Холодный мир Широхан. Фантастические рассказы и повести

Аркадий Грищенко

В сборник включены фантастические рассказы, повести, ранее опубликованные отдельными книгами, а также несколько первых глав из научно-фантастического романа, посвящённого нашим отдалённым потомкам.

Аномалия

Повесть

Капитан Гурский появился в полиции городка Берёзки, что в Пермском крае, как-то неожиданно. Начальником районного УВД после оставившего службу семидесятилетнего Сусекина Ивана Павловича уже все сослуживцы видели малоразговорчивого, сурового на вид и имеющего хорошее чутьё на мелких преступников старшего лейтенанта Колобова. Однако за какую-то провинность — не иначе — из Центра прислали именно Владимира Васильевича Гурского, его представил сотрудникам один из заместителей руководителя областного УВД подполковник Чечёткин. После того, как все разошлись по рабочим местам, Чечёткин попытался вызвать Гурского на откровенный разговор:

— Владимир Васильевич! — сказал он. — Обычно в нашу глушь не особенно норовят попасть из столицы. Может, облегчишь душу, объяснишь, чем провинился? Нам работать вместе, легче общаться будет… — Из кармана Чечёткин вынул плоскую фляжечку и два маленьких металлических стаканчика, а из другого кармана — две сосульные конфетки. Наполнил «напёрстки» хорошим коньяком и протянул один Гурскому.

— Не хочешь каяться — не надо! — добавил он, опрокидывая содержимое своего стаканчика на язык. — Не обижаюсь, у каждого — свои тайны. Думаю, что замочил ты не того, кого надо, чаще всего к нам таких и присылают. Пей за успехи в службе, да я поехал в Пермь.

Гурский, поморщившись, выполнил просьбу начальника, хотя к алкоголю относился резко отрицательно, и проговорил:

— Вы, Константин Ерофеевич, наверное, удивитесь, но я к вам сам попросился. Сильно нравятся места здешние!

Чечёткин удивлённо вскинул густые, как у Брежнева, брови, постоял минуту молча, развернулся и пошёл к двери. Гурский проводил его, как полагается, до служебной машины и дождался, пока она не скрылась за поворотом. И, естественно, он не мог слышать, как через некоторое время подполковник, сидевший рядом с водителем, пробурчал:

— Места ему здешние нравятся! И ещё кривит морду, когда французским коньяком угощают… Не наш человек!

— Что вы сказали? — не расслышал водитель, на что Чечёткин недовольно ответил:

— Ты за дорогой смотри! Разбаловали вас, понимаешь…

Проснувшись ранним утром в одиночном номере гостиницы и поглядев на яркое летнее солнышко в окошке, Гурский быстро вскочил, умылся, побрился, пожевал бутерброд, запивая чаем, и ринулся на службу, благо здание Управления находилось через улицу. Накануне он долго просидел у открытого окна гостиницы, изучая личные дела доставшихся ему сотрудников, а также папки с описанием последних раскрытых и не раскрытых местных преступлений. «Не густо, — думал он, зевая перед сном, — такие преступления и преступлениями называть неудобно. В Москве узнают, чем мне придётся заниматься — засмеют!» Действительно, самое значительное дело состояло в том, что соседка заподозрила соседа в том, что он убил свою жену, расчленил и закопал в огороде. Начитанная оказалась старушка, детективы любит, специальные передачи по телевизору смотрит. Но расследование выявило, что жена соседа сбежала к своему давнему ухажёру в областной город, а сосед закопал в указанном месте испорченные овощи, собранные им в подвале, что и показало вскрытие предполагаемой могилы и исследование действительно весьма запущенного хозяевами подвала.

Гурский порадовался слабой преступности в Берёзках. Теперь он сможет уделять больше времени любимому увлечению, а именно: постарается посетить все места, связанные с посещением пришельцев из космоса. Согласно средствам массовой информации в Пермском крае таких мест не перечесть. С самого детства Вова Гурский был ярым сторонником инопланетного объяснения всех проявлений НЛО на Земле. Он этим грезил. Правда, отец, угрожая ремнём, заставил его всё-таки закончить школу и поступить в милицейское училище, так как сам всю свою сознательную жизнь прослужил рядовым милиционером и принёс много пользы в столице. Отсутствие достаточного образования не позволило Василию Гурскому стать во главе какого-нибудь отдела в милиции, но он поклялся, что добьётся этого от сына. Сын же, хотя и неплохо начал службу в том же отделении, что и старший Гурский, но увлечение неопознанными объектами помешало ему в карьере. Сорвав последнюю операцию по обезвреживанию с большим трудом выслеженных членов бандитской группировки под Москвой из-за появившегося на небе яркого неизвестного свечения, Владимир Гурский изведал сильный гнев начальника Главного Управления, после чего тот лично решил заняться «этим фантазёром». Он вызвал Гурского к себе и заявил:

— Наше терпение, Владимир Васильевич, иссякло! Мне очень жаль твоего покойного ныне батюшку, я его сильно уважал за долгий безупречный труд и, вручая орден за заслуги перед Родиной, обещал принять посильное участие в твоей судьбе. Но всякие там глупые увлечения небесными происшествиями не должны вредить основному делу. Кончено! Подобрал я тебе местечко под Пермью. Там ушёл на пенсию начальник районного управления, район тихий, а НЛО в Перми до едреней фени развелось. Поработаешь пару годков, может быть, и поумнеешь. Ты ещё холостой, времени у тебя впереди — пропасть. До конца службу поймёшь — тогда и верну тебя в столицу. А теперь: кругом марш! Документы на перевод возьмёшь в канцелярии…

Вспоминая тот разговор на пути к Управлению, Гурский мысленно радовался, что очутился именно здесь, в зоне аномальных явлений. Теперь он знает, как проводить своё свободное время. Он обязательно выведет этих пришельцев на чистую воду!

Зайдя в кабинет, Гурский вызвал последнего из сотрудников Управления, который накануне отсутствовал и не участвовал в представлении, устроенным Чечёткиным. Через пару минут в дверь робко постучали, и Гурский крикнул:

— Входите! — В этот момент он просматривал ночной отчёт дежурного по Управлению и после того, как дверь приоткрылась, взглянул на вошедшего. Ничего подобного капитан увидеть не ожидал. Тем более в этой российской глуши. У него даже дыхание перехватило.

— Присаживайтесь… — неуверенно произнёс он, пытаясь совладать с предательским комком в горле. Девушка присела на краешек самого дальнего от Гурского стула.

Просматривая личные дела вчера в гостинице, Гурский видел фотографию этого сотрудника, но то фото разительно отличалось от оригинала. Перед начальником Управления находилась очень привлекательная девушка, может быть, самая красивая из встреченных ему до сих пор!

— Что вы здесь делаете? — вынужден был в изумлении спросить Гурский, не зная, как начать разговор.

— В каком смысле? — тихо спросила младший лейтенант Лыскова.

— Разве вы должны заниматься грязными мелочными полицейскими делами? — продолжая недоумевать, уточнил капитан. — Ведь ваше место — на подиуме, на экране телевизора, в театре, в конце концов…

Девушка виновато опустила голову. Потом вновь посмотрела на Гурского:

— Вот и вы тоже, — опять тихо произнесла она, — такой же, как все. Где вы видели артисток с противной фамилией Лыскова, да ещё заикающихся на каждом шагу?

Капитан сразу остыл:

— Так вы потому и говорите тихо, что боитесь заикаться? — спросил он. На что она только кивнула головой.

— И это у вас с детства?

— Д-да… — наконец показала свой недостаток речи Виктория.

— Так это хорошо, — обрадовался не к месту Гурский. — Будем вместе бандитов ловить.

Лыскова печально обвела взглядом кабинет и предложила неуверенным голосом:

— Вам бы здесь осве-ежающий ремонт заказать.

Гурский огляделся и был вынужден согласиться с предложением, так как комната начальника явно не соответствовала критериям опрятности. Ушедший на пенсию Сусекин давно не наводил здесь порядка, только развесистый фикус на подоконнике оживлял обстановку, да вызванный для знакомства младший лейтенант.

Целый день Гурский заглядывал в кабинеты подчинённых, уточнял их последние задания и поручения, изучал вывешенные в коридоре объявления, вновь просматривал незаконченные дела. Перед окончанием рабочего дня он посетил и Лыскову. Увидев капитана, девушка мило улыбнулась и сообщила, что с завтрашнего дня у него начнут ремонт.

— Я обо всём до-оговорилась с Люсей, — добавила она, — за два дня ре-емонт закончат. Ребята завтра по-омогут мебель в середину пе-ередвинуть, и Люся зайдёт с бригадой.

— А что за Люся? — уточнил на всякий случай Гурский.

— Мастер с районного стро-оительного управления. Мы-ы к ней уже да-авно не обращались.

Капитан удовлетворённо кивнул головой, а затем неожиданно для себя спросил:

— У вас тут в Пермском крае — по слухам — много неопознанных объектов летает? Вы что-нибудь об этом знаете, Виктория Ивановна?

