История триумфального падения и проба звезд

Аркадий Сброд, 2018

«Szheg Библию. Дочитал до второй книги, закрыл и szheg Библию. Думаю, если ты начнёшь её читать и обратишь внимание на то, сколько народов было истреблено, а земель захвачено по указанию свыше, то ты сделаешь то же самое. Она горела неохотно. Ветер перелистывал страницы и заставлял их тлеть. Переплёт остался нетронутым. Выжженная сердцевина дымилась и привлекала щербинских zabuldyzhnikov еле заметным огоньком. – Это, чего ты творишь-то? – спросила подошедшая серая фигура пропитым голосом. Отвечать не хотелось. Я протянул ему бутылку слабоалкогольного пойла, называемого в магазинах пивом, открыл себе вторую и молча уставился на пожираемые жаром страницы. Серая фигура заткнулась и уставилась туда же. Шатало нас обоих. Наверное, это я в будущем. Если доживу, конечно. Одиноко мотающийся по спальному району поддатый человек с неразличимым лицом, согласный за бутылку алкоголя забыть о своих претензиях. Тем более что пью много, а работа закончится завтра…» Содержит нецензурную брань!

Эпизод 4. Suiside boyz vs blabla land

Солнце жарило темечко, китайские очки наползли на глаза. Мысленно попрощавшись с гордостью и безумием этого мира, проведя рукой по собственному четырёхлетнему автомобилю рашинского производства по кличке Боров, он смиренно включил телефон и сел в маршрутку в сторону метро.

Задумка была довольно-таки простая: включить, отправить СМС, выключить. Hren бы там. СМС-сообщения о пропущенных вызовах посыпались, как из рога изобилия. 5! 7! 10! 15! 20!

Двадцать, mat’ ih, звонков. Пускай 5 из них от коллег, но 20 за одно утро-то откуда?

Складывалось ощущение, что всем известный закон подлости сработал и здесь: только решишь уволиться и уйти во все тяжкие, как попрёт спрос, и всем срочно нужно купить квартиру!

Руководитель дозвонился сразу после шквала СМС.

— Ты живой там?

— Да, Elena Viktorovna, доброе утро, живой!

— Доброе утро?! День на дворе, ты где вообще?!

— Я в Индию еду…

* молчание *

— Как — в Индию?

— Я увольняюсь и уезжаю в Индию жить, там хорошо.

* глоток * пришла в себя * сменила тон *

— Знаешь что, дружок?!

— Знаю. За документами позже заеду.

Положил трубку.

Выключил. Включил. Снова она — сбросил. Набрал старую знакомую, спросил, как без визы улететь. Секунду думала, в Chiptrip заедь, говорит, там скажут.

Знаете ли вы, дорогие мои, что всё всегда проще, чем вам кажется?

Вот захожу на винзавод: ищу, ищу — нашёл! Chiptrip. Зашёл, присел на стул. Девушке говорю, мол, мне бы вечером уже в самолёт сесть и улететь от всех подальше. Она переспрашивает понимающе, мол, на Гоа?

Я улыбаюсь. Всегда был поклонником хорошего сервиса. Прояснилось сразу всё.

Без визы вроде как нельзя, но можно. Сегодня рейсов нет, на завтра — 50. Расплачиваюсь, покупаю пиво. Класс!

И тут вдруг такая podljuchaja мысль пронзила, будто на крыше прячется кто и иголками ежовыми кидается метко: «А Маша-то рада тебя увидеть будет?»

Трамваи стучали стальными колёсами по рельсам. Город парил после недавнего ливня. Шаурма разлеталась из рук будущих коренных москвичей, стройные барышни вышагивали из метро в «Атриум». Ответа на подвисший вопрос получать не хотелось. По крайней мере, сейчас. Так же, как не хотелось на следующее утро заезжать в аквариумный офис Бутово Парка, писать заявление на увольнение, объяснять каждому из сотрудников, что решение окончательное и не подлежит изменению, мило улыбаться, дышать свежей порцией перегара в сторону и соглашаться на совместный ланч с парой уже бывших коллег.

Но это было сделано.

Volkov и Gavrikov тянули какую-то невнятную безалкогольную hren’ ярких цветов, контрастирующую с интерьером чайханы, как мой первый полупомоечный питомец с финалистами выставки кошек, а мне вполне подошло тёмное.

— Ну и когда обратно планируешь? — Zheka смотрел открыто и, как мне казалось, с лёгкой толикой зависти.

— Надеюсь, никогда!

Улыбнулся.

— Найду там наших перебежчиков, выясню, где находится подпольная фабрика по производству narkotikov, и устроюсь к ним фасовщиком за грамм в день.

Выпучили глаза.

