Бескультурные: кровавый занавес

Арсений Анатольевич Веденин, 2023

Как рождается монстр с идеей тотального разрушения? Чем заканчиваются революции, не предлагающие никакой альтернативы старому миру? На страницах романа автор делает попытку порассуждать на эти вечные темы. Читателей ждёт вольная, откровенно хулиганская, местами жуткая фантазия о кровавом противостоянии деятелей культуры и бескультурной молодёжи. Лидер восстания когда-то писал о театре, живописи, музыке, вёл свою колонку в известном городском СМИ. Но в какой-то момент он стал видеть в современной культуре источник зла и посчитал своим долгом начать процесс её тотального уничтожения. Во что в итоге выльется эта безумная авантюра?

Глава 3. Достоевскому и не снилось

Остаток ночи друзья провели в пограничном состоянии, пытаясь осознать происходящее. Больше всего их поразило то, что посреди всего этого хаоса каким-то чудом уцелел главный академический театр. На следующий день Арс, Гелла, Лёха и Кармен всё-таки решили окультуриться. Впервые в своей жизни. Никто из них ещё никогда не был в театре. Лёха считал всё это каким-то бессмысленным кривлянием, на которое не стоит тратить время. Гелла просто на дух не переносила всё академическое. Кармен же была убеждена, что театр уже давно умер и лишь её моноспектакли в прямых эфирах — это новое слово в культуре. Ну а Арс, будучи заядлым киноманом, вообще не признавал театр как искусство и считал, что будущее — за «фабрикой грёз».

Так бы ребятки и оставались неотёсанным быдлом, если бы в Ночь беззакония судьба не свела их с режиссёром Заславским, ставящим «Идиота» Достоевского. Друзья естественно клюнули на то, что на сцене будет «классический хороший трахач».

— Гелл, а как тебе этот наряд, — Кармен уже битый час вертелась перед зеркалом, выбирая прикид для первого окультуривания в своей жизни.

Гелла окинула взглядом её лаковую короткую юбку, и такую же лаковую курточку, из которой выпирал полупрозрачный бюстгальтер.

— Ну, типичная привокзальная давалка.

— Не, ну мы же на парнушку идём. Надо соответствовать.

— Нет, пупсик, ты всё-таки идёшь в театр, серьёзное заведение. — с налётом иронии сказала Гелла. — Хотя, одевай что хочешь. Мне все равно. А я оденусь как приличная чика. — она достала из шкафа пиджак и брюки и показала подруге.

— А что под пиджак оденешь?

— Ничего. Свои достоинства не буду прятать. Мальчики, вы там скоро? Хватит свои пиписи начищать. В оргиях Заславского нам, к сожалению не суждено поучаствовать. Мы только зрители.

В комнату вошли Лёха с Арсом. Лёша выбрал себе образ а-ля байкер: косуха, чёрная майка, джинсы, серьга в ухе. Ну а Арс решил не отставать от друга. Только выбрал белую майку.

— Почти братья-близнецы, — с лёгкой улыбкой вздохнула Гелла.

— А ты ещё не готова? — выпучил глаза Арс.

— Да я ждала, пока вы марафет наведёте. Я же не такая черепаха как вы. Мне достаточно минуты на все сборы.

— Кармен, на какой трассе стояла? — прыснул со смеха Лёха.

— Отъебись. Всё, Гелл, мы тебя на улице ждём.

Добираться до театра пришлось пешком. После Ночи беззакония город напоминал одну большую дымящуюся свалку. Компания с вытянутыми лицами смотрела по сторонам. Кармен вела прямой эфир с телефона:

— Это просто какой-то пипец. Зайки, вы только посмотрите, наш город превратился в сплошные руины. Вот наша кафешка, где мы часто зависали с друзьями. Точнее то, что от неё осталось. Лишь один столик уцелел. В общем, всё как в 92-м после войны с фашиками.

— Дура, с фашистами мы в 40-х воевали, — Гелла закурила.

— Сама дура. Это моя подруга Гелла. Она типа у нас умная. В общем, мы сейчас идём в театр. На премьеру Заславского. Он по роману Идиотова ставит эротический спектакль «Достоевский». Да, Гелла, я ничего не перепутала?

