Перед выбором. Часть 2

Арутюн Владимирович Мурадян, 2023

В этом произведении, созданном на стыке жанров, причудливо слились воедино любовь и смерть, предательство и благородство, стяжательство и бескорыстие, страх и отчаянная смелость. Главный герой идёт к своей цели сквозь сомнения и трудности, но удивительная встреча меняет всё. Так и все мы, зачастую, средь суеты окружающей нас жизни, не замечаем знаков судьбы.

ГЛАВА 5

Когда гости уехали, Вероника зашла в ванную. Григорий услышал, что она плачет, и, постучав тихонько в дверь, попросил её выйти. Через пару минут, когда жена вышла, Григорий спросил у неё:

— Что такое? Что с тобой, Веро? Зачем ты себя так вела? Это ведь так не похоже на тебя, Вероника!

Вероника присела на диван, прикрыв полотенцем своё заплаканное лицо. Успокоившись наконец-то, она сказала Григорию:

— Я знаю, что если, не дай Бог, с Максимом что-нибудь случится, или погибнет он на службе… То ты сразу же побежишь к ней! — выплеснула она последний комок ревности.

После этих слов Григорий схватил Веронику за руки и воскликнул:

— Ты знаешь, что Максима, действительно, скоро убьют!

Веронику поразило сказанное, словно молния. Она застыла в недоумении, отрезвев в один миг. Ничего не понимая, она спросила:

— Как убьют?

— Как? Вот так! — ответил Григорий. — Я это видел…

— Как ты это мог видеть, Гриш?

— Как ты могла видеть ту невидимую женщину на дороге, когда, помнишь, Данила хоронили… Вот так и я видел! — промолвил он. — Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что я тебе правду сказал? Вероника, как я видел тебя в церкви стоявшую на коленях, вот так я и это увидел. Только не «сверху», когда был в больнице. Уже гораздо позже мне это Голос небесный показал.

Тут же Вероника нежно обняла его и снова расплакалась:

— Ты прости меня, Гриш! Прости, пожалуйста. Ну, дура я. Прости! А я тут накрутила себе Бог весть что.., — Вероника немного помолчала. — И что же теперь делать?

— Ничего! — ответил Григорий. — Я надеюсь, что ты сейчас не будешь делать никаких глупостей. Например, звонить Максиму и говорить, что его скоро убьют…

— Да ты что, Гриш! — возмутилась Вероника. — Да как можно человеку такое говорить!

— Это случится тогда, когда их с Ангеликой сыну будет около года и он сделает первые шаги. А звать сына Максима будут Григорием. Надеюсь, ревновать не станешь.

— Ну, прости, пожалуйста, — обняла мужа Вероника. — Я действительно ревновала тебя к ней. Извини меня, Гришенька. Я ещё тогда на вокзале приревновала тебя впервые, когда мы с тобой помирились и кофе пили… Помнишь? Хотя я тебя тогда ещё толком и не знала. Надеюсь, больше ты не злишься на меня.

— Давай сегодняшнюю ссору, Веро, забудем, — произнёс Гриша.

— Действительно, так нехорошо получилось, — ответила она.

— А чтобы хорошо получилось, ты как-нибудь найди время и позвони Ангелике. Встреться с ней наедине, Веро, и объясни, что неважно себя чувствовала. Попроси у неё прощения, если что не так было…

— А я даже, представляешь, хотела ей кольцо уже вернуть, — всхлипнула Вероника, кивая головой и соглашаясь с Григорием.

Обняв нежно жену, успокаивая её, Григорий снова подумал про себя: «Ну кто тебя просил вспоминать прошлое?» Вслух же он произнёс:

— Знаешь, как говорят: «Язык мой — враг мой!» Запомни это, Веро! И не вздумай даже намёком, хоть ненароком ляпнуть Ангелике об этом… Максиму осталось не больше полутора лет жить. И убьют его, бедного, в его же подъезде. Это будет в сентябре. Я и дату ведь видел на экране в углу, и ещё много цифр каких-то… Я точно помню, что число было большое и шло на уменьшение. Но не как обычные часы или дата оно выглядело. Мне показалось, как будто секунда каждая тает…

Сначала я видел число, вроде бы, больше шестидесяти миллионов. И с каждым фрагментом, показанным мне после этого, как мне показалось, число уменьшалось. Я так и не понял, что это за цифры идут так быстро в обратном порядке? Я видел разные эпизоды из жизни Максима, и числа в углу тоже всё время разные были. Не помню, большие они были или маленькие, но последняя цифра так быстро мелькала, что я ничего не успевал соображать. И я даже сейчас побоюсь точно утверждать, увеличивались эти числа или уменьшались. И вот что странно, Веро: цифры как будто сразу стёрли из моей памяти, чтобы я, наверное, глупостей каких-нибудь не натворил…

Помню только отчётливо сами картины. Видел я, как Максим спустился вниз на лифте. На площадке первого этажа он встретил пожилую женщину с ребёнком и пропустил их из вежливости вперёд к выходу. А сам следом за ними вышел на улицу. Вот тогда всё и случилось!

Я надеюсь, что к тому времени я, может, и дату вспомню и наконец-то пойму, что же значат эти большие миллионные числа? Я до сих пор не могу понять, как я всё это вижу и слышу, а другие — нет. От этого с ума даже можно сойти и страшно иногда так сильно становится! Я боюсь, но держусь, потому что уверен, что тот, кто ведёт меня, друг, а не враг. И только это утешает меня. Этот Голос всегда прав, как потом выясняется. Я так понимаю, видимо, у Бога назначен для каждого свой срок. И уже не важно, кто и как придёт к Нему, когда покинет этот мир. У Бога — свой план, тайну которого он всегда оставляет за собой. И вот опять же, причём здесь эти числа большие, которые я видел? Что они могли бы значить? Ну, никак не могу понять, что хотели мне этим сказать!

