Среда

Артур Матвеев

«Среда» – четвертая книга Артура Матвеева, психологический триллер, приквел книг «Понедельник» и «Вторник».Сюжет разворачивается за десять лет до «Черного Понедельника» в Санкт-Петербурге. В этот раз речь пойдет о Викторе – обычном журналисте, который влачит серую жизнь обитателя московских окраин, пытается свести концы с концами и не видит ни малейшего просвета в серой трясине именуемой его жизнью. Но все меняется, когда он подписывает договор с компанией, обещающей воплощение его желаний… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

На то, чтобы обсудить условия контракта с издательством, Виктору потребовалось три дня. В один из них Виктор напился до чертиков так, что не помнил, как вернулся домой. Его счастьем было то, что Алиса была в ночную смену.

В понедельник следующей недели он уже взял отгул и к часу дня прибыл в приемную главного редактора. Секретарша — женщина в возрасте с завитыми светлыми короткими волосами, в скромном, но стильном женском костюме — что-то печатала на компьютере, изредка поглядывая на Виктора сквозь свои очки-половинки в ярко-красной оправе. Виктор нервничал и теребил привезенный на всякий случай с собой печатный экземпляр рукописи, уголки которого уже промокли от ладоней автора. Его ожидание длилось полчаса, но ему показалось, что он сидит на красном кожаном диванчике уже полдня. Наконец секретарша подняла трубку на рабочем телефоне и, перекинувшись парой слов, сухо сказала немного скрипучим голосом:

— Виктор Сергеевич, можете проходить, Виталий Борисович готов вас принять.

Виктор сорвался с места и скоро зашагал к коричневой деревянной двери с золотой табличкой «Главный редактор». В просторном офисе за большим коричневым переговорным столом буквой Т в кожаном кресле его ожидал грузный, крупный мужчина с густой сединой, в сером костюме, с красным галстуком, слегка стянутым на толстой шее. Суровым взглядом он оценил посетителя, при этом его красное лицо — Виталий Борисович явно был любителем закинуть за воротник — не выдавало совершенно никаких эмоций.

— Добрый день, Виктор Сергеевич, — томным голосом поприветствовал он Виктора, растягивая слова.

— Здравствуйте, Виталий Борисович! — Виктор держался скромно, руки с рукописью слегка были приподняты, а сам он не знал, куда податься: стоять у стола или сесть на приготовленный стул. Будто услышав его мысли, главный редактор сказал:

— Присаживайтесь, в ногах правды нет, как нет ее и между ними, — впервые за встречу он улыбнулся. — Алкоголь употребляете?

— Д-да, в умеренных количествах, — замешкался Виктор.

Главный редактор потянулся к большому шкафу и достал оттуда на треть отпитую бутылку хорошего дорогого коньяка, который Виктор сам пробовал всего пару раз в жизни. Следом за бутылкой из волшебной дверцы появилась парочка коньячных бокалов. Виталий налил по половине и, вопросительно посмотрев на Виктора, задал вопрос:

— А вы что так далеко сидите? Присаживайтесь поближе, щас будем знакомиться.

— Э-э-э… Конечно, сейчас, — Виктор встал и подошел к стулу сбоку от кресла главного редактора, на ходу принимая бокал.

— Ну, будем знакомы! — Виталий чокнулся с гостем и вмиг опустошил бокал. Хлопнув в ладоши и втянув сквозь зубы воздух, он продолжил: — Ах… Хорошо…

Виктор решил не отставать от хозяина кабинета и поставил на стол пустой бокал.

— А вы и впрямь напористый человек, — заявил редактор, глядя на то, как морщится Виктор — хоть коньяк и был хорош, жар пробил его до дрожи, заставив проступить мелкие капельки пота на лбу и румянец на щеках. — Я ознакомился с рукописью — отличная работа. Сколько вы писали ее? — Виталий налил по второму бокалу, в этот раз так быстро дело не пошло, так что оба принялись смаковать благородный напиток.

— В-вообще-то… — Виктор почувствовал, как по телу медленно начала расплываться теплота, голос его становился увереннее, а мысли, скованные до этого трезвостью и рассудительностью, вот-вот готовы были сорвать оковы здравого смысла разговора, что он готовил все выходные. — Я еще работаю над ней. Та версия немного устарела.

