Рай беспощадный

Артем Каменистый, 2012

Когда падает звезда, принято загадывать желание. Но будь осторожен: даже если неугомонный приятель мешает романтическому свиданию, не пожелай ему оказаться как можно дальше. Вдруг сбудется и ты угодишь сюда – в тропический рай. Новые друзья и подруги, чистое теплое море, горячий коралловый песок пляжей, кокосовые пальмы и кое-что еще – все это теперь твое. Пользуйся. Владей. Наслаждайся. Если сможешь выжить.

Глава 9

Рыжий, увидев в руке Макса гигантскую ракушку, позабыл даже корзину проверить, хотя направлялся к Жоре именно для этого. Присвистнув, со странной интонацией уточнил:

— Ты достал?

— Да.

— Глубоко нырял или повезло на мели найти?

— Наверное, глубоко: Жоре там не достать.

— Значит, умеешь, если захочешь; видать, и правда не врал, что пловец не последний. Завтра чтобы три таких принес. — Добавив это, Рыжий хохотнул, радуясь собственному остроумию.

— Ласты и маску дай — тогда принесу, — выдвинул Макс встречное требование.

— И все? Акваланг тебе не нужен с батискафом?!

— Можно. — Макс не стал скромничать. — У меня, кстати, мысль есть насчет маски и ласт. Их, думаю, сделать можно.

— Ты, что ли, сделаешь?

— Помощь нужна. Идея есть хорошая.

— Идея у него… Здесь у всех идеи, а вот работать никто не хочет…

— Будь у меня маска и ласты, я бы смог нырять очень глубоко и добывать много таких раковин. Всем от этого лучше будет.

Призадумавшись, Рыжий спросил:

— На сколько секунд ты можешь дыхание задерживать?

Макс пожал плечами:

— Если дома, лежа на диване, то очень много. А в воде, работая руками и ногами… Не знаю даже, но прилично. Там ведь не в задержке дыхания главный вопрос — там много тонкостей.

— Он долго может под водой плавать, — влез Жора. — Доставал ракушки в таких местах, где дно еле видно.

Рыжий задумался еще сильнее, даже затылок почесал для усиления процесса мышления. Наконец нехотя кивнул:

— Если не гонишь и путная мысль есть, то с Эном поговори. Похавай и беги к нему. Скажешь, что я послал.

— Нам обед не принесли сегодня, — наябедничал Жора.

Повернувшись к толстухе-раздатчице, Рыжий уточнил:

— Кто этим оглоедам должен был хавчик принести? Настя?

— Вроде Танюха — Настю никуда сегодня не посылали: у нее большой палец загноился на ноге.

— Хитрость у нее воспалилась, — буркнул Рыжий и добавил: — Тогда этим и за обед, и за ужин выдай. И даже сверху плесни маленько. Они сегодня заработали… стахановцы. И где Танюха? К этой толстозадой вопрос есть.

* * *

Личность Эна уже начала Макса интриговать — его поминали по поводу и без, но обычно в ситуациях, где надо было сослаться на чей-то непререкаемый авторитет. Опыт спортивных лагерей подсказывал, что если имеется агрессивный бугай, да еще и с компашкой, решивший всем показать, что круче него здесь никого не существует, то обычно показать удается — лишь бы при этом не нарваться на силу посерьезнее или на какие-нибудь форс-мажорные обстоятельства.

Если здесь имеет место нечто подобное и роль бугая играет Бизон, то почему его прозвище вспоминают гораздо реже, чем Эна? Непорядок — все должно быть наоборот, иначе нет у него настоящего авторитета.

Может, Макс и ошибался в своих предположениях, но все равно дело явно нечисто.

Но когда он увидел Эна, то понял, что был слишком скромен в своих предположениях.

С Бизоном сталкиваться пока что не доводилось — тот или спал в недоступном простым смертным холодке штаба, или делал вылазки на солнечный свет в отсутствие Макса. Но Бизон знал, что ему двадцать семь лет, и считал, что старше него здесь быть не может. Трясучка в исключительных случаях трогала тех, кому не исполнилось восемнадцать. Дальше появлялся небольшой риск превратиться в дикса. Начиная примерно с двадцати лет риск становился очень серьезным, а рубеж в двадцать четыре переходили редкие счастливчики, причем для них это зачастую оканчивалось неприятными последствиями — возникали серьезные проблемы со здоровьем физическим и психическим.