— Ага, — Гелла еле сдержала улыбку.

— Воот. В общем, идём мы в театрик. Странно конечно, что он уцелел. Может, люди просто не захотели себя лишать культуры. Не знаю. Ну, в общем, во время спектакля я буду в сторис кидать горячие видосики. Так что не скучайте. Всё, мои зайки, чмоки-чмоки, на долго не прощаюсь.

Через полчаса друзья уже были у театра. Попав внутрь, компания прозрела от количества народа. Сегодня был переаншлаг.

— Так вот почему мы шли по безлюдному городу, все рванули на порнуху к Заславскому, — отметила Гелла. — Мы как-то рано пришли. Давайте перекурим что ли? Тут ведь задохнуться можно.

Когда ребята уже вовсю дымили, на улицу вылетел Заславский и нервно закурил. Его всего трясло как при лихорадке.

— Смотрите, Заславский! — Кармен указала ребятам в сторону режиссёра. — Что с ним? Какой-то он напряженный.

— Премьера, что вы хотите. — бросила Гелла.

— Мне кажется, у него какая-то жесть случилась, — заметил Арс. — Посмотрите, он белый как унитаз. Давайте хоть подойдём поздороваемся.

— Здравствуйте, — Кармен первой шагнула к режиссёру. — А вы нас помните? Мы у вас были на репетиции.

— Здравствуйте, молодые люди, — Заславский потянулся за новой сигаретой. — Как же не помнить? Чуть не сорвали мне весь процесс. Хотя… Уже глубоко до фени…

— А что случилось? — поинтересовался Лёха, подкуривая Заславскому.

— Катастрофа случилась. Тридцать минут до начала, а исполнителей главных ролей нет на месте, их телефоны вне зоны доступа. Уволю их к ебени матери! Так подставить театр!

— В смысле, нет Ебышкина и Настасьи Филипповны?

— Да, Мясников и Царёва послали своего режиссёра в день премьеры. Эпично.

— Может мы вам можем чем-то помочь? — почти безразлично спросила Гелла.

— Да чем вы можете помочь, — отмахнулся Заславский, но тут задержал взгляд на Гелле и начал резко меняться в лице. — Хотя… А ну-ка повернись.

— Что? Зачем?

— Моя хорошая, много вопросов. Повернись.

Гелла несколько раз повернулась вокруг себя.

— Ну и?…

— Так, очень хорошо. Да, да… Невероятно. То, что надо.

— Не поняла…

— Солнышко, ты сейчас можешь спасти одного очень хорошего режиссёра. Побудешь один вечер Настасьей Филипповной? Умоляю, помоги. Иначе, это мой конец. Первые люди города сегодня здесь. Меньше всего на свете я хотел бы при них обосраться жидким поносом. А именно это и случится, если ты откажешься.

— Сорок тысяч.

— Что?

— Пятьдесят. Трахаться на глазах у всего города я буду только за деньги.

— Ну у тебя и аппетиты, детонька. Ладно, хрен с тобой.

— Но деньги вперёд.

— Без ножа режешь. Сейчас пойдём с тобой в бухгалтерию. Вся наша казна на тебя уйдёт. Театр и так на ладан дышит. Ладно, теперь осталось найти Мышкина.

— Не, не, я пас, даже за деньги, это вообще не моя тема, — отрезал Арс, увидев на себе заинтересованный взгляд Заславского.

Молящий взгляд режиссёра поймал на себе Лёха.

— Да можно, в принципе, — почесав затылок, с неподдельной лыбой ответил парень.

— Сколько?

— Да, блин… Бутылочки коньячка будет достаточно.

— Золотой ты мой человек! Низкий тебе поклон от всего российского театра. Так, всё, ребятки, времени уже не осталось! Я буду за кулисами, наговаривать вам текст. Там его совсем немного. Но может что-то от себя и придётся сымпровизировать. Вы же читали роман?

— В школе, в кратком пересказе. — сказала Гелла.

Заславский посмотрел на Лёху.

