему не позвонишь? — спросила Настя.

— Как ты себе это представляешь? Что я ему скажу? Буду задавать идиотские вопросы? «Когда ты приедешь? Ты думал об мне? Ты скучал?..» Да меня тошнит от одной мысли об этом. Что сказать?.. Как?.. Я не могу. Может быть, он уже уехал.

— Да что же ты за дура такая! Разве приличные мужики на дороге валяются? Выпала тебе удача — иностранец, не урод, не извращенец, еще и при деньгах, похоже. Что ты сидишь, сопли на кулак наматываешь? Если он тебе нужен, прояви инициативу, пошевелись хоть раз в жизни!

— Вот поэтому и не надо тебе сейчас приезжать, — улыбнулась Аня. — Ты мне весь мозг вынесешь. Давай завтра. Я сейчас с Локи погуляю и спать лягу. День дурацкий, холодно… ничего не хочу.

— Ну ладно, — согласилась Настя. — На работу завтра пойдешь?

— Пойду, что мне дома-то делать? От стены к стене слоняться? Скажу, что уже выздоровела.

— Ну, как знаешь. Завтра точно приеду.

Несколько минут Аня полежала в тишине с закрытыми глазами, потом все-таки встала, натянула куртку, резиновые сапоги и вышла с Локи под дождь. Прогулка не затянулась. Уже через пятнадцать минут, промокшие насквозь, они вернулись домой. Чтобы как-то отогреться, Аня залезла под горячий душ, потом надела теплую байковую пижаму и приготовила большую чашку какао. Когда зазвонил телефон, она грела ладони о чашку и смотрела в темное окно, по которому с глухим стуком барабанил дождь. На звонок Аня ответила не сразу. Сначала выпустила чашку из дрожащих рук.

— Я стою у твоего дома. Можно подняться?

— Подняться? Где ты?

— У твоего дома.

— Моего дома… а-а, да, сейчас. — Она назвала код домофона, этаж и медленно двинулась к входной двери.

Открывая ее непослушными пальцами, она услышала шум лифта, вышла за порог и через несколько минут увидела Илюшу. С его волос и одежды ручейками стекала вода.

— Что случилось? Ты насквозь промок!

— На улице сильный дождь.

— И замерз! Заходи, я сейчас сварю кофе.

Он вошел. Аня помогла ему снять отяжелевшую от дождя куртку, принесла из ванной сухое полотенце и долго суетилась в поисках подходящих тапок. Когда тапки были найдены, она с восклицанием «горячий кофе!» устремилась на кухню, велев Илюше идти в комнату. Через пару минут Аня вспомнила о разбросанных повсюду вещах и «забытых» на столах и подоконниках пустых чайных чашках и тоже пошла в комнату. Илюша стоял посередине и с интересом осматривался.

— Извини, я никого не ждала, — пробормотала Аня, стараясь быстро и незаметно навести порядок. Из кухни послышалось шипение, и когда она вернулась туда, кофе уже выплеснулся из турки, погасил огонь и залил половину плиты.

— Ох, черт, черт!

Обжигая пальцы, Аня принялась собирать горячую зернистую жижу, но, казалось, от этого ее становится только больше. Когда Илюша вошел на кухню, он застал Аню сидящей на корточках и оттирающей пол от пролитого кофе.

— Может быть, лучше чай? — с наигранным весельем спросила она. — Ты голодный? Я не готовила, но можно сделать сэндвичи.

Илюша странно смотрел на нее.

— Я не должен был приходить.

— Можно вызвать такси, у тебя вся одежда насквозь промокла. И волосы. Ты что, гулял под дождем? — У нее вырвался нервный смешок.

— У тебя тоже волосы мокрые.

— У меня? — Аня в недоумении поднесла руку к волосам и будто очнулась от дурного гипнотического сна: с обескураживающей ясностью она вдруг осознала, что на ее тесной маленькой кухне Илюша, а сама она стоит перед ним с умытым лицом, взъерошенными волосами, в байковой пижаме в розовый горошек.

Она покраснела до корней волос и сделала порывистое движение, чтобы выбежать из кухни, но Илюша стоял в дверях, так что ей пришлось остаться на месте. Слезы стыда и унижения заволокли глаза. Она отвернулась, но Илюша шагнул к ней и крепко обнял за плечи.

— Прости меня, — пробормотал он. — Ты гуляла с собакой, такая маленькая, потерянная… Шла по лужам в смешных сапогах в цветочек. Я думал, увижу тебя и успокоюсь… Я не должен был приходить.

Аня повернулась и оказалась в его объятиях.

— Я уезжаю послезавтра.

Она подняла залитое слезами лицо, но, не в силах справиться с собой, снова опустила голову и прижалась к его плечу.

— Ты пахнешь кофе, — сказал он, касаясь губами ее волос.

— Не уходи, — прошептала она. — Останься сегодня и завтра со мной.

Она услышала стук его сердца, почувствовала, что он наклоняет голову, потянулась к нему, встала на цыпочки и поцеловала в губы. От этого поцелуя с привкусом слез в Аниной голове точно взорвался фейерверк. Она больше не могла думать, говорить, почти не могла дышать. Все, что она когда-либо считала важным, неотъемлемым, сокровенным, сосредоточилось для нее в единственном мгновении, в единственном человеке, и произошло это так обыденно, так удивительно просто, словно и не могло случиться по-другому.

***

Солнечный свет просочился сквозь неплотно задернутые шторы и озарил Анино лицо. Она моргнула и перекатилась на другой бок. Теперь теплый луч лежал на ее руке. Прикрыв глаза, девушка чувствовала, как тепло утреннего солнца согревает не только ладонь, но приятной волной растекается по всему телу. Она ощущала этот прилив радости каждой клеточкой, будто по венам текла не кровь, а жидкий солнечный свет.