Получается, подавляющая часть тех, кто достиг совершеннолетия, превращалась в человекоподобных безумных тварей.

Эну на вид было не меньше сорока пяти, а то и все пятьдесят. Высохший, но не изнеможенный, а жилистый и крепкий в кости. Обликом и телосложением похож на классического индейца — такими их в фильмах показывают. И одеяние подходящее: двойной браслет из акульих клыков на руке, ожерелье из пестрых раковин на шее, жилетка из шнурков и ремешков со множеством открытых карманчиков, подобие юбки из размочаленных прядей явно самодельных веревочек, плетенные из жгутов застывшей «липучки» сандалии. На левой руке нет кисти, культя прикрыта черным колпачком из той же «липучки», из смолистой массы торчит тщательно оструганный деревянный крюк.

Эн обитал в маленькой аккуратной хижине позади «груши». От передней стены отходил крепкий навес, под ним стояли жердевой столик и две длинные лавки, тоже из жердей. На одной из них и сидел хозяин. Судя по сервировке — тем же кокосовым сосудам, — он ужинал. При этом использовал палочки, орудуя ими с ловкостью китайца.

Макс, опешив от внешнего вида Эна и его возраста, замер, не зная, что сказать. Тот, вероятно неправильно поняв причину его замешательства, спокойным, уверенным голосом, достойным вождя ирокезов, произнес:

— Юноша, если вы ко мне по делу, то присаживайтесь.

— Я подожду, пока вы поужинаете.

— Я уже поужинал. — Отставив опустошенный кокос в сторону, Эн облизал палочки, воткнул их в щель между камнями в стене хижины и добавил: — Если ваше дело требует времени, то проведем его за чашками с чаем. Это, конечно, не настоящий чай — я использую сбор местных трав. Учитывая их редкость и отсутствие выбора, вкус получился не слишком восхитительным. Увы, лишь я один пристрастился. В былые времена любил чай, и вот… Да вы присаживайтесь, присаживайтесь! Настя! Две чашки! Мне и моему гостю!

Устроившись на лавке, Макс с любопытством осмотрелся. Здесь было на что взглянуть: куда ни кинешь взгляд, везде натыкаешься на что-то интересное. На колышках, забитых в коралловую кладку, висело много чего: зубастые челюсти какой-то рыбы, ракетка для тенниса, огромная витая раковина, растрескавшийся череп непонятного создания и другие, не менее любопытные, вещи. Стол тоже не пустовал: по краям расставлены разной глубины чаши и блюдца из ореховой скорлупы — их было несметное количество, и каждая посудина чем-нибудь наполнена. Он смог опознать лишь коралловую крошку, птичий помет и сушеные водоросли.

Все это смахивало на примитивную лабораторию мага-алхимика или обиталище индейского шамана.

Не заметить естественного интереса Макса было невозможно, но Эн не стал ничего пояснять и прямо спросил:

— Так что за дело вас ко мне привело?

Макс начал рассказывать:

— Меня Рыжий прислал. Дело в том, что я неплохой пловец и ныряльщик — на Земле серьезно спортом занимался. Сегодня попробовал собирать раковины на большой глубине и достал гигантскую королевскую мидию. Думаю, что там их еще немало, а нам нужна еда. Но мне очень трудно там работать — было бы гораздо проще с маской и ластами.

Макс замолчал, а Эн с иронией уточнил:

— Вам сказали, что маску и ласты можно взять у меня?

— Нет, конечно, я знаю, что у вас их не может быть. У меня есть идея, как их сделать, и, как я понял, вы можете в этом помочь.

— В таком случае озвучьте свою идею.

Макс снял шлепанец, показал на подошву:

— Видите эту черную массу? По свойствам похожа на резину. Нельзя ли из нее сделать ласты?

— В принципе можно, — не задумываясь ответил Эн. — Но есть проблема: материал слишком гибок, и ласты у вас получатся похожими на тряпки.

Покосившись на шлепанец, Макс возразил:

— Я бы не сказал, что он здесь на тряпку похож.

— Просто слой толстый и нанесен на основу. Но в ластах это не пройдет — слишком толстые делать нельзя: не будут гнуться, да и на дно вас утянут. Плотность у липучки, увы, приличная. Я уж не говорю о важности в изготовлении мелких деталей — у нас все слишком грубо выходит. Не хватает оборудования — почти все голыми руками делаем.

