Краткие основы экономической науки

Артем Зимин, 2019

В данной книге представлено краткое изложение основополагающих закономерностей развития материально-производительных сил и экономических отношений. Человеческое общество сформировалось в качестве такового, производя в заданных природных условиях материальные блага: сначала лишь самые необходимые для выживания вещи, а с определенного момента и дополнительные продукты, доступные для взаимного отчуждения. Наблюдаемая сегодня в центральных регионах популяризация идей о смене индустриальной экономической системы новым «информационным» обществом не отменяет того факта, что совокупная численность работников материально-производительного сектора в мире достигла сейчас рекордных исторических значений. Именно понимание объективных законов, управляющих производством и распределением материальных благ в обществе, дает современному человеку хороший иммунитет против более или менее явной антинаучной пропаганды и позволяет различать подлоги и случайные ошибки в суждениях об окружающей социальной действительности. Для широкого круга читателей, стремящихся развивать критическое мышление.

Раздел первый

Глава 1

Принцип историзма и понятийный аппарат в общественных науках

Для экономиста нет большей ошибки, чем пытаться исследовать законы производства в отрыве от исторического этапа, на котором находится общество. К сожалению, подобный ограниченный подход характерен для большинства современных экономических трудов. Исследователи-обществоведы поступают так, как если бы они, будучи физиками, ограничились изучением только видимых глазу тел, изъяв из выстраиваемых теорий все упоминания о молекулярных структурах и, тем более, атомах. Среди законов, управляющих производством благ в человеческом обществе, лишь немногие применимы к производству вообще. В экономической науке движение от простого к сложному заключается в рассмотрении общества и складывающихся в нем экономических отношений как изменяющегося, развивающегося материала^[9]. Поэтому настоящий исследователь понимает, что верно объяснить современные экономические явления можно, только беря их не изолированно, а как результат предшествующего развития производства^[10].

В то же время в любой науке приходится иметь дело с абстракциями. И это необходимо, чтобы построить теорию, на основе которой становится возможным созидательное практическое преобразование действительности (что, в конечном итоге, и является целью любой науки). Ни один последовательный ученый не станет объявлять «идеальный газ» в естествознании или «простое товарное производство» в экономике бесполезным отвлечением только потому, что эти модели построены на допущениях и не встречаются в реальности в чистом виде.

Наконец, огромное значение имеет терминологический аппарат, который был в корне подорван упомянутым во вступлении плюралистским подходом, неизбежно влекущим за собой существование множества определений или трактовок одного и того же слова, что для науки недопустимо.

Обладая уникальным свойством сознания, человек способен рационально познавать мир, отражаемый в мыслях, а мысли, понятия могут существовать только в форме языка. Поэтому рациональное мышление как способ постижения действительности качественно отличается от познания через образы и ощущения. Важно, чтобы под одним словом всеми носителями языка (как минимум, всеми учеными) понимался один и тот же отражаемый в языке объект изучения. В естественных науках достичь этой однозначности понимания удалось благодаря тому, что был разработан специальный язык условных обозначений и формул. В общественных же науках чаще приходится иметь дело с языковыми конструкциями из обычных человеческих слов, отражающих логику того или иного социального явления или процесса. Это дало псевдоученым повод для многочисленных спекуляций, превращающих научные споры на экономическую тематику в соревнования по красноречию (читай: словоблудию).

Никого в здравом уме не смущает, что каждому химическому элементу в периодической таблице соответствует уникальное буквенное обозначение. Однако считается совершенно нормальным приводить в учебных пособиях множество определений того или иного экономического термина. Результатом обучения по подобной литературе являются не приведенные в систему знания, позволяющие устанавливать взаимосвязи между категориями, а получение информации о том, что такие термины есть и есть много вариантов их определений. Экономист, чье логическое мышление искажено этой плюралистской спекуляцией, ценен для науки и общества не больше, чем химик, способный только перечислить названия всех элементов.

