Тиара боли

Артур Александров, 2020

В стенах элитного борделя обречённого на муки пленника ждут только пытки и гибель. Сад наслаждений и грёз имеет собственную преисподнюю, где избалованные клиенты могут воплотить любые прихоти и фантазии, не задаваясь вопросами об истинной природе этой обители запретных удовольствий. И даже ведущие сомнительное расследование сотрудники спецслужб не представляют, кому они бросили вызов. Здесь воцарились силы иной, жестокой и глумливой реальности, но из пустоты небытия протянулась костлявая длань, и сама Смерть обратила хладный взор на пламя страстей…

Глава четвёртая

РАСПЛАТА

Буйная, пышущая зеленью природа влажных тропических лесов Азии была призвана покорять сердца путешественников и туристов своим праздником жизни, разнообразием флоры и фауны, и неповторимой экзотикой. Вдали от крупных перенаселённых городов, на курортных островах царила почти наивная безмятежность, омываемая внезапными и краткими тёплыми ливнями. Местное население отличалось радушием, приезжие отдыхали легко и беззаботно, вволю смеясь, набираясь здоровья и хорошего настроения.

Но в каждом Эдемском саду найдётся свой змей. Для обитателей иных климатических зон микроорганизмы азиатской среды не раз преподносили неприятные сюрпризы, выявляя слабые места в растерянным перед неизвестным врагом иммунитете. И вот уже долгожданный отдых оборачивался серьёзными проблемами, о которых каждый, будучи в курсе слухов, мысленно говорил: «ну, со мной же такого не произойдёт».

Неизвестные, зачастую не поддающиеся классификации на поздней стадии поражения организма возбудители, вызывали весьма неприятные последствия как для любителей экзотической «клубнички», так и для излишне увлекшихся погружением в дикую природу любопытных туристов. Пресловутая лихорадка Денге была лишь безобидным неудобством, по сравнению с иными, к счастью очень редкими, бедами приезжих. Один из посетителей «массажного салона», вернувшись в Германию слёг, поражённый энцефалитом головного мозга. А две молодые англичанки со следами укусов насекомых лишились зрения и слуха вследствие сильной аллергической реакции. Но все же, число подобных примеров было невелико, а, в сравнении с бесчисленной толпой всесезонно посещающих даже самые дальние острова гостей, и вовсе незначительно. После печального отбытия в клинику, родную страну, или мир иной, о них всех быстро забывали.

Были и немногие пострадавшие, что узнавали о постигшем их несчастье только по возвращении домой, и лучшие врачи европейских стран разводили руками. И когда в одну из лучших московских клиник после совместного отпуска привезли целую семью, столичные эскулапы вздохнули, засучили рукава и… ничего не добились. Муж и жена Ланины, их малолетняя дочь Аня, и Николай Ланин, родной брат главы семейства (и совладелец крупного бизнеса), через сорок восемь часов после того, как сошли с трапа самолёта, рухнули в жутких судорогах. Всех четверых едва успели доставить в реанимационное отделение, где они с трудом задержались на этом свете, и вот уже который год не покидали больничных стен.

Руслан Ланин, сын успешного предпринимателя и бывшей модели, чьи изображения красовались на рекламных проспектах ведущих брендов, плавно и беспечно миновал пору золотой молодости, и готовился к серьёзному будущему в быстроразвивающемся бизнесе отца. Но в одночасье оказался беспомощен перед жестоким поворотом судьбы. Отказавшись путешествовать вместе с семьёй, юноша избег их участи, но, когда пришла беда, оказался наедине с неизвестностью. Проходили дни, недели и месяцы, улучшения состояния Ланиных, обреченных на растительный образ жизни, и медленно угасавших, не наступало. Жадные руки конкурентов незамедлительно вцепились в бизнес отца семейства, и в кратчайшие сроки растащили самые выгодные контракты, подорвали управление совета директоров, и привели компанию к упадку, обесценив активы, чтобы за гроши скупить по частям ещё недавно процветающие предприятия.

Парализованным членам семьи требовались безумно дорогостоящие операции, постоянные трансплантации органов и тканей, и круглосуточный уход лучших специалистов. Плоть их гнила заживо, кости становились хрупкими и слабыми, а, вдобавок, неизвестная болезнь грозила полной потерей всех органов чувств. Сквозь истончившуюся кожу проступали набухшие узлы нитевидных образований, и врачи не могли объяснить их природу. На больных было страшно смотреть, но они продолжали жить, страдая в искалеченных телах. И вот, когда срок ужасного для юноши и его родных несчастья стал исчисляться годами, средства на банковских счетах иссякли.