— За месяц?! Я видел дату вашего последнего письма с новым экземпляром. Честно говоря, я был весьма удивлен, вы каждый месяц слали нам свою работу с подробным описанием изменений и новыми синопсисами. На протяжении…

— Двух лет. Вот, — Он положил на стол пачку бумаг, — финальный вариант.

Валентин сделал глоток и взял в руки труды писателя. Он отложил в сторону саму книгу и бегло пробежался по списку изменений, аккуратно прикрепленному к новому синопсису.

— Хм-м… Так-с… Тут хорошо… Это не очень, раньше было лучше. Больше драмы, неплохо… Хах… — Виталий Борисович бормотал так около десяти минут, прерываясь лишь на коньячные паузы.

В конце его беглой прочитки бокалы у собеседников снова остались пусты. Отложив бумаги, Виталий исправил ситуацию и, откинувшись в кресле, достал из шкафчика деревянную коробку. Оттуда он извлек две сигары, обе обрезал и предложил одну Виктору.

— Здесь можно курить? — спросил гость, неуверенно взяв кубинский табак.

— Табличек точно не найдете, а пожарка — так, для виду. Не стесняйтесь, хорошие сигары, мне друзья-пилоты подвозят, тоже печатаются у нас, кстати.

Виктор взял сигару и, дождавшись Виталия, закурил следом.

— Вы так всех авторов принимаете? — впуская дым, спросил Виктор.

— Нет, что вы, конечно не всех. Представьте объем работы нашего издательства, сколько известных авторов печатаются у нас, огромные деньги, которые мы тратим на производство и прибыли, что выручаем с продаж самой различной продукции. И тут какой-то никому не известный (не обижайтесь) Виктор Белов присылает нам свою рукопись. Он считает это большим делом. Судя по трудам, главным делом его жизни на протяжении нескольких лет. И конечно же, думает, что его книга — единственное, чем такое предприятие, как наше, должно заниматься. Но это не так. Половина из ваших рукописей осталась на почте, другая половина просто не попала ко мне на стол по причине огромного количества таких же, как вы, Виктор — засылающих нас своими творениями от детских рассказов до сексуальных романов. И все они почему-то думают, что они такие единственные. К сожалению, это ошибочное представление. На деле я бы даже никогда не прочитал вашу книгу, если бы мне не позвонили очень влиятельные люди и не сказали, что я должен взяться за нее лично, довести до публикации крупными тиражами и даже перевести ее. Мало того, еще обязан пойти на все ваши бредовые условия. Поэтому, Виктор, я не рад вас видеть здесь, вы мне навязаны, а условия, что вы написали — совсем не те, по которым мы работаем. Вы сидите в моем кабинете, пьете мой коньяк, курите сигары только потому, что я уважаю людей, которые за вас поручились. В вашем случае они не прогадали: книга действительно хорошая. Но не настолько хорош и известен ее автор, чтобы диктовать мне, как и сколько ее продавать. Однако у меня связаны руки на ваш счет, поэтому вот… — он достал из выдвижного ящика контракт и бросил Виктору, — …ознакомьтесь и можете его подписать, свою роспись я уже поставил. Все на ваших условиях, но я все же позволил немного скинуть ваш процент, так как нужна хорошая реклама, которая стоит средств. Из своего кармана их я платить не собираюсь. Надеюсь, учитывая вышесказанное, вы пойдете на уступки, как это сделал я. В случае продажи половины из оговоренных тиражей вы не останетесь обделенным, это точно.