Младший лейтенант медленно подошла к окну и показала куда-то вверх пальцем:

— Что есть, то есть! Во-от посмотрите, какой объект за-авис над Управлением…

Гурский чуть было не подпрыгнул от этих слов. Он моментально подскочил к окну и вгляделся в окружающую местность. Однако ничего подозрительного, к своему сожалению, не заметил.

— Вы его не видите? — удивилась Виктория. Капитан вновь вгляделся в светлое летнее небо за окном. И вдруг… Где-то в нескольких километрах над землёй плыло светлое облако, идеально напоминающее тарелку пришельцев, какой её изображают иностранные журналы. В тот момент, когда Гурский моргнул, облако неожиданно бесследно исчезло, будто его и не было вовсе. Капитан даже глаза протёр.

— Такое у на-ас вы повстречаете не однажды, — пояснила Лыскова. И снова улыбнулась, как будто фокус начальнику показала.

Не зная, что об этом и думать, капитан повернулся и пошёл прибираться в свой кабинет. Пока он собирал разбросанные в беспорядке папки в центр стола, с тихим стуком вошла Виктория со словами:

— Я вам помогу…

Вместе они навели порядок в документах к завтрашнему приходу ремонтной бригады. Затем Гурский осмелился пригласить девушку куда-нибудь поужинать. Она была слишком красива для здешних мест, и в своём приглашении он тоже допустил два заикания — так волновался. Владимир Васильевич в целом равнодушно относился к женскому полу, поэтому и был пока холост. В то же время он точно знал из личного дела, что и Лыскова была не замужем.

— Капитан, я чувствую, что вы влю-юбились в меня! — внезапно заявила девушка и сразу поправилась. — Не обращайте вни-имания на эти слова. Просто это моя беда, что в ме-еня все влюбляются, но, правда, к со-ожалению, никто не со-ознаётся.

— А как вы тогда понимаете…?

— Что в меня влю-юбились? Так это очень просто, по му-ужчине это сразу заметно, н-не ошибёшься…

— И что бывает потом? — автоматически спросил Гурский.

— Совсем ничего… — созналась Виктория. — За-аик обычно сразу за-абывают.

— Ну, я-то не забуду, нам долго вместе работать, как ни как, — почему-то уверенно возразил Гурский.

— Тогда я предла-агаю поехать ко мне домой, и там мы по-оужинаем. А затем вы вернетесь в го-остиницу.

— Если это удобно, я — с удовольствием!

Гурскому и самому не хотелось бы светиться в каком-то кафе с сотрудницей. Да и поесть в домашних условиях у него давно уже не получалось — сам он готовить не научился, а свою мать, естественно, оставил в Москве.

Они вышли из Управления и сели в старенькие потрёпанные «Жигули» младшего лейтенанта. В салоне было на удивление чистенько, будто машину только что выпустили с конвейера. Водила Лыскова лихо, и, набравшись смелости, а также на правах старшего, Гурский спросил:

— Имеет ли смысл так гнать эту развалюху? Не за пришельцами же гонимся?

Лыскова сразу снизила обороты двигателя и поинтересовалась:

— Вы о-опасаетесь скорости? Или просто чтите ПДД?

— Так развалиться же может! Да и ПДД не напрасно сочинили…

— Не ска-ажите! — возразила девушка. — Мы с моей ласточкой сто-олько преступников задержали! И всё благодаря её ма-анёвренности, скорости, выносливости.

— И где вы ремонтируетесь, когда выносливость всё-таки резко снижается?

— Сама и ремо-онтирую, — просто ответила дефектная красавица, — я сама её всю на части ра-азбирала и со-обирала. Не верите? Давайте откро-оем капот, и вы сами убедитесь, что я отлично ра-азбираюсь…

— Верю! — успел крикнуть капитан, заметив, что Лыскова готовится затормозить.

Надув губки, девушка упрямо заявила:

— Всё равно вы убе-едитесь в том, что я права…

Через минуту она всё-таки остановила автомобиль, и Гурский понял, что они добрались до цели. Солнышко ещё было достаточно высоко, освещая двухэтажный особняк, стоявший на краю города и обнесённый вокруг широким травяным газоном. Около дорожки, ведущей к входу, параллельно тянулись ряды ярких цветов. Таких цветов Гурский в своей жизни ещё не встречал, но уточнить их название постеснялся.

— Про-оходите в дом, — сказала Виктория, — я только одну вещь про-оверю. — И она, раскрыв капот, наполовину исчезла внутри машины. Капитан, не разбиравшийся в автомобильной технике и водивший в Москве только новенький «Форд», пожал плечами и пошёл к дому. Двери оказались открыты, и здесь ему стало неловко от того, что он не знал, с кем живёт девушка, кто встретит его внутри. Однако в просторном прохладном вестибюле была тишина и спокойствие, никто капитана не встретил. Понимая, что одному напролом идти не стоит, что это невежливо, Гурский вновь вышел на свежий воздух. Навстречу уже спешила Лыскова.

— Хорошо, что про-оверила, — сказала она. — Датчик холо-остого хода сдох. После ужина заменю. А что вы не про-оходите в гостиную? Стесняетесь… Там только мои родители, они очень гостеприимные люди и вам по-онравятся, проходите.

Они дальше уже шли вдвоём и из вестибюля попали сразу в большое помещение гостиной с огромными окнами, где находилось два человека.

— Здравствуйте! — вежливо произнёс капитан, увидев пару ещё не старых людей. Мужчина в джинсах и легкомысленной цветастой рубахе сидел за роялем, а рядом с ним стояла невысокая женщина, красоту которой, видимо, унаследовала Виктория. На кресле в дальнем углу комнаты в дрёме развалился огромный чёрный кот.

Родители Виктории приветливо улыбнулись и поздоровались в ответ. Они представились Гурскому, и ему показалось, что ничего удивительного в его появлении для них не было.

— Вы, молодые люди, пришли весьма своевременно, — сказала Анна Петровна. — У нас с мужем возник небольшой спор относительно одной старинной мелодии. Он играет на слух, а слух у него — от бога, любую мелодию может сразу повторить. Жизнь сложилась так, что музыкантом он не стал, но с музыкальным инструментом, оставшимся от своего деда, расставаться не захотел. Иногда садится к роялю и исполняет какой-нибудь отрывок из классического произведения. Вам, Владимир Васильевич, наша дочка уже об этом, верно, сообщила?

— Нет, — признался Гурский, — ни о чём таком мы ещё не успели поговорить. К сожалению, меня знатоком классической музыки назвать нельзя и, наверное, ваш спор не решу. Надеюсь, Виктория поможет? — он поискал Викторию глазами, но не нашёл её в гостиной, видимо, она пошла готовить ужин.

— У дочки музыкальный слух совсем отсутствует, — с сожалением констатировала Анна Петровна. — Поэтому с музыкой на сегодня покончено. Иван! Пойдём, покажем гостю нашу картинную галерею.

Иван Захарович нехотя поднялся от рояля, и они пошли на второй этаж, где Гурский, к своему удивлению, нашёл вывешенными на стенах несколько великолепных полотен старых русских художников: Репина, Брюллова, Левитана, Айвазовского и других. В помещении было примерно три десятка картин. Спрашивать, есть ли среди них подлинники, капитан не решился. Сам он был любителем русской живописи, поэтому галерею с удовольствием осмотрел. Иван Захарович, заметив интерес Гурского, немного оттаял и подробно рассказал, каким образом ему удалось собрать такие качественные копии. Анны Петровны с ними уже не было, она пошла на кухню — помогать дочери.

— Я очень доволен знакомству с вами, Владимир. Вы не возражаете, если буду так к вам обращаться?

— Конечно, без проблем! — ответил Гурский. — И много людей ходит к вам смотреть эти прекрасные полотна?

— Полноте, мой друг! — отмахнулся Иван Захарович. — Близких знакомых у меня здесь нет, а посторонних мы не приглашаем. Честно говоря, я рад за Викторию, что она вас привела. Даже не могу представить, что подвигло её на такой подвиг… Она у нас — очень замкнутая, вы, наверное, понимаете, с чем это связано. Единственный ребёнок в семье… Что мы только не делали, к кому не обращались, однако дефект речи остался с самого детства. А ведь какая красавица!

— Да, я обратил внимание, что Виктория Ивановна весьма эффектно выглядит, — добавил Гурский. — С такими данными…

— Даже ничего больше не говорите! Для нас с Анной это большая беда. У нас была съёмочная группа, сериал снимали в окрестностях про нашу глухомань. Режиссёр заинтересовался Викой, но — как говорится — не судьба, отказался с ней работать. Три года назад это было.

Иван Захарович помолчал немного и предложил спуститься в столовую:

— Думаю, женщины уже всё приготовили.

Очарованный красотой младшего лейтенанта, к тому же сытый после ужина, Гурский попросил Викторию не очень быстро везти его обратно.

