Сказания хранителя башни. Слово первое – восхождение

Артем Цветков

Идёт 308 год от появления священного огня. В северном королевстве Мирта своё пятнадцатилетие празднует юный Фуарин, наследник рода Тарийского. В детстве он потерял мать и был воспитан отцом – почётным мечником королевства, чтящего беспрекословное служение короне и желающего той же судьбы для сына. Вот только сам мальчик тяготеет совершенно к другому. И вскоре его ждёт серьёзное испытание – королевский турнир, что поставит Фуарина перед выбором, остаться верным мечтам или же предать их ради отца.

Глава 2

Юные защитники королевства

Год 308 от возникновения священного огня. Королевство Мирта округ столицы Нарт

Ещё буквально день назад, для молодого господина наступившее утро, не должно было ничем не отличалось от сотни других таких же до этого. Однако вчерашний визит к королю всё изменил, разбуженный голосом Юдо, он неохотно поднялся с постели и поспешил на завтрак. Сегодня он должен отправиться со своим отцом в столицу на приём к королю Залору. Перекусив, юноша, повинуясь приказу лорда, пошёл наряжаться в парадную одежду. Переодевшись, Фуарин подошёл к огромному зеркалу, стоявшему в его спальне, и посмотрелся на себя. Отражение показалось мальчику неестественным, словно перед ним стоял незнакомый, ему человек. Появилось ноющие желание поскорее избавиться от этого давящего, не дающего нормально вздохнуть костюма и вернуться в столь привычную ему форму из рубашки и штанов. Ну или хотя бы в одежду для фехтования, даже она показалась Фуарину сейчас роднее, чем весь этот роскошно сшитый и украшенный камзол. Правда — это лишь его желание и с мнением отца, оно никак не пересекалось, и юноша был вынужден повиноваться.

Выбежав на улицу, Фуарин почувствовал, как свежий весенний воздух с тонким цветочным ароматом наполнил лёгкие, тёплое солнце ласкало лицо юноши нежными лучами. И от всего этого ему стало полегче и даже этот треклятый парадный костюм не так давил. Чуть поодаль от него по прямой, Фуарина ожидала карета, запряжённая двойкой серых лошадей. Это оказался тот самый экипаж, на котором постоянно ездил в Нарт отец. Кучер снял с головы широкополую соломенную шляпу и приветственно поклонился:

— Утро доброе молодой господин! Ваш отец уже ждёт вас внутри, — Фуарин в ответ помахал ему рукой.

— И тебе доброе утро, Сурт! — с этими словами, мальчик подбежал и, поставив ногу на подставку, ухватился покрепче за деревянный поручень и рывком подтянувшись попал вовнутрь. После чего кучер захлопнул за ним дверь, а сам залез на козлы и взяв в руки вожжи, хлёстким ударом приказал лошадям выдвигаться. Карета тронулась, и они отправились в столицу.

Фуарин устроился возле окна и наблюдал, как мимо него начинают проноситься деревья сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Они стройными рядками расположились по краям дороги, ведущей от его дома до самых ворот. Массивные и с обширной кроной они нависали над проезжающей каретой уберегая её от солнца, создавая приятную тень. А за ними тянулись бескрайние изумрудно-зелёные плантации дымного табака. На которых с раннего утра и до самого позднего вечера, не разгибая спин, работали простолюдины из соседних деревушек, чьей задачей было тщательно следить затем, чтобы будущий урожай вырос соответствующего — высокого качества.

Большую часть собранного семья Мариэлей отдавала на продажу и только крохотную долю оставляла себе. Ведь заслуги и почести носили лишь статусный характер и позволяли лорду Торийскому вариться в том же самом, котле, вместе с остальной знатью Нарта. А вот золото в семейный бюджет приносила именно продажа табака. Ценившегося по всему королевству за невероятный благородный аромат и умеренную терпкость.