Насколько безразлично для целей научного анализа, какое слово или выражение исследователи договорятся использовать для обозначения того или иного объекта, настолько необходимо, чтобы эта языковая конструкция трактовалась однозначно и могла быть определена посредством других категорий. Только при этом условии научный язык сможет отразить взаимосвязь объектов реального мира, иерархию простого и сложного. А истинное отражение действительности — необходимое условие для ее осмысленного преобразования, то есть практического применения науки. Именно этот смысл заложен в положении о том, что практика — критерий теоретической истины.

Любая научная система гораздо сложнее примитивной базы данных, словаря, в котором перечислены определения используемых терминов. В науке важно выведение более сложных категорий из более простых, последовательное логическое развитие теории, отражающее реальные процессы развития материального мира. Понимание этого позволяет различать действия, являющиеся прямыми научными диверсиями, например:

1) утверждение принципа «плюрализма концепций», позволяющего признать противоречащие друг другу теории равноправными и отменяющего необходимость валидации теорий на степень следования логическим законам мышления и выведения категорий; это приводит к замене приближения к истине накоплением множества антинаучных концепций, среди которых теряются наработки ученых, двигающихся в верном направлении;

2) утверждение наличия у термина множества различных определений, что автоматически исключает возможность определить тот или иной объект и познать его. До сих пор считается крайне глубоким заявление о том, что можно посмотреть на проблему с разных сторон. На деле смысл подобных заявлений сводится к тому, что смотреть на вещи (отражать изучаемые явления) можно вообще как угодно, не беспокоясь о логических противоречиях, что подрывает основы науки как таковой и неизбежно приводит процесс познания в тупик^[11];

3) привнесение в научный язык слов и выражений, не несущих смысловой нагрузки, дублирующих или заменяющих уже имеющиеся термины. Наличие подобного «языкового хлама» в ученом обиходе сильно облегчает задачу осуществления двух предыдущих диверсий.

Итак, язык — всего лишь средство, но и это уже немало. Если не поддерживать средство в надлежащем состоянии, процессы мышления и познания, для которых это средство предназначено, обречены на деградацию, как и наука. В общественных науках соотношение логических конструкций с использованием категорий из человеческого языка и формул — не такое, как в физике или математике. И тем не менее это тоже научный аппарат, который может и должен применяться для познания и преобразования действительности.

Выше было сказано о том, что практика является критерием истинности теории. Нельзя не отметить, что в сравнении с естествознанием экономическая наука гораздо чаще слышит в свой адрес обвинения в невозможности доказать теорию посредством эксперимента. Однако ни один настоящий исследователь не откажется от добывания знаний лишь потому, что их невозможно верифицировать в пределах лабораторного помещения. Пока не удастся создать генератор вселенных для сбора статистики о соответствии развития любого человеческого общества выведенным наукой экономическим законам, придется довольствоваться фактологической базой из собственной истории^[12]. Но и ее для доказательства истинности выведенных настоящими учеными положений вполне достаточно. Более того, мы имеем примеры практического применения экономической теории в целях созидательного преобразования, и любой последовательный исследователь рано или поздно приходит к пониманию логики происходящих событий вопреки всем антинаучным интерпретациям.

Без использования единого терминологического аппарата и рассмотрения производственных отношений в исторической перспективе невозможно дальнейшее развитие экономики как науки. Сложность не в том, что для вывода общественных наук из кризиса необходимы практические действия, продиктованные передовой экономической теорией, а в том, что, согласно этой же теории, данные действия не могут быть предприняты «сверху», о чем далее еще будет сказано.

Глава 2

Возникновение человека как субъекта экономических отношений и переход в частнособственническую эпоху

Именно в ходе трудовой деятельности между представителями высокоразвитого биологического вида впервые складывается то, что мы называем общественными (социально-экономическими) отношениями^[13]. Это обуславливается объективными предпосылками: представители данного вида физически не способны выжить поодиночке. Чтобы поддерживать свое существование, им необходим коллективный труд.