— Очень хорошо провёл вечер, — сказал он, выходя из «Жигулёнка» у своей гостиницы. — Ещё раз от меня поблагодарите родителей. Надеюсь, ночь пройдёт тихо и никакие происшествия не лишат нас с вами хорошего отдыха. До утренней встречи, Вика!

Ещё около получаса прогуливался в одиночку капитан вдоль улицы, переваривая сегодняшний день. Как-то внезапно его осенило, что если бы не дефект речи у Виктории, то он никогда бы её не встретил. И Гурский решил подумать на досуге, как можно девушке помочь, посмотреть определённые сайты в Интернете, позвонить своему другу Сергею в Москву. Сергей Драгунский работал в одной из известных столичных клиник, а когда-то они жили в одном подъезде.

На небе стали появляться звёзды, из-за забора частного дома, примыкающего к гостинице, капитана неожиданно облаяла невидимая в темноте собака. Гурский чертыхнулся и пошёл спать.

Утром дежурный по Управлению ознакомил Гурского с происшествиями за ночь. Ничего криминального на первый взгляд капитан не обнаружил, но поручил старшему лейтенанту Колобову проверить подробнее все рапорты с мест и доложить о наиболее существенном. Сам же он закончил подготовку кабинета, начатую вчера, забрал самые необходимые документы в кабинет Лысковой, где решил перекантоваться временно до окончания ремонта. В Управление уже пришли маляры во главе с Людмилой Зайцевой, которая сразу приметила отличие нового начальника от старого и несколько раз подходила к нему по пустяшному поводу. Внимательная Лыскова не преминула предупредить Гурского, что Зайцева давно не живёт с мужем и сейчас очень конкретно начинает охмурять Владимира Васильевича.

— Прошу вас, не по-оддавайтесь её чарам! — твёрдо выразила свою позицию девушка, заботливо приготовившая второй рабочий стол в своём кабинете для капитана.

— Хорошо, не буду, — рассеянно произнёс в ответ Гурский, изучая материалы, подготовленные накануне.

Виктория очень серьёзно посматривала на работающего капитана, печатая очередной отчёт, только однажды вышла проверить, как идёт ремонт. В коридоре насквозь прокуренные лейтенанты Яицкий и Лысенко остановили её и прямо спросили:

— Вика! У тебя никак роман с новым начальником?

— Вот именно, что ни-икак! — отрезала девушка. — Почему ку-урите здесь? Ведь определились же, что делать это будете то-олько в туалете, либо на улице…

Лейтенанты многозначительно переглянулись, зашушукались и друг за другом потянулись на свежий воздух.

Когда мастер Зайцева в очередной раз заглянула к капитану и уточнила, какой цвет обоев ему больше «импонирует», Виктория решительно вывела её из кабинета и передала листок с отпечатанными ответами на все вопросы, которые могут возникнуть у Зайцевой в период ремонта. И добавила:

— Люся! Тебе не со-овестно отрывать капитана от работы? Всего-то одна не-ебольшая комната, а ты уже пя-ятнадцатый раз заходишь с ме-елочными вопросами!

— Совсем не мелочной, а важный, можно сказать — жизненный — вопрос! — возразила Люся. — И зашла-то всего третий раз… Ты, Вика, наверное, сама глаз на начальника своего положила, так что ли?

Лыскова гордо прошла мимо, добавив:

— Все вопросы по ремонту — ко мне! А то поссоримся…

Зайцева недовольно фыркнула, поговорила со своими рабочими и нехотя покинула Управление.

Уже через день Гурский вернулся в свой пахнущий мелом и краской отремонтированный кабинет и продолжал изучать старые нераскрытые дела отдела. Таких насчитывалось ровно десять. Капитана в них интересовал только один момент: нет ли в них связи с НЛО? Ведь ясно, как день — происшествия, инициированные пришельцами, раскрыть земными методами невозможно. Кроме документов отдела, Гурский интересовался местной газетой, где время от времени печатались сообщения с мест о всяких таинственных неземных проявлениях. Особенно он изучил подобные материалы из газеты за те дни, когда имели место нераскрытые полицейскими преступления. Все экземпляры местной газеты «Жизнь в Берёзках» были аккуратно подшиты младшим лейтенантом, которая тоже сильно увлекалась аномальными явлениями в своей Пермской области и следила за подобными публикациями. Здесь интересы капитана и Вики совпадали полностью. И вообще, Гурский постепенно попадал под влияние внимательных заботливых глаз Лысковой, но боялся, что она вновь пригласит его домой вечером. Этого нельзя было допустить, потому что сотрудники могли не так понять капитана, снизить дисциплину труда до недопустимого в полиции уровня. Слишком мало прошло времени с начала его командования Управлением, нужно было пример показывать, а не на красивые глазки подчинённой заглядываться. Гурский в Москве много видел аналогичных ситуаций, и все они заканчивались печально для перспективного роста работников. Но, к сожалению, Виктория не выходила у него из ума, как бы занят он не был. И когда Гурский в обед закрылся в кабинете, чтобы перекусить чаем с бутербродом, и затем задремал на несколько минут, ему приснился замечательный сон, как он приводит в свою московскую квартиру Викторию и знакомит со своей матерью, причём Вика разговаривает в этом необыкновенном сне, совершенно не заикаясь! Гурскому стало так удивительно, что он сразу проснулся и услышал настойчивый стук в дверь. У двери стояла Люся Зайцева, пришлось капитану пригласить её зайти и выслушать.

— Извините, Владимир Васильевич! Наверное, у вас ещё перерыв, но мне хотелось проверить качество работы наших людей. Вы довольны ремонтом?

Автоматически Гурский взглянул на часы и подумал, что ему было бы значительно приятнее, если бы его разбудила Виктория.

— Спасибо, Людмила! — сказал он. — Мне всё понравилось, не беспокойтесь. А то, что вы меня разбудили — это хорошо, мне срочно к Виктории Ивановне зайти нужно… — и он проводил мастера РСУ до выхода. Люся удалилась с недовольной миной.

Вернувшись в кабинет и пользуясь оставшимся временем, Гурский просмотрел несколько статей в Интернете по излечению от заикания, но толком ничего не понял. После обеда он вызвал Колобова и попросил его рассказать про те десять заинтересовавших его нераскрытых дел. Николай Николаевич внешне не показывал, что расстроен несостоявшимся повышением, он кратко, но понятно доложил по интересующим капитана делам, а заодно добавил, что утренняя сводка была им тщательно проверена, необходимости принимать к кому-нибудь административное взыскание не имеет смысла.

— Спасибо! — поблагодарил Гурский Колобова. — И всё-таки, Николай Николаевич, не было ли в прошлых делах — хоть в одном — моментов, показавшихся вам чересчур невероятных с человеческой точки зрения? Вы здесь работаете долго и могли бы что-то заметить необычное. Кстати, хочу вас заверить, что ваша работа, на мой взгляд, заслуживает очень высокой оценки, знайте — но это только между нами — я в этом городе не задержусь, у меня совершенно другие планы.

Колобов как-то повеселел, приосанился. И откровенно заявил:

— У нас, Владимир Васильевич, как вы наверняка знаете из печати, вообще всякая чертовщина творится. Все эти аномальные зоны, как я считаю, выдумки местных фантазёров, которые не хотят отставать от американских. У них там якобы в 1947 году тарелка пришельцев о землю брякнулась, а затем пошло и поехало. Весь мир подхватил! За этим стоят хорошие деньги, потому что любой капиталистический рассказчик и слова не скажет бесплатно, а за гонорар — такое наплетёт! Да и понятно: за приличные бабки можно десятилетиями не работать, а только сочинять! И занимаются этим те, кто от работы отлынивает, бездельники всякие. И у нас в Пермском крае таких достаточно, даже, возможно, их здесь скопилось больше, чем в других странах мира, давно Америку обогнали! Нет бы в производительности труда, так они в болтовне пустопорожней обогнали… А если вернуться к тем нераскрытым делам, прямо скажу, Владимир Васильевич, все они шиты белыми нитками. Сами посудите, как можно было раскрыть прошлогоднее преступление, в результате которого исчезли три мужика с дачи? Они там собрались на выходные шашлыков поесть на природе, водки набрали. Кстати, как это ни удивительно, но водка осталась цела! И в тот день очевидцы наблюдали огромный красный шар, зависший над дачным посёлком, отчего все пришли к мысли, что эту троицу пришельцы забрали с собой. А на кой ляд пришельцам эти пьянчужки понадобились? Кровь проспиртована, работники никакие — сам уточнял на предприятии, в деле справка подшита.

— Вот как вы считаете? — растерялся капитан. — А если их тоже закопали? — вспомнил он разборки соседей и продвинутую старушку из старого отчёта.

— Исключено! — твердо заявил Колобов. — С них взять нечего, голытьба! Кого там закапывать? Хотя, конечно, земли свободной у нас много… Тут можно и другое предположить: поехали мужики на заработки в неспокойные страны, где человеку, хоть немного умеющему держать в руках оружие, приличные деньги дают. На Украину, например… А что? Это предположение мы не прорабатывали. Если вы не возражаете, то завтра возьму Лысенко, и мы с ним по домам пройдём, навестим жён, родственников, может, что-нибудь в этом смысле наклюнется.

