Когда Бог был женщиной

Арина Холина, 2008

Не просто быть ведьмой – за каждую сбывшуюся мечту приходится платить. Алиса Трейман, главный редактор журнала «Глянец», став колдуньей, получает все, но вдруг понимает, что это «все» ей дали взаймы и очень скоро потребуют вернуть долг. Но бывший главный редактор женского журнала – совсем не тот человек, которым можно манипулировать. И магия тут ни при чем. Главное – знать правила игры и… нарушать их в нужный момент!

Глава 7

Лиза заказала лимузин. Шикарный, просторный, с шампанским. И не зря — в таких-то платьях невозможно было бы тесниться в машине. И с такими прическами. Им бы позавидовали все модели на свете — ни на одном показе мод ни у кого не было таких шедевров. Алисе волосы уложили ровными блестящими волнами, скрепили на затылке в хитрую завитушку, которую удерживали серебряные шпильки, украшенные горным хрусталем и черными феонитами — Лиза одолжила — откуда они локонами спускались на плечи.

Фая любовалась укладкой в японском стиле — под стать платью, а Марьяна с недоверием разглядывала выпрямленные волосы — ее буйные кудри лежали ровными прядями!

Ехали довольно долго — на Рублевке, как всегда, были нечеловеческие заторы, а тащиться им надо было за Николину Гору. Казалось, что эта злосчастная гора находится где-то под Питером — они плелись со скоростью километров двадцать в час.

Но наконец водитель свернул налево, Алиса приоткрыла окно и увидела еловые лапы, потом еще два раза направо, гудок, последний рывок — и лимузин остановился. Водитель помог им выйти, и Алиса оглядела старинное поместье — отреставрированное и впечатляющее.

Парадный вход с колоннами, мезонин, два этажа, галерея, два просторных крыла. Ого-го! За Лизой они прошли к подъезду, и дверь немедленно открыла классическая горничная — только фартук на ней был не белый, а черный. Она проводила их в зал, и Алиса не удержалась — ахнула. Высотой в два этажа, просторная комната была затянута черным бархатом, шелком и шифоном! Все: потолок, стены и пол покрывал черный блестящий гранит. Встречался и мерцающий черный материал, усыпанный серебряными блестками, — он переливался между бархатными и шелковыми складками, создавая необыкновенный эффект. Скатерти, ниспадающие на пол, были из черного блестящего сатина, с черной же вышивкой — невообразимый шик, а все розы, украшавшие столы, оказались темно-бордовыми, почти черными. У столов стояли черные бархатные стулья в стиле рококо с черными лакированными спинками. Стекла в окнах заменяли зеркала, а зал освещали свечи в огромных канделябрах из черного мармора.

— Ой-ей-ей… — прошептала за ее спиной Фая. — Вот это да…

Ледяное царство Лизы уступало этому торжеству черного — такой готический будуар высотой в восемь метров и площадью метров в двести невозможно было вообразить!

У Алисы из головы тут же вылетела и вчерашняя депрессия, и разнос, который ей устроила Елена, — Алиса так сосредоточилась на лимоннике и точном весе, что забыла добавить в зелье дружбы толченый тигровый зуб…

Ради таких вечеринок стоило жить!

На черном фоне дамы в вечерних платьях сверкали, как бриллианты — комната была лишь оправой женской красоты, мастерства лучших портных и драгоценностей. Дамы блистали, восхищались друг другом, обсуждали последние недели моды, церемонию Оскара — точнее, платья звезд, последние тенденции макияжа — словом, милые женские темы, о которых с неиссякающим вдохновением можно говорить бесконечно.

— Да-а… — выдохнула Алиса. — А я-то думала, зачем ей такой большой дом!

— Тебе тоже придется прикупить особнячок побольше, — заметила Лиза. — В твоем не развернешься.

Алиса с благодарностью посмотрела на подружку. Отличная мысль! Новый дом, новый интерьер — и все только самое лучшее! Здесь, в затянутой бархатом зале, так легко было фантазировать о домах, вечерних платьях, новых друзьях и новых увлечениях!