Труд (нем. Arbeit, англ. labor) — целесообразная деятельность, в ходе которой человек преобразует вещество природы для создания удовлетворяющих общественные потребности материальных благ.

Чтобы во время совместного коллективного труда согласовывать действия, необходимо обмениваться сигналами, в том числе звуковыми. А целесообразными эти действия могут быть только в том случае, если они заранее фиксируются в мыслях. Таким образом, человек, будучи высокоорганизованной материей, должен обладать способностью мыслить, то есть отражать материальные объекты в своем сознании, и в процессе становления людей как разумных, мыслящих животных возникает и развивается язык.

Человек (нем. Mensch, англ. human) — коллективистское, трудящееся, говорящее и разумное животное.

Важно обратить внимание на следующее.

1. Человек становится собой и существует как таковой только в обществе.

Общественные (социально-экономические) отношения (нем. gesellschaftliche Verhältnisse, англ. social relations) — отношения, в которые люди вступают друг с другом в процессе своей жизнедеятельности.

2. Появление человека — как высокоорганизованной материи и общественного существа — влечет за собой развитие различных форм постижения людьми материального мира, в том числе и самих себя. Высшей формой постижения мира является научное познание. При этом, чтобы познать себя как часть материального мира, человеческое общество развивает собственно общественные науки. Естественными науками можно было бы ограничиться, если бы не существовало высокоорганизованной материи, познание которой также необходимо. Но если бы не существовало высокоорганизованной материи, то некому было бы и познавать всё остальное.

3. Грубой ошибкой является отождествление сознания и биологической материи (мозга), сознания и совокупности нейронных связей и процессов. Сознание есть свойство высокоорганизованной материи, которое приобретается в результате качественных эволюционных изменений. Примечательно, что даже среди ученых находятся люди, которые никогда в трезвом состоянии не возьмутся отождествлять материальный объект (металлический провод, живой организм) и его свойство (электропроводность, изменчивость), но зато готовы нести чушь о тождественности сознания и нейронных цепочек. Пытаясь таким образом откреститься от необходимости изучения общественных наук, люди на деле демонстрируют вопиющий логический кретинизм. Однако за это следует порицать в первую очередь многочисленных плюралистов и антинаучных гуманитариев, которые занимаются дискредитацией наук об обществе в глазах населения, чего официальные естественники пока не делают в подобных масштабах с физикой и биологией.

4. Человек и труд появляются одновременно и предполагают друг друга, определяются друг через друга: человек исторически возникает как человек трудящийся, а труд — всегда труд человека.

5. Труд появляется как целесообразная деятельность по созданию материальных благ. Логика развития человеческого общества исключает деление этого общества на представителей материально-производительного и непроизводительного труда на раннем историческом этапе. Осознать основополагающую роль материально-производительного труда в развитии общества и проследить исторические (читай: логические) этапы возникновения и развития общественного разделения труда необходимо, чтобы противостоять несостоятельным концепциям, стирающим границу между производительным и непроизводительным трудом.

В начале своего исторического пути люди живут (точнее, выживают) среди других животных, питаясь в основном растительными плодами. Главным достижением на этом этапе является возникновение членораздельной речи. Становление человека трудящегося сопровождается введением рыбной пищи и, соответственно, применением огня. Охота ведется от случая к случаю и не может служить регулярным источником продуктов питания до тех пор, пока не изобретен лук. Добыча охотничьей дичи происходит в определенных районах, возникают зачатки деревенских поселений.

О погружении в генетику человечество еще явно не задумывается, но естественный отбор приводит общество от неограниченных половых связей к кровнородственной семье (где исключена половая связь между родителями и детьми). Таким образом, происходит образование родов, которые, проживая на одной территории, образуют племя.