— А я в школе — только автора и само название.

— Ладно. Как-нибудь выплывем. Тем более, что большая часть действа — это трахач и охач. За мной друзья, времени у нас в обрез.

***

До начала спектакля оставались считанные минуты. Лёха и Гелла из-за кулис выглядывали в зал.

— Мы, сука, влипли по самые гланды, народу до хера, — заключила Гелла. — Чуть ли не на головах сидят друг у друга.

— Ну, что ты хочешь, это тебе не на айфон насосать. — с подступающим смехом сказал Лёша. — 50 кусков придётся отработать.

— Насосать на айфон — это видимо из личного опыта? — прошипела Гелла, посмотрев на друга испепеляющим взглядом.

— Да ладно тебе, — Лёха по-конски заржал, — не грузись, оторвёмся, будет что вспомнить.

— Что-то не вижу Арса и Кармен.

— Так мы ж билеты на галёрку покупали. Ты их и не увидишь.

К ребятам вбежал Заславский.

— Так, ребятушки, максимальная концентрация. Через минуту начинаем. Не беспокойтесь, текст у меня. В беспроводные наушники я буду вам всё наговаривать. Так, а где текст? Куда я его положил? По-моему где-то там бросил. Всё, мои хорошие, ни пуха.

Заславский удалился.

Открылся занавес. Гелла, одетая в чёрное шёлковое платье, разместилась на роскошном бежевом диване рококо и сверлила Лёху глазами. Лёха же, в мешковатом сером костюме, который смотрелся на нём как что-то инородное, стоял недалеко от своей партнёрши и от волнения бегал глазами во все стороны. Уже прошло около минуты, но ничего не происходило. В наушниках — тишина. Лёха начал нервничать ещё больше. Уже занервничала и Гелла. Бросив взгляд в сторону кулис, Лёша увидел, как побледневший Заславский даёт им понять, что текст куда-то потерялся. Будучи почти в предобморочном состоянии, Лёха повернулся к Гелле и еле заметно покачал головой в разные стороны: «Текста нема, подруга». Ему казалось, что Гелла испепелит его обезумевшим взглядом, но она затем сдавленно улыбнулась и слегка кашлянув, выдала:

— Мышкин, а вы идиот, скажу я вам.

Справившись с волнением, Лёха ответил:

— С чего это?

— Вы меня не хотите. Полный идиот.

— Почему вы решили, что я вас не хочу?

— Мне доложили, что вы до сих пор онанируете на мой портрет в доме Епанчиных. А могли бы уже давно жарить меня. Я поняла, что так больше продолжаться не может и позвала вас сегодня к себе на… чай.

— Спасибо, Настасья Филипповна, ваш чай восхитителен. Как, собственно, и вы.

— Вы сравнили меня с чаем?

— Вы такая же горячая.

— Горячая…, — Гелла встала и вплотную подошла к Лёхе. — Не верю, Мышкин. Докажите. Иначе уже завтра я буду другому отдана и стану век ему верна.

— Ну.. я…

— Князь, да что же ты за тормоз такой, — Гелла с остервенеем начала Лёхе расстёгивать брюки. — Где там твой жеребец спрятался. О.. Хорош! Ну, что Мышкин, прожарь меня сейчас как следует.

— Тебе какую прожарку, Настасья Филипповна? — прорычал Лёха, резко прижав Геллу к себе. — Среднюю или максимальную?

— Спали меня ко всем чертям, чтоб здесь стало жарко как в аду!

Лёха резко повалил Геллу на диван и словно оголодавший зверь стал рвать на ней платье, а затем стянул с себя брюки, но тут дверь в партер распахнулась, в зале включился свет. Вошли восемь коренастых мужчин, одетых в чёрную униформу. За спиной у каждого висел самурайский меч. Группу возглавлял парень крепкого телосложения с горящим и совершенно диким взглядом. Он пустил вверх автоматную очередь. Раздались крики.