— Жаль, — огорчился Макс. — Я думал, получится.

— Не надо раньше времени отказываться от хорошей идеи. Я говорил, что именно ЭТОТ материал не подойдет. Но бородавочник — настоящая кладовая самых разнообразных веществ, свойства их очень разнятся, а добывать нетрудно. Это самая ценная наша находка в этом мире.

— Так что — все-таки можно сделать? — Макс ничего не понимал.

— Не могу сказать… Надо пробовать, экспериментировать… — Начав копаться среди посуды, Эн досадливо махнул рукой. — Ну разве здесь можно что-нибудь найти? Делал я опыты с начинкой из разных слоев бородавочника, армируя ее кокосовым волокном. Что-то похожее на материал для ласт получалось. Надо вспоминать, поднимать записи.

— Вы и записи ведете? — удивился Макс.

Эн указал на дальнюю часть стены, увешанную большими белыми раковинами:

— Вот — использую их вместо бумаги. Обугленными осколками кокосовой скорлупы пишу черновые заметки, акульими зубами выцарапываю уже надолго. Примитивно и путаюсь потом, но что поделаешь. Даже коры приличной здесь не достать; ту, что есть, использую только для самого важного. А бумага идет на совсем уж великие записи. Ладно, с ластами определились: помогу, чем смогу. А что насчет маски?

— Ну если с ластами сможете, то и замену резине на маску сумеете изобрести… думаю.

— Верно мыслите, — кивнул Эн. — Бородавочник — уникальный организм, на Земле ему нет аналогов. Если и были, то давно вымерли, оставив о себе на память залежи нефти. Много чего можно из него добыть, но я знаю точно, что добыть невозможно. Например, стекло.

— Я понимаю. Но стекло в маске можно заменить чем-нибудь другим. По пути в поселок я нашел пластиковую бутылку — из нее можно вырезать пластину.

— Бутылки и здесь есть — они в воде не тонут, и после забав светляков их можно собирать с плота вокруг буя. Однажды за один раз нашли штук пятнадцать — видимо, свалка угодила под раздачу. Вот только пластик там тонкий — деформироваться будет, если задумаете приличные глубины покорить. Он ведь почти как бумага по несущим свойствам. Нет, не подойдет.

— Есть еще один вариант. Я, когда сюда попал, доплыл до буя и нашел на нем очки солнечные. Женские, с огромными стеклами. Вот их можно на маску пустить — стекло не прогнется.

— Это может быть не стекло, а прозрачный пластик.

— Все равно прочный — выдержит.

— Больше ничего на том буе не было полезного?

— Нет. Только пятно окровавленное нашел. И еще было заметно, что кто-то там побывал до меня — копался в мусоре.

— Кровь? Возможно, не повезло бедолаге — появился прямо над буем и упал на него.

— Наверное. Я там, неподалеку, нашел такого. Разбившегося. На рифе лежал. А очки остались на буе. Не догадался прихватить… Не понимал ведь тогда, куда попал.

— Не вините себя. Штормит здесь нечасто, так что никуда они не делись. Скажите, Максим, на какую глубину вы сможете нырнуть? Я имею в виду с маской и ластами.

— Да на рекордную можно и без них погрузиться — там просто груз нужен. Допустим, берешь тяжелый камень, ныряешь, а потом его бросаешь и всплываешь. Хотя лучше всего пояс с веревкой, чтобы наверх потом вытягивать его.

— Я понимаю. Речь идет не о рекордах, а о погружениях с какой-либо целью. Допустим, вы собираете на дне все те же ракушки. На какой глубине сможете работать?

— Ну… я не знаю… Я ведь никогда не пробовал. Не занимался этим. Вообще, по моим ощущениям, даже без маски и ласт сегодня метров на восемь — десять доставал, а то и больше. Но трудно было с непривычки.

— Возможно, преувеличиваете, сами того не понимая, но даже так неплохо… На Земле доводилось глубоко нырять?

— Десять метров. Хотелось больше, но не было возможности.

— Понятно… Максим, вы, как я слышал, появились здесь у дальнего буя. Не видели, какие там глубины?

— Нет. Мне не до этого было.

— Понимаю. Мы измеряли в нескольких местах — там обычно от десяти до двадцати метров. В среднем пятнадцать, значит. С маской и ластами смогли бы доставать со дна те же раковины?