— Илюша, — прошептала Аня и протянула руку, но ответа не было. Она открыла глаза, с удивлением и испугом огляделась и прислушалась к тишине. Резко сев на постели, слегка покачнулась, — мимолетное головокружение сменилось четким осознанием, что она в квартире одна.

— Илюша? — Аня вскочила с дивана.

В этот момент в прихожей хлопнула входная дверь. Сердце оборвалось. Путаясь в одежде, девушка накинула на себя что-то и выбежала в коридор. Навстречу просеменил Локи. Илюша, снимая куртку, обернулся на звук ее босых ног. Едва взглянув Анне в лицо, он быстро подошел:

— Ну что ты? Чего испугалась?

— Я проснулась одна… подумала, ты ушел…

— Глупышка, собаки ведь тоже не было. Если я захотел прогуляться и взял с собой Локи, значит, должен вернуться. К тому же я заглянул в твой холодильник. У тебя действительно нет еды.

— Ты голодный! Я сейчас сбегаю в магазин.

— Я кое-что принес — хлеб, яйца, сыр. Могу рассчитывать на завтрак?

Аня счастливо засмеялась и крепче обняла его.

Он провел рукой по ее гибкому податливому телу.

— Нет, — сказал он, целуя ее, — ты такая мягкая и теплая… Лучше сначала я съем тебя.

Далеко за полдень Аня жарила на кухне яичницу, варила кофе и делала бутерброды. В холодильнике нашлись пара помидоров и одна луковица. Но Илюша не проявил к ним интереса. Он сказал, что в жизни не ел такой пресный салат, и очень удивлялся, почему в доме нет соусов и пряных солений, которые годятся как закуска к любому блюду. Аня советовала ему не привередничать и сожалела, что у нее нет борща, иначе он узнал бы, что такое настоящая еда. За отсутствие борща он вознес благодарность небесам и добавил, что варить сладкую свеклу с соленой капустой — дикость, все равно что варить суп из кимчи с сиропом. Наливая ему кофе, Аня заявила, что сегодня он может не рассчитывать на гастрономические изыски, потому что они поедут за город и, если погода не испортится, устроят пикник в Павловском парке.

Через полчаса в багажнике такси лежал рюкзак с порцией бутербродов, картошкой в мундире, вареными яйцами и большим термосом с чаем — короткий, но бурный спор завершился в пользу чая. «Я не могу пить кофе по сто раз в день, — сказала Аня. — А ты без кофе не останешься. Поверь, он продается там на каждом углу».

На этот раз ехать с Илюшей в такси было чрезвычайно весело. Он шутил, рассказывал забавные истории и просто был в ударе. Изображая, как его приятель однажды перебрал в караоке, принялся фальшиво напевать, и это было настолько комично, что Аня натянула на лицо шарф, сдерживая хохот, отчего невольно начала хрюкать, и им обоим стало еще смешнее.

Павловский парк встретил их восхитительным буйством осенних красок. Решив не заходить во дворец, они направились в долину реки Славянки и бродили по тенистым аллеям, шурша опавшей листвой, вдыхая прохладный, пропитанный солнечным светом воздух. Аня сказала, что любит Павловский парк за отсутствие помпезности и имперского шика.

— Наверное, тебе надо было показать Петергоф с его роскошным дворцом и потрясающими фонтанами, но я подумала, что здесь нам будет лучше.

Илюша обнял ее за плечи, и они медленно брели вдоль реки, любуясь живописными пейзажами, поздними цветами и разбросанными по парку уединенными белокаменными павильонами и колоннадами. Завидев конную упряжку, Илюша предложил прокатиться в экипаже. В придворцовом районе они наняли экипаж и под неспешное цоканье копыт объехали почти весь парк.

Когда вернулись с прогулки на парадный плац, Аня решила, что настало время перекусить, и повела Илюшу вниз по склону через мост к Круглому озеру. Сойдя с тропинки, они преодолели заросли кустарников и очутились на пологом, скрытом от глаз берегу. Пока Аня расстилала захваченное из дома покрывало и доставала еду, Илюша стоял у воды, заложив руки за спину, и смотрел на тихую озерную гладь, в которой, как в зеркале, отражались яркие краски голубого неба и багряной листвы.

Аня поглядывала на него с невольной тревогой, чутко уловив изменившееся настроение. Еще во время прогулки в экипаже она заметила, что спутник ее как будто сник и утратил интерес к атмосферным пейзажам Павловского парка. Сначала он перестал шутить и улыбаться, а после и вовсе замолчал. Сейчас, стоя у воды, Илюша казался задумчивым и отстраненным. Аня видела его опущенную голову, поникшие плечи. Так стоял он пару минут, потом сделал несколько шагов вдоль берега и, остановившись, оглянулся на нее.

Аня открыто встретила его взгляд и, бодро улыбнувшись, позвала:

— Илюша, твой кофе остынет.

Он подошел и обнял ее.

— Почему ты ни о чем не спрашиваешь? Ты странная, непонятная и непостижимая девушка!

Аня шевельнулась, словно желая освободиться от его объятий, но на самом деле лишь немного отстранилась.

— Разве твои ответы утешат меня? Не хочу знать, не хочу думать о завтрашнем дне, — она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Сегодня твой телефон не звонит.

— Я его выключил.

— Значит, этот день только мой, — она привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Не переживай ни о чем, садись и поешь. Не бог весть что, но вечером зайдем в какое-нибудь кафе. И выпьем. Может, купим вина или шампанского?

Когда с едой было покончено, Илюша растянулся на покрывале, закинув руки за голову.

— Как же давно я не смотрел на небо! Как странно… Я вырос на острове Чеджу, для меня это самое прекрасное, дорогое и удивительное место в мире. В детстве я любил смотреть на небо. Облака, напоминающие горы, — будто другая земля. А безоблачное небо казалось бездонным. Я помню, как однажды оно искрилось после дождя. Теперь я редко обращаю внимание на такие вещи.