— Не возражаю, Николай Николаевич, — разрешил Гурский, у которого мнение старшего лейтенанта насчёт аномальных явлений разрушило некоторые стереотипы.

Посидев немного в одиночестве и обдумав сказанное Колобовым, Гурский вызвал Лыскову.

— Виктория Ивановна! — начал он. — Мой заместитель — старший лейтенант Колобов — почему-то категорически не верит в существование аномальных зон в здешних краях. Вы не можете что-нибудь пояснить по этому вопросу? Ведь везде же чёрным по белому написано…

— По-озвольте, Владимир Васильевич, пре-ервать вас! — твёрдо заявила Лыскова. — Колобов — весьма странная ли-ичность. У меня, и даже у Яицкого с Лысенко, иногда во-озникает подозрение, что Николай Николаевич игра-ает на руку пришельцам, отво-одит нам, так сказать, глаза. Может, он ими к нам в Упра-авление нарочно заслан, как вы думаете?

Гурский испытал нечто вроде шока, как в тот день, когда увидел, что в небе моментально исчезла облачная тарелка.

— Так вы считаете, что Колобов — сам пришелец? — в изумлении спросил он. — Да разве такое возможно?

— У нас в Перми всё во-озможно! — подтвердила Виктория, затем как бы ненароком спросила: — Ну, хорошо, ста-арлей ста-арлеем, а как насчёт про-огулки по берегу вечером? На ужин больше приходить не со-оглашаетесь, так хо-оть погуляем вечерком. Я по-остараюсь молчать по-обольше, чтобы вам кайфовее было. Кстати, родители ве-елели привет передать…

— За привет спасибо, им тоже передайте. И вправду — давайте по бережку пройдёмся сегодня, что-то у меня от ваших дел голова кругом идёт. Вы сегодняшний номер местной газеты не анализировали? Нет там чего-нибудь этакого?

Лыскова вынула из папки, с которой всегда ходила по Управлению, свежую газету и протянула Гурскому:

— Опять кра-асный шар над дачами летал вчера в по-олночь. Как они успели материал в пе-ечать сдать, удивляюсь!

Гурский немного испугался:

— А никто не исчез? Как в том незавершённом деле?

— По-ока неизвестно, — сообщила Виктория, — такое выясняется зна-ачительно позже, когда людей ро-одственники искать начинают. Так я пошла к себе?

— Да, вы пока мне не нужны. Время прогулки с восьми до девяти вас устроит?

— В во-осемь заеду за вами к го-остинице, — сказала Лыскова и вышла.

Из двери гостиницы Гурский выскочил ровно в двадцать ноль-ноль. Но «двенашка» прибыла, видимо, значительно раньше, потому что Лыскова нервно прохаживалась около неё и поглядывала на часы, установленные на фасаде гостиницы.

— Разве я опоздал? — удивился капитан.

— Вовсе нет, мне не со-овсем комфортно по другому по-оводу, — заявила Вика, присаживаясь на водительское сидение.

Гурский забрался с другой стороны и уточнил:

— Это по какому же?

— Странно, что вы не обра-ащаете внимания! Посмотрите на окна го-остиницы…

Выглянув из машины, Гурский заметил, что почти во всех окнах трёхэтажного здания на них глазели по две, а то и по три пары любопытных глаз.

— Вот так всегда, — пояснила Вика, — где то-олько ни появлюсь, всегда та-аращатся. Они там — за окнами — нездешние и не знают, что я си-ильно заикаюсь! Самой про-отивно…

Капитану стало неловко, как будто он лично был виноват в недостатке речи подчинённой. Для разрядки ситуации он решил сделать девушке комплимент:

— Виктория, давно хотел сказать, что вы значительно красивее многих звёзд Голливуда. А на взгляды из окон внимание просто не обращайте, берегите нервы.

— А кого из звёзд Го-олливуда вы знаете? — заинтересовалась Лыскова.

— Да не очень многих, — растерялся капитан. — Точнее, я их не знаю, только в кинофильмах видел. Ванессу Паради, например. Или Робин Райт. Джоли часто в главных ролях снимается…

Лыскова покачала головой:

— Не со-овсем удачные примеры вы-ыбрали, Владимир Ва-асильевич! Ро-обин Райт несчастна, потому что её бро-осил с двумя детьми Шон Пен. Хорошо, что хоть Шарлиз Терон да-ала отлуп этому любителю зна-аменитых женщин. А Ва-анессу оставил Джонни Депп, и то-оже с парой детишек, не хо-отела бы я оказаться на её месте. Про Анжелину Джоли и го-оворить не хо-очется: пятый десяток пошёл, детей усыновила и ро-одила целую кучу, общественной ра-аботы набрала уйму и ра-азъезжает по Африке по-остоянно, с Бредом Питом связалась и ни ему жизни не дает, ни у са-амой времени нет, не говорю уже о её бо-орьбе со всякими бо-олезнями, из-за которых прихо-одится то грудь отрезать, то еще что-то. Как ва-ам такая жизнь? — пытливо посмотрела Вика на капитана.

Гурский был ошеломлён кучей новых неизвестных ему сведений об упомянутых им актрисах и не знал, как ответить. К тому же выслушать такую длинную тираду от заикающейся, хотя и красивой девушки походило на пытку. Поэтому ограничился нервным замечанием:

— Виктория Ивановна! Вы же мне обещали днем, что на прогулке будете мало разговаривать!

— Извините! Я счи-итала, что мало будем разго-оваривать, когда до-оберёмся до до-орожки у реки и выйдем по-огулять…

Гурский молчал, не зная, как смягчить своё замечание. Виктория добавила, подумав:

— Если бы вы зна-али, как непро-осто встречать мно-ожество зна-акомых и незна-акомых людей, которые по со-овету других пы-ытаются найти ме-еня только для того, что-обы разглядеть по-олучше! В наше Упра-авление по несколько де-есятков мужчин прихо-одит без при-ичины, чтобы по ошибке в мой ка-абинет заглянуть! Иногда хо-очется уво-олиться и сидеть в одиночестве дома…

Лыскова остановила машину, они вышли и пошли по узкой посыпанной гранитным щебнем тропинке вдоль речки Сылва, притока Камы. Здесь оказалось хорошее место для тихой прогулки, и народу почти не было. Может быть, из-за позднего времени и напряжённого рабочего дня у граждан города.

— Знаете, Владимир Васильевич! — тихо, очень стараясь не заикаться, сказала Виктория. — Я решила сменить фа-амилию, закон не запрещает.

— И на какую же? — полюбопытствовал Гурский.

— На Любимову.

— Это, как у знаменитого режиссёра?

— Точно. Всё равно она ему теперь не нужна…

— Почему не нужна?

— Он умер не-едавно. Почему вы там в Мо-оскве ничего не знаете? — улыбнувшись своей очаровательной улыбкой спросила Вика. И добавила:

— Буду Викто-орией Любимовой. Нравится?

— Мне и Лыскова нравится… Как только замуж выйдите, то и смените фамилию, — рассеянно сказал капитан. — Мне сейчас про красный шар думается. Обычно ведь в Молебской аномальной зоне фиолетовые шары появлялись, а про красные никто не писал.

— Были и кра-асные, — подтвердила Вика, — всякие были. А в пе-ечати действительно только фиолетовые упо-оминали. Владимир Васильевич! Вы сейчас сказали, что всё равно я сменю фамилию… А на ка-акую лучше сменить?

Капитан подумал и сказал первое, что пришло в голову:

— Например, на Гурскую!

Лицо девушки вновь расцвело улыбкой, и она произнесла:

— Виктория Гурская! То-оже звучит неплохо. Так вы мне предло-ожение делаете?

— Виктория! Нам пора возвращаться, — замял ответ Гурский и потянул её за руку к машине. Лыскова молча повиновалась и больше не разговаривала до самой гостиницы, только слова «До завтра!» у неё хватило сил произнести при расставании.

В номере гостиницы Гурский, используя ноутбук, перерыл свой архив аномальных явлений. Вновь перелистал сайты, касающиеся Пермского края. Затем позвонил дежурному в Управление и уточнил, нет ли новостей с тех самых дач, которые накрыл красный шар.

— Спите спокойно, Владимир Васильевич! — ответил дежурный. — Обычно вечером и ночью у нас жмуриков не находят, если только к утру объявятся! Не волнуйтесь вы так…

Капитан спал совсем плохо. Ему снились кошмарные сны: то внезапно исчезнувшие полотна из коллекции дома Лысковых, то красные шары, заполонившие всё небо над Берёзками, то красавица Вика, у которой без внешней причины стал усиливаться эффект заикания, а строгий подполковник Чечёткин запретил держать в органах МВД людей с неразборчивой речью. В пять утра Гурский вскочил с постели и больше не спал. Особенно он расстроился из-за приснившегося Чечёткина. И как нарочно подполковник позвонил по мобильнику перед самым выходом на работу:

— Как там у вас дела, молодой человек? — спросил он. — Опять, я слышал, красные шары появились?

