Когда Бог был женщиной

Арина Холина, 2008

Не просто быть ведьмой – за каждую сбывшуюся мечту приходится платить. Алиса Трейман, главный редактор журнала «Глянец», став колдуньей, получает все, но вдруг понимает, что это «все» ей дали взаймы и очень скоро потребуют вернуть долг. Но бывший главный редактор женского журнала – совсем не тот человек, которым можно манипулировать. И магия тут ни при чем. Главное – знать правила игры и… нарушать их в нужный момент!

Глава 3

Подъезд роскошного четырехэтажного дома в Зачатьевском переулке был отделан мрамором. С потолка свисала хрустальная люстра. За стойкой находился портье. Дверь, кстати, открыл швейцар. В форме.

В шикарном, изящно отделанном под старину — с настоящими дубовыми панелями, бронзовыми светильниками и зеркалами — лифте они поднялись на третий этаж.

Алиса, конечно, видела разное, но ее зацепило — такой небрежной, повседневной роскоши она еще не встречала. Лепнина оказалась настоящей, а не раскрашенной подделкой из плексигласа.

Лиза отперла высокую дверь и пригласила гостью войти.

Квартира выглядела огромной. Четырехметровые потолки, стены, обшитые изумительной тканью с искусной вышивкой, ковер, а на нем тигровая шкура перед камином, которую, казалось, вывезли из какого-нибудь замка — все здесь было не просто мебелью, подобранной с любовью, а произведением искусства. Никакой «стильной» современной мебели, купленной под влиянием журнала «Архитектура&Дизайн», никаких дизайнерских провокаций — здесь была только Лиза, без чужих влияний и компромиссов. Квартира дышала ею.

Алиса устроилась на полосатой козетке, приняла у Лизы бокал с ромом и зачарованно смотрела, как новая знакомая поджигает дрова в камине.

Вся Алисина жизнь, квартирка на проспекте Мира, которой она так восторгалась, ее смешные надежды и скромные мечты — все это было далеко-далеко, за тридевять земель. Вот она жизнь! Гедонизм! Эгоизм! Успех…

— Ну как? — поинтересовалась Лиза.

— А ты уверена, что ты здесь не домработница, а хозяева не уехали в Аспен? Ой! — на нервной почве Алиса слишком щедро отхлебнула рому.

— А знаешь, в чем самый кайф? — Лиза развалилась на диване.

Гостья пожала плечами.

— В том, что ты всегда будешь так жить! — воскликнула шикарная Лиза. — Ты ведьма, ты все можешь! Можешь подойти к миллиардеру и сказать: дай миллиард поносить! И он даст! Правда, это не приветствуется, — оговорилась она. — Но ты всегда можешь придумать какое-нибудь дело, и оно будет иметь успех — даже если ты решишь продавать черствые бублики. Просто все вдруг сочтут, что черствые бублики — это очень круто.

— А как же… кодекс? — смутилась Алиса.

— Ну… — широко улыбнулась Лиза. — Поэтому черствые бублики никто не продает. У меня, например, в Китае производство — делают обувь в огромных количествах, марка «Фетиш», в Москве сеть ювелирных и две гостиницы.

Алиса, опешив от такого размаха, лишь кивала.

— И все, что мне нужно — просто убедить людей, что они должны выбрать именно мой товар. А это, дорогая, проще простого. Я делаю качественные, красивые вещи, они всем нравятся, мне всегда сопутствует успех, у меня нет черных полос…

Она еще что-то говорила, но Алиса глубоко нырнула в собственные мысли. Жизнь без черных полос? Жизнь в полной уверенности, что завтра — и через год, и через пятьдесят лет все будет хорошо? Это про нее?!! Она что, тоже так может?

Почувствовав себя членом клуба избранных, она вольготно разлеглась на кушетке и пригубила ром. Даже Дима, ее рефлексирующий миллионер, и мечтать не мог о такой роскоши! Лиза ведь все тратила на себя!