— В детстве все кажется другим. В большом городе небо сложно разглядеть. Чтобы чаще его видеть, надо жить повыше. С моего шестого этажа неба тоже не видно.

— Сейчас я лежу на самой земле, но вижу его.

— Знаешь, тут не нужно философствовать. Мне кажется, мы видим и замечаем то, что хотим видеть и замечать. Вот ты больше не живешь на своем волшебном острове, а из моих окон видны только соседние дома, но сегодня мы здесь, лежим и смотрим на прозрачное осеннее небо, потому что хотим этого.

Минуту они помолчали, потом Илюша сказал:

— Пожалуй, вино подойдет. Но если хочешь, купим шампанское.

— Лучше вино. Кстати, я знаю в городе магазин корейских продуктов, правда, ни разу там не была. Можем заехать.

— Если бы там нашлась бутылка соджу²*, да покрепче, я бы не отказался… Но нет, давай поужинаем где-нибудь, а домой купим вина.

— О’кей, босс! — Аня засмеялась и села на покрывале. — Вставай, все-таки лежать на земле уже холодно. Летом здесь полно народу, особенно в пейзажной части парка, там и позагорать можно, если погода хорошая. К слову, ты знаешь, что этот парк по территории в три раза больше, чем все Княжество Монако?

— Чаги, ты неисчерпаемый источник познаний!

— Как ты меня назвал?

Он поцеловал ее и прошептал прямо в губы:

— Или мне лучше звать тебя ури эги — «моя детка»?

— И то и другое звучит странно, а «моя детка» по-английски — просто кич. Терпеть не могу этих избитых фраз.

— Ты точно странная, — заметил он.

— Ничего подобного! — сказала Аня как можно веселее. — Мне просто не нравится быть «солнышком», «зайчиком» и так далее…

— Это потому, что ты девятихвостая лиса, которая меня обольстила.

Аня с немалым удивлением и возмущением посмотрела на него:

— Какая еще лиса? Хочешь сказать, что я хитрая плутовка?

— Плутовка? — теперь удивился и он. — А это не так?

— Невероятная чушь! Вообще не понимаю, о чем ты говоришь. С самого начала ты назвал меня ангелом-спасителем. Это мне нравится больше.

— Решено! — произнес он с кривой усмешкой. — Осени меня своим благословением, ангел, или растерзай меня, лиса, и сожри мою печенку!

— Я начинаю думать, что ты перегрелся на жиденьком петербургском солнце — несешь какую-то околесицу. Что вдруг опять с твоим настроением? Мне жаль видеть тебя подавленным и расстроенным. Смотри, какая погода — теплынь и такие яркие краски! Давай-ка взбодрись! Если хочешь, еще кофе купим. И вот что — скажи, как мне тебя лучше называть?

Илюша невольно улыбнулся ее болтовне.

— Если бы ты была кореянкой, то звала бы меня «оппа».

— Как? — Аня, начавшая было вставать, повалилась на покрывало в приступе смеха. — Оппа? Какой кошмар! Никогда не слышала ничего забавнее. Нет, уж лучше я буду звать тебя Илюшей.

Он попытался ее схватить, но она проворно вскочила, продолжая смеяться.

Они решили поужинать в Пушкине и после прогулки по городу набрели на уютный ресторанчик грузинской кухни. Илюша долго изучал меню, но в итоге остался доволен Аниным выбором и даже задался вопросом, есть ли грузинские рестораны в Сеуле.

В город вернулись под вечер. Локи встретил их с радостным нетерпением, и они вывели его на прогулку. В парке было уже темно, и потому они прошлись по аллее вдоль дома, обогнули квартал и вернулись назад, заскочив в супермаркет за вином, сменой белья и зубной щеткой для Илюши.

Едва войдя в комнату, молодой человек упал в кресло и устало прикрыл глаза.

— Не помню, когда я так много и долго ходил пешком.

— Иди в душ и ложись спать. Я сейчас постелю.

— Постели, но еще рано спать. Я открою вино, а ты нарежь сыр.

Немного времени спустя, расслабленные после душа, они сидели на постели, расположив там же поднос с вином, сыром и яблоками. и разговаривали, пока Илюша не убрал поднос и не привлек Аню к себе.

Ночью опять пошел дождь, и она встала прикрыть окно. До этого она уже несколько часов лежала без сна. Голова отяжелела, глаза слипались от усталости, но после дня, полного впечатлений, трудно было уснуть. Сначала она лежала тихо, боясь потревожить Илюшу, а потом, когда поняла, что он затих, приподнялась на локте и стала его рассматривать. Никогда прежде она не видела такого удивительного мужского лица: у него были гармоничные черты, плавная и красивая линия профиля, и в то же время природа щедро наградила его тем, что безошибочно распознает каждая женщина и к чему инстинктивно тянется, подобно тому как тянется слабый плющ к стволу могучего дерева. Рядом с ним было уютно, хорошо и спокойно. Аня осторожно взяла его руку — крепкую теплую ладонь — и положила себе под щеку. Почувствовав ее прикосновение, он повернулся и, не просыпаясь, обнял ее. Сердце защемило от безмерного, пронзительного счастья. Аня прижалась к Илюше и прошептала по-русски: «Я тебя люблю».

Проснулась она поздно. За окном бледный рассвет уже успел смениться пасмурным днем. Солнце пряталось за рваной пеленой туч, и по-прежнему накрапывал монотонный дождик. Увидев за окном эту безрадостную картину, Аня прикрыла глаза. На этот раз ей не нужно было тянуться к Илюше. Она знала, что его рядом нет.