— Есть такое дело! — доложил капитан. — Но происшествий, связанных с ними, пока не зарегистрировано.

— Ну-ну! — недовольно произнесло начальство и прервало разговор. Гурский ещё во время своего представления понял, что Чечёткину он не понравился, поэтому и на сегодняшнее «Ну-ну» он особого внимания не обратил и быстро устремился из гостиницы.

В первую очередь он вызвал своего боевого зама Колобова вместе с лейтенантом Лысенко и попросил доложить о дополнительном расследовании старого дела об исчезновении троих мужчин с дачи. Оба явились одновременно, причём в руках у Колобова находилась пухлая папка, заведённая по этому делу первоначально. Оба выглядели несколько растерянными.

— Владимир Васильевич! Разрешите доложить, что пропавшие нашлись! — чуть ли не выкрикнул свежую новость Николай Николаевич. У капитана чуть глаза на лоб не выскочили.

— Те, которые с дачи? — на всякий случай уточнил он.

— Так точно! — отчеканил Лысенко.

Гурский попросил:

— А теперь медленно и подробнее. И присядьте, пожалуйста.

— Спасибо, Сусекин-то нас никогда не сажал, по стойке «смирно» ему всё докладывали. Подробнее расскажет лейтенант, — заявил Колобов, когда они расположились за столом, — он смотался с утра до дачного посёлка и там всех обнаружил.

— А зачем вам понадобилось с утра к дачам податься? — заинтересовался капитан.

— Так ведь меня попросила об этом Вика, — не спеша начал Лысенко. — Точно разговор не передам, это нужно сначала сильно заикаться научиться, но если вкратце, то она пришла пораньше и попросила добраться на служебке к дачам, так как вчера там опять красный шар объявился. Сама, говорит, не могу, потому что «Жигуль» сломался, пришлось такси вызывать, только вечером машину налажу, а ты, Серёжа, возьми-ка служебную семёрочку и дуй на ту самую дачу. Чует, мол, её сердце, что там ещё что-то произошло! Приехал я, значит, в посёлок, нашёл дачу, заглянул в окна, а там те самые мужики-алкаши на кроватях дрыхнут! У меня тоже, как и у вас, Владимир Васильевич, глаза чуть из орбит не повылазили… Постучал я в окно, они нехотя проснулись, удивлённо так по сторонам стали озираться, а затем водку искать. Родня-то тот раз все бутылки экспроприировала. Стал я их опрашивать — ничего не помнят! Порадокс времени какой-то получился: у ребят год из жизни исчез!

— И где они сейчас? — спросил Гурский.

— У меня в кабинете, — ответил Колобов, — лейтенант забрал их в машину и ко мне привёз.

— Хорошо, — одобрил Гурский, — вы с ними начинали, сами и заканчивайте. Получается так, Николай Николаевич, что чудеса в Пермском крае ещё встречаются?

— Виноват, ошибочка вышла, — сконфуженно ответил Колобов. — Проштудирую все наши истории из аномальных зон и, глядишь, остальные девять дел раскроем…

На том и порешили. Гурский, оставшись один в кабинете, с удовлетворением потёр руки одна о другую и вышел из кабинета. В коридоре у кабинета Лысковой он остановился, раздумывая, зайти ли сообщить новость, или она уже знает? В этот момент дверь открылась и из кабинета, пятясь, вышли двое молодых мужчин в форме МЧС. Следом прозвучал отрывком кусочек громкой фразы:

–…ме-ешаете ра-аботать!

Гурский спросил у посетителей, что за нужда привела их в кабинет младшего лейтенанта. Увидев капитанские погоны, молодёжь быстро рванула по коридору к выходу. Тогда Гурский всё-таки зашёл к Лысковой и увидел, что она, склонив голову, что-то быстро пишет на листе бумаги.

— Ребята! — сказала она, не поднимая головы, — Если вы не уго-омонитесь, то я вызову на-ачальника Управления ка-апитана Гурского!

Здесь она закончила строчить по бумаге и подняла голову.

— Ой! Вла-адимир Васильевич! Извините, что я ва-ами пугаю пришельцев, на-адоели уже!

— Это и есть воздыхатели?

— Да если бы во-оздыхатели! Ведь ходят-то всё время ра-азные…

Гурскому показалось, что в глазах Вики появились слезы. Тогда он решительно сказал:

— А вы уже знаете, что троих прошлогодних с дачи привезли? Наши: Колобов и Лысенко.

— Да вы что? Вре-еменное смещение на-алицо! Нужно и оста-альные дела копать, так ведь, Вла-адимир Васильевич?

— Виктория Ивановна! А что, если мы возьмем с собой Яицкого для подстраховки и в субботу махнем поближе к вашей Молебской аномальной зоне? Как раз это с другой стороны Сылвы будет, напротив этих неблагополучных дач. Что-нибудь нароем среди неопознанных объектов во время пикника!

— Да я бы и с вами не побоялась… — робко и совсем без заикания тихонько проговорила Вика.

— А парадокс времени? Какие-нибудь временные возмущения? Риск всё-таки значительный, — возразил Гурский.

— Что же, я со-огласна, — покорно кивнула головой девушка. — Никогда ещё в этой зо-оне не приходилось бывать.

Яицкого долго уговаривать не пришлось.

— Мне, Владимир Васильевич, там одно местечко очень нравится, с удовольствием снова побываю и вам покажу. Насколько я знаю, Вика там ни разу не была, молодая ещё.

— А что за местечко? — спросил капитан. — Может это в деле помочь?

— Мне трудно сказать. Ведь неопознанные явление они и есть неопознанные. Что с них возьмёшь? Это же не экстрасенс какой-нибудь: скажет, помолившись в тряпочку, и всё по его велению выходит! А здесь — аномальные зоны, другая фишка совсем. Но вы не беспокойтесь, мы зря время не потратим. Только бы в петлю времени не попасть, вот тогда можем и потеряться!

— Как потеряться? Заблудиться что ли? Такое нужно избежать! — сурово осадил лейтенанта Гурский.

— Честно говоря, ещё никто не терялся, так, брехня одна, — успокоил Яицкий.

Получив заверения Виктории, что её «Жигулёнок» исправен, Гурский назначил выезд на шесть утра по Пермскому времени.

Погода на выходные выдалась прекрасная. Солнышко светило ясно, разрывая куски тумана над далёкой рекой. Лыскова приехала к гостинице, уже загрузив где-то Яицкого. Гурский ожидал, что он будет первым пассажиром, поэтому почувствовал небольшой укол ревности в самое сердце. Но сердце сразу очистилось, когда Вика просто пояснила:

— Мне, Вла-адимир Васильевич, за-абрать Виктора удобнее было сразу, чтобы не во-озвращаться, он по дороге к го-остинице живёт, а теперь на-ам ехать в противоположную сто-орону.

Машина помчалась по пустынному городку и вскоре оказалась на широкой автостраде областного значения. Они направлялись к мосту через Сылву, Гурский сидел рядом с Викой и частенько отвлекался от дороги, любуясь совершенным профилем девушки. Сзади Яицкий начал говорить о тех местах, которые им придётся проехать:

— Вам, Владимир Васильевич, ничего не говорит такое название: Мухортовский завал?

— Нет, а что там завалено? — заинтересованно спросил капитан, оглядываясь на Яицкого.

— Ничего там как раз не завалено, просто такое название произошло из-за одного парня — Павла Мухортова, который встречался в этом месте с фосфоресцирующими силуэтами.

— Ему удалось их сфотографировать?

— Думаю, нет, так как фотографий нигде в печати я не встретил, но всё равно интересно. А ещё у нас есть Ведьмины кольца.

— А это что такое?

— Да местечко в том же районе, куда мы направляемся. Там, если что-то сфотографируешь, то обязательно на фотографии тёмные пятна окажутся.

— Понятно, — протянул капитан. — У вас здесь всякая чертовщина творится, я много читал об этом. Правда, не всё помню. Как думаете, ребята, нам тоже повезёт что-нибудь обнаружить этакое, или в это время года аномальность зон снижается? Такое я тоже в какой-то газете читал.

Как нарочно, Вика молчала, хотя Гурскому в основном хотелось что-то именно от неё услышать. Пусть даже с заиканием, он уже привык легко переводить её речь.

— А вы, Вла-адимир Васильевич, не ра-асстраивайтесь! — сказала она наконец. — Не будет ничего — так и не надо. Рыбки на-аловим, ухи наварим, на во-оздухе отдохнём. Что ещё мо-осковскому жителю надо?