Попав за ворота поместья, они выехали на длинную уходящую дугой за самый горизонт просёлочную дорогу. Добираться до столицы им ещё предстояло около двух часов и Фуарин от нечего делать принялся и дальше разглядывать окружающую природу. Состоявшую в основном из цветущих холмов и редких кустарников с неизвестными ему ягодами. Иногда мальчик мог заменить пробегающего мимо зайца, коих в округе водилось неистребимое число. А порой мимо них мог проехать другой экипаж, в основном те, что ему встречались принадлежали небогатым людям, занимающиеся торговлей в столице, однако порой Фуарину на глаза попадались настоящие караваны. Дорого украшенные, загруженные под завязку все различными товарами, они в окружение многочисленных охранников следовали в красную гавань. Вот только в этот раз дорога пустовала и картина за окном не менялась на протяжении всего путешествия до самых крепостных стен столицы. За которыми виднелись шпили башни магистра, королевского дворца и храма священного огня.

За время, пребывания в пути небо заволокло серыми непроглядными тучами, воздух наполнился ароматами, что всегда преобладали в нём накануне будущего дождя. Где-то вдали за южными холмами пару раз сверкнула молния, а за ней по округе разнеслись раскаты грома, тем не менее пока с неба не сорвалось и капли.

Въехав на каменную мостовую ведущую к первым воротам в город, они поначалу поравнялись с огромной по меркам мальчика очередью человек из сорока, состоявшей в основном из погонщиков и их рабов коими частенько торговали на местных рынках. Карета замедлила ход и стала двигаться параллельно людям, хотя на них они были похожи в последнюю очередь. Среди невольников находились женщины и мужчины, высокие и маленькие, светлокожие и темнокожие, такие разные, однако кое-что всех их всё же объединяло. Болезненно худощавые, босые, закованные в цепи, одеты в лохмотья или в какое-то непонятное тряпьё, от которого ко всему ещё и дурно пахло. Фуарину от этого зрелища стало не по себе, желудок завязало узлом, и казалось, сейчас стошнит, отчего он зажал нос и отвернулся, и отец, заметив это, обратился к нему с порицанием:

— Сын мой, веди себя достойно, как и подобает будущему воину королевства. Поскольку перед тобой не что иное, как проявление силы и власти, с которыми в дальнейшем тебе частенько придётся встречаться. — упрёк отца больно ударил по мальчику и тот нехотя повиновался, убрав руки от лица. Волна зловония в одночасье по новой накатила на молодого господина, только в этот раз с двойной силой. Сдерживать подступающие всё выше, рвотные позывы у него получалось всё сложнее и сложнее, не говоря уже о том, чтобы попытаться свыкнуться с этими запахами. Он повернул голову в сторону невольников и тут произошло то к чему Фуарин ну никак мог быть готов. Таким событиям обычно суждено оставлять отпечаток на всю жизнь, клеймя напрямик само сердце. Фуарин встретился взглядом с одной из рабынь. Глаза цвета изумруда пронизывали его насквозь, как будто рассматривали не лицо проезжающего в карете мальчика, а саму душу, пытаясь понять, если в нём хоть, что-то человеческое или же это ещё один представитель многочисленной знати. Которой безразлична судьба простого люда, жаждущая лишь насыщения своего безграничного аппетита.

Сам же Фуарин видел совершенно другое, в глазах неизвестной ему женщины, за нескрываемым, неподдельным гневом, испепеляющим изнутри. Пряталась боль, нет нефизическая, хоть её руки и ноги были покрыты засохшей кровью от натёртых кандалами ран. Эта боль совершенно другого рода, она сидела глубоко внутри в душе и словно огромная каменная плита нещадно давила на обладательницу изумрудных глаз. И через этот взгляд она передавалась Фуарину, отчего мальчику захотелось вернуться поскорее домой и забраться поглубже под своё одеяло. Бросив взор на отца, он понял, что этого явно не произойдёт. К его счастью, карета не остановила своего движения и поехала дальше и вскоре они достигли двух стражников, охранявших вход в город. Занятые тщательным досмотром новоприбывших рабов, те и глазом не повели на проезжающий мимо экипаж лорда Мариэля. Миновав их и проехав, они попали в нижний Нарт и небеса разразились дождём.

Кварталы нижнего города были отведены для лавочников, мелких торговцев, ремесленников и простолюдинов, а также под многочисленные трактиры и бордели, расположенные здесь, чуть ли не на каждом углу. Всё это соединялось запутанной паутиной узких улочек, по краям которых, прижимаясь вплотную стена к стене, стояли похожие друг на друга словно две капли воды одноэтажные и двухэтажные домики из кирпича и дерева, выкрашенные в белый цвет и покрытые коричневой черепичной крышей. В закатный час из труб, которых валил, закручиваясь клубами чёрный дым. Конечно, людей населявших эту часть королевства нельзя была назвать благочестивыми. Ходили даже слухи, что именно здесь в нижнем Нарте находилось убежище гильдий убийц и воров, но сказать на самом деле, так это или нет никто не решался по весьма известным причинам. Да и свидетелей как таковых тоже никогда не находилось.