— Мне не нужно одалживать деньги в банке, я просто встречаюсь с каким-нибудь миллиардером и беру в долг — без процентов, — вещала Лиза. — Конечно, я отдаю долги, но тут дело не честности, а в возможностях. Безусловно, тебе еще надо поучиться, не каждая может влиять на людей, и, разумеется, многие просто не способны прыгнуть выше чудо-масок для лица — кстати, это тоже неплохой бизнес, если взяться за дело с умом, но тут все дело в принципе. Если ты считаешь, что настоящая ведьма должна с головой погрузиться в чистую магию — это один вариант, но лично я и многие другие нашли себя в современном мире.

— А кто, например? — полюбопытствовала Алиса.

Лиза вскочила, схватила с журнального столика последний «Харперз Базар» и открыла раздел светской хроники.

— Она. — Лиза ткнула пальцем в фотографию не очень симпатичной, но холеной и модной дамы, за спиной которой робко улыбались юные красавцы.

Дама прославилась тем, что около полугода крутила скандальный роман с актером лет на двенадцать моложе ее, а потом с очередным скандалом бросила его. Говорили, что это был пиар-ход, что актер получил взятку, а дама обрела известность, но достоверно никто не знал — ни подробностей, ни того, чем, собственно, она занимается. Но она была богата. Сказочно богата.

— Она?.. — удивилась Алиса.

— Ну да! — кивнула Лиза. — Эта действует с размахом, но она и была одной из первых, кто с астрологии перекинулся на экспорт черных металлов. И вот еще эта… — Лиза показала на шикарную блондинку, которой по слухам было лет сорок, а выглядела она на двадцать пять. И никаких следов операций.

— А… Устя… — разочаровалась Алиса.

Лиза как-то странно на нее посмотрела.

— Что? — не поняла Алиса.

Лиза отложила журнал и села рядом с ней на козетку.

— Послушай меня, — серьезно произнесла она. — Пока что у тебя здесь… — она приложила палец к голове Алисы, — полный сумбур. Ты еще привыкла сравнивать — себя и свою подругу Наташу…

— Откуда ты… — встрепенулась Алиса, но Лиза лишь отмахнулась:

— Ты привыкла завидовать, ревновать, ненавидеть… Это прекрасно. Замечательно. Но какой смысл завидовать слабому? Это не поединок, это бойня, моя милая. Наташа — лишь ступень эволюции, женщина трудной судьбы, жалкая, беззащитная, рабыня. Она не наслаждается жизнью, она лишь расплачивается — тяжело и скучно — за те крохи, которые подбирает за мужем. Муж у нее, кстати, гомосексуалист.

— Да ты что?! — Алиса подалась вперед и приложила руку к груди.

— Я тебе говорю! Устинья — это картина, шедевр, ее жизнь — искусство. Она прирожденная гедонистка и существует для того, чтобы на нее равняться. Лучшие любовники, от которых она получает все, чего пожелает, не ограничивают ее свободы — вообще ничего не требуют взамен… Красивые мужчины, красивая жизнь — на это не каждый способен. Но если ты полагаешь, что она зря коптит воздух, то ошибаешься. Каждый мужчина, с которым она рассталась, считает время, проведенное с ней, лучшим в своей жизни. И они правы — она приносит удачу. Это древняя магия, и пусть она больше ничего не умеет — но в своем ремесле достигла совершенства. Она делает своих мужчин счастливчиками.

Лиза замолкла и несколько минут наблюдала, как Алиса разглядывает узоры на обивке.

— Я знаю, тебе сейчас непросто. Ты взрослый человек со сложившейся системой ценностей, но у тебя есть два варианта — либо ты останешься заурядной женщиной, которая трясется, как чихуахуа, при мысли о пенсии, о складках на шее и о бесплатной медицине, либо ты рискнешь оставить прошлое в прошлом.

Алиса встала, налила еще рому и села в кресло напротив Лизы.