— Ну… Если с плота, с грузом… Да ничего сложного не вижу. Но отдыхать придется часто. Перепады давления. Я не привык к такому. Я просто пловец. Но ныряю очень хорошо.

— Решим с ластами — тогда будем решать с очками, — подытожил Эн. — Удивлены, что про глубины у буя спрашиваю?

— Нет.

— Почему не удивились? — заинтересовался Эн.

— Я умею хорошо слушать. И запоминать. Говорят, что не только людей сюда бросает, а еще много всяких вещей, что возле светляков оказываются. Думаю, среди них полезные попадаются.

— Думаете? Здесь мало кто думать не разучился… — медленно протянул Эн. — Жизнь наша проста, скорее, даже примитивна: нашел, съел, пошел спать, повторять этот цикл, пока есть силы. Вы человек новый и, как мне кажется, от природы сметливый, вот и не втянулись пока что в этот замкнутый круг. Постарайтесь не стать таким, как все.

— Постараюсь, — серьезно ответил Макс.

Девушка, вчера приносившая обед, бесшумно появилась рядом со столом, так же тихо поставила две парящие чаши из скорлупы кокоса, пошла назад, в сторону кухни. Эн сделал глоток, кивнул Максу:

— Попробуйте. Вдруг понравится.

Днем воды не приносили, так что Макс до сих пор не напился вволю и предложение принял с радостью. Отхлебнул. Горькая вяжущая жидкость, ничем не напоминающая чай. Скорее на лекарство похожа.

— Ну как?

— Пить можно, — через силу выдавил Макс.

— Спасибо, что не выплюнули. Мало кто на это способен, — сказал Эн без тени улыбки и так же серьезно продолжил: — Максим, я заметил, что вы человек целеустремленный. Только появились, а уже попали ко мне на прием по собственному желанию, а не по приказу. Это не так просто. Все новички ко мне приходят — их отправляют старшие: я их здесь расспрашиваю о том, как они сюда попали. Собираю информацию о светляках. С вами не успел побеседовать — сами появились. Хоть и по направлению от одного из наших старших, но по своей инициативе. Да и разговоры о вас уже успели пойти. Неудивительно: вы сумели выжить, добравшись к нам от дальнего буя. На моей памяти это всего-навсего второй случай. И даже не отдохнув после таких приключений, уже на следующий день сумели себя отлично зарекомендовать. А сделать это на банальной заготовке дровяка практически невозможно. Ладно… отвлекся я. Раз уж зашли, давайте по порядку рассказывайте: как сюда попали? Вспомните все до деталей — что происходило возле светляка. Про свой путь к поселку тоже расскажите — это интересно. Лишних деталей не бойтесь: каждое слово очевидца — это ценность.

* * *

Макс рассказал все. Как проворонил появление яркого метеора; как нехотя плелся за котельную; как пытался оттащить Леру от взбесившегося светляка. Про свой ужас не постеснялся рассказать, про попытки не замечать очевидных вещей и наивные надежды на то, что занесло его на обычный земной риф.

Эн слушал внимательно, ни разу не перебив. Когда Макс замолчал, выждал паузу и уточнил:

— Все? А эта Лера… Вы о ней с таким мечтательным выражением упоминали… Скажите, Максим, сильно к ней привязаны? Надеетесь, что она тоже здесь окажется?

Уже не удивляясь проницательности этого странного человека, Макс кивнул и вдруг, неожиданно для самого себя, начал рассказывать дальше — свои размышления, замыслы, надежды. То, о чем до этого не знал никто.

Эн, выслушав так же внимательно, в конце рассказа удовлетворенно признал:

— Я действительно не ошибся в вас. И в самом деле целеустремленный человек. Для такого возраста необыкновенное качество. Я не о целеустремленности — она и младенцам бывает свойственна. Я о том, как вы, мало что еще понимая, выработали сложный стратегический план и правильную тактику для его достижения. Без посторонней помощи, своим умом. Далеко пойдете, Максим.

Поднявшись, Эн молча изучил развешанные на стене раковины, после чего заявил:

— Георгий появился здесь за шестьдесят четыре дня до вас. Все в рамках стандартной последовательности…

— Какой последовательности?

— Я здесь уже несколько месяцев и все это время записываю: кто, когда и с кем сюда попал. Уловил закономерность в этом явлении. Именно закономерность имел в виду, когда упомянул про последовательность.