Правда, во всей этой неприглядной простоте присутствовало какое-то своё таинственное завораживающее очарование. Можно даже сказать эта сторона Нарта являлась хоть и не самой красивой, но зато у неё в отличие от верхнего города не было фальши, не скрывалось наигранного притворства и откровенной наглой лжи, припрятанной за дорогим ароматом духов. Карета лорда, неторопливо сворачивая с одной улицы на другую, взбиралась вверх, пока не достигла городской площади. Являющейся импровизированным центром столицы и местом где любили отдыхать горожане. Обогнув огромных размеров фонтан, они практически достигли своей цели. Вторые крепостные ворота, задачей которых являлась не только новая линия обороны, но и отделение нижнего города от верхнего.

В этой части Нарта жил сам король и высшая знать, такая как архиепископ храма священного огня, главнокомандующий армией королевства, казначей его величества, магистр высокого искусства. Некоторые лорды и несколько торговцев, сколотившие на перепродаже товаров состояние не меньшие чем у самого Золара.

Лошади постепенно замедлили ход, пока и вовсе не остановились. Из кареты послышался недовольный голос Мариэля:

— Что-то случилось Сурт? Почему мы встали? — в ответ на его вопросы с козлов отозвался кучер:

— Господин, кажется, там впереди у одного из экипажей возникли проблемы с городской стражей. Правда зрение меня подводит, и я не вижу, у кого именно. Но если хотите, я могу пойти узнать в чём тут дело? — Сурт, прищурив оба глаза, попытался разглядеть тех, с кем спорили стражники, правда, даже так для него они оставались разноцветными пятнами.

— Не стоит Сурт. Пускай Фуарин выглянет в окно и посмотрит, какой герб изображён на той карете, из-за которой мы все тут стоим, — лорд поправил манжеты своей рубашки и привычным жестом, достав трубку, закурил. Мальчик послушно высунулся с головой из окна и посмотрел вдаль. Перед ними выстроилась целая вереница из пяти экипажей внешне похожих на их. Запряжённые двойками, позолоченные и украшенные всевозможными резными вставками из дорогих пород дерева, стояли они друг за другом. Тем не менее отличие в них всё же было и заключалось оно в родовых гербах, расположившихся на бортах карет. Следующие за их соколом шёл рыжий лис на зелёном полотне с белыми диагональными полосками — герб, принадлежавший лорду Басту Матрийскому. Потом олень на синем фоне с чёрной круглой окантовкой, знак рода Тариэлей. Вторым был ворон на янтарном фоне с белой квадратной окантовкой — лорд Гарт Сорунский. И первой в этой всей процессий, стоял экипаж с красовавшимся на двери золотым львом на красном фоне.

— Отец — это Нолрт Ирийский, — отозвался юноша, возвращаясь на своё место.

— Вот же паскудство. Даже спустя столько лет, после совместной службы доставляет неудобства мне, — на такое грубое высказывание своего отца, Фуарин и бровью не повёл, посчитав его в какой-то степени слишком мягким. Он уже давно привык, если речь заходила о лорде Нолрта, то без каких-либо ругательств его отец ну никак не мог обойтись. Порой его брань оказывалась настолько сильной, что этому мог бы позавидовал любой матёрый сапожник.

Выдержав короткую паузу, Мариэль продолжил — Жду не дождусь, когда наступит тот светлый день и этот треклятый трус Нолрта сдохнет, хотя, наверное, и тогда от него будет не меньше проблем. — и он было хотел добавить ещё несколько проклятий, однако его прервал удар вожжей, карета двинулась с нарастающей мелодией постукивающих колёс об мостовую. Подъехав к стражникам и остановившись, лорд пододвинулся к окну и стал ждать, пока к нему подойдёт один из постовых. Послышались шаркающие шаги и позвякивание стали, перед ними возникло лицо молодого парня. На вид ему было не больше двадцати пяти, закованный в стальные доспехи с эмблемой золотого солнца, отпечатанного на кирасе. На поясе у него висел полуторный меч и по тому, как он болтался в ножнах можно было сделать вывод, что вход пускать клинок ему пока не доводилось. Стражник отсалютовал и с уважением в голосе обратился к лорду:

— Приветствую вас в столице лорд Мариэль. Будьте так любезны покажите свой пропуск, — отец без возражений закатал рукав рубашки на правой руке, тем самым оголив её до локтя и просунул в окно. Стражник беглым взглядом осмотрел изображённую на ней руническую татуировку, которую нанёс в своё время великий магистр. Знак говорил о принадлежности его к знатному роду, о подделывание, которой и речи не шло, так как причудливый узор защищала особая магия. Фуарин тоже с любопытством поглядывал на неё, заворожённый сокрытым в ней волшебством. Символы и фигуры меняли свой позиций и формы, постоянно находясь в движении, и кажется, практически никогда не занимали одни и те же места. Сам же лорд долго противился её нанесению, однако впоследствии всё-таки сдался, не став перечить воле короля. И теперь этот маленький чернильный рисунок являлся неотъемлемой частью его самого. Фуарину тоже полагалась, такая чуть ли не с момента рождения, по праву крови, но отец оказался против, обосновав своё решение, что пока мальчик не вступит в рыцари, он её не заслужил.

— Прошу меня простить и не гневаться, но мне придётся вас ещё немного задержать. Согласно указу короля Залора Свирепого, нам стражникам вторых ворот поручено обыскивать каждый экипаж, пересекающий, так сказать эти самые ворота, — видно было, как паренёк замялся, озвучивая поставленную ему задачу, наверняка он не хотел вновь видеть то представление, которое устроил здесь полчаса назад лорд Нолрт.

— Валяйте, долг есть долг, — понимающе ответил Мариэль и воин приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Осмотрев карету сверху донизу, он удовлетворённый результатом, что под ней не оказалась подосланных для правителя убийц или шпионов, одобрительно кивнул. Вернувшись к Мариэлю, стражник, широко улыбнувшись, сказал:

— Благодарю. И пускай вас и вашего сына хранит пламя священного огня, — он махнул второму стражу, стоявшему непосредственно возле самого входа, чтобы тот пропустил их. На прощание лорд пожелал ему с честью и доблестью служить королю и отдав указ Сурту их экипаж вновь двинулся в путь.

Верхний город кардинально отличался от нижнего. Совершенно другие виды, люди и даже запахи. Здесь не встретишь подвыпивших после тяжёлого дня работяг или дам лёгкого поведения одетых в дешёвые, потрёпанные, откровенные наряды. На этих вымощенных брусчаткой чистых улочках к путнику не подбегут маленькие оборванцы и не начнут просить подать им один медный, на пропитание, пока остальные из их маленькой банды не украдут у того кошель. Только высшая знать могла здесь находиться и жить, это условие накладывало огромный отпечаток, на верхнюю часть Нарта. Именно здесь определялось будущее королевства и судьбы людей, а также плелись закулисные интриги и заговоры, продавалась правда и предавались клятвы.

Кучер остановил лошадей прямиком возле белых с золотым вкраплением мраморных ступеней, ведущих к дворцу. Рядом в ожидание своих хозяев стояли ещё с десяток разномастных экипажей принадлежавшие остальной знати Мирты. Фуарин резво выпрыгнул из кареты, дорога ему наскучила и теперь хотелось побегать и поиграть. Однако вышедший следом за ним отец, тут же взял его крепко за руку и желание сразу пропало, словно мимолётное наваждение.

Широкая, изогнутая в своём основании и сужавшаяся к концу лестница вела их вверх к дверям огромного замка. Белоснежно-белый, словно облако, спустившееся на землю, каменные стены, которого украшали длинные, узкие гобелены с изображением золотого солнца с расходившимися в разные стороны волнистыми лучами. По всему фасаду здания расположились многочисленные бойницы, в которых в ясную погоду всеми цветами радуги мерцали витражные стёкла, собранные в единую мозаику. Переведя взгляд Фуарин, задрал голову ввысь, туда куда уходили величественные башни с высокими шпилями и флагами, развивающимися на ветру, казалось, они пронизывают само небо и могут достать до солнца. Всё это делало жилище короля, просто невероятным. Настолько, что у юноши от увиденного даже приоткрылся рот. Преодолевая каждую новую ступеньку им двоим, отдавала честь пара стражников. Вооружённые алебардами, закованные с головы до ног в стальные доспехи белого цвета, стоявшие по краям тех самых ступенек. Достигнув верха, сын с отцом оказались на небольшой площадке, заканчивающейся массивными дубовыми воротами.

