Почти любовь

Аристарх Ромашин, 2018

Московский донжуан Василий уверен, что любовь – это выдумка писателей, а в жизни настоящей любви нет. Но знакомство с Викторией заставляет его усомниться в собственных убеждениях. Василий боится открывать девушке своё сердце и обращается за помощью к психологу, чтобы преодолеть внутренние противоречия. Поможет ли психолог Василию справиться со страхом сердечной привязанности, заставив молодого человека поверить в любовь? Фото на обложке с сайта Pixabay.

ГЛАВА 2

Психолог Илья Пукас, выслушав меня по телефону, с радостью вызвался помочь.

Работал Илья в центре Москвы.

— Присаживайтесь, — предложила зеленоглазая секретарша. — Илья Егорович скоро освободится.

— Спасибо, — поблагодарил я.

С Ильей меня когда-то познакомила одна из моих многочисленных пассий. У нее были проблемы со сном. Первое время мы решали проблему вместе, потом она надумала решать сама, предварительно порвав со мной. А контакт остался. Она рассказывала мне, что одноклассники, а потом и однокурсники издевались над фамилией Ильи, обзывая его «пуком». Но Пукас никогда не срывался. Ему волшебным образом удавалось всегда оставаться спокойным. Время шло. Пукас стал ведущим психологом, а все, кто смеялся над ним — его пациентами.

Коричневая дубовая дверь, разделяющая приемную и кабинет Ильи, открылась, и к нам вышла женщина лет сорока.

— Спасибо вам огромное, Илья, — обернувшись, поблагодарила она. — До встречи в следующий четверг.

— До встречи. И помните, думать надо только о хорошем.

— Да, спасибо! — женщина закрыла дверь, попрощалась с секретаршей и ушла.

— Можете войти, — разрешила зеленоглазка.

Серые занавески в кабинете Ильи поглощали свет, из-за чего комната утопала в полумраке. Но это не мешало Пукасу излучать тепло и позитив. Синие дружелюбные глаза. Длинные черные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина. Волевой подбородок. Если бы Илья не стал психологом, то я больше чем уверен, что он мог бы податься в профессиональные модели.

— Здравствуй, Василий! — поприветствовал он меня. — Никогда бы не подумал, что главному донжуану Москвы понадобится помощь психолога.

Мы пожали друг другу руки.

— Всему свое время, — сказал я.

— Что верно, то верно, — согласился он. — Присаживайся.

Я плюхнулся в мягкое кресло.

— Работаешь или все еще нет? — спросил Илья.

— А ты бы работал, получив в наследство три квартиры в центре Москвы? В одной живу. Две сдаю. Денег достаточно.

— Все на женщин тратишь?

— Нет, не все. Раз месяц делаю пожертвование в разные детские дома.

— Интересно… — нахмурился Илья и стал что-то записывать в блокнот.

— Ты так незаметно начал сеанс? — восхитился я.

Илья улыбнулся и ответил:

— Это я так разогреваюсь.

— Хорошо, — сказал я, позволив креслу поудобней обнять мое тело.

— Почему ты делаешь пожертвование?

Я пожал плечами.

— Заметил, что даже несмотря на посещение различных вечеринок, у меня остается достаточная сумма.

— Интересно, — снова что-то записал Илья, — продолжай.

— Вначале я накопил на машину. Потом сделал ремонт. Несколько раз обновлял гардероб. Нанимал репетиторов на дом, чтобы выучить несколько иностранных языков. И однажды проснулся среди ночи с ясным пониманием того, что хорошо бы начать делать добро.

— Делать добро можно разными способами, — сказал Илья. — Например, пожелать кому-нибудь доброго утра — тоже добро.

— Согласен. Но я такое добро все время делаю. Хотелось чего-то большего.

— Интересно, — Илья снова что-то чиркнул в блокноте. — Есть у тебя предположения, почему ты избегаешь серьезных отношений с женщинами?

— Может, боюсь ответственности.

— Возможно, как вариант, — кивнул Илья. — Ещё?

Я призадумался.

— Боишься измены? — спросил психолог.

— Нет. Я считаю, если женщина изменяет, то в этом всегда виноват мужчина, значит, он был недостаточно внимателен к ней.

— Хорошо, — сказал Илья. — Женщины когда-нибудь изменяли тебе?

— Если даже изменяли, то я об этом ничего не знаю.

— Как ты относишься к тому, что женщины первыми бросают тебя?

— Нормально, — ухмыльнулся я. — Это они думают, что бросают меня.

Илья улыбнулся.

— Понимаю. Хорошо. Окунемся в океан твоего прошлого?

— Я не против. Только вряд ли ответ на вопрос прячется не дне океана моей памяти, — подхватил я метафору Ильи.

— Вот и узнаем. Устройся поудобней.

— Уже. Глаза закрывать?

— Как хочешь, — сказал Илья и откинулся назад.

Окно с серыми занавесками находилось за спиной Ильи. Когда Пукас откинулся в кресле, полумрак окутал его лицо. А тонкая полоска света, проникающая через прорезь между занавесками, ослепила меня. Возникло ощущение, что я остался один на один со своей душой.

Конец ознакомительного фрагмента.