— Добрый, вечер уважаемые, — Антон пошёл вдоль рядов. — Мы не хотели портить вам вечер, но режиссёр того дерьма, за которое вы заплатили свои кровные, не оставил нам выбора. Я и мои коллеги, — он указал на свою команду, — являемся представителями самой неблагодарной профессии в России. Мы — театральные критики. И мы устали наблюдать за тем, как российское театральное пространство постепенно превращается в общественный туалет, из которого несёт за километр. Но спектакль, поставленный господином Заславским к 200-летию величайшего русского писателя Фёдора Достоевского, стал последней каплей. Дамы и господа, чаша нашего терпения переполнена. То, что делает Заславский — это преступление против нации. А если есть преступление, должно обязательно последовать и наказание. Этот ублюдок развращает молодёжь, которая ходит на его говноспектакли и постепенно превращается в моральных уродов. А ведь сегодняшняя молодёжь — это наше завтра. Вы хотите, чтобы оно было вот таким? — Антон показал на Лёху со спущенными штанами и растрёпанную Геллу с порванным платьем. Затем он повернулся к зрителям. Люди Антона тоже стояли к ребятам спиной. Такая странная потеря бдительности дала Лёхе и Гелле считанные секунды, чтобы покинуть сцену. — Я думаю, не хотите, — продолжал Антон свою мысль. — Вы, уважаемые зрители, стали заложниками ситуации. Хотя, какие вы к чёрту уважаемые, если покупаете билеты на эту порнографию. Но так как сегодня у меня не самое дурное настроение, я даю вам шанс остаться в живых. Мой критический автомат готов вас пощадить. А вот кто уже никогда не выйдет из здания театра — так это артисты, принимавшие участие в этом мразотном спектакле, все цеха, весь технический персонал. Сегодня прольётся их кровь. Ну, и конечно, полетит голова с плеч главного ублюдка, затеявшего эту вакханалию — режиссёра Виктора Заславского. Даю вам, дамы и господа, ровно минуту, чтобы покинуть зал.

Повисла пауза.

— НАХУЙ ВСЕ ОТСЮДА, Я СКАЗАЛ!!! — Антон пустил вверх автоматную очередь.

С криками и воплями зрители рванули со своих мест и кинулись в сторону выхода. У дверей началась звериная давка. Хруст позвонков, брызги крови, люди, орущие самым отборным матом — Ночь беззакония продолжалась. Собрав последние остатки сил и самообладания, Арс каким-то чудом вытиснулся из этой мясорубки, таща за собой совершенно ошалевшую Кармен.

— Блять, это что вообще?! — визжала девушка.

— Кармен, не время истерить! — будучи сам напуганный до смерти, Арс отчаянно пытался включить героя. — Нам надо найти Лёху и Геллу. Они пока в безопасности, я видел, как они уходили со сцены. Пойдём, скорее!

Тем временем Гелла и Лёха метались по театру в поисках друзей.

— Я бы никогда не подумала, что это театральные критики, — недоумевала Гелла. — Я всегда считала, что эти критики — щупленькие или, наоборот, пузатенькие мужички с тремя волосинками на башке, с кучей комплексов, всю жизнь живущие с мамой. А тут такие брутальные самцы. Прям захотела их. Особенно их главного. Он прям вообще секс ходячий.

— Ты хотя бы сейчас можешь не думать о ебле?! — психовал Лёха. — Наши друзья в опасности, а у тебя, как всегда, только одно в голове.

— И мне это говорит кабель, который готов трахать всё, что движется.

— Ты просто всё ещё бесишься, что у нас с тобой в своё время не срослось.

— Чего??

Неизвестно, чем закончилась бы их перепалка, если бы им навстречу не летел Заславский с одуревшими глазами.

— Гелла, Лёша, вы живы! Эти сволочи окружили всё здание! Никуда невозможно дозвониться! Полиция не отвечает!

— Конечно не отвечает. — Гелла даже немного удивилась неосведомлённости Заславского. — Ещё не было официальной отмены Ночи беззакония. Всё продолжается.

— И эти твари как раз этим и воспользовались. — Заславский словно проснулся после долгого сна. — Ребятки, давайте ко мне в кабинет, забаррикадируемся там!