— Лорд Мариэль рады вновь приветствовать вас в королевских чертогах, — отозвался низким басом стоявший справа от него грозного вида страж.

— Вы опоздали, все уже внутри, — добавил второй, стоявший слева.

— Да знаю я, можно было и не напоминать мне об этом. А теперь разрешите пройти, — скрещённые лезвия алебард разомкнулись, освобождая им проход. Воины толкнули створки ворот, и те распахнулись, открывая их взору тронный зал. Мариэль и Фуарин прошли вовнутрь, ступив на красную ковровую дорожку ведущею от входа и до самого трона на котором восседал правитель здешних земель. Дубовые двери за ними закрылись, погрузив их в полумрак помещения, созданный мерцающими рыжими огоньками свечей, что повсюду торчали из кованых подсвечников и в свисающих на цепях люстрах. Свет от них освещал ярко-белый барельеф, на котором были высечены все возможные короли и герой. Каждый из них занимал своё место, по мере того как заканчивался его жизненный путь.

Вот высеченная в камне Мариэта Светлая сжимающая в руке развёрнутый свиток, правившая этими землями много столетий назад и обучившая людей письменности и чтению. За ней следом шёл Стояр Грозный, покоритель земель Латуры, находившихся далеко на севере. Потом был Ёрнат Приносящий свет, герой битвы под Уртой по легенде именно он принёс священный огонь в эти земли, тем самым защитив их от вечного холода и мрака. После него было ещё несколько изображений мужчин и женщин, но мальчику они оказались неизвестны, да и времени разглядывать их у него попросту не осталось. Отец тащил Фуарина за руку всё быстрее и быстрее, стараясь поскорее встать на своё место рядом с остальной знатью. Заняв его они, как и все остальные преклонили колено перед Золаром Свирепым, восседавшим на высеченным из камня троне, изголовьем которого служил знак солнца. По левую руку от него с закутанным в одеяния ребёнком сидела настоящая красавица. Девушка лет двадцати на вид, с золотистыми словно рожь волосами и голубыми похожими на лёд глазами. Худощавая и изящная, она оставалась неподвижна, походив тем самым на прекрасную статую. По всей видимости, стараясь изо всех сил не привлекать к себе излишнего внимания.

Убедившись, что все лорды и их дети собрались, монарх рукой сделал жест, ознаменовавший начало церемоний:

— Встаньте с колен мой поданные! — зал наполнил звук шелестящих одежд. Одиннадцать представителей знати Нарта и их сыновья, стояли перед королём в напряжённом ожиданий. Кто-то с опаской, а кто-то с замиранием сердца готов был внемлить ему. Фуарин до этого не встречавший вживую монарха, поднял голову и с детским лишённым всяких манер и учтивости любопытством посмотрел на того. И оказался поражён, реальность и то каким он себе его представлял, совершенно не сходились друг с другом. В воображение Золар являлся ему широкоплечим великаном с грозным видом, готовый в любой момент броситься в бой, оправдав тем самым прозвище Свирепый. Вот только там на троне восседал совершенно непохожий на выдуманного Фуарином, реальный человек.

В тёмные, спадающие под тяжестью короны до самых плеч волосы, впутались седые пряди. Лицо, испещрённое шрамами и морщинами, не вызывало у юноши никаких трепетных чувств, возникающие обычно у всех при виде столь, великих людей. Лишь еле уловимая нотка высокого благородства затерялась во взгляде. Ему даже на мгновенье подумалось, что это какая-то шутка и сейчас выйдет настоящий король и выгонит этого самозванца. Эта мысль преследовала его ровно до той секунды, пока Фуарин не увидел у него в руках жезл солнца. Около полутора метров в длину, отлитый из лунного золота³ с вкраплениями всевозможных драгоценных камней, верхушку которого украшало круглолицее светило, служившие знаком власти монарха.