Руслан не смог вытянуть стремительно скатывающийся в пропасть бизнес без поддержки отца. И когда последние отложенные средства, и суммы, полученные за спешную продажу имущества, наконец закончились, надежда угасла. За это время юноша растерял свой внешний лоск, потерял всех друзей, уставших от его жалобных просьб, и не смог найти достойного дохода, чтобы оплачивать счета за лечение. Субсидий по государственным программам хватало, чтобы продлить существование несчастных, но рекомендованные врачами экспериментальные методы не попадали ни под одну классификацию, и стоили столько, что подобный расход бюджетных денег оставил бы без поддержки добрую сотню больных. Тогда взглянул Руслан с вожделением на чернеющую пустоту безлюдного ночного двора из окна своей последней квартиры на двадцать пятом этаже высотного дома. Ему оставалось сделать всего один шаг, но юноше не хватило смелости.

Когда Тина вернулась в его жизнь, Руслан не сразу узнал ту девочку-студентку из минувших лет, превратившуюся в породистую, опасную хищницу, желанную для женщин и мужчин, но хладную ко всем живым существам. Она протянула ему руку помощи, явившись нежданным чудом избавления, и много говорила о том, что не помнит обид, и отдаёт долг той теплоте, что когда-то связывала их в цветущей юности. Деньги и связи Мельниковой совершили невозможное: после экспериментальной терапии Аня впервые за прошедшие годы произнесла несколько слов, а родители Ланина смогли при помощи медперсонала сделать несколько осторожных шагов по новой чистой палате. Вскоре медленно смог подняться со своей койки и дядя Руслана, а сестра даже слабо пожала руку брату анорексичными от истощения пальцами. Юноша долго плакал, улыбаясь, в тот день.

Он смотрел на спасшую его семью девушку, как на светлого ангела, заискивая заглядывая в глаза бывшей подруге, и постоянно благодаря тихим шёпотом, пока Тина, смеясь, не закрывала ему рот холодной ладонью. Втайне она ликовала представившемуся шансу. И ловушка захлопнулась.

— Сегодня наверху неспокойно, — кривоногий экзекутор в перемазанном биологическими жидкостями халате неприятно оскалился широким ртом, впуская охранников, волокущих нагого юношу. Его покормили в общей столовой, где рабы ели отбросы как собаки, и, не давая одежды, привели сюда, отдав в распоряжение одному из тех, кто распоряжался чужой плотью в подземелье лупанария.

— Сказано, что не нашего ума дело, — с затаённым любопытством проговорил один из близнецов, надеясь удовлетворить его через болтливость хозяина этой части борделя.

Четыре экзекутора царили в преисподней Гоморры, подготавливая рабов для извращенных утех изобретательных клиентов. В отличии от хозяек, они не имели никакой административной власти, но Госпожа ласково относилась к звериным душам бесов этой геенны, и в своём мире они были ровней восьмерым её хищницам.

— Раз сказали, значит так оно и есть, — отрезал Войцех, разочаровав охранника и жадно разглядывая юношу с профессиональным любопытством.

Экзекутор был умён. Много мужчин и женщин прошли через его руки, глубоко в душу впивались черные цепкие глаза, безошибочно угадывая самые уязвимые места. Когда мужчина беззастенчиво ощупал юношу, Руслана вырвало от отвращения, и Войцех издал короткий довольный смешок. Ему это было видеть не впервые.

— Брезглив, труслив, нежен и слаб, — оценил экзекутор беспомощного молодого человека, поправляя очки в металлической оправе и плотоядно цокая языком, — Будет легко и приятно работать.

Он был из тех немногих, кто с удовольствием и энтузиазмом совмещал свои обязанности в лупанарии с основной работой. Учащимся педагогического университета и в бредовом сне не могло бы привидеться второе «я» тихого некрасивого доцента.

Войцех отпустил охрану. В его распоряжении были слуги поинтереснее. Раб-мулат громадного роста, одетый только в бурую набедренную повязку и широкий кожаный ошейник крепко схватил юношу за шею железной пятернёй и поволок к причудливым фиксаторам, предназначенным, чтобы надежно сковывать человеческие тела в самых откровенных позах. И новый круг ада раскрылся для беспомощной жертвы Гоморры.

— Теперь ты родишься заново, — вдохновлённо изрёк экзекутор.