Следующий этап ознаменован возникновением гончарного искусства (необходимость в огнеупорных сосудах и т. д.) и началом приручения животных и окультуривания растений. Нельзя не отметить, что разница в темпах развития Старого и Нового Света (до открытия Америки) обусловлена в том числе и количеством поддающихся приручению животных и пригодных для разведения злаков. Приручение дающих мясо и молоко домашних животных, образование стад, неразрывно связанное с этим возделывание злаков в более крупных масштабах (необходимость прокормить скот) выступают условиями для переселения в области с менее благоприятным климатом.

В первобытном обществе хозяйство ведется первобытно-общинным способом, примитивные средства производства находятся в общинной собственности.

Производство (нем. Produktion, англ. production) — процесс преобразования и присвоения предметов природы в рамках определенной формы общества и посредством соответствующих этой форме общественных (социально-экономических) отношений.

Для производства любого продукта требуется приложение рабочей силы к средствам производства.

Рабочая сила (нем. Arbeitskraft, англ. labor power) — совокупность физических и духовных способностей, применяемых при производстве материальных благ.

Средства производства (нем. Produktionsmittel, англ. means of production) — совокупность средств труда и предметов труда, используемых для производства материальных благ.

Средства труда (нем. Arbeitsmittel, англ. means of labor) — вещи, которые человек использует в качестве проводников прямого воздействия на предмет труда.

Количество используемых в примитивном процессе производства средств труда может быть равно нулю, если человек не использует кроме собственной рабочей силы никаких вспомогательных орудий при преобразовании материального предмета. Однако в широком смысле к средствам труда следует относить вообще все материальные условия, которые необходимы для осуществления процесса труда, в том числе рабочие постройки, дороги и т. п.

Уже обработанные ранее предметы природы (в том числе выращенные человеком животные и т. п.), выступающие в качестве предметов труда, называются сырым материалом.

Сырой материал (нем. Rohmaterial, англ. raw material) — предмет труда, который уже был изменен посредством труда.

Производство предполагает труд, но очевидно, что как процессы они могут не совпадать по времени. Зачастую труд должен не непрерывно воздействовать на предмет, а только дать первый толчок, чтобы средства производства оказались в таких условиях, в которых они подвергнутся заранее намеченному видоизменению в силу естественных процессов.

Пока производительных сил в расчете на одного представителя общества хватает только для обеспечения этого человека необходимым для выживания продуктом, то коллективный труд и коллективное присвоение его результатов — объективно единственная возможная форма экономической организации^[14]. По этой же причине военный конфликт двух племен может завершиться только истреблением побежденных или принятием их в род как «полноправных членов», так как нет смысла в пленных, труд которых невозможно эксплуатировать: они способны в среднем произвести лишь средства для собственного существования. Поэтому при первобытно-общинном строе невозможно рабство на регулярной основе.

Производительность труда (нем. Arbeitsproduktivität, англ. productivity of labor) — показатель, выражающий количество продукции, произведенное за единицу времени в расчете на одного человека.

Образование первых пастушеских народов и отделение ремесел от земледелия — это первое крупное разделение труда, которое помимо возросшей производительности труда имеет и естественную основу: различие в плодородии почвы. Разделение труда влечет за собой развитие обмена, товарного производства и неизбежное становление частнособственнических отношений. Средства труда и производительные силы общества уже развиты настолько, что один трудящийся человек в среднем способен произвести больше продукта, чем требуется для собственного выживания. Появляется прибавочный продукт. Возникают объективные предпосылки для использования частью общества чужой рабочей силы (для того же ухода за растущим поголовьем скота). Более высокий уровень производительности труда служит основанием для выделения слоя представителей непроизводительного труда — управленцев, которые могут существовать, потребляя блага, произведенные захваченными рабами (помним, что соотношение производительных сил и населения таково, что один человек уже может обеспечить продуктами нескольких членов общества). Занять прочное господствующее положение складывающаяся управленческая элита может, только опираясь на аппарат насилия в виде регулярных вооруженных сил. Так зарождаются основы государственности^[15].