— Так я, вроде, как к вам работать приехал! — растерялся Гурский. — Что-то я вас не понимаю, Виктория Ивановна…

Виктор Яицкий с заднего сидения пробурчал:

— Это она так свое недовольство выражает. Хотела меня отговорить от поездки, пугала оборотнями и временными скачками…

— Ни-ичего я тебя не пугала! — обидилась Вика. — Не го-ороди ерунду, сле-еди, чтобы мы правильно ехали вме-есто своей бо-олтовни. А то за-аедем не в тот лес или к ре-ечке другой приедем. Здесь ведь всякое бывает, а плу-утать в своем кра-аю мне не хо-очется, что о нас ка-апитан подумает? По-одумает, что мы на-ад ним шутки играем!

— Не подумаю, ради бога, не беспокойтесь! — успокоил Вику Гурский. Он давно заметил, что при волнении она начинает сильнее заикаться.

Яицкий сзади замолчал надолго, а капитан задумался над тем, почему Лыскова не хотела брать лейтенанта. Может, считала его ещё недостаточно опытным в таких поездках, хотела другого предложить? Колобова, например?

Наконец, Виктория затормозила на небольшой полянке с краю леса у дороги. Где-то совсем рядом шумела река.

— Приехали? — спросил Гурский.

— Может, и приехали! — сказала Вика недовольным голосом. Гурский внимательно вгляделся в её лицо, но ничего необычного не заметил. В лучах восходящего солнца лицо Вики было, как всегда прелестным и не отражало отрицательных эмоций.

— Вы здесь па-алатку устанавливайте, а я рыбки на-аловлю. Сейчас и пожарим… — с этими словами Лыскова исчезла с удочкой в руке.

— Что это она так резко? — удивился капитан. — С другой стороны, всё равно палатку ставить. Тебе, Виктор Валерьевич, приходилось этим раньше заниматься?

Яицкий отрицательно помотал головой, доставая упаковку с палаткой:

— Я чаще шашлыки начинал готовить, разжигая костёр, а также гонял за недостающей водкой, пока другие палаткой занимались. Вот скажите, Владимир Васильевич! Почему, когда компания приезжает на природу, всегда не хватает водки? Мало того, что по приезду неожиданно понимают, что мало закупили, так на следующий день оказывается, что она странным образом исчезает и необходимо самого молодого парня — то есть меня — срочно отправлять на исправление ситуации! Вот мы совершенно серьёзно говорим про пришельцев, ни разу их не встретив, что они что-то нехорошее сделали, людей похитили для анализов, с нами не хотят общаться, знаниями делиться, а сами с какой-то водкой разобраться не можем!

— Ты это к чему? — Гурский стал разглядывать приклеенную к упаковке инструкцию. — Я лично водку не пью.

— Как не пьёте? — возмущённо спросил Яицкий. — А зачем же я пять пузырей купил? Я её тоже не пью, посылают за ней, правда, меня, но из-за молодости.

— Напрасно купил. Уговора такого вроде не было…

— Так наша продвинутая девушка попросила. Говорит, купи водки, может, капитан захочет выпить?

Вдвоём они кое-как разобрались в инструкции и установили палатку. Она оказалась почему-то двухместной. Капитан почесал за ухом и сказал:

— Ладно, Виктория Ивановна придёт — что-нибудь придумаем…

И здесь как раз вернулась с рыбалки Лыскова. В пластиковой сумке у неё плескалось несколько довольно крупных рыбин.

— Витя! — скомандовала Виктория. — Сбегай с ведёрком за водой, почистить рыбу поможешь.

— Вот видите, — проходя к машине за ведром, шепнул капитану Яицкий, — что за водкой, что за водой — опять я!..

Когда он спустился к реке, Гурский спросил, наблюдая, как ловко девушка управляется с живой рыбой:

— Виктория Ивановна! А зачем вы столько водки заказали? Мы, вроде, с Виктором не пьём…

— А! — махнула рукой Лыскова. — Может, при-игодится для чего-нибудь. В крайнем случае, за-акопаем для сле-едующего случая…

Гурский совсем не представлял себе этот другой случай, но решил оставить пока вопрос открытым. Он ещё хотел выяснить, как они втроём будут в двухместной палатке спать. Однако не успел его задать, потому что вернулся лейтенант с полным ведром воды. Виктория приспособила Яицкого для сбора внутренностей и захоронения их в отдалённом местечке. Гурского она пожурила за то, что он не догадался разжечь костёр.

— Так вы же не сказали раньше? — промямлил он и кинулся собирать сушняк. Вскоре костёр пылал бесцветным пламенем на солнышке. Лыскова сама выбрала из сушняка поровнее палочки и нанизала на них чищенную и посоленную рыбу, вывесив над огнём.

Они поели рыбы, пахнущей дымком, и запили чаем из огромного термоса, который тоже захватила Лыскова.

— Теперь предлагаю до-оспать тому, кто не вы-ыспался, — предложила девушка. — Дежурным на-азначается лейтенант, он у нас се-егодня что-то слишком ра-азговорчивый — не к добру это! Де-ежурному вменяется в обязанности следить за окружающей местностью, отгонять по-осторонних от нашего места, по-однять спящих при лю-юбой опасности.

— А как мы будем спать? — наконец задал по существу вопрос капитан. — У нас всего одна палатка, да и то двухместная…

— А нам с вами, Вла-адимир Васильевич, третьего места и не нужно! — урезонила Гурского Лыскова. — Укладывайтесь, я сейчас вернусь. Или вы со мной спа-ать стесняетесь?

Не зная, как отреагировать на такой двусмысленный вопрос, Гурский что-то пробурчал и полез в палатку. Вику он не дождался, потому что моментально уснул на свежем воздухе. Последнее, что ему запомнилось перед сном, была тихая песня, которую стал напевать, сидя у затухающего костра Яицкий:

— Шёл отряд по берегу,

Шёл издалека!..

«Неплохой голос у пацана!» — успел ещё подумать капитан.

Проснулся Гурский из-за какого-то шума, раздающегося из-за палатки. Лежал он один, но рядышком было нагретое местечко, накрытое второпях одеялом. Так делают, когда требуется срочно подняться с постельного ложа во время происшествия. Он тоже быстро собрался и вышел в темноту у палатки. Да, как бы это удивительно не выглядело, было уже темно, хотя часы показывали ровно полдень. Костёр снова горел и около него сидел на складном стульчике Яицкий. Песню он уже не пел, но выглядел странно: Гурский разглядел на нём обычный фильтрующий противогаз со свисающей вниз коробкой. Поверх костра Виктор смотрел на что-то большое и блестящее в отражённом пламени. Сначала Гурский никак не мог сосредоточиться и понять, а что там блестит и для чего это нужно рассматривать через противогаз? Сам он никакого запаха не почувствовал. Потом глазами он стал одновременно искать Лыскову, капитану не понравилось её отсутствие рядом. Затем, не успел Гурский перейти на другую сторону костра, блестевшая от пламени махина явно приподнялась в воздух и стала медленно исчезать. Причём также медленно стала исчезать окружающая костёр темнота, а высоко в небе понемногу начало появляться солнышко. Гурский ничего не понимал и только чертыхался какое-то время. Но тут его кто-то быстро схватил сзади за локоть, он сразу развернулся и увидел пропавшую Викторию. На ней не было, как говорят в таких случаях, лица, а если быть точнее, то лицо хотя и было, но оно казалось очень бледным, а рука Вики, державшаяся за Гурского, дрожала. В течение нескольких коротких минут ситуация полностью изменилась: солнце разогнало темноту, блестевший предмет перед кустами начинающегося леса пропал, а Яицкий снял свой дурацкий противогаз. И начал вновь тушить костёр.

— Я так испугалась! — тихо сказала Вика, прижимаясь к капитану.

Гурский ничего другого сказать в этот момент не придумал, кроме как обычные слова утешения:

— Но я же с вами!

— Хорошо, что со мной! — согласилась Лыскова. — Я больше в аномальную зону не поеду, я всё-таки считала, что люди лишнее наговаривают — туристов чтобы побольше собрать!

Гурский заметил, что Вика ни разу не заикнулась во время большого предложения. Но сначала он решил разобраться с Яицким. Он подошёл к нему, прихватив с собой за руку слегка упирающуюся Лыскову, и сурово спросил:

— Что всё это значит? Временная темнота, противогаз и остальное? Почему, Виктор Валерьевич, ты тревогу, как договаривались, не объявил?

Яицкий обернулся к капитану, и тот обомлел: в глазах Виктора затаился такой ужас, что дальше что-то уточнять Гурский не решился. Так они с Викторией и стояли рядом с лейтенантом и наблюдали, как его лицо тоже начинало меняться: вначале стал исчезать ужас в глазах — видимо, он начал узнавать своих, затем он судорожно сбросил с коленей на землю всамделишний голубой противогаз с зелёной фильтрующей коробкой, на побледневшем лице стало появляться осмысленное выражение, и уже потом Яицкому удалось произнести:

— Кажется, я видел их…

Гурский крепче обнял по-прежнему дрожавшую Лыскову и твёрдым голосом спросил:

— Кого видел? Лично мне не удалось никого увидеть…

— Их видел! — торжественно повторил Виктор.