— Потом освоюсь, найду новые рынки сбыта, завезу kitajcev rabov и стану местным крёстным отцом. Буду кататься от одного портового города до другого, сбывать товар перекупщикам, а в случае облавы — пересаживаться на самодельную подводную лодку и скрываться на базу.

Десятилетия спустя вернусь на родину видавшим виды нуворишем, куплю место в Совете Федерации и приму участие в президентских выборах, но во втором туре, за день до голосования, буду застрелен наёмным убийцей мексиканского наркокартеля. Вендетта настигнет бренное тело, мучачос.

Сложил руки крестом на груди, закинул голову и закатил глаза.

— Нормально бомбит тебя… — процедил Gavrik. Официантки хихикали.

— Ну а если серьёзно?

— Ну а если серьёзно, Zhek, устроюсь туда, где платят.

— А здесь тебе сотки, ста пятидесяти мало, получается?

Вопрос подвис в воздухе. Хотелось бы дать развёрнутый ответ.

1) За последние несколько месяцев с этой работой я деградирую.

2) При введении общего плана лениться начинают все. Включается режим коммунизма, то есть проще ni hrena не делать и получать мало, чем стараться и получить столько же, сколько другие… то есть столько же, сколько те, кто ni hrena не делает.

3) Я не хочу жить так, как вы. Я уникален.

Рождаешься в спальном районе Москвы. Заканчиваешь школу, потом институт и параллельно начинаешь работать. Друзья-товарищи с района все. Изредка dur’ покурить, может, spidov попробовать, но удариться в спорт. Девочку, с которой встречаешься несколько лет, метить в жёны. Качаться и менять машины, сидя половину рабочего времени на авто.ру.

Влезть в ипотеку, но на первоначальный взнос взять у родителей. С благодарностью, конечно. Они молодцы. И ты молодцом будешь. Без лишнего kipisha ничего не менять в своей жизни, постигнув в этом дзен-буддизм. Жениться, чтоб детей она рожала. Любишь же её.

В такую схему вписать импульсивные поступки сложно. И не нужно. Я не вы. Всё будет по-другому.

— Zhek, да сейчас проектов в Москве doherishha! Отдохну, попробую с девочкой одной, которая там сейчас, встретиться. Приеду. Устроюсь на интересный проект. Застройщиков zhopoj zhuj!

И это было правдой.

Дела у застройщиков шли неплохо. К третьему десятилетию рыночных отношений законодательная власть чётко прописала формулу действий, а исполнительная — максимально, в меру своей компетенции и коррумпированности, старалась следить за исполнением этих законов.

Формула действий была довольно-таки проста.

Вся земля была размежёвана, находилась во власти государства или собственника, имела свой кадастровый номер и назначение. Если вкратце, то, за исключением лесов и природных парков, можно было выделить три категории земель.

1) Промышленного назначения — бесконечные склады, закрытые, заброшенные или работающие предприятия и заводы.

2) Сельхозназначения — поля аэрации, посевные и прочая ботаническая her’, собственно, дающая еду на полки наших супермаркетов.

3) Ну и, конечно, земли под жилое строительство!

Только свободных земель под жилое строительство, естественно, не было. Так что если кто-то что-то где-то хотел построить, необходимо было получить права на сельхозку либо промземли от собственника данного участка либо от государства, перевести эту земелюшку в «земли разрешённой категории под жилое индивидуальное/малоэтажное/среднеэтажное/многоэтажное строительство», представить в соответствующие инстанции проектную документацию о том, что ты будешь строить. И вообще, как планируешь подключаться к коммуникациям по электричеству, воде и канализации?

Проходишь соответствующую экспертизу о состоятельности проекта, получаешь разрешение на строительство, публикуешь проектную декларацию на сайте — и вперёд! Можешь сам всё, а можешь нанять подрядчика, который сделает всё за тебя, передаст готовый объект для введения в эксплуатацию, а тебе останется только реализовать свой объём квадратных метров в любой удобный для тебя момент, по той цене, которую проглотит рынок.

Собственно, это и есть девелопмент. Схема работала и приносила прибыль всем участникам. На дворе стоял 2013 год, и родина благополучно отошла от так называемого «мирового финансового кризиса 2008 года», проев за пару холодных зим отложенный за нулевые жирок. Люди несколько лет как не теряли работу, а банки несколько лет как возобновили выдачу кредитов под более или менее приемлемые проценты. Потребительские — что-то около 17 %, а в ипотеку можно было смело влезть через Сбербанк и под 12%

Кушали все нормально, работали в офисах, покупали брендовую одежду, мобильники, дебильники, тачки, чтоб в офис свой было ездить на чём, дачи, чтоб тёщу было сбагрить куда, ну и, конечно, хаты, чтоб было где строгать детишек.