— Алиса… — тихо позвала та. — Ты теперь другая. Пойми, по большому счету, мы отличаемся от людей именно тем, что умеем жить. Мы знаем правила игры. Человек умирает, а его близкие говорят: «Отмучился». Люди живут в вечном страхе, в ожидании беды, они боятся наказания, страдают, они беззащитны и слабы! Они как дети, которые потерялись в толпе! Неужели ты не понимаешь, что жизнь — это счастье, свобода, наслаждение и Божий дар, а не череда унылых будней, которые люди оправдывают необходимостью, долгом, ответственностью?! Тебе повезло, ты — другая, хоть и узнала об этом слишком поздно, но у тебя есть шанс все наверстать! Не будь мазохисткой!

— И что мне делать? — как-то плаксиво, так, что самой смешно стало, спросила Алиса.

— А все, что хочешь! — воскликнула Лиза.

И Алиса поехала к Марку.

Он жил в переулке между проспектом Мира и Каланчевкой, в старом, после капитального ремонта доме, в просторной трехкомнатной квартире. Алиса любила его уютный беспорядок: на диванах вперемешку навалены пледы, книги, блокноты, одежда, на всех столах громоздились стопки альбомов по искусству, чашки, тарелки, пустые пачки от сигарет, свечи, клочья бумаги, на полу валялись диски с фильмами и музыкой… Здесь хотелось отдыхать, свернувшись в калачик на одном из мягких кресел, накрывшись пледом и уставившись в какую-нибудь глупую развлекательную передачу, казалось, в этом огромном кабинете, в который Марик превратил свой дом, нет места для быстрых рискованных решений, для терзаний, интриг и поспешных выводов.

В квартире у Марика все было таким же ленивым и равнодушным к той огромной части жизни, в которой люди делали карьеру, бурно спорили на тему войны на Ближнем Востоке, пытались создать семьи и т. д., как и он сам. Алиса один раз наблюдала, с каким изумлением Марик смотрел на оппонентов в передаче «К барьеру!» — казалось, он увидел инопланетян.

Он не признавал ничего, что не вписывалось в тот образ жизни, который он выбрал для себя — неспешный писательский труд, прогулки в хорошие дни и встречи в ресторанах в непогоду, красивые женщины, на которых он просто любит смотреть (это он так говорит!), мужчины, пахнущие «Ком де Гарсон», одетые в кашемировые свитера и замшевые куртки, запах дорогого трубочного табака, тяжелый аромат «Шанс» от Шанель или волнительный «Джуси Кутюр», дым сигарет, малиновый закат где-нибудь в Мексике или на Гавайях — все это было настоящим, жизнью, а все эти политики с толстыми мрачными лицами, нервные неухоженные женщины с отросшей прической-сэссон, отстаивающие право… да хоть право женщин не брить подмышки, и уж конечно, программа «Максимум» с подробностями жизненного уклада бомжей, проституток и прочих личностей, при взгляде на которых Ад кажется не таким страшным, выходили за границы его личной, Марка, реальности.

— Это я! — закричала Алиса в домофон.

— А я к тебе собираюсь, — сообщил Марк. — Навожу марафет.

— Ты откроешь, или мне внизу подождать, пока ты примешь ванну, выпьешь кофе и сделаешь маникюр?! — возмутилась Алиса.

— Маникюр я делаю в салоне, — обиделся Марик, но домофон запищал, Алиса толкнула дверь и через пять минут уже пыталась с порога зашвырнуть пальто на диван.

Марк выглядел чертовски соблазнительно в майке-алкоголичке, стильных тренировочных от «Y3» и кожаных шлепках.

— И где марафет? — поинтересовалась Алиса, оценив щетину на подбородке.

— В ванной, — усмехнулся Марик и немедленно полез ей под платье.

— Отстань от меня, животное! — отбивалась Алиса.

— Ни за что, — мрачно ответил Марик, расстегивая молнию.