— Так! — скомандовал капитан. — Поскольку ситуация контролю не поддаётся, одни что-то видели, другие, наверное, только слышали, но никто толком объяснить ничего не может, принимаю решение срочно собраться и отъехать на левый берег Сылвы, туда, где начинается какое-нибудь человеческое жильё. Там остановимся, и вы мне оба подробно изложите, что видели и слышали.

Команда старшего по званию, как ни странно в подобной ситуации, подействовала. В машину быстро запихнули раскинутые вокруг вещи, кое-как засунули в багажник несобранную палатку, сами заняли соответствующие места, причём Гурский решительно сел за руль, и довольно быстро «Жигулёнок» помчался с солнечной полянки в обратном направлении. Все сосредоточенно молчали. Гурский считал: сотрудники пытаются вспомнить, что же всё-таки произошло на самом деле.

Он решил дать один наводящий вопрос, который не выходил из головы:

— Виктор Валерьевич! Откуда у тебя взялся противогаз?

— Противогаз? — сначала удивился Яицкий, а затем лицо у него просветлело. — Так у МЧС-ников попросил на время. Они часто нашу контору посещают — на Вику никак не насмотрятся. Я им и поставил условие: нам в зону ехать, ищите три противогаза на выходные, а нет, то чтобы вашей ноги около её кабинета с этого дня не было. Сам с пистолетом стану на посту! Ну, они один где-то нашли и вчера вечером мне домой занесли. Я ведь что подумал, Владимир Васильевич! Если появятся в зоне пришельцы, то будет и другая атмосфера — ядовитая для нас. И ещё, честно говоря, взял я его, чтобы попугать вас обоих при случае…

— Да, — сказал Гурский, — попугал прилично! Виктория Ивановна, кажется, даже заикаться перестала!

Машина подъехала к сельскому магазину на окраине населённого пункта, капитан заглушил двигатель и внимательно посмотрел на каждого в отдельности. Яицкий вновь сидел хмурый, а вот Виктория Гурскому понравилась, у неё на лице играла лёгкая улыбка, она казалась задумчивой, и даже можно было предположить, что все эти чудеса были ею лично подстроены. Она встретила взгляд начальника, хотела что-то произнести и не решилась.

— Итак, друзья мои! — начал расследование капитан. — Первым всё расскажет с самого начала Яицкий. Мы легли отдохнуть, а Виктор Валерьевич остался у костра. И что было дальше? Слушаем тебя внимательно.

— Да всё так и было, — нехотя ответил лейтенант, — сначала вы, Владимир Васильевич, нырнули в палатку, а затем Виктория. Я, чтобы не забыть главную фишку, достал из своей сумки противогаз, натянул его для пробы на голову, пробку с коробки снял и стал ждать: может, кто-то посторонний появится, или кто-то из вас из палатки выйдет, отоспавшись. И вот здесь я, кажется, малость сам вздремнул. А когда проснулся, то его и заметил.

— Ты не говори загадками! — отрезал Гурский. — Кого ты, проснувшись, заметил?

— Сразу не могу назвать, первый раз такую штуку увидел. За костром, смотрю, садится большая чёрная фиговина. На тарелку не похожа, так как светящихся окошек нет! Просто масса бесформенная опустилась до самой земли, а затем сразу приподнялась где-то на метр, и стали вокруг сумерки сгущаться. И это днём! Да ещё как заревёт она — словно тепловоз, только дыма не видно. Что с меня взять? Я же простой лейтенант полицейской службы, с такими вещами дела ни разу не имел, от страха сидел на своём стульчике, как парализованный. Как я мог вас позвать? Голос-то у меня тоже отнялся. Заметил только, что Вика из палатки выскочила в своём спортивном костюме и тоже застыла, заглядевшись на это чудо природы. Может, это какой-то зверь новый в тайге объявился? Главное, темнело всё сильнее, и вскоре по-настоящему темно стало, хорошо, что костёр вместо того, чтобы давно погаснуть из-за прогоревших дров, запалился ещё сильнее. Затем — вы скорее всего мне не поверите! — но из бесформенной массы, прямо из середины полыхнул на меня тонкий лучик света, словно кто-то меня рассмотреть получше захотел. Но сразу погас, и вся штуковина стала довольно быстро подниматься вверх. И свет стал появляться, солнце взошло. Я уж сейчас подумал, что пришельцы противогаз на мне увидели и испугались! Получается, что не напрасно я его на голову напялил. Куда Вика подевалась, я не видел, но точно знаю, что около палатки через пару минут её уже не было. А дальше вы, Владимир Васильевич, подошли…

Гурский посмотрел на Лыскову. Она по-прежнему безмятежно улыбалась. Но пришло её время давать показания:

— Услышав непонятный шум, я выскочила из палатки, — хотя не хотелось, так хорошо мне было рядом с вами, Владимир Васильевич! Пригрелась, свернувшись калачиком. Увиденное меня так поразило, что испугаться было не сложно! Метнулась за ближайшее дерево и стала там по струнке, а после, увидев вас, бросилась искать защиту. И ужасно рада, что вы ободряюще заявили: «Но я же с вами!».

Яицкий вытаращил глаза и сказал капитану:

— А вы правы, от испуга у кого что происходит, а наша Виктория Ивановна заикаться перестала!

— Ладно, на сегодня нам приключений хватит! — решил Гурский, уступая место даме за рулём. — Поехали в город…

Лыскова отвезла сначала лейтенанта домой, а затем вернулась к гостинице.

— Прощу прощения, Виктория Ивановна! Идея моя была, но не ожидал, что всё так неудачно получится…

— Почему неудачно? — несколько неожиданно ответила Вика. — Настало, видимо, моё время, и зона мне помогла. В понедельник мне придётся принять трудное для меня решение. Наверное, оно вам не понравится, но жизнь есть жизнь, и взять нужно от неё всё, что можно — по максимуму. Что ж, до свидания…

Гурский вышел из машины, с удивлением глядя на Викторию, она теперь была совсем иная, хотя прошло всего полдня. «Жигулёнок» умчался, а капитан присел на скамеечку у входных дверей и задумался. Думал он не о последних проблемах Управления, не о старых заброшенных делах в отделе, даже не об аномальных зонах в Пермском крае, где он когда-то очень хотел побывать. В конечном счете, пришельцы ему стали неинтересны после встречи с девушкой Викой, сейчас он признавался себе, что личная жизнь у него к тридцати годам, в общем-то, не сложилась. Правильно мать говорила ему, что одинокий мужчина после определённого возраста — а он считал свой возраст уже значительным — практически теряет интерес к семейной жизни, и у неё не остаётся шансов заиметь любимых внуков. Избавившись от заикания при странных обстоятельствах, младший лейтенант может избрать другую жизнь, отчего лично ему, Гурскому, станет не совсем уютно и очень одиноко. Сидя на горячей от солнечных лучей старенькой деревянной лавочке, капитан полиции Гурский Владимир Василевич впервые понял, что он по-настоящему влюбился. Купив в ближайшем магазине бутылку водки, Гурский пришёл к себе в номер и неожиданно всю её выпил, наливая по половине стакана и закусывая куском заскорузлой колбасы, несколько дней хранившейся в холодильнике. Потом он разделся и второй раз за сегодняшний день лёг спать. Правда, поспать ему достаточно долго не удалось, потому что позвонил городской телефон и ему пришлось, сойдя с койки, скрипнувшей старыми пружинами, взять трубку:

— Да, Гурский слушает!

— Владимир Васильевич! — обрадовался знакомый голос в трубке. — Рад, что вы дома. Мне так и сказали, что ваш пикник сорвался по необычным обстоятельствам, и вы вернулись в город. Может быть, вы подскажете, где находится наша дочь, мы её пока не дождались?

Капитан узнал голос Ивана Захаровича Лыскова, отца Вики. Хмель почти полностью улетучился, когда речь зашла о Вике.

— Не могу знать, Иван Захарович! — отчеканил он. — Давно домой уехала, у меня на глазах!

— Мы волнуемся, — сменился голос в трубке, теперь говорила Анна Петровна, — и кроме вас о ней спросить не у кого. Случайно, Вика к вам в гостиницу не заходила?

— Никак нет, Анна Петровна! — стараясь, чтобы голос не выдал свою нетрезвость, ответил по-уставному капитан. И добавил уже не по Уставу: — Не моё это счастье…

Трубку на другом конце провода положили. Гурский разделся догола и встал под холодный душ. Хочешь — не хочешь, а любимый человек пропал! Пьяный для розысков не годился.

Голова постепенно прояснилась. Капитан вышел из ванной комнаты и стал торопливо одеваться в свою форменную одежду. Новый звонок застал его уже в коридоре.