После введения в эксплуатацию оформлялась собственность на каждую из квартир, которая находилась в построенном доме. Собственно, любой дом, который заселён, является объектом вторичной недвижимости или на нашем сленге — просто вторичкой. К вторичке относится абсолютно любая квартира, будь то новый дом бизнес-класса или obossannaja хрущоба. К слову, я и сам вырос в хрущёвке.

Естественно, строгая детишек, семьи столичных клерков и рады бы были приобрести готовую квартиру на вторичном рынке в хорошем доме, но московские реалии складывались таким образом, что готовая, например, однокомнатная квартира с простеньким ремонтом порядка 42 квадратных метров в спальном районе Южное Бутово выходила в честных 6,5 мультика!

Шесть с половиной миллионов рублей на руках было далеко не у каждого клерка, поэтому люди шерстили предложения в поисках более доступной цены.

А более доступные цены были! Тот же старый хрущ или вонючую девятиэтажку аналогичного метража где-нибудь в районе Западного Бирюлёво можно было отхватить у родственников скопытившейся бабушки на полтора, а то и два миллиона дешевле… но ни один здравомыслящий человек туда заезжать не хотел.

По крайней мере, так утверждала наша братия. То есть те, кто торговал новостройками.

Суть проста: любой девелопер имел право привлекать денежные средства под строительство жилого дома, а поскольку точечное строительство запретили несколько лет как, то речь шла о крупных жилых комплексах на много-много тысяч квадратных метров.

И вот какая-нибудь семья Бирюзово-Пупкиных, насмотревшись на бабушкины панельки с соседями алкоголиками, поняв, что ипотеку к тому же банки им на эту вторичку выдадут под 16 % годовых, клюют на нашу рекламу и приезжают к нам на объект.

Моя работа была довольно-таки проста: встретить, рассказать, что здесь будет построено, выбрать подходящую квартиру (которая, к слову, стоила что-то около 4,5 миллиона рублей с введением в эксплуатацию через год) и отправить в Сбербанк на подачу документов. Ипотеку людям при этом одобряли на 12 % годовых. Всё это дело потом контрактировалось договором долевого участия и регистрировалось в государственной палате кадастра и картографии. А на основании этого договора и дальнейшего введения дома в эксплуатацию людям оформлялось свидетельство на право собственности. Как-то так.

А самое главное, что, судя по количеству наружной рекламы и предложениям на профильных сайтах, рынок бурлил полным ходом. Девелоперы открывали проект за проектом в погоне за рублём покупателя. Покупатели уверенно смотрели в завтрашний день и оформляли ипотеку на себя и близких. А то, что наш объект стал меньше пользоваться спросом, было вполне понятно.

В 2011 году объявили глобальное расширение границ Москвы. Люди ломанулись скупать всё, что могло в новые границы попасть. Это, кстати, вполне объяснимая вещь — речь идёт не только и не столько о статусе москвича и штампе в паспорте, сколько об удобстве проживания. Как бы подмосковные власти не пиарились, отрицать тот факт, что в области воруют все и не делают почти ничего — глупо. А это значит — плохие дороги, школы, поликлиники, хамская администрация и прочая her’. Так что желание купить квартиру в Москве вполне естественно.

Ажиотажный спрос глуп и неразборчив. Скупали всё, не зная будущих границ. Объект, с которым мы работали, был из таких. Неразбериха длилась долго, продавали оптом. Потом границы объявили — улеглось. Но цены руководство понижать не стало, думая, что и так возьмут. И правы оказались — брали, только мало! А мы привыкли на хорошем спросе денег получать, я понимал, что очень много мест других, где спрос вывозит, и меня вполне закономерно havala печаль.

— Жень! Так немерено проектов в Новой Москве стартовало. Интересные предложения найдутся, думаю, в любом случае.

— Ну, так-то да… — нехотя процедил Volkov.

— Ты лучше вот что! Займи мне, плиз, сотыгу на месяц.

Такого поворота диалога никто не ожидал, и оба выпучили глаза.

— Так ты же, это, уезжаешь вроде как. Как так тебе занимать?

— Ну, уезжаю-то я на десять дней всего («Ой, не факт…» — крутилось в голове), а как приеду — десятосик свой сразу продам.

Zhentos смотрел недоверчиво, с одной стороны, с другой стороны — деньги занимались неоднократно и возвращались вовремя. Правда, речь шла о коллеге, зарплату которого ты знаешь, а не о человеке, который планирует уехать на другой конец света.

— Проще даже не занимать бы было. У тебя знакомые, может, есть, кто его за сотку заберёт?

Недоверие после такой постановки вопроса улетучилось само собой.

В аэропорт на следующее утро я прибыл с одной туристической сумкой, одной активированной кредитной картой лимитом в 150 тысяч, соткой рублей, поменянных на баксы по курсу 25:1, кнопочным мобильным телефоном и твёрдым намерением uporot’sja в первый же день. На дворе стоял 2013 год.