— Вы действительно такой наивный или придуривайтесь? Я не удивлюсь, если вам там уже готовят тёплый приём. И тем более, нам надо найти Арса и Кармен!

И только Гелла это сказала, она увидела мчащихся к ним по коридору напуганных друзей. Впервые за всё время, что они друг друга знают, компания крепко обнялась — ребята ещё никогда не были так рады видеть друг друга.

— Молодёжь, так вы со мной? — Заславский не разделил этой радости.

— Нет, мы своим путём. — сухо сказала Гелла. — Спасибо вам за незабываемый сценический опыт.

— Да пожалуйста. Обращайся, если что. У тебя хорошие данные, — его взгляд скользнул по пышной груди Геллы. — Ладно, удачи вам. — Заславский помчался дальше по коридору.

— Старый извращенец, — Гелла кинула в след Заславскому уничтожающий взгляд.

Друзья побежали в другую сторону. У них ещё был шанс выбраться из театра живыми.

А в это время в другом крыле здания творилась самая настоящая «техасская резня». Работников театра уже не спасали ни двери, ни баррикады, ничего. Люди Антона настигали их везде и нещадно кромсали на части своими мечами. Светло-бежевые коридоры моментально стали багрового цвета. Через каких-то двадцать минут все служебные помещения были усеяны отрезанными руками, ногами и обезглавленными телами. Пытающимся спастись из этого ада, Антон отправлял в спину череду патронов.

— Так, парни, ищите мне Настасью Филипповну и Мышкина! — проголосил главарь банды, когда понял, что из труппы театра уже никого не осталось в живых.

Долго искать не пришлось. С другой стороны коридора до него донёсся жуткий девичий визг. Он обратил прожорливый взгляд в сторону крика и увидел совершенно обезумевших от страха Геллу и Кармен. Арс с Лёхой пытались их успокоить, но сами едва не потеряли сознание, наблюдая последствия мести театральных критиков.

— А вот и наши звёзды, — ядовитая улыбка, больше напоминающая звериный оскал, скользнула по лицу Антона. — Загадывайте последнее желание, щенки.

Он кинулся за перепуганной компанией, периодически нажимая на курок автомата. Девчонки поскальзывались на лужах крови, парни их поднимали; Арс с Лёхой также скользили по багровому полу и Кармен с Геллой пытались их удержать. Пули летели им вслед, но чудом не попадали. Неизвестно какой бы финал был у этой погони, если бы на лестнице не появился Заславский, видимо предпринявший ещё одну попытку покинуть театр.

— Ты…, — зашипел Антон, расползаясь в жуткой улыбке, обнажая идеально белые зубы. — Живите пока, детки, — он даже не посмотрел в сторону полумёртвой компании и медленно двинулся к Заславскому, направив на него автомат. — Пошёл. Пошёл, я сказал!

Оцепеневший Заславский повернулся спиной к Антону и начал подниматься по ступеням.

Подталкивая режиссёра в спину, Антон вошёл в его кабинет.

— На колени. — тихо приказал он, сжигая Заславского взглядом.

— Я вас прошу….

— Парня своего будешь просить. На колени, скотина.

Заславский подчинился.

— У тебя есть выбор как сдохнуть. Я тебя могу прямо здесь повесить на твоём шарфике. Хотя… Нет, для такой мрази как ты, это будет слишком лёгкая смерть. Я сейчас вот этим мечом начну от тебя отрезать по маленькому кусочку и ты будешь меня молить о том, чтобы я пустил тебе пулю в башку. Но ты можешь облегчить свою участь, — Антон достал из рюкзака плакат и развернул. — Узнаешь? Вот сейчас ты будешь извиняться перед портретом Достоевского за то дерьмо, которое поставил по его роману. Только максимально искренне. Если я тебе не поверю, то сразу лишу тебя первого пальца. Начинай.

— Фё.. Фёдор Ми..хайлович, миленький, простите меня пожалуйста… Я не хотел вас обидеть..

— Я хуёвый режиссёр.

— Что?

— Я тебе помогаю.