Закружилась голова — так было всегда, когда Марик ее тискал. Очнулась она уже в спальне, когда он снимал с нее трусы и смотрел особенным взглядом — от этой поволоки в глазах Алиса млела и вряд ли могла в этот момент вспомнить даже номер своей квартиры (если бы кому-то взбрело в голову его спросить). Он был такой крепкий, теплый, близкий и возбуждающий, что ей казалось, будто они находятся в неком условном коконе, за пределами которого происходит нечто странное: растут деревья, ходят люди, кто-то что-то покупает в магазине — в общем, загадочные события, не имеющие никакого отношения к сути вещей, — их с Мариком сексу.

И у него была лучшая задница в городе — таких круглых, мускулистых и упругих ягодиц не было ни у одного ее мужчины. Алиса сходила с ума, когда он поворачивался спиной — когда чистил зубы, или включал телевизор, или выходил из комнаты.

На этот раз спонтанный секс был быстрым, но отчаянным — Алиса казалась себе портовой шлюхой, на которую набросился залетный морячок, и от этой дурацкой фантазии ей вдруг стало весело.

— Что? — прошептал Марк, когда она захихикала.

— Ты меня не порви только на части! — попросила она.

— Это уж как получится… — пробормотал он и поцеловал ее взасос. — Ничего не могу обещать…

— Знаешь, Марик! — заявила она, вернувшись из ванной. — Я, кажется, хочу выйти за тебя замуж и родить тебе шестерых детей. Я просто не знаю, как еще объяснить, что со мной сейчас! — произнесла она, усевшись рядом с ним на кровать.

Он протянул руку и завалил ее на себя, поцеловал в макушку и погладил по спине.

— А я готов жениться на тебе, даже если у тебя уже есть шесть детей… Или собак.

— Мы же не серьезно? — забеспокоилась она. И даже попыталась вывернуться, чтобы взглянуть ему в глаза, но Марк не позволил.

— Почему это несерьезно? — возмутился он.

Она все-таки выскользнула из его рук и посмотрела на него с плохо скрываемым ужасом.

— Скажи, что это шутка! — потребовала Алиса.

— Шутка! — подтвердил Марк. — Но вообще-то в этом нет ничего страшного. Я два раза был женат. Или три. Нет, два. А у тебя что, замужествофобия?

— Наверное, — кивнула Алиса. — Просто меня раздражает весь этот бред на тему свадьбы. Все эти «жениться — не жениться»… Я, если честно, не понимаю, зачем это нужно.

— Ну, люди хотят жить вместе и подтвердить свои намерения перед богом и людьми… — Марк пожал плечами.

— Да ну, чушь какая-то! — фыркнула Алиса. — Сейчас-то кому нужна вся эта чепуха со свадебными платьями и родственниками из Моршанска? Мне лично совершенно не интересно весь день щеголять в дурацком белом парашюте, целоваться, когда все орут «горько!», и принимать пожелания плодиться и размножаться!

— А как же мои шесть детей? — ахнул Марк.

— О! — Алиса закатила глаза. — Отобьем парочку у Анджелины Джоли! Она, наверняка, уже со счета сбилась!

— Ты хочешь есть? — Марк оторвался от кровати и поискал треники, но не нашел.

— Хочу чаю и сладостей! — оживилась Алиса.

— Сейчас…

Марк вернулся с сервировочным столиком, на котором исходил паром чайник и была навалена куча пакетов с конфетами, печеньем, ватрушками, пирожными с заварным кремом и фруктами.

Оставив Алису со всем этим добром, Марк пошел в ванную, а она нашла у него в дисках «Других» с Николь Кидман и уставилась в телевизор. Думать ни о чем не хотелось — все переживания лучше было отложить на завтра. Или на послезавтра.

Когда Марк вернулся, она уже спала — с половиной булочки на груди и с пультом в руке. Он стряхнул крошки, выключил свет, забрал ноутбук и пошел в кабинет — дописывать очередной детектив, которого так ждали его преданные поклонники. Он был лучшим. Самым популярным, самым богатым, самым интеллектуальным. И ему это нравилось.