Я понял это так: ты можешь хоть тридцать раз поменять своё сердце, чтобы продлить свою жизнь, а завтра выйдешь вдруг на улицу, и тебя случайно машина собьёт… Как ни крути, твой срок придёт: лимит жизни, отпущенный Богом, закончится — и ты окажешься в очереди на допрос. Я бы и хотел, может быть, жить своей прежней жизнью, но сейчас прекрасно понимаю, что встреча с Даниилом круто изменила всё, причём в лучшую сторону.

Я увидел тебя, влюбился, хотя одновременно и боялся. Помню, когда Голос сказал: «Повернись! Это — к тебе…» Ну, как после этого не верить, Веро? Я не знаю, почему — я. Меня избрали, или как это понимать? И от этого мне так страшно иногда становится. Но я пытаюсь это понять и преодолеть. А если это какое-то испытание, то я постараюсь достойно его пройти. Я не знаю, что уготовано мне на этот раз. Но Голос придаёт уверенность мне всегда!

После той удивительной встречи с мальчиком порой мне кажется, что это не он говорит со мной, хотя голос детский. Я конечно часто не понимаю всего до конца, лишь скажу, что это реально. Как вот эти полосы на груди, что я Там получил, но не знаю пока, за какие грехи. Я Там за одну секунду, как мне показалось, такое увидел! До сих пор не могу забыть, как тот бес, готовый сожрать меня живьём, со словами «Ну, наконец-то ты пришёл», полосонул меня лапой по груди. Своими огненными когтями он готов был разорвать меня на части. Но ребёнок вытащил меня. И всё это я видел так, как сейчас тебя, Веро, вижу.

Я конечно, понимаю, что ты веришь не во всё, о чём я говорю. Это сложно на самом деле. Но вот когда убьют Максима, ты полностью удостоверишься в моих словах, — всё продолжал рассуждать Григорий.

Вероника обняла мужа и прижала его к себе. В душе она не сомневалась в его словах, но никак не хотела верить пока, что Максима убьют. Сомнения терзали её. Она находилась меж двух огней. Убедительность слов Григория в итоге всё же взяла верх, и Вероника согласилась с ним. Она лишь гладила его по спине, не отрывая от его лица своих прекрасных внимательных глаз, и думала, улыбаясь: «Как же хорошо, Господи, что я встретила его!» Вероника не могла отойти от него и всё продолжала слушать, что говорил муж.

Как вдруг неожиданно Гриша сказал:

— Сделай кофе, пожалуйста, Веро!

Вероника охотно согласилась, потому что у неё уже начинали слипаться глаза. Она пошла на кухню, а Григорий последовал за женой. Вероника насыпала в турку кофе, налила воду и поставила на плиту. Раздался щелчок электророзжига.

— Щелчок. Всего лишь один щелчок между жизнью и смертью, Веро. Ты понимаешь? — произнёс Григорий, посмотрев на горящую комфорку.

Они простояли со своим кофе у окна до самого рассвета. Много размышляли, молчали… Каждый думал о своём. Но тема у их мыслей была одна — смерть Максима. И лишь когда заглянул в окно первый рассветный луч, Вероника вдруг снова осторожно спросила:

— Это точно, Гриш?

— Точнее не бывает, — сухо ответил Григорий. — Веро, вот ты опять не веришь! Вспомни про Фаруха. Ведь Даниил меня ещё в первый день нашего с ним знакомства предупредил о том, что я потеряю очень близкого человека. Хотя я ещё тогда не знал, что им окажется именно Фарух. Так оно и произошло.

— Ох, лучше бы ты мне об этом не говорил, Гриш, — снова блеснули слёзы на глазах у Вероники.

— Я не хотел. Правда. Но ты меня просто довела своей ревностью.

— Ну, прости меня ещё раз! — попросила она его.

— Ладно, забыли, — произнёс Григорий. — Я тоже сам хорош! Из ревности спросил ведь: если я уеду, а твой бывший объявится, что ты будешь тогда делать? Я, правда, не думал, что так получится, и мы с тобой так измучаем друг друга этой глупой ревностью.

Вероника его обняла. И они продолжали стоять у окна, любуясь на всё разгорающийся рассвет. Пытаясь хоть как-то отвлечь мужа от тяжёлых мыслей и грустных воспоминаний, Веро обратила внимание Гриши на депутата, стоявшего у дома напротив в ожидании служебного авто:

— Вот скажи мне, Гриш, о чём он думает?

— Он не думает, — сказал Григорий, — а представляет!

— Не понимаю, — повернулась Вероника к Григорию, — что значит «представляет»?

— Ну, например, — ответил Григорий, — как бы за пять лет себе в Испании, в Англии купить по дому и по «Мерседесу», как у тебя, Веро, чтобы у него в каждом доме в гараже стояло. Это и есть представление. А думает он лишь о том, как бы за пять лет во всём этом преуспеть. А то вдруг на второй срок не выберут. Веро, он про щелчок между жизнью и смертью не знает. Не задумывался он об этом пока. Для него смысл жизни — в роскоши. Может, жена ему такая попалась. Ему для начала надо сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке» снова прочитать или хотя бы мультфильм посмотреть. А вообще я бы этот мультфильм раз в неделю перед программой «Время» по первому каналу показывал. Сказка эта для взрослых.

Вероника ещё раз удивилась, как догадлив Григорий. Ведь он просто в точку попал насчёт жены депутата! Веро знала эту семью: жена депутата была вечно недовольна чем-то, как старуха из сказки Пушкина… Обняв нежно своего мужа, Веро ещё раз подумала: «Как хорошо, что мне достался такой умный, рассудительный, такой замечательный муж!»