Вопреки ожиданию, Аня оставалась спокойной. Она стала размышлять, улетел он уже или нет? Почему она не узнала, во сколько у него самолет? Сейчас ей стала очевидна собственная глупость. Она не задала ему ни одного важного вопроса. Не выяснила адрес электронной почты или номер сеульского телефона, не разузнала подробностей о его профессии и занятиях, она даже не спросила, сколько ему лет. Это пренебрежение к деталям теперь ей самой показалось странным и необъяснимым. Но даже сейчас она размышляла об этом как-то рассеянно. Ее искренне огорчало лишь то, что, думая об Илюше, она не сможет представлять его в повседневной жизни за каким-нибудь делом.

Пытаясь собрать воедино обрывки, иногда проскальзывавшие в разговорах, Аня припомнила немногое: он вырос в провинции, теперь живет в столице; учился на бортпроводника, но, кажется, так им и не стал, хотя время от времени ему приходится много путешествовать; есть люди, которые от него зависят. В последние три с половиной года в его жизни что-то происходило, что-то настолько плохое, что даже возникали мысли о суициде (Аня вспомнила, с каким ужасом посмотрела на него, когда он упомянул об этом). Еще больше ей запомнились слова, что он так и не избавился от теней прошлого и вряд ли когда-нибудь сможет это сделать. «А знаешь, возможно, ты была права в своих подозрениях, — сказал он тогда, усмехнувшись, — мне все еще бывает сложно назвать себя здоровым человеком. Меня часто мучают сильные головные боли, перепады настроения и приступы неконтролируемой паники. Но самый главный мой враг — это апатия. Временами меня охватывают скука и безразличие ко всему на свете. Абсолютно ко всему. Мне слишком часто кажется, что я пропащий человек без желаний и целей». В тот момент неожиданного откровения ей казалось, что любые расспросы равносильны грубому прикосновению к открытой ране, но все-таки осторожно сказала:

— Не наговаривай на себя. Ты умеешь весело смеяться и искренне радоваться даже самым маленьким пустякам, а значит, ты небезнадежен. Кстати, насчет новой работы, по поводу которой тебе звонили, — ты согласился? Что-то мне подсказывает, что да. Отличный шанс заняться делом и не думать о грустном. Что за работа?

— Ты когда-нибудь была аниматором на детских праздниках?

— Нет! — рассмеялась Аня. — Тебе предложили работу аниматора?

— Знаешь, не так-то легко понравиться людям! — сказал он, задетый ее смехом. — Надо быть яркой звездой, чтобы сиять, и вдохновлять, и дарить хорошие эмоции. Готов поспорить — ты бы и минуты не продержалась перед толпой ожидающих праздника детишек.

— Господин Ким, ты имеешь поразительную способность ставить меня в тупик!

— Для этого тоже нужны талант и вдохновение, — с серьезной миной подтвердил он, но не выдержал и улыбнулся. — Кажется, ты опять права, в эти дни я часто весело смеюсь и искренне радуюсь нашей болтовне, хотя теперь, когда у меня появилась работа, сложно игнорировать более серьезные вещи. Но я продолжаю вести себя как безумец, которому все еще плевать на завтрашний день. Я смеюсь и болтаю, провожу время с тобой, даже думать забыв об опасности, подстерегающей мое бедное сердечко или мою драгоценную печенку.

— Вот, опять! Но на этот раз я отлично понимаю твои намеки — спасибо интернету! Ты хочешь сказать, что я кумихо — эта ваша корейская мифическая лиса с девятью хвостами, которая имеет обыкновение превращаться в женщину и губить наивных мужчин. Только, боюсь, в нашем случае все как раз наоборот. Мы в России, и если бы я захотела сгубить доброго молодца вроде тебя, то, согласно русскому фольклору, мне следовало бы изжарить тебя в печи — так поступает каждая уважающая себя Баба-яга.

— Какое варварство!

— Мели Емеля — твоя неделя! — сказала Аня по-русски и долго смеялась Илюшиным попыткам вникнуть в суть поговорки.

Думая о нем теперь, она старалась вспомнить самые, казалось, незначительные подробности. Что же еще? У него есть музыкальный слух, он неплохо разбирается в классической музыке, любит оперу, но равнодушен к балету. Однажды он пережил неудачный опыт рыбалки и с тех пор предпочитает активные виды спорта. Умеет и любит играть в бейсбол и даже, кажется, одно время входил в какую-то футбольную команду, а со временем собирался освоить гольф. Еду предпочитает острую и пряную, и признался, что как-то в юности его угораздило выпить с друзьями два больших ящика соджу на шестерых. Вот и все.

В некотором замешательстве Аня поняла, что почти ничего о нем не знает. На долю секунды вернулась прежняя мысль, что она, как околдованное несмышленое дитя, доверилась бесчестному человеку. У него могли быть нелады с полицией; возможно, он даже сидел в тюрьме. Нет, невозможно! Аня сама удивилась, как все в ней воспротивилось этому предположению — Илюша мог оказаться кем угодно, но не мошенником, не преступником. В его жизни были проблемы и секреты, но чем они угрожали лично ей? Она была твердо убеждена, что все, о чем он умолчал, ее не касалось. Внезапно ей пришло в голову, что наверняка у него кто-то есть, может быть даже жена и семья… Эта мысль оказалась намного хуже всех прежних подозрений.

Нужно было немедленно чем-то себя занять. На работу идти было уже поздно; кроме того, ей дали вполне законные отгулы, так что впереди у нее весь день. Но целый день провести наедине с собой, без дела и только вспоминать, переживать, чувствовать зияющую пустоту вокруг было невыносимо. Аня резко села, исполнившись решимости приняться за уборку: разобрать шкаф, достать теплую одежду, вытереть пыль, тщательно пропылесосить и отдраить полы. «Хотя нет, — сказала она себе, неожиданно становясь суеверной, — полы мыть не буду. Он ведь только что уехал, возможно, еще не добрался до дома. Помою завтра. На сегодня и без полов работы хватит!» Она наконец осмелилась повернуть голову и посмотреть на опустевшее место возле себя. Внезапно сердце екнуло — на подушке лежала записка. Аня схватила клочок бумаги, но содержание повергло ее в уныние. Илюша написал только одну фразу: «Я погулял с собакой».