Слова и тон, с которым произнес их Виталий — холодный и серьезный, совершенно противоположный тому, каким редактор встретил гостя — поставили Виктора в ступор. Потребовалось около минуты, чтобы он отошел от шока и начал понимать текст договора. Сердце его сжалось, информация не давала ему покоя, а на душе было очень мерзко. Обида нарастала внутри него, к концу чтения второго листа договора он окончательно понял, что только что ему сказал Виталий. Главный редактор буквально сказал ему, что будь у него возможность — он послал бы его к чертям со всеми рукописями, что тот усердно слал им последние два года. Сумма гонорара была хорошей, даже отличной. Если бы Виктора так сильно не задели слова редактора, она сгладила бы даже откровенный посыл в сторону гениталий. Но этот минуту назад милый человек позарился на святое… Однако в его словах Виктор уловил кое-что. То, что давало ему возможность ответить — у Виталия Борисовича связаны руки. Так что он собрался с духом, взял в руки контракт, посмотрел на редактора и демонстративно порвал бумаги.

— Двадцать пять процентов плюс гонорар, — холодно ответил Виктор.

Виталий опустошил третий бокал. Держался он отлично, надо отдать ему должное за это. Даже жилка на виске не пульсировала, а на лице застыло гробовое спокойствие. Он вздохнул и, снова открыв ящик, достал другой контракт.

— Я догадывался, что так произойдет.

Виктор внутренне ликовал, это была победа. Пусть не без помощи таинственных поручителей, но все же. Он был доволен собой. Еще раз пробежавшись по тексту и убедившись в цифрах, он поставил подпись на обоих экземплярах. Один он передал обратно редактору.

— На этом, пожалуй, все, — улыбнулся Виталий. — Процесс запущен, вы принесли флешку?

— Да, — Виктор отдал электронный вариант книги в большую руку редактора.

— Тогда прошу меня простить, у меня еще много работы, — Виталий показал на дверь.

— Да, конечно, спасибо! — Виктор забрал свою копию договора и, затушив сигару и оставив ее в пепельнице, направился в сторону выхода. Когда он уже открыл дверь, Виталий бросил ему:

— Виктор, вы же понимаете, что после такого знакомства наше сотрудничество закончится только на этом контракте и более я вас печатать не стану?

— Да, — обернувшись, ответил он. — Понимаю. Но больше и не понадобится! Спасибо за угощение, коньяк действительно хорош, а вот сигары — подделка. До свидания!

С этими словами он закрыл дверь и, тихо улыбаясь под нос, пошагал к выходу из здания. Всю оставшуюся дорогу до дома он только и думал, что о контракте. Он несколько раз его перечитал, каждый раз наслаждаясь цифрами тиражей и суммой гонорара, а особую гордость у него вызывали проценты с продаж, которые он отстоял. Ему было плевать на слова Виталия по поводу дальнейших публикаций — к тому моменту с ним будут искать сотрудничества многие другие издательства, в том числе за границей, а сомнений в том, что книга будет успешной, у него не осталось уже давным-давно.

Дома его ждала Алиса. Он специально не звонил ей, хотел показать контракт и все рассказать лично при встрече. Как только он открыл дверь, запахло вкусной запеченной курицей с картошкой. Он разулся, отодвинув в сторону кота, покорно ждавшего свое лакомство. Сегодня, как и всю последнюю неделю, Виктор снова забыл купить питомцу заветный пакетик. Он надел тапочки и, скинув куртку, прошел на кухню. Алиса была в наушниках и не слышала, как он зашел, колдуя над чем-то вкусным за плитой. Он подкрался и схватил ее за упругую пятую точку. Алиса вскрикнула от испуга и, обернувшись, грозно посмотрела на него, скинув наушники:

— Блин, просила же так не делать! Ну сколько можно!

— А мне нравится, — улыбнулся Виктор.

— Ну, как все прошло? — вспомнив, куда ездил ее любимый, она сменила тон на сгорающий от интереса.

Виктор достал из сумки контракт и передал ей в руки. Она пробежала глазами и, открыв последнюю страницу, взвизгнула, а затем обрушила на Виктора град поцелуев.

— Ты это сделал! Муа, муа! А-а-а! До сих пор не верится, любимый! — в перерывах между фразами поцелуи сыпались на героя сегодняшнего дня. — Офигеть! Нет слов! Это что-то невероятное! А когда тебе заплатят?

— Скоро, как только утвердим финальный вариант и тираж пойдет в печать. Я думаю, в течение пары-тройки недель. Я там у них в приоритете.