Государство (нем. Staat, англ. state) — механизм легитимного насилия в интересах господствующей экономической группы населения.

Отличительными признаками государства являются: а) территориальное деление; б) публичная власть (вооруженные отряды и тюрьмы); в) налоги (необходимые для содержания публичной власти).

Итак, первая социальная революция, пусть и растянувшаяся на столетия, неизбежно следует из логики развития производительных сил и приводит к изменениям не только в экономической плоскости, но и во всех остальных, производных от нее сферах общественных отношений, в том числе в институте семьи.

Изначально лидирующая роль в формировании семьи и рода принадлежит женщинам: в обществе с относительно неупорядоченными половыми связями достоверно можно определить только мать ребенка^[16]. Всё бо́льшие ограничения кровнородственных связей, браков между братьями и сёстрами приводят к формированию парной семьи: единобрачие обеспечивается методом исключения родственников из «списка кандидатур». Постепенно принадлежащие родам стада увеличиваются, причем в силу объективных природных особенностей и прогресса скотоводства и земледелия увеличиваются быстрее, чем размер семьи. Cкот, как и другое нажитое имущество, становится владением брачной пары. Экономическое закрепление пары уже позволяет говорить о достоверном отце, на долю которого в силу физиологических половых различий выпадает добывание пищи и необходимых для этого орудий труда, в том числе рабов. Но хотя собственность мужа на орудия труда и право забрать их с собой после расторжения брака адекватна существующему в семье разделению труда, он не может передать эту собственность в наследство своим детям. Сохранившееся материнское право требует, чтобы имущество оставалось внутри рода, который продолжается по женской линии. Это означает, что после смерти владельца стад его имущество должно переходить, прежде всего, к его братьям и сестрам или же к потомкам сестер его матери, но его собственные дети оказываются лишенными наследства. По мере того как богатства растут, а положение мужа в парной семье неизбежно упрочивается в силу его места в системе семейного разделения труда, неизбежно возникает основанное на объективных экономических предпосылках стремление изменить традиционный порядок наследования в пользу детей. Поэтому отмена материнского права и учреждение моногамной патриархальной семьи становятся лишь вопросом времени.

Таким образом, рост производительных сил становится основанием для появления новых общественных институтов и изменений в существующих. Значительный толчок к дальнейшему экономическому развитию дает изобретение плуга с железным лемехом (ставшее возможным благодаря освоению выплавки железной руды), которое позволяет перейти к крупному земледелию и существенно увеличить прибавочный продукт.

Изобретение буквенного письма считается главным маркером перехода высшей ступени варварства в цивилизацию, и это справедливо. Но нельзя забывать, что развитие письменности — лишь следствие объективных экономических предпосылок. Возникновение прибавочного продукта позволяет высвободить время для непроизводительного труда и духовного развития полноправных членов общества. Переход к цивилизации основывается, прежде всего, на прогрессе производительных сил и смене первобытно-общинного общественного строя частнособственническим с преимущественно рабовладельческими отношениями. Отношения между двумя выделившимися экономическими классами — рабами и рабовладельцами — закрепляются и регулируются созданным последними аппаратом насилия — государством.

К экономическим признакам появления цивилизации относятся: а) частная собственность на землю; б) труд рабов как господствующая форма производства; в) усиление разделения труда и специализации, выражающееся в отделении города от деревни; г) появление непроизводительного класса купцов, вызванное необходимостью товарного обмена между свободными экономическими агентами; д) введение металлических денег, ростовщичества и торгового капитала.

Обмен (нем. Austausch, англ. exchange) — взаимное отчуждение продуктов труда и иных объектов собственности на основе свободного соглашения.