— Я правильно понимаю? Вы хотите сказать, что знаете, когда здесь окажется Лера?!

— Не совсем так — вопрос несколько сложнее, чем вы думаете. Не все из тех, кто попадает в ловушку ФПС, оказываются здесь. По моим наблюдениям, даже если вся группа находится в двух-трех шагах от светляка, сюда долетает чуть меньше половины — сорок семь процентов. Естественно, никто не может гарантировать, что остальные не утонули, упав в воду ночью, или не попали к Анфисе без свидетелей. Но не думаю, что таких неудачников целых пятьдесят три процента. Выходит, немало людей или на Земле остается, или по пути сюда с ними что-то случается. Только не спрашивайте что — механизм процесса переноса мне неизвестен. Те, кто в итоге оказываются здесь, прибывают не в один момент. Интервал их появления подчиняется простой последовательности: второй появляется через пятьдесят восемь — шестьдесят семь дней после первого; третий через шестьдесят девять — семьдесят четыре дня после второго.

— То есть Лера должна появиться минимум через шестьдесят девять дней после меня и максимум через семьдесят четыре?..

— Вы уверены, что рядом, кроме вас троих, никого не было?

— Уверен. В последний момент показались еще люди, но от них до светляка было метров тридцать, когда все произошло.

— Если тридцать или хотя бы не меньше пятнадцати, то вы правы — именно в этот интервал следует ожидать ее появления. Дальние если и попадут сюда, то гораздо позже — другая зона у них. Или раньше, такое тоже бывает. Но я бы на вашем месте не сильно на это надеялся. Георгий прибыл благополучно, и вы тоже. Если и она здесь окажется, то получится сто процентов попадания. Статистика, конечно, может и не такое допускать, но шансы очень невелики. На моей памяти еще не бывало, чтобы абсолютно все зрители вроде вас оказались возле буя. Кто-то обязательно остается.

— Вы точно знать не можете. Сами ведь говорите, что Анфиса могла их съесть или утонули, и никто этого не увидел.

— Да. Не могу. Но если слушали меня внимательно, то понимаете — не все сюда добираются.

— Я понял.

— И еще: дальний буй почему-то работает странно. Разброс у него очень большой. Людей раскидывает на приличной площади. Так что ваша подруга вряд ли упадет к вам в руки.

— Знаю. Но не могу же я ничего не пытаться сделать… неправильно это.

— Если плавает хорошо и не угодит на риф, то шансы у нее высокие. До берега доберется. А уже там потребуетесь вы — сама она вряд ли найдет дорогу в поселок.

— Понимаю. Хотя я нашел.

— Вам повезло, что трубы увидели. С другой стороны есть посимпатичнее ориентиры — выберись вы на те рифы, отправились бы в обратную сторону. Впрочем, разговор не о том — вряд ли найдутся доводы, способные заставить вас отказаться от своей цели. Так?

— Да, — признал Макс. — Пусть даже останется миллиардная доля процента — я все равно должен ее дождаться.

— Ну что же, сроки вы теперь знаете. Да их и без меня приблизительно все знают — не нужно изучать высшую математику, чтобы заметить очевидное.

— Вы случайно не ученый?

— Почему так подумали?

— Из-за ваших слов. Особенно когда называли светляк «ФПС»: так только ученые выражаются. И обращаться на «вы» к человеку, который чуть ли не в три раза младше… У нас в подъезде академик жил — он так ко всем детям обращался.

Эн бледно улыбнулся:

— Не все ученые столь уважительны к детворе. Но вы правы. Позвольте представиться: Вячеслав Ломакин — старший эксперт мобильной группы 11-К.

— Звучит непонятно…

— Всего таких групп было четырнадцать. По крайней мере, восемь месяцев назад. А создавать их начали около двух лет назад, когда зафиксировали первые случаи появления ФПС. Задача мобильных групп: оперативно прибыть на место появления феномена и провести его исследование.

— Работа для смертников — ведь вы-то должны были понимать, чем это угрожает.

