Графиня поневоле

Аскольд Де Герсо

Лизавета Бахметьева, возвращаясь с привычных посиделок, даже представить не могла, что окажется вовлечённой в омут приключений, коварства и интриг, коими был полон императорский двор Санкт-Петербурга.

Глава 10

Уже добравшись до собственного дворца, когда Ефремушка передал вожжи дворовым и собрался идти к себе, его окликнул Апраксин:

— Ефремушка!

— Да, Ваше Сиятельство, слушаю-с, — мгновенно обернулся он.

— Куда пошёл?

— Так ночь же, Ваше Сиятельство. Почивать надобно, — ответил Ефремушка, не понимая, к чему клонит граф.

— Ты мне, Ефремушка, зубы не заговаривай. Предприятие надо бы обсудить…

— Ваше Сиятельство, утро вечера мудренее…

— Зато вечер утра удалее, — отбрил граф Ефремушку, — зайдём ко мне.

Делать нечего, Ефремушка поплёлся за барином, не до конца понимая, чего тот от него хочет в столь позднее время. Не глядя на позднее время уже съездили. Что ещё-то могло приключиться? В зале, где пламя камина отбрасывало отблески на стены с картинами, отражающими сцены из жизни олимпийских героев, с обнажёнными наядами, на плотные портьеры, выхватывая из полумрака отдельные предметы, граф скинул шубу на руки подоспевшей Даше и, устраиваясь в массивное кресло, протянул руки к огню. Ефремушка остался стоять у порога в ожидании приказаний.

Протянув руку к каминной полке, граф взял сигару и прикурил, медленно выдыхая дым, потянувшийся в сторону открытого огня. Устоявшаяся привычка Апраксина, перед началом любого разговора, закурить сигару, приводя мысли к порядку. Была ли какая-то связь между ними, Ефремушке, никогда не познавшему этого занятия, было не понятно.

— Дашка, приготовь кофейку, да покрепче на две персоны.

После всех приготовлений, когда две чашки, с дымящимся кофе, уже были на столе и все были удалены из зала, граф подозвал Ефремушку.

— Ефремушка, поди-ка сюда, кое-чего явить хочу пред твои глаза бесстыжие, — произнёс граф, в надежде на благоприятный исход задуманного.

— Да, Ваше Сиятельство… — с некоторым страхом и полный любопытства, подошёл Ефремушка к камину.

Граф, взяв со столика, лаковую миниатюру поднёс к лицу Ефремушки, второпях забывшего даже снять шапку с головы.

— Шапку-то свою снимай, аль через него будешь рассматривать, олух? Чай, не коня покупаю, а спутницу себе, соображать должен, — назидательно сказал он, глядя на него или через него, оторопевший Ефремушка, так и не осознал, но на всякий случай ответил:

— Виноват, Ваше Сиятельство.

— Ладно, на сей раз, так тому и быть, прощаю, ибо в этом предприятии, мы с тобой сообщники, едва ли, не на равных. — Чем польстил Ефремушке, который чувствовал себя чуть ли не на седьмом небе от радости.

— Ваше Сиятельство, так я завсегда готов услужить, — не упустил случая подчеркнуть своё положение дворовый. Как бы ни был к нему расположен барин, Ефремушка всё равно оставался прислугой, пусть и на особом счету, а сам присматривался к портрету девушки на миниатюре.

Ничего такого особенного он в ней не заметил: красива, тут даже спорить нечего, молода, глазки вон какие вострые и с изюминкой, но не более того. «И чего такого в ней барин сыскал?» — про себя только подумал он.

— Как тебе, зазноба? — словно прочитав его мысли, обратился граф.

— Хороша… — а сам вспомнил девушек, что доили коров барских в имении, тоже хорошенькие. Вспомнил как они меж собой переговаривались: «А хлопчик-то видный из него вырастет», да только не очень-то и обращал внимания на их пересуды, по малолетству. Сейчас-то понял, о чём они говорили, да уже другими заботами нагружает барин, не до этого. И всё одно, умудряется порою побаловаться с дворовой Меланьей, пусть и не такая уж красавица, что на портрете, так и он не барин. Но про то он умолчал. У Ефремушки тоже ить должны быть свои небольшие секреты.

— Не то слово, Ефремушка. Это тебе не девки площадные, самородок, — подняв вверх указательный палец, дабы больше подчеркнуть достоинства девушки, произнёс граф. — Дорогой бриллиант дорогой оправы требует, так ведь? Хотя, откуда тебе знать такие тонкости…

— Ну что, Ефремушка, рассмотрел? Сможешь провернуть? Дело-то, непростое, тем паче, основную часть, самую главную, провести надо ночью. А коли она не одна, не спутаешь?

— Ваше Сиятельство, как Вы можете во мне сомневаться?

— Сомнения всегда необходимы, без этого никак. Ежели всему подряд доверяться, что тогда получится, а, Ефремушка? — вопросительно посмотрел на него граф.

— Непорядок, конечно же, барин.

— То-то и оно.

— Деньгами тебя на неотложные нужды обеспечу, но токмо трать с умом, не разбазаривай. На всякие попойки, на продажных девок, коих пруд пруди, что в столице, что в провинции, помни, главное и на первом месте — служба. — Выезжать в зимнюю пору, да в какую-то глушь, Ефремушке хоть и не улыбалось, но делать нечего, хозяин-барин.

Конец ознакомительного фрагмента.