— Погулял с собакой? — пробормотала Аня.

Нет, хуже всего было это прощальное послание. Лучше бы он ничего не писал!

Аня поплелась в душ, потом заварила на кухне свежий чай, что-то поела, вернулась в комнату и огляделась по сторонам. От присутствия Илюши в ее доме ничего не осталось — ни одной вещи, даже зубной щетки в ванной. Давя подступающие к горлу рыдания, Аня включила компьютер, выставила на полную громкость колонки и запустила любимый плейлист. Следующие несколько часов она драила квартиру — мыла, чистила, пылесосила, стирала занавески. Комната с обнаженными окнами, за которыми тлел серый неприветливый свет, сразу стала холодной и неуютной, и Аня достала с антресолей старенький тюль в надежде спрятать за ним бледный петербургский день, похожий не то на жидкий зимний рассвет, не то на ранние осенние сумерки.

К вечеру, уставшая, она вышла на улицу с Локи, невольно думая о том, что недавно Илюша держал в руке этот поводок, видел то же, что и она, шел по этой же дороге. Свежий влажный воздух немного прояснил ее мысли, успокоил чувства. Медленно бредя по аллее парка, Аня размышляла об Илюшиной записке и неожиданно решила, что это было обещание вернуться. Именно так! Он тогда сказал: ведь собаки тоже не было, он гулял с ней, а значит, должен вернуться. Вот и сейчас: он сообщил ей, что вернется. Эта спасительная мысль приободрила девушку. Скорее всего, у него есть важные дела, которые необходимо решить, — неспроста же ему постоянно кто-то названивал. Он уладит их и вернется к ней. Нужно всего лишь немного подождать. Просто подождать.

С этими мыслями она вернулась к повседневным занятиям. Сложнее всего было сосредоточиться на работе. Каждый раз, когда она садилась за перевод, ее мысли как-то исподволь и незаметно устремлялись к иным берегам. Ей вспоминалось, как забавно Илюша выговаривал некоторые английские слова и отдельные звуки. Как он искренне возмущался шуточным Аниным замечаниям и говорил, что ее русский акцент ничуть не лучше, и вообще, на его музыкальный слух, русский язык — труднопроизносимая белиберда, словно перекатывают сухой горох в жестяной банке. В тот момент Аня удивилась его невежеству: как можно сказать подобное о «великом и могучем»? А поэзия Пушкина? А страстная лирика Лермонтова? Это же музыка сфер! Она немедленно нашла в Сети несколько стихотворений своих любимых классиков и с чувством продекламировала. А потом прочла по памяти письмо Татьяны к Онегину. Илюша сказал, что понял только одну фразу, но все-таки вынужден признать, что русский язык может звучать на удивление распевно и гармонично, а его мелодичность кроется в нюансах.

Как-то раз, устав корпеть над переводом очередного заказного буклета, Аня снова мысленно возвратилась в тот единственный день, проведенный с Илюшей. Что-то ускользнувшее всплыло в памяти — он говорил об острове. Интересно, много ли в Южной Корее островов? Несколько минут поисков в Интернете — и взгляд наткнулся на знакомое название — остров Чеджу. Да, именно так он сказал: «Я вырос на острове Чеджу». С большим интересом Аня принялась рассматривать картинки и читать о достопримечательностях и природных особенностях этого прекрасного места. Несколько минут она сидела откинувшись на спинку стула и размышляла, как было бы здорово оказаться сейчас на Чеджу с Илюшей, — в одной из статей было сказано, что остров является излюбленным местом для романтических путешествий и медового месяца. Повздыхав, Аня решила, что пора возвращаться к работе, но тут ей вспомнилось еще кое-что. Выпрямившись, она быстро вбила в поисковую строку: «Ди Ди китайский актер» — и щелкнула клавишей. Русская Сеть оказалась довольно-таки осведомленной на его счет. Это был видный парень, внешне чем-то напоминающий европейца, очень красивый, высокий, любитель замысловатых причесок. На каких-то фотографиях он взирал из-под сдвинутых бровей, а на каких-то слегка кривил губы в озорной улыбке. Он выглядел юным, привлекательным и был совсем не похож на Илюшу. Аня терялась в догадках: как можно было их спутать?

Между тем последние теплые дни бабьего лета сменились холодными затяжными дождями. За какие-то две-три недели багряная листва облетела, а трава пожухла, оголяя сырую землю. Солнце больше не показывалось, его бледный далекий диск лишь иногда угадывался в пелене туч, но чаще они, серые, низкие, скрадывали дневной свет.

Это затяжное безвременье было худшей порой года. Сырой пасмурный город действовал на Аню удручающе. Каждый раз по дороге на работу и обратно она с грустью смотрела на желтые угрюмые дома, тусклое небо, канал с черной холодной водой. Безрадостные картины петербургской осени действовали на нее угнетающе, вселяя в душу тревогу и необъяснимую тоску. Ее вера начала таять. Пугаясь собственных мыслей, Аня воскрешала в памяти проведенное с Илюшей время, когда они были только вдвоем и счастливы — две ночи и всего один день, — и убеждала себя, что он тоже помнит о них: невозможно, чтобы нежность и любовь, которую они дарили друг другу, не оставили следа в его сердце, не запали в душу.