— А-а-а… Мне аж жарко стало, — она помахала на себя руками. — Ты у меня такой молодец! Садись скорее! Ты голодный, наверное. Я тут наготовила всего, сама не ела еще.

— Да, конечно, дорогая, только руки помою.

На следующий день Виктор ехал на работу в обед. Он демонстративно опаздывал. Шеф звонил ему на телефон несколько раз. Сегодня было необходимо сдать первичный материал со статьями на выборку, только у Виктора на все это были совсем иные планы. Он не ответил на звонок ни редактору, ни директору. Добравшись до промбазы, он зашел в свой кабинет, где несколькими днями ранее припрятал спортивную сумку. Он вылил воду из чайника, взял кружку и положил в сумку, затем отсоединил от сети моноблок, который сам же купил в кредит вместо того старого хлама, что предложило ему руководство, и аккуратно сложил в коробку, которую достал с шифоньера, чихая и кашляя от накопившейся на ней пыли. Также он покопался в шкафу, где лежали вырезки из его статей, и достал красную папку с его лучшими работами — пригодится в будущем. Рядом с ней лежало несколько выпусков, в которых он написал, на его взгляд, очень хороший материал, учитывая, что на самих событиях он не присутствовал. Папку он бросил в сумку, журналы — следом. Немного задержав взгляд на том, что было сверху, он почувствовал толику ностальгии — его первый выпуск, тогда, десять лет назад, он написал там всего лишь одну статью про жестокое убийство в Берлине. Он достал журнал и перечитал свой материал, вальяжно раскуривая сигарету прямо в кресле. В статье говорилось о некоем Валерии Голубеве — русском иммигранте в Германии, который беспощадно разделался с убийцами его супруги, а после исчез, оставив трехгодовалого сына без опеки. Тогда вопрос об отправке ребенка обратно в Россию еще был открыт, но для Виктора со временем такие статьи стали лишь символами на бумаге, изящно склеенными в хорошую текстовую нить. Он вдруг вспомнил, как переживал за мало́го, когда занимался этой статьей, даже пытался найти его родственников, но поиски успехом не увенчались. Вскоре рутина работы затянула его вместе со всеми переживаниями и чувствами, превратив жизнь в серую текучую череду будней и выходных… Как же он был еще молод тогда! Интересно, что сейчас с этим ребенком? Его размышления прервала хлопнувшая дверь, на пороге которой в костюме стоял шеф. Он был в ярости, глаза были налиты кровью, дышал он часто и глубоко.

— О! Вы как раз вовремя, Александр Михайлович! — Виктор улыбнулся человеку, который всем своим видом вызывал у него раздражение и расстройство желудка.

— Ты! Ты что, охре…

— Что? Статьи нужны небось? Ха-ха! А у меня их нет! Скажу больше: с превеличайшим удовольствием осмелюсь заявить тебе, Саня, что теперь тебе придется подыскать другого аналитика, который согласится сидеть в этой вонючей, тесной и прогнившей дыре, из которой ему нужно будет освещать события в нашем необъятном мире! — он сунул журнал в карман пальто и, закинув сумку на плечо, поднял коробку с моноблоком. — Я увольняюсь! Заявление на моем столе. Я вышлю копию письмом. Всего нехорошего!

Виктор толкнул плечом остолбеневшего начальника и, ногой пнув дверь, покинул кабинет. Невозможно описать, какое удовлетворение он испытывал, глядя на ошарашенную рожу Александра. Тот от шока даже сказать ничего не смог, так и остался стоять в проходе, пока Виктор шел по коридору к лестнице. Сдав ключи охраннику, он улыбнулся и сказал:

— Удачи вам!

— А вас что, переводят? — спросил пожилой охранник.

— Лучше! Я увольняюсь! — находясь уже одной ногой на улице, выкрикнул Виктор.