— Беспрекословной верой и безукоризненной доблестью служите вы мне, лорды королевства Мирта и я ценю это. Но увы, неумолимый бег времени неподвластен смертным и близится тот час, когда нашим сыновьям придётся занять наши места. — его голос зазвучал неожиданно властно и жёстко, отражаясь от стен тронного зала.

— Ровно через одну неделю здесь в Нарте пройдут вступительные испытания, по результатам которых вы мой юные поданные будете определены в ряды королевских рыцарей. С этого дня начнётся ваш путь славных деяний и героических свершений, служа мне и людям королевства Мирты. И пусть священный огонь подарит вам удачу и благословит вас! — Золар ударил жезлом об мраморный пол, возвещая всех об окончание своей речи.

— Почтём за честь! — единогласно отозвались присутствующие. Церемония подошла к концу, и все поспешили обратно к экипажам. Кроме лорда Мариэля, он наклонился к сыну и положив руку ему на плечо, прошептал на ухо:

— Подожди здесь, мне необходимо кое-что обсудить лично с королём. Это не должно занять много времени, поэтому просто ни куда ни уходи, — Фуарин, заметив обеспокоенный вид отца, не стал с ним спорить и в согласие молча кивнул. Мариэль поднялся, и развернувшись на пол-оборота, поспешил быстрым шагом за удаляющимся в свой покой монархом и королевой. Остальные лорды и их дети покинули тронный зал, оставив мальчика одного среди барельефов.

Стоять без дела ему быстро наскучило, и он принялся по новой, более тщательно изучать запечатлённых в камне великих людей древности. Особенно теперь, когда его никто не подгонял, и он никуда не спешил. Первое на что обратил внимание Фуарин, так это на маленькие прямоугольные таблички в их основание. На них были нанесены письмена, гласившие кем, являлся данный человек и какими деяниями прославился. Среди всех особенно заинтересовала юношу фреска с искусно изображённым на ней могучим воином. Детальность с какой была выполнена одежда, оружие, пропорций тела поражали воображение, настолько умело их передал древний резчик. Правда, во всём этом оставался один небольшой нюанс, у изображения отсутствовало лицо. Хотя по следам сколов и потёртостей можно было сделать вывод, что оно там изначально присутствовало. Вот только кто-то его намеренно оттуда стёр. Фуарин перевёл взгляд вниз в поисках таблички с именем, но её там не оказалось. — «Интересно, кто бы это мог быть? И чего он такого натворил, за что его стёрли с барельефа?» — любопытство подстёгивало мальчика, разузнать об этом человеке как можно больше. Но из-за отсутствия сиюминутного ответа, Фуарин тут же переключился на совершенно другие мысли, касающиеся его отца — «Интересно, о чём они там вдвоём разговаривают? И почему после услышанного он оказался таким взволнованным? Наверное, отца тревожат мой неудачи в фехтование, и он боится, позора, который я могу на него навлечь» — выражение смятения, появившиеся у юноши сменилось на решительное.

— Я докажу отцу и всем остальным лордам, что могу превзойти их всех и победить! — мысли неосознанно превратились в слова и вырвались из уст.

— Звучит действительно неплохо, надеюсь, так оно и будет, — тихо проговорил Мариэль, стараясь не напугать сына, тем не менее от неожиданности Фуарин всё равно вздрогнул.

— Я не слышал, как ты вернулся отец, — юноша повернулся и посмотрел на него. Он был спокоен, как и всегда. Недавнее напряжение после разговора с монархом куда-то улетучилось. После мальчик перевёл взгляд с отца по сторонам и окинув опустевший зал, добавил:

— Мы опять оказались последними, — и по-детски широко улыбнулся. Мариэль ответил ему тем же жестом, однако улыбка у него получилась с едва заметной тенью печали:

— Поверь мне сынок, иногда быть последним не так уж и плохо, — Фуарин никогда бы и не подумал, что когда-нибудь услышит подобное от отца. Звучало это настолько же невероятно, как если бы он застал его с лордом Нолрта за дружеской беседой или совместным раскуриванием трубки.

— А теперь пойдём поскорее домой, хочу вернуться и отдохнуть хорошенько, — в голову мальчика начали заползать нехорошие мысли.

— Что-то случилось отец? — на что Мариэль отмахнулся от его слов рукой, как бы отгоняя их от себя.