— Да.. Я очень, очень хуёвый режиссёр. Я искренне раскаиваюсь… Я не должен был так интерпретировать ваш гениальный роман…Мне очень стыдно за то, что я позволил себе столько вольностей при работе с вашим текстом… Это моя большая ошибка, — Заславский не выдержал и заплакал как ребёнок.

— Я бы сказал, роковая. Всё, не хочу слышать твоё нытьё. Будем считать, что я тебе поверил. Но вот мой клинок — нет.

Антон резко взмахнул мечом и в следующую секунду из обезглавленного туловища Заславского брызнул кровавый фонтан.

— Было преступление, состоялось и наказание. Вы отомщены, Фёдор Михайлович. — обратился Антон к портрету Достоевского.

В знак благодарности забрызганный кровью Фёдор Михайлович дружески ему подмигнул.

***

Арс, Гелла, Лёха и Кармен плелись в сторону главного вестибюля. С тех пор, как Антон их оставил, идя учинять расправу над Заславским, они не сказали друг друга ни слова. Запёкшаяся кровь на их лицах и одежде превратила друзей в каких-то жутких демонов, которых словно пинком под зад выгнали из преисподней и теперь они не понимают, что делать на Земле. Друзья уже окончательно слились с кровавыми коридорами, которые, казалось никогда не закончатся.

— Сходили в театр. — первой нарушила молчание Гелла.

— Окультурились, блять. — кинул Лёха.

— Я, конечно, подозревал, что театральные критики — народ беспощадный, но не до такой степени, — пришёл в себя Арс.

— Не знаю, как вы, но это мой первый и последний поход в театр, — Кармен была в эмоциональном ступоре.

Гелла, Арс и Лёха посмотрели на подругу. Мол, «ты совсем дура, если считаешь, что после пережитого кто-то из нас теперь захочет переступить порог вообще какого-либо культурного заведения?»

Добравшись до вестибюля, компания наткнулась на Антона и его банду. Они уже были настолько измучены физически и психически, что даже не пытались бежать. Антон что-то с улыбкой рассказывал своим коллегам. Заметив ребят, он, сохранив на своём лице это расслабленное выражение, шагнул к ним.

— Ну, что, вы, пересрали? Будете знать, как всякую хуету смотреть. А вы, — обратился он к Гелле и Лёхе, — как во всякой хуете играть. Не раскромсал вас на части только потому, что сразу понял, что вы ни разу не артисты. Царёву и Мясниякова я прекрасно знаю в лицо. Этим двум бездарностям тупо повезло, что они накурились накануне премьеры. Тем самым спасли себе жизнь. А вас я просто проучить хотел. Ну и отучить впитывать в себя испражнения «модных современных режиссёров». Можете добавиться ко мне в друзья во «Вконтакте». Я там каждую неделю пишу обзоры действительно достойных постановок.

— Разумеется.

— Ладно, мальчишки и девчонки, мы погнали. И если увижу вас на каком-нибудь говноспектакле, то… Ну вы поняли. Во второй раз так просто не отделаетесь. Лютый следит за вами. Бывайте.

Антон с компанией удалились.

Друзья вышли на улицу. Холодная ноябрьская ночь слегка их отрезвила.

— Как же я хочу домой, как я устала, — Гелла уже была готова сорваться на плач.

— Насколько знаю, ещё цел кинотеатр в районе Камышей, может в киношку рванём. — предложил Лёха.

Друзья оценивающе посмотрели на него.

— Лёш, ты дебил? — ядовито сказала Гелла. — Мы сегодня чуть не сдохли. Ещё одного налёта театральных критиков я не переживу.

— Лёх, давай дома кино позырим. — Арс потянулся в карман за пачкой сигарет. — Все части «Судной ночи». Под настроение идеально подходит.

— Вам не хватило сегодняшнего пиздеца? — Кармен искренне удивилась желанию друзей.

— А мы садомазохисты, Кармен. Не знала? Хотим максимально расплавить свой мозг.

— Неплохо мы отметили 200-летие Фёдора Михайловича, — у Геллы ещё хватало сил на какую-то иронию.

— Да уж. — согласился Арс. — Что называется, Достоевскому и не снилось.