— Не совсем так. Нет, о том, что именно ФПС — виновник исчезновения множества людей и предметов, конечно, знал. Это определили почти сразу и особой тайны из явления не делали — сразу начали предупреждать население. Угроза… Если бы человек всего боялся, так и жил бы в пещерах. Появилось нечто неизвестное, из-за него пропадают люди и предметы — разве можно это оставлять на самотек? Вот и организовали группы, подобные моей 11-К. Недостатка в добровольцах не было: ведь ученые — люди любознательные. Когда власть сталкивается с чем-то угрожающим, нехватки средств тоже не бывает: на группах не экономили. Видели бы вы нас в действии. По тревоге в воздух поднимались вертолеты, и мы мчались к очередному объекту. Сколько дорогостоящего оборудования отправили в топку этих ненасытных огоньков…

— Хоть с толком? Узнали что-нибудь?

— Узнали многое и в то же время ничего. Изучали оптические и звуковые эффекты, измеряли гравитационные и магнитные аномалии, остающиеся после коллапса ФПС. Много чего изучали, но так и не узнали главного: что же это такое? Куда пропадают люди и предметы — тоже не узнали. И даже не поняли механизма процесса и его избирательности — нередко из толпы зевак пропадали два-три человека в дальних рядах, а ближние оставались. Помню случай, когда из стада коров исчезли четыре буренки и старик-пастух, а в семидесяти метрах от точки ФПС бесследно пропала трансформаторная будка. Случай, кстати, редчайший: сооружения под удар попадают нечасто. Но в тот раз группа рыбаков, прибежавшая посмотреть на объект, осталась невредимой — а ведь они стояли в десяти шагах. Внук пастуха тоже не пострадал, хотя находился ближе всех. Нередко бывало, когда зевак вообще не затрагивало, но зато из домов пропадали жители, которые вообще не знали, что неподалеку проявился ФПС. В общем, исследовали-исследовали, а толку никакого…

— Вы один сюда попали или вся группа?

— Вся группа. Все, кто в тот момент находился в вертолете. Видимо, сработало не по людям, а по технике, и нас кинуло одновременно — такое бывает, и мы даже готовились к подобному. Но увы, все равно оказались не готовы. Помню свое удивление, когда почувствовал, что падаем. Машина ведь на земле тогда стояла, в двухстах метрах от объекта — считалось, что это безопасная дистанция. Возможно, сыграло роль то, что от вертолета кабель к зонду тянулся. Миг свободного падения, а потом грохот, треск, вода со всех сторон… У нас не было шансов. ФПС на стадии коллапса сопровождается вспышками бета-излучения, и хотя опасную дозу получить трудно, почти на всех были защитные костюмы, все по правилам. Еще снаряжение разное, а у охраны оружие и боеприпасы. Сам не знаю, как сумел выбраться и скинуть с себя лишнее. А потом вдвойне повезло — Анфиса не смогла прикончить. Хотя в этом есть и моя заслуга — не растерялся, попав в море и столкнувшись там с акулой… — Подняв искалеченную руку, Эн пояснил: — Я тогда решил, что лучше потерять часть, чем целое. Рядом виднелись рифы — до них можно было и с тремя конечностями добраться.

— Вы сами засунули ей руку в пасть?

— Вообще-то это вышло почти случайно, но я не стал сильно уж переживать по этому поводу — акулы после успешной атаки не сразу возвращаются к жертве. Решил, что пока она будет заниматься рукой, успею добраться до суши. Так и получилось — эта рыбина отвлеклась на крошку моего мяса, упустив все остальное. Анфиса в этом отношении вообще уникум: зачастую отхватит что-нибудь и уходит, потеряв интерес. Благодаря этой черте ее характера я выжил.

Макса покоробила ирония Эна — сам он пришел в ужас от одной мысли, как бы поступил в такой ситуации. И, уже понимая, что бывший ученый почему-то ему симпатизирует, решил это чувство усилить — рассказать о своей идее насчет акулы.

— Знаете, я на эту Анфису уже два раза наталкивался. Точнее, она на меня.

— Вам повезло больше, чем мне…

— Да. Но третий раз рисковать не хочу. Мне кажется, я придумал способ, как ее убить.

— Да вы прямо бурлите идеями. И слушать вас интересно. Вы, надеюсь, в курсе, что эту акулу уже пытались убить?

— Да. Они использовали отравленные копья и плот, но не смогли пробить шкуру.

— Да. Лучшие копья не справились. Я не ихтиолог, но в одном уверен: таких акул на Земле нет. У нее не шкура, а кевларовый бронежилет. И вообще, она не рыба — дышит атмосферным воздухом, будто кит; зубы в один ряд, как у дельфинов; плавники тоже необычные. Здесь часто так бывает: дают тварям земные названия, которые не соответствуют истине. Просто по аналогии. Вот так и ее окрестили незаслуженно. Так что вы придумали?