— Не переживай, ничего страшного не произошло. Просто король поручил мне одно очень срочное и важное дело. Из-за чего мне придётся завтра уехать, на неопределённое время, — заметив, как эта весть расстроила Фуарина, лорд поспешил исправиться. — Не беспокойся, думаю уже к концу следующий недели, я вернусь домой. Аккурат к началу твоего испытания, ведь негоже отцу пропускать триумф сына. Тем более если ты даже правителям прошлого успел это пообещать, — от этих слов юноша смущённо покраснел, а потом буквально засиял от счастья. Никогда раньше ему ещё не доводилось слышать, таких приятных слов. Взяв его за руку и сжав покрепче, они не спеша, зашагали к выходу, где их весь уже мокрый от дождя, заждался Сурт. Возвращение в родовое поместье не выделилось чем-то примечательным и прошло без особых приключений. Поужинав и хорошо прогревшись возле камина в обеденном зале, Фуарин отправился к себе заниматься тайком магией. Правда, из-за накатившей на него усталости довольно быстро уснул, поддавшись чарам Урфия⁴.

А вот Мариэлю в эту ночь, так и не довелось отправиться спать, все эти часы до рассвета он пил вино и курил в задумчивости трубку. Сомнения о правильности сделанного выбора, поедали лорда изнутри. Пообещав правителю выполнить столь ответственную и с этим столь неприятную для него просьбу. Однако, тем самым старик Мариэль запустил колесо судьбы и то со скрипом отозвавшийся начало своё бесповоротное вращение вперёд.

За окном забрезжил алый рассвет, возвещающий о необходимости отправляться в дорогу. Лорд, не спеша, поднялся из-за стола, слегка покачиваясь после выпитого, однако при этом сохраняя равновесие и здравость рассудка. Сказывалась бурная молодость и многочисленные годы, проведённые на службе. Там он пил намного чаще и больше, пока в один день от алкоголя Мариэль, кажется, и вовсе не перестал пьянеть.

— Ох, сколько же всего произошло за все эти месяцы, но кто бы мог подумать, что я клинок короля, дойду до такого, — в порыве гнева, его обуздавшего лорд ударил кулаком по столу, да с такой силой, что бокал с вином стоявший на нём подпрыгнул и опрокинулся, окропив остатками красного напитка белую скатерть.

— Вот же дерьмо. Будь проклят этот Золар и его хрен, который он не может удержать в своих руках, — поставив бокал, он накинул на плечи походный плащ, висевший с самого вечера на спинке стула, и побрёл к выходу. И уже у самой двери, взявшись за ручку, он вспомнил о нечто важном.

Стараясь не шуметь Мариэль поднялся на второй этаж и направился в спальню своего сына. Тихонько отворив дверь, он буквально на цыпочках пробрался к спящему Фуарину, изо всех сил стараясь не разбудит мальчика. Опустившись на колени, лорд какое-то время просто смотрел на чуть слышно посапывающего Фуарина, боясь лишний раз даже двинуться. Вихрь чувств окутал сердце и от чего-то на глазах выступили слёзы, но вытирать он их не стал. И пара слезинок одиноко скатились по его старческим морщинистым щекам.

— Ты так похож на свою мать, — шёпотом проговорил Мариэль и погладил сына по спутанным ото сна прядям. — Как же я хочу, чтобы твоя судьба зависела только от тебя. И ты сам мог выбирать свой путь, — лорд убрал руку и медленно поднялся, уже выходя из комнаты, он бросил беглый взгляд на Фуарина и всё так же, не повышая голоса, добавил.

— А ведь ты даже и не представляешь, как мне дорог и насколько я тебя люблю. Твоя мать гордилась бы тобой, — и закрыв за собой дверь, он поспешил к заждавшемуся его Сурту.

Примечания

3

Лунное золото — драгоценный металл, полученный гномами из упавшей много столетий назад звёзды. Выплавив из неё жезл, они подарили его в знак мира между двумя расами королю людей Измиру Первому, после великой победы над Иштсу.

4

Урфий — один из богов высшего пантеона. И он же самый младший из братьев отвечающий за сон и сновидения. По преданиям дыша любого живого существа погружаясь в его объятия, переходила в пограничное состояние, нечто среднее между жизнью и смертью.