За шлагбаумом его ждала машина — он заказал такси. Деньги у него были — он позволил себе немного взять из накоплений, ведь уже совсем скоро гонорар покроет всего его расходы. Уже сев на заднее сиденье, он увидел в окошко, как выбежал на улицу Александр, махая руками, пока машина разворачивалась. Опустив стекло, Виктор высунул руку и, показав шефу средний палец, скрылся за поворотом…

Алиса нервно перемешивала сахар в кружке со своим кофе. Она только проснулась после ночной смены и была явно удивлена ранним приходом Виктора, да еще и с моноблоком. Растрепанные мелированные волосы не лежали в аккуратной прическе, на ресницах комочками скаталась тушь — девушка явно просто упала в постель, забыв на мгновение о базовых женских инстинктах. Ее сонные серо-голубые глаза смотрели сконфуженным взглядом на виновника ее пробуждения. Виктор же, полный энтузиазма, ногой отпихивая Делика, в который раз не получившего свое лакомство, сидел на барном стуле и, временами вращаясь из стороны в сторону, заканчивал свой рассказ.

— Ты не представляешь, как я кайфанул, когда он провожал мой средний палец из окна!

— Э-э-э… А ты уверен, что это было необходимо?

— А что такого? — реакция Алисы Виктору явно не понравилась.

— Ну не знаю… Может, не нужно было так сгоряча увольняться, да еще таким образом… Мало ли что… И когда еще тебе заплатят…

— Ты не понимаешь! — резко оборвал ее на полуслове Виктор. Затем, осекшись, шумно вздохнул и продолжил спокойно: — Неужели ты не понимаешь? Я десять лет горбатился на этот захудалый журнал — и ради чего? Посмотри на меня! Посмотри, как мы живем! Разве я этого хотел? А ты? Я неудачник! Мне уже тридцать два, а все, чего я добился — это кабинет с окном, выходящим на трубу, зарплата, которой хватает лишь на то, чтобы дожить до следующей, и никому не нужная книга, если бы… — он вдруг остановился. Не стоило сейчас говорить ей про ту авантюру, в которую он ввязался, к тому же этого требовали условия договора.

— Если бы что?

— Да не важно, если бы не стечение обстоятельств, я не знаю, звезды сошлись так или что… Короче, все до этого момента — всего лишь череда неудач и нелепостей одного человека по имени Никто — меня, вынужденного тонуть в куче дерьма, которую на меня накидала судьба за мою жизнь. А этот контракт, — он показал бумаги, которые так и лежали на столе со вчерашнего дня, — как спасительная палка, которую мне бросили с причала этого говноозера, и я за нее буду держаться, пока не вылезу! И кстати, мой жест — я имею в виду увольнение — это словно первый глоток воздуха после стольких лет бултыхания в этом дерьме, именуемом моей жизнью! Неужели ты не понимаешь?

Алиса выслушала откровения своего любимого, а затем, отведя глаза, тихо сказала:

— Дерьма, говоришь? Значит, по-твоему, я тоже часть твоего, как ты сказал, говноозера?

Виктор широко раскрыл глаза. Он не сразу понял, что она только что сказала, но мгновением позже вскинул руки и тут же начал оправдываться:

— Ты что! Конечно же нет, любимая! Солнышко! Я говорил метафорами, к тебе это никакого отношения не имеет!

— Понятно…

Он вскочил и в два счета сковал готовую взорваться Алису в свои объятия, целуя ее волосы:

— Я не тебя имел в виду! Я говорил только за себя и за все, что меня окружает, кроме тебя! Ты мой солнечный островок, на который я выбираюсь из этого болота каждый вечер и который всегда с грустью покидаю каждое утро! Ну, когда ты дома. А когда тебя нет рядом, то лишь мысли о тебе меня согревают и дают сил терпеть эти погружения, выражаясь тем же языком. Алис!

Она улыбнулась. Бури удалось избежать в этот раз. Виктор крайне не любил ссорится и избегал таких ситуаций, как мог, засовывая подальше в угол остатки своей мужской гордости.

— Ладно, дайвер ты хренов, иди в душ, а то на острове жесткий фейс-контроль! А остров пока подумает, принимать ли сегодня своего землелюба или оставить дрейфовать на шлюпке под названием диван.

— Хорошо-хорошо! — Виктор усмехнулся и направился в ванную исполнять приказ, бросив из-за плеча: — А ты, случаем, не пробовала тоже написать что-нибудь? У тебя неплохо получается выражаться, между прочим!