Однажды ночью она проснулась оттого, что стало нечем дышать. Оказалось, слезы заливают лицо, а под щекой мокрая подушка. Аня села на постели, потом встала и несколько секунд стояла, не зная, куда идти и что делать. Оглушающая тишина пустой квартиры давила на уши, причиняя почти физическую боль. Чтобы как-то ее побороть, Аня включила телевизор и час спустя уснула под шумные рекламные ролики.

***

Вскоре Настя стала замечать, что Аня часто что-то бормочет себе под нос. К молчаливости и задумчивому виду подруги она уже привыкла, но до сих пор ей не приходилось видеть, как та разговаривает сама с собой.

— Ты чего? — как-то спросила она. — Что ты там бормочешь?

— Да прицепилось, постоянно в голове крутится… Знаешь, есть такие стихи: «И в сердце растрава, и дождик с утра. Откуда бы, право, такая хандра? О дождик желанный, твой шорох — предлог душе бесталанной всплакнуть под шумок…» Хандра и маета. Ох, — вздохнула Аня, — иногда как накатит — хоть на стенку лезь.

–Чего-то ты мне не нравишься, подруга. Бледная какая-то стала, взгляд рыбий, шатаешься, как тень отца Гамлета. Может, хватит уже, а?

— Что — хватит?

— Да страдать по этой залетной птице, Илюше твоему. Сразу же было понятно, что все это ненадолго. Получите, распишитесь — разбитое корыто!

— Господи, что у тебя вечно за сравнения? Гамлеты, птицы, корыто… Я не в состоянии это воспринимать.

— А я не в состоянии смотреть, как ты себя изводишь. Скажи мне честно, он обещал, что приедет, обещал, что ваши отношения продолжатся? Обещал хотя бы позвонить, написать?

Аня покачала головой.

— А в чувствах признавался?

— Нет, он ничего не говорил.

— Ну ты даешь! Дело еще хуже, чем я думала.

— Он погулял с собакой.

— Ну конечно, записка про собаку! Ты просто спятила, если видишь в ней хоть какой-то смысл. Эх, жаль, я не пересеклась с этим Илюшей…

— Настя, я ни о чем не жалею. Я только не думала, что буду так тяжело переживать его отсутствие… Знаешь, иногда такое чувство охватывает, будто весь воздух из легких выкачали. Особенно вечерами. Я как в тюрьме, как в клетке, все опостылело… Маета, сплошная маета…

Несколько секунд Аня сидела опустив голову, потом вдруг сказала:

— Слушай, может, на дачу к родителям Дениса можно съездить? На каких-нибудь выходных? Шашлыков нажарим, выпьем, и Локи побегает.

— А давай. Погодка уже не шепчет, правда, но возьмем штаны с начесом, шубы-шапки, и все будет о’кей. — Настя приобняла Аню. — Взбодрись, подруга. Зато теперь у тебя есть бесценный опыт. Будешь внукам рассказывать, как очаровал тебя заезжий красавец и какая между вами была страсть. У каждой бабуси должна быть такая история, а тебе и сочинять не придется.

Аня улыбнулась и поцеловала Настю в щеку.

На дачу решили ехать в ближайшую пятницу после работы. Собирая накануне сумку с вещами, Аня в очередной раз дала себе зарок набраться терпения. С Илюшиного отъезда прошло чуть больше месяца. Конечно, глупо ждать вестей в такой короткий срок. Нужно привести в порядок мысли, сдерживать эмоции, не распускаться. Она представила наполненную чашку — малейшее колебание, и все выплеснется через край. Надо сохранять спокойствие. Ее тревоги и ожидания достигли зыбкого баланса: она ни в коем случае не позволяла себе отчаиваться, но и мечтать запретила, слишком хорошо зная, как радужные грезы меркнут от соприкосновения с пошлой действительностью.

В пятницу, когда Денис и Настя заехали за Аней на работу, настроение у нее было приподнятое: предстояли выходные на природе, дом с настоящим камином и теплая компания. В машине уже сидел Локи, которого Настя захватила по дороге из Аниной квартиры, в багажнике лежала ее сумка с теплыми вещами, пакеты с продуктами, замаринованное для шашлыка мясо и несколько бутылок вина — Денис сказал, что будут еще его брат с женой. Оставалось только заехать в кофейню к Настиной тетке — за соленьями.

— Я с тобой, — сказала Аня у кондитерской «Ватрушка». — У тети Лиды такие вкусные булочки — хочу купить парочку. Еще капучино выпью.

— Насть! Возьми и мне кофейку! — попросил Денис. — И давайте недолго там, а то я вас знаю, как зацепитесь языками!

— Ладно, ладно! — на ходу бросила Настя. — А ты пока фантики от конфет и коробки из-под соков выброси. Такое ощущение, что у нас дети в салоне катаются!

Тетка встретила их радостным восклицанием и посетовала, что сегодня тесто плохо поднялось и выпечка может быть не так хороша, как обычно. Настя отправилась в подсобку за припасенными для нее банками, а Аня удобно устроилась у витрины, ожидая кофе.

«Ватрушка» была небольшой кофейней на первом этаже жилого дома, с маленьким залом на пять столиков и длинной витриной с разнообразной выпечкой на любой вкус. Настина тетушка, Лидия Андреевна, дородная дама элегантного возраста, отличалась здоровым румянцем, легким характером и железной хваткой. Два года назад она, к удивлению своего немногочисленного семейства, состоящего из сына-оболтуса, Насти и ее мамы, то есть теткиной родной сестры, задумала открыть собственное дело — торговать домашней выпечкой. Имея за плечами двадцатипятилетний опыт работы в школьных столовых и других подобных учреждениях, Лидия Андреевна решила, что пришло время поработать на себя, а не на чужого дядю, и начала продвигать новый прожект с завидной энергией. Узнав об этом, ее сестра, Настина мама, усомнилась в успехе будущего предприятия, справедливо указав на целый ряд сопутствующих трудностей, главной из которых была необходимость финансовых вложений. Но Лидия Андреевна оказалась женщиной деловой и решительной. Она вдумчиво оценила возможные риски, но не преуменьшила и свои возможности. К счастью, у нее была незапятнанная кредитная история, накоплен кое-какой капитал и нашлась парочка полезных знакомств, так что банк выдал ей ссуду, нужные люди помогли с арендой и новыми связями, и вскоре кофейня «Ватрушка» открыла двери для посетителей.