Все эти признаки характерны для античного периода, но на античности и упрочении рабовладельческих отношений не заканчивается развитие цивилизации и частнособственнической^[17] экономической эпохи. Основой всего общественного прогресса, как мы уже отметили, является развитие производства материальных благ. На определенных этапах в обществе происходит относительно резкий переход к более прогрессивным социально-экономическим отношениям.

Объективные ограничения возможностей захвата новых рабов и земель и обострение противоречия между производительными силами и производственными отношениями, тормозящими экономическое развитие, приводят к тому, что основанное на рабстве сельское хозяйство — основная на тот момент отрасль экономики — заменяется во многих регионах хозяйством феодального типа.

Основными присваивателями прибавочного продукта в феодальной экономике являются землевладельцы, изначально представленные военной аристократией. Существование такого социального слоя, регулярно занимающегося защитой собственных земель и вступающего в учащающиеся локальные военные конфликты, обусловлено в числе прочего тем, что рост населения наталкивается на объективные физико-географические пределы экспансии и повышения сельскохозяйственной отдачи при данном уровне развития технологий. Основным производительным классом в феодальной экономике являются крестьяне, гораздо больше заинтересованные в результатах своего труда. В отличие от рабов крестьяне могут иметь в собственности средства труда, но монополия частной собственности феодалов на землю обеспечивает перераспределение прибавочного продукта в пользу доминирующей экономической группы путем уплаты крестьянами натуральной ренты.

Рента (нем. Rente, англ. rent) — добавочный доход, получаемый собственником ресурсов вследствие реализации прав на данные ресурсы, ставящих его в более выгодные условия по сравнению с другими экономическими субъектами^[18].

Рента, извлекаемая землевладельцем, считается классическим примером ренты, однако в дальнейшем мы увидим, что с развитием рыночных механизмов, промышленности и непроизводительных сфер появляются и новые виды рентного сверхдохода.

Феодальные отношения, обогащенные множеством дополнительных условностей и признанием эксплуатируемых сельскохозяйственных работников людьми, во многом фактически сохраняют организационную форму и технологическую базу рабовладения. Права различных представителей сословного общества всё еще дифференцируются в зависимости от происхождения. О по-настоящему радикальных преобразованиях в организационно-технологическом укладе и о революционном росте производительности труда можно говорить только при достижении человечеством нового этапа развития частнособственнических экономических отношений, а именно — образования капиталистической системы как господствующей в масштабах нескольких государств и, со временем, всего мира. Для того чтобы понять логику дальнейшего перехода человеческого общества в современную капиталистическую эпоху и соотнести эти знания с известной исторической перспективой, необходимо изучить внутренние закономерности развития обусловленных возникновением прибавочного продукта товарных отношений.

Глава 3

Определяющая роль материального производства

Мы уже знаем, что трудом в экономическом смысле называется деятельность, непосредственным и основным результатом которой является материальный предмет. Можно добавить, что сюда же будет относиться энергия или перемещение вещей, энергии в пространстве: результатом труда всё равно будет являться так или иначе преобразованная материя.

Производительный труд (нем. produktive Arbeit, англ. productive labor) — труд, непосредственным и основным результатом которого является материальный предмет: вещь, энергия или перемещение вещей (энергии) в пространстве.

В широком смысле под трудом понимается любая целесообразная полезная деятельность. Поэтому наряду с материально-производительным трудом (собственно трудом) следует различать «труд в сфере идей» и «труд в сфере услуг» как цельные понятия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Бузгалин А. В., Колганов А. И. Экономическая компаративистика: Сравнительный анализ экономических систем. — М.: «Проспект», 2016. — С. 159.

10

Бродель Ф. Динамика капитализма. — Смоленск: «Полиграма», 1993. — С. 52.

