Город, которого нет на карте

Артур Понаехали

«Город, которого нет на карте» – дебютная книга автора. В ней собраны его первые короткие рассказы: наблюдения, мысли и истории о маленьком провинциальном городе Мценске. С юмором и тоской о чём-то очень важном. О детстве и юношестве, о скрипе качелей, о первой любви и первой «восьмёрке», которая появилась у товарища во дворе. О жизни в маленьком российском городе и о бесконечной вере в добро. [b]Книга содержит нецензурную брань[/b]

Не свинья

Отчего-то осень я люблю пуще лета и весны даже.

Как все порядочные шизофреники, осенью я чувствую в себе душевные перемены и желание валяться в листьях, как непослушный пёс.

И, если бы не осень, вряд ли бы я вспомнил эту историю.

Потому что если бы всё время мою голову припекало солнце, а из рук я не выпускал бы мороженое «Юбилейное» в вафельном стаканчике, — я был бы беззаботным и немножко бесполезным.

А осень — она всё по своим местам расставила.

Дело было так: Вова Гришичев набрал кредитов в микрозаймах.

И набрал порядочно, тысяч триста.

Вова Гришичев был гедонистом — любил жить, жизнь, вино и женщин.

Вова поехал на такси в Орёл, Вова танцевал в клубе «Часы», хватал за ноги танцовщиц гоу-гоу и пел в караоке «Рюмку водки на столе».

Вова позвал всех своих друзей: Витька Жигуля, Серёгу Мастера, Игоря (просто Игоря).

Вова Гришичев поехал в сауну, а на предложение администратора «позвать подруг» Вова интеллигентно кивнул. Так кивают, когда благодарят официанта за поданных королевских креветок под соусом бешамель.

Триста тысяч достались Владимиру быстро — и так же быстро сгорели, не повидав степенной и размеренной жизни, не встретив ни одного кассира из «Пятёрочки». Сгорели бумажки в считанные часы.

Когда кредиторам стало понятно, что Вова Гришичев — клиент «мёртвый», по доброй традиции и без всякого сожаления все долговые обязательства Вовы перешли к коллекторскому агентству.

Вова человек здравомыслящий — он это предвидел ещё в самом начале.

Посему, будучи стратегом с детства, контактным лицом записал свою бабулю восьмидесяти лет, Тамару Николаевну. Адрес оставил и телефон.

А сам — нужно же возвращаться к земной жизни, хотя и с преодолением — уехал в Москву и устроился на работу, которую принято в народе звать «чёрной». Получал денежку на руки за каждый день. Хватало на еду да на бутылку водки с акцизом — Вова на судьбу не жаловался.

В это время в 350 километров от Вовы Гришичева в дверь квартиры за номером 27 ломились бритоголовые парни с обычным, классическим инструментарием:

— Бабка, ты помрёшь, если не отдашь!

— Сука, верни деньги!

Иногда Тамаре Николаевне звонили на старый телефон с круглым циферблатом.

Туда говорили мягче, но чаще и настойчивее, телефон пришлось выдернуть из розетки.

Тамара Николаевна, воспитанная папой-инженером и мамой-терапевтом, слово «Сука» слышала примерно третий раз в жизни и первый — в её адрес.

Через месяц настойчивых визитов, звонков и двух заявлений в полицию Тамара Николаевна собрала вещи и пошла в больницу: «Положите меня, девочки, на дневной стационар, что-то дурно мне».

И бахнулась. Инсульт.

Вова Гришичев к бабуле приехал — он же не свинья какая.

— Вовушка, твой долг ведь?

— Бабуль, мне на врачей! Я молчал, но я болел! Всё на врачей потратил, до копеечки!

— Вовушка, сними с книжки мои похоронные, отдай долг.

Вовушка снял и долг отдал — не подумали же вы, что он бабулины деньги тоже потратил?

Нет, он же не свинья какая.