— Я когда-то читал про способ охоты на белого медведя. Берется полоска китового уса, затачивается с двух сторон, сворачивается, облепляется жиром. Жир замораживают на морозе, и он не дает пластинке распрямиться. Комок оставляют в месте, где часто появляются медведи. Когда зверь его находит, то проглатывает. В желудке у него, конечно, тепло, и жир растапливается. Упругая полоска распрямляется и протыкает медведю внутренности. Такой способ использовали северные народы.

— Странно…

— Вы о чем?

— Да так… Просто некоторые мои коллеги уверены, что современное поколение, кроме этикеток на бутылках, ничего не читает.

— Я люблю читать. Любил. У меня вся семья читающая.

— Это хорошо, что вы не одноклеточный организм. Если читали литературу, где описаны способы охоты на белого медведя, то, надеюсь, и другие усвоенные вами книги окажутся не менее полезными.

Не понимая, иронизирует Эн или серьезен, Макс поспешно пояснил:

— Я знаю, что здесь нет белых медведей, не это имел в виду. Просто таким же способом можно убить и акулу. Я слышал, что неподалеку на берег выбросило мертвого кита. Надо взять у него китовый ус, сделать такую же полоску, свернуть, затолкать в выпотрошенную птицу — чайку, думаю, поймать нетрудно. В желудке она переварится, и полоска распрямится. Вряд ли его стенки покрыты прочной шкурой. Эту Анфису надо убить обязательно — она ведь очень мешает. Завтра, наверное, меня опять пошлют за ракушками, а я там еле-еле от нее удрал сегодня. Вот как нырять после такого?!

— Насчет ракушек не торопитесь — может, и не пошлют. Насчет вашего способа: ничего не получится. Во-первых: у нас нет китового уса. То существо, которое здесь называют китом, им не является. Я осмотрел тушу — это что-то вроде ихтиозавра. Или, скорее, мезозавра — лапы не до конца трансформировались в плавники. Хотя не уверен в терминологии — я не палеонтолог. Но это явно пресмыкающееся — типичный морской ящер. На Земле такие существовали в мезозойскую эру. Мезозавры, правда, были пресноводными, но это уже мелкие и спорные детали. Так что китовый ус отпадает.

— А если его чем-нибудь заменить?

— Нечем. У нас здесь негусто с выбором материалов. Только кораллы во всех вариациях, ракушки и паршивая древесина.

— Уже понял.

— Отравить Анфису пробовали не раз, но приманки она игнорирует. Хитрая тварь… Можно вместо китового уса сделать бамбуковую пластину или из гибкой ветки. Но сомневаюсь, что клюнет на такое: очень осторожна и умна. Ох мы и заболтались! Стемнело, а я и не заметил! Завтра вам рано подниматься — простите, что отнял столько времени.

— Да ничего. Все отлично. Я узнал от вас много интересного. На такое времени не жалко.

— Я тоже не жалею: вы — интересный собеседник. Если будет желание, как-нибудь еще пообщаемся. Взгляд со стороны бывает полезен.

— Конечно, пообщаемся.

* * *

Жора не спал, и когда Макс улегся на песке, нетерпеливо зашептал:

— Ну чего так долго! О чем вы там столько проболтали?

— Да так… он очень интересный человек.

— Никто не спорит. Но почему так долго?

— Он решил, что я полезный собеседник. Сказал, что это не последняя наша беседа.

— Что это с ним… Он в тебе какой-то интерес видит?

— Не понял.

— Чего непонятного! Нужен ты ему зачем-то. Обычно он пять минут допрашивает новеньких, и все. А с тобой до полной темноты говорил.

— Если я ему и нужен, то понятия не имею для чего.

— Ты это… Ты, если что, держись за него. Он здесь не главный, но… Он вообще здесь на особом положении.

— Я это понял.

— Он много чего может.

— И это понял.

— Да тише вы! Спать не даете! — прошипел один из подростков.

— Уши заткни! — прикрикнул Жора.

— Пасть лучше заткни! — донеслось уже снаружи.

— Ладно. Спим, — вздохнул Жора. — Утром договорим или на рифах. Здесь не дадут.