11

Диверсии в языке — отличный способ подорвать основы науки. Нет ничего удивительного в том, что наиболее отчетливо пагубность плюралистского подхода выразил советский и российский лингвист, академик РАН А. А. Зализняк:

«Мне хотелось бы высказаться в защиту двух простейших идей, которые прежде считались очевидными и даже просто банальными, а теперь звучат очень немодно: 1) истина существует, и целью науки является ее поиск; 2) в любом обсуждаемом вопросе профессионал (если он действительно профессионал, а не просто носитель казенных титулов) в нормальном случае более прав, чем дилетант.

Им противостоят положения, ныне гораздо более модные: 1) истины не существует, существует лишь множество мнений (или, говоря языком постмодернизма, множество текстов); 2) по любому вопросу ничье мнение не весит больше, чем мнение кого-то иного. Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин неправ, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт как серьезный вызов биологической науке.

Это поветрие — уже не чисто российское, оно ощущается и во всем западном мире». — Зализняк А. А. Из заметок о любительской лингвистике. — М.: Издательство «Русскiй Мiръ», 2010. — С. 210.

Здесь необходимо лишь небольшое дополнение. Профессионал (от слова «профессия») — это в первую очередь человек, получающий деньги за применение своих знаний и умений в работе. В эпоху кризиса экономической науки, когда умения профессионалов используются заинтересованными группами в целях увода масс населения от правильных выводов, было бы грубой ошибкой заявить, что профессиональный экономист «в нормальном случае более прав», чем человек, изучающий экономику не за деньги. А. А. Зализняк не допускает такой ошибки, так как подчеркивает несоответствие «носителей казенных титулов» определению «правильного» (честного) профессионала. Однако это не отменяет того факта, что как «официальная» экономика, так и любая другая «официальная» наука переходит в дурное состояние (то есть перестает следовать научным целям выведения истины), как только начинает затрагивать интересы господствующих групп населения, исчерпавших свое прогрессивное значение. Поэтому на этапе кризиса общественно-экономической системы невозможно получить истину в общественных науках «сверху», что подчеркивает необходимость самообразования, о которой говорилось во вступлении.

12

Валлерстайн И. Мир-система Модерна. Том I. Капиталистическое сельское хозяйство и истоки европейского мира-экономики в XVI веке. — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. — С. 8.

13

Концепции современного естествознания: Учебник для вузов / под ред. Л. А. Михайлова. — СПб.: «Питер», 2012. — С. 280–281.

14

Осичнюк Е. В. Собственность: прошлое, настоящее и будущее // Актуальные проблемы экономики. — 2010. — № 1 (103). — С. 32.

15

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства: в связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана. — М.: ЛЕНАНД, 2017. — С. 125–126.

16

Фридман В. С. 130 лет после «антропологических» работ Энгельса: что подтверждается и что — нет? // Социальный компас. — 2015. — URL: http://www.socialcompas.com/2015/08/12/130-let-posle-antropologicheskih-rabot-engelsa (дата обращения: 01.01.2019).

17

Важно понимать, что частная собственность в экономическом смысле означает именно собственность отдельных представителей общества на средства производства. Для экономистов это очевидно, но в обывательской среде распространено ложное представление о том, что установление общественной или частной собственности в одинаковой мере затрагивает и средства производства, и вообще все предметы индивидуального пользования. Кроме того, необходимо помнить, что, хотя объекты собственности материальны, сама собственность — это в первую очередь общественное отношение: общество в целом должно признавать объект принадлежащим определенному человеку, группе людей или всему обществу.

Собственность (нем. Eigentum, англ. property) — социальное отношение, основанное на признании обществом субъекта как владельца объективных условий производства.

Первыми объектами частной собственности стали земля, домашний скот и рабы. Последние не считались полноценными членами общества, не имели каких-либо прав и признавались говорящими орудиями. Это не отменяет того, что именно труд рабов на долгое время стал экономической основой общественного развития.

18

Даниленко Л. Н. Рента как категория современной экономической науки // Экономический анализ: теория и практика. — 2013. — № 8 (311). — С. 21.