Искреннее сочувствие и неподдельное участие проявилось в тёплых словах Тины, когда оказалось, что даже её возможности не безграничны. Животворный поток финансирования операций и процедур иссяк. И снова начались дни отчаяния и горя. Больничные койки мёртвой хваткой вернули себе тела Ланиных, из которых теперь круглосуточно тянулись прорезиненные трубки катетеров. А на лице их одиннадцатилетней дочери снова угас появившийся на краткое время слабый румянец. Металл и стекло медицинских приборов и инструментов не спасали от хлыстов батонеби, внезапная надежда захлебнулась гноем разрушающейся плоти.

Врачи по-прежнему отводили глаза на все вопросы о природе заболевания. Удалось установить только, что больные не заразны: страшный недуг не передается ни одним из известных путей, и умрёт вместе со своими носителями. Тогда юноша упал перед своей благодетельницей на колени в неистовой мольбе.

Бывшая возлюбленная, не спеша и притворно колеблясь, поведала молодому человеку о месте, где он сможет работать, чтобы спасти свою семью от мучительной смерти. Она обещала такой высокий доход, которого хватит, чтобы оплатить лечение, способное остановить регресс. Но посоветовала не медлить с решением. И Руслан не потратил на раздумья ни одной лишней минуты.

Противоречия и слепые эмоции ранней юности легко и без сожаления поджигают вечные ценности морали, наслаждаясь красотой разрушительного пламени. Самодовольно молодость требует у взрослого мира индульгенции своим безумствам, оправдываясь буйством крови и чувств. И Руслану хотелось идти — нет, бежать — все дальше и дальше по дорогам жизни, а вовсе не запираться в маленьком мирке скучного уюта. Он не знал о беременности Тины, но и это не заставило бы юношу на заре своей молодости, обладавшего богатством, харизмой и привлекательной внешностью заковать себя в оковы семейного счастья и усмирить шторма своего внутреннего моря. Греческая красота и уверенные манеры пресыщенного обожанием ловеласа бросали в его объятия такое количество женщин, что сама мысль о свадьбе казалась смешной. В то время думалось ему естественным и разумным пренебречь чувствами какой-то очередной влюблённой девчонки ради яркого праздника будущих лет под гром незримых аплодисментов. Его ласкали замужние женщины, и ублажали молоденькие девчонки. Друзья любили и уважали, а родители гордились, что, несмотря на избалованность, их сын не превратился в капризного инфантила, а обладал трезвым рассудком и расчётливым умом. Дорога в будущее Руслану была обеспечена.

Но теперь ему не нужно было так много, и даже десятой доли того. Только чтобы снова вернулась его семья, и в доме зазвучали родные голоса. Ради этого он готов был на всё, и слова Тины, с самого начала не скрывавшей особенностей работы жрецов любви в лупанарии, не остановили его. Может он рассчитывал, что его утончённая внешность будет предлагаться только возрастным жеманницам, не жалеющим денег на свое баловство перед стремительно надвигающейся старостью. А может и вовсе не думал ни о чём, подписывая странные бумаги «трудоустройства». В тот момент он так сильно доверял Мельниковой, что и в мыслях не имел вникать в пространное соглашение и полные пустословия доверенности. Но даже сейчас, в преисподней Гоморры, у Руслана не было ответа: смог ли бы он отказаться, зная, что его ждёт?

— Скоро ты забудешь, что ты такое, и все, что было в твоей жизни вне этих стен, — почти нежно проговорил Войцех, отступая и любуясь делом своих рук и больного воображения.

Юноша, перепачканный слизью и смазкой, лежал без чувств на гинекологическом кресле. Шесть часов самых мерзких истязаний лишили Руслана сознания, но тело ещё вздрагивало в судорогах. Первым его взял раб-мулат. А потом пришли и другие. Экзекутор внимательно наблюдал и приказывал. Жертву насиловали снова и снова, накормив сильными возбудителями, и принуждали самого выплёскивать семя, которым пленнику вымазали лицо. Его били током и плетьми, подвешивали, растягивая суставы и пытали гениталии. Заставляли мастурбировать во время мучений и давясь чужой плотью, а потом самому вымаливать новые унижения. Всё, что делали с юношей в комнате экзекутора, было подчинено одной цели: искалечить сознание, затравить и вырвать собственное «я», превратить отвращение в зависимость от порочных омерзительных страстей и уничтожить свободу разума.

Конец ознакомительного фрагмента.