Надо отдать должное тетушкиной смекалке — она выбрала район, где на три квартала вокруг не было ни одного крупного сетевого конкурента. Это послужило немалым преимуществом, и Лидия Андреевна взялась за дело с умом — отдавала кофейне все свои силы, сама пекла пироги и булочки, привлекая клиентов широким ассортиментом. Через полгода он пополнился кондитерскими изделиями и мороженым, закупавшимися у поставщиков по сходной цене.

Настя с Аней не часто заходили на пироги к тете Лиде — «Ватрушка» располагалась в другой части города. Но время от времени все же заезжали по дороге на дачу, как сегодня, или по случаю каких-нибудь больших праздников.

Аня давно здесь не была, и сейчас, осматриваясь, заметила на одной из стен довольно большое фотопанно. На нем был запечатлен вместительный концертный зал с освещенной сценой где-то вдали. Темноту зала, помимо софитов, пронизывали светящиеся фонарики перламутрового и небесно-голубого цвета в руках бессчетного количества зрителей. Панно украшала надпись с хештегом Shawol и пять звезд, одна из которых сияла ярче других. Несколько минут Аня с удивлением разглядывала это неожиданное интерьерное новшество и уже обратилась было к тете Лиде за разъяснениями, но так ничего и не спросила. Взгляд ее скользнул по экрану большого плазменного телевизора на противоположной стене. Что-то странное, промелькнувшее за секунду до этого, заставило Аню взглянуть на экран еще раз. Она посмотрела и застыла как вкопанная.

На экране был Илюша. Он был одет в причудливый и роскошный азиатский наряд, напоминающий объемный халат малинового цвета с широченными белыми рукавами. Илюшины волосы, убранные со лба, были стянуты в тугой пучок на макушке, видневшийся сквозь полупрозрачную тулью шляпы. Эта шляпа выглядела еще более фантастически, — с большими полями в мелкую сеточку и широкими, завязанными под подбородком черными лентами, она казалась не надетой на голову, а как бы приставленной к ней. Шляпу украшали крупные разноцветные бусы, которые свисали с двух сторон наподобие цепочки для очков.

Илюша сидел в позе лотоса за накрытым столом в окружении столь же замысловато одетых людей. Неожиданно он вскочил, резко опрокинул стол, завязалась потасовка, затем началась погоня. В следующей сцене он бежал и прыгал по крышам, нарушая законы земного тяготения. Вскоре он был уже не один — рядом с ним появилась невысокая женская фигурка. Аня увидела ее лицо — белое и красивое, как у фарфоровой куклы. Девушка была прекрасна. Илюша смотрел в ее живые яркие глаза, на ее пухлые алые губы, хрупкие дрожащие плечи. Последовали объятия и поцелуй. Это был скромный невинный поцелуй, всего лишь легкое прикосновение губами, но на Аню он, как и все происходящее, произвел ошеломляющее впечатление.

— Что это?.. — пробормотала она. — Кто это?..

Лидия Андреевна, вышедшая в зал протереть освободившиеся столики, проследила за Аниным взглядом.

— А-а, это мой любимый Дамрёнушка! — ответила она с нескрываемым умилением.

— Кто?

— Мальчишечка из а́йдолов.

— Из кого?

— Ну, тех, что песни поют и в дорамах играют.

— Где?

— Ох, тундры вы мои неогороженные! Я вот и Настьке говорю — посмотри, понравится. Она только хохочет и всех их бурятами называет. А я обожаю! Всегда включаю, пусть люди смотрят. Сегодня — «Алые небеса Чосона». Этот, главный, до чего хорош, да?

Тетка подмигнула и пихнула Аню в бок.

— Аньке это не интересно, у нее есть свой любимый азиат, — сказала Настя, появляясь из подсобки. — Тeть Лид, мы засиживаться не будем — Денис в машине ждет. Я взяла банку огурцов и две грибов.

Тетка помахала рукой и крикнула:

— Матери скажи, чтоб без меня сливу не делала. В субботу приеду — закатаем.

Настя с Аней вышли на улицу. Настя велела Денису открыть багажник и уложить банки, а когда обернулась, увидела, что подруги рядом нет: она шла по тротуару в ту сторону, откуда они только что приехали.

— Анька! — крикнула Настя. — Ты куда?

Аня не ответила. Настя страшно удивилась, догнала подругу и схватила за руку:

— Ты куда?

Аня невидяще посмотрела на нее, потом сфокусировала взгляд, нахмурилась и сказала:

— Мне надо домой… Да, домой. Пока! — с этими словами она отвернулась и зашагала прочь очень быстро.

Настя осталась стоять с открытым ртом.

— Эй! — снова крикнула она. — Да что с тобой?!

Подошел Денис.

— В чем дело? Поссорились?

— Нет! Я вообще ничего не понимаю! Все было нормально. Я пошла в подсобку за банками. Анька с тетей Лидой какое-то кино обсуждали, что ли. Тетку же хлебом не корми, дай про свои азиатские фильмы поговорить, а Анька… Анька… — внезапно Настя запнулась. — Она уставилась в телевизор и выглядела так, будто сейчас в обморок хлопнется. Очень, очень странно!

Денис хмыкнул:

— Так, может, она что-то в телевизоре увидела?

Настины зрачки заметались, как бывало всякий раз, когда она пыталась что-то быстро сообразить.