Он взял трубку:

— Добрый вечер, капитан! — услышал он Викин весёлый голос и облегчённо вздохнул. — Не беспокойтесь обо мне, я к подружке заезжала, по соседству. Мы с ней бутылочку сухонького распили, поэтому домой задержалась. Родители сказали, что вы как будто отвечали им неадекватно, но я не поверила. Он не пьёт, сказала я, даже чуточку…

— Рад вашему звонку, — ровно ответил Гурский, уже достаточно согревшийся в одежде. — Я уж собрался с дежурной машиной по городу вас искать! Вы меня в коридоре поймали…

— Зачем же такие жертвы, дорогой капитан? — с иронией в голосе промурлыкала Вика. — Ну, пропала и ладно! Вам меня стало бы жалко, да?

Гурский стоял в коридоре в рабочей форме и не мог сообразить, что ответить.

— Извините за мою игривость! — посерьёзнел Викин голос. — Я больше не буду вас отвлекать, видимо, это лишнее… — и она прервала разговор.

Гурский сначала кинулся искать номер телефона Лысковых, потому что считал, что нужно как-то объясниться. Потом махнул рукой, подумав, что такая красотка всё равно не для него. Даже, если события происходят перед Уральским хребтом под Пермью.

Воскресенье началось для капитана как-то вяло. Ему ничего не хотелось делать, активность упала до нуля. Он утром позвонил дежурному, узнал новости и сообщил, что сегодня не сможет заглянуть в отдел.

— Если что, по мобильнику найдёте.

— Владимир Васильевич! — заинтересованно уточнил дежурный. — А это правда, что наша Вика заикаться от пришельцев перестала?

— Во-первых, не Вика, а младший лейтенант Лыскова Виктория Ивановна! — отчитал дежурного Гурский. — А во-вторых, узнаете всё завтра. Уяснили?

— Так точно! — Дежурный испуганно положил трубку.

Ближе к полдню Гурский позволил себе сделать два звонка в столицу. Сначала он позвонил начальнику Главного Управления МВД:

— Здравия желаю, Александр Иванович! Гурский беспокоит, есть возможность меня выслушать? Дело не терпит отлагательств…

— Володя! Ты мне, как сын родной! Как я могу тебе отказать? Рассказывай, но помни, что в Перми появился недовольный тобой человек, Чечёткин такой. Знаешь его?

— Знаю этого алкаша! — отмахнулся Гурский. — Но мне о своих делах рассказать нужно! Главное, чтобы вы меня поняли: у меня наступило разочарование насчёт этих аномальных явлений — тарелок пришельцев и другой ерунды. Есть они или их нет — теперь мне всё равно! Поэтому прошусь обратно в Москву на любую должность! Хоть простым участковым! Поможете, Александр Иванович?

— Завтра и решим! — согласился высокий человек из столицы. — Ты, главное, не волнуйся так. Вчера Марию Львовну, мать твою, видел, о тебе спрашивала. Долго ты ей не звонишь, а она не решается побеспокоить. Вдруг, говорит, он в это время бандитов ловит! Так у тебя больше ничего нового нет? Тогда — до свидания…

— До свидания… — запоздало проговорил Гурский в замолкнувшую трубку.

Затем он нарушил покой своего давнего друга Драгунского. Тот, правда, долго не отвечал, только через полчаса отозвался:

— Володька! Сколько лет, сколько зим! Как это ты обо мне вспомнил? Наверное, решил за грибами в Подмосковье пригласить, на дачу свою…

— Не до грибов мне, Серёжа! — печально сказал Гурский. — Я временно направлен в Пермь, в районный городок Берёзки. И тут одно непростое дело раскручиваю, кое-что у тебя выяснить хотел. Поможешь?

— Что за дело? Рассказывай…

— Девушка до двадцати трёх лет заикалась, причём при волнении заикалась сильнее. Короче, она в моём отделе работает! И вот сегодня брали мы одного серьёзного преступника, дело было сложное. Лучше бы я её на эту операцию не брал…

— Да что случилось-то?

— Испугалась она очень по ходу дела…

— И теперь совсем заишной стала? Не знаешь, что её родителям сказать? — стал строить догадки Драгунский.

— Вот как раз наоборот, Сергей! Она от этой встряски заикаться совсем перестала!

— Ну, и в чём вопрос? Это же замечательно, такое тоже бывает — лечение от обратного!

— Значит, бывает, — вздохнул Гурский, — а мне как-то не поверилось…

Драгунский немного помолчал, а затем догадливо так спросил:

— Вова! По-честному, между нами — ты в неё втюрился?

Капитан сразу сообразил, что про заишную девицу из Берёзок в столице будут скоро знать все его друзья и знакомые, поэтому он резко оборвал разговор:

— Серёжа! Ты всё серьёзное в шутку переводишь! Пока… — и положил трубку.

Затем подумал немного и позвонил в третий раз:

— Мам! Здравствуй! Извини, что долго не мог звякнуть, работы здесь навалилось пропасть, одно тухлое дело за другим! Начальство недовольно. Но в целом, всё хорошо, надеюсь, что скоро с тобой увидимся.

— Володенька, что-то голос у тебя невесёлый. Толи работа такая тяжёлая, толи… Ты, сынок, там случайно не влюбился?

«Ну вот, и мама тоже…» — подумал Гурский и неуверенно ответил:

— Нет, наверное. Пока, мам!

В понедельник первый, кто посетил с утра капитана в кабинете, была Лыскова:

— Я вас приветствую, капитан! — не по-уставному начала она речь. — У меня две новости. С сегодняшнего дня моя фамилия Любимова, документы все оформила. Надеюсь, что вы тоже рады… И ещё: я подала рапорт, всё уладила с областью и ухожу со службы. Работаю здесь последний день. Теперь меня в Берёзках ничего не держит, сегодня прилетает режиссер Вольский, хочет забрать меня на съёмку сериала, он давно об этом мечтал. Ему мешал только мой недостаток.

Видя, что у Гурского нет слов, младший лейтенант спросила:

— Я могу идти?

И Гурский не смог сказать ничего другого, кроме короткого:

— Да, конечно…

Ему показалось, что Виктория не очень уверенно повернулась и довольно медленно пошла к выходу из кабинета. Выходя, она обернулась и взглянула на капитана, её глаза показались ему мокрыми. А, может, ему просто очень захотелось, чтобы они были мокрыми…

Гурский вызвал Колобова:

— Николай Николаевич! Вы от Яицкого, наверное, знаете, что с нами случилось на той стороне Сылвы? Честно сказать, я потрясён, мне требуется короткий отдых. Я буду в своём номере в гостинице. Чуть что — вызовете меня!

— Слушаюсь! — ответил Колобов и даже, кажется, каблуками щёлкнул. Они вместе вышли из кабинета, и Колобов проводил Гурского к выходу.

Может быть от позавчерашней водки, или ещё от чего, но у Гурского разболелась голова. Он не думал, что в таком небольшом городе у него возникнут неразрешимые проблемы. Раньше подобных проблем он не испытывал. Он медленно перешёл через улицу и скрылся от посторонних взглядов в гостинице. В номере он переоделся в спортивный костюм и лёг на койку, вновь скрипнувшую своими предательскими пружинами. Он лежал и старался ни о чём не думать. Но не получалось. Оба окна его номера были обращены в другую от Управления сторону, что дополнительно доставляло определённый дискомфорт. Гурский встал и взялся за чтение старых подшивок журналов, наложенных внизу книжного шкафа для приезжающих. Потихоньку он зачитался некоторыми рассказами, и несколько часов пролетело незаметно. Аппетит к обеденному времени не появился, и он продолжал читать. В половине шестого Гурский собрал подшивки на место и вышел на улицу. Рядом с гостиницей стоял знакомый «Жигулёнок» с хозяйкой за рулём. Ради любопытства Гурский подошёл к машине и через опущенное стекло вежливо спросил:

— Кого дожидаемся, дамочка?

Вика долго смотрела на капитана и ничего не говорила. Гурскому стало не по себе. Он любил этого человека больше себя, больше матери, наверное, но понимал, что у каждого есть право выбора. И если Вика выбрала режиссёра Вольского, то тут ничего не попишешь. Горько только на душе и тоскливо.

— Я уже давно здесь стою, — сообщила, наконец, Виктория.

— А что так? — поинтересовался Гурский. — Режиссёр тоже в этой гостинице остановился?

— Я тебя жду, а не режиссёра, — продолжила Вика, — про Вольского я наврала, он действительно звонил, так как от родителей узнал, что у меня всё стало нормально. Я его и послала подальше.

— Даже так? — удивился Гурский, а сердце его начало биться чаще, чем это было нужно.

Виктория, уже без формы младшего лейтенанта, смотрела прямо перед собой, избегая горячего взгляда капитана:

— Ты же знаешь, Гурский, что я только тебя люблю. И другого полюбить уже не смогу… Хотя, может это и неправильно!

— Ещё как правильно! — воскликнул он. — Поехали к твоим родителям, я предложение тебе буду делать. Хотя… чуток погоди, я только в палатке цветы куплю!

И Гурский побежал к палатке, так что Вика даже не успела поинтересоваться, неужели в столице предложение в спортивных костюмах делают?