— Да, — медленно проговорила Настя, — увидела в телевизоре. Она увидела в телевизоре и узнала… его?

— Кого — его? Корейца своего, что ли? — удивился Денис.

— Ты знаешь, у меня вот прямо сейчас словно щекочет внутри, — Настя приложила руку к груди и несколько секунд смотрела на Дениса, а потом произнесла решительно: — Ну-ка, идем, сейчас выясним, что там за «Алые паруса»!

***

Аня вошла в квартиру, сбросила сумку, обувь и, не раздеваясь, направилась к столу. Несколько минут нетерпеливого ожидания, пока загрузится компьютер, — и вот уже поисковик готов к работе. Из всего сказанного Настиной теткой в память врезалось ласковое «Дамрёнушка». Теперь она вспомнила. Дам Рён — имя, когда-то показавшееся ей похожим на «рено» или «рамён». Она вбила его в поисковую строку. Сеть выдала с десяток фото, статью в «Википедии», информацию о дюжине страниц в соцсетях. «Яндекс. Видео» — больше семи тысяч ссылок. «Яндекс. Картинки» — целую ленту фотографий. Со всех этих фотографий и видеопревью на нее смотрел Илюша.

Аня кликнула на первую строчку. «Википедия» предлагала объемную статью с подробным списком фильмографии, дискографии, работы в рекламе, наград — и ссылки на источники, занимающие четверть от всего текста. Статья сообщала, что Дам Рён известен так же, как «неудержимый Ти Ди», по имени персонажа его дебютного фильма — вспыльчивого, умного, немного дикого подростка. Первый открытый ролик оказался клипом песни, который за четыре месяца просмотрело почти три миллиона пользователей. Другое наугад открытое видео — какое-то телевизионное шоу с участием шести молодых людей, среди которых был и Илюша. Одна за другой открывались ссылки, сыпались отрывки из различных телепрограмм и фильмов, рекламные ролики, видеоклипы, интервью и записи концертов. Одну из видеозаписей Аня досмотрела до конца. Огромный зал (забитые до отказа ярусы и галерка) светился в темноте неоновыми лампами сиреневого цвета — сотни людей размахивали ими одновременно в такт зажигательного ритма. Илюша пел на сцене в потоке ярких белых лучей, рядом с ним, повторяя каждое его движение, танцевал кордебалет.

Аня медленно размотала шарф, скинула на пол пальто. Продолжая интернет-серфинг, она наткнулась на запись с мобильного телефона: Илюша шел в сопровождении нескольких человек по зданию аэропорта. На всем пути его следования за оградительными барьерами толпились люди, они кричали, махали флажками и сиреневыми неоновыми фонариками и фотографировали, фотографировали, фотографировали. Илюша склонял голову, улыбался и время от времени поднимал руку, отвечая на приветствия. На другом похожем видео он выходил из дверей какого-то здания и оказывался посреди живого людского моря. На этот раз барьеров не было, и он шел сквозь толпу, оттесняемую от него крепкими мужчинами в деловых костюмах. К нему тянулся лес рук с телефонами, повсюду мелькали вспышки и стоял невообразимый гул. У похожей на «газель» машины он остановился, повернулся к толпе, помахал рукой и поклонился. Толпа взорвалась криками, а фотовспышки засверкали в два раза чаще.

Дальше смотреть Аня не могла. Она почувствовала подступающую к горлу тошноту, и ее на самом деле вырвало, едва она добежала до туалета. Вернувшись в комнату, она легла на диван, ощущая странную опустошенность, неспособность думать и даже формулировать мысли.

Через час в дверь стали настойчиво и непрерывно звонить. Когда Аня открыла, Настя вошла, подхватила подругу под локоть и повела в комнату.

— Ну ты даешь! Зря только тебе ключи отдала! — сказала она, глядя, как Аня садится на диван, поджимая под себя ноги. — Нам пришлось опять ехать через весь город!

Аня не ответила. Настя секунду смотрела на нее, потом вытащила телефон, провела по экрану и повернула его к Анне. Весь экран телефона занимала студийная фотография Илюши. Аня не удивилась, просто молча смотрела. Но Настя была заметно взвинчена, сверкала глазами, а когда снова заговорила, голос ее прозвучал торжественно, словно она зачитывала доклад о высоких достижениях в сельскохозяйственной отрасли. В бессвязном хаосе Аниных мыслей возник образ советской дикторши из ура-патриотической передачи, на запись которой она как-то наткнулась во время студенческой практики на «Ленфильме». Дикторша говорила вот точно так же — духоподъемно и вдохновенно.

— Дам Рён, настоящее имя Ким Иль У. Тридцать один год. Южнокорейский актер, модель, певец, автор песен, лидер музыкальной группы 6BF. Один из самых знаменитых айдолов кей-поп — и джей-поп-индустрии, бешено популярен в странах Азии и Латинской Америки, также хорошо известен в Европе, США и Канаде, где существуют его фандомы и посвященные ему группы в соцсетях. На его официальную страницу подписаны десять миллионов семьсот тысяч человек. Лауреат большого числа престижных музыкальных и кинопремий. Дебютировал тринадцать лет назад и тут же получил от СМИ титул «Принц Азии», считается признанной иконой стиля. Каждое его официальное появление на публике производит ажиотаж среди фанатов и в прессе. Поинтересуйся у любого азиата на Невском, кто такой Дам Рён, — и получишь подробный рассказ о его творчестве и биографии. И только ты, боже мой, умудрилась звать его Илюшей. Просто Илюшей!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

^* Хон Гиль Дон — главный герой одноименного северокорейского боевика 1986 г., в основу которого лег средневековый роман «Сказание о Хон Гильдоне» Хо Гюна.

2

^* Соджу — традиционный корейский алкогольный напиток.