Ура! Какое счастье, что она тут, с ними!

Едва они расселись, на сцене появилась Мери Джей Блидж и Баста Раймз, которые спели несколько песен вместе и несколько по отдельности.

Когда подали десерты и дежестивы, внимание публики привлекла Дита Фон Тиз, исполнившая сольную танцевальную программу, а уже после этого на сцену явилась Кайли Миноуг со всем своим кордебалетом. Столы быстро убрали, а из смежного зала показалась толпа молодых людей в смокингах — они разобрали дам, и начались танцы.

Так весело Алисе не было ни разу! Она танцевала, пока не оттоптала все ноги, отпустила кавалера, рухнула на диван и чуть не раздавила даму в странненьком туалете из последней коллекции «Валентино».

Недалеко от них Фая извивалась в объятиях партнера — она явно чересчур увлеклась Дитой, зарядившей зал сексуальной энергией.

— Подумать только! И кто ее сюда пригласил? И не постеснялась ведь! — фыркнула дама.

Алиса с недоумением воззрилась на единственную здесь женщину с дурным настроением.

— А что? — спросила она.

— А то! — невежливо отрезала дамочка. — Она же не ведьма? И подружка тут у нее имеется… — блюстительница порядка прищурилась, выискивая в толпе Марьяну, но не нашла. — Тоже не ведьма!

— И что? — опять спросила Алиса.

— А то, что здесь не должно быть обычных людей! Это все-таки особенная вечеринка в канун Вальпургиевой ночи! Иногда мы, конечно, приглашаем людей, это необходимо, но исключения делают для важных персон, а не для всяких прощелыг, и уж тем более не на таких вечеринках! Чушь! Такого уже сто сорок шесть лет не бывало!

— Это мои подруги, — холодно произнесла Алиса.

— Так это ты притащила их сюда?! — с такой злостью прошипела соседка, что Алиса струсила и призналась:

— Вообще-то это Лиза нас всех пригласила, и мы ничего не знали о том, что… нельзя!

— Лиза?! — воскликнула дамочка. — Ха-ха-ха! Я бы на твоем месте серьезно задумалась…

Тут к даме вернулся кавалер, подал ей руку, и та неожиданно проворно вскочила.

— О чем?! — крикнула ей вслед Алиса, но та уже унеслась ближе к сцене.

* * *

Если не считать вылазки за едой — в сомнамбулическом состоянии, то проснулись они лишь через сутки. Утром легли, утром и проснулись. Правда, необычайно рано — в десять.

Первой встала Фая — она и вытолкала из кровати Марьяну с Алисой, видимо, взбесившись, что сама спала в комнате для гостей, да еще и окно открыла, а Марьяна отрубилась у Алисы в кровати, в теплой спальне с наглухо задернутыми шторами.

— Вот! — Фая швырнула на одеяло письмо.

Алиса открыла золотистый конверт и вынула оклеенное тканью приглашение на вечеринку в восточном стиле у некой Тани Ландау.

— Лиза звонила, говорила, мы тоже можем прийти, — сообщила Фая.

— Нет! — отрезала Алиса. — Никуда я не пойду! Я и так за два дня потратила почти десять тысяч баксов, так что я лучше передохну…

— Да ладно тебе! — возмутилась Марьяна. — Ведь было весело!

Они уговаривали ее и уговаривали, пока Алиса не вышла из себя и не закричала:

— Я никуда не поеду, ясно вам, отвалите от меня!!!

Она хлопнула дверью, оставив растерявшихся подруг в недоумении.

Алиса заперлась в ванной, включила воду — словно кто-то мог подслушать ее мысли, и не отвечала на стук в дверь, на нытье подруг и на их уговоры объяснить, что случилось.

Наконец, она вышла, спустилась вниз — девицы поплелись за ней — и высказала мнение в поддержку тезиса «лучшее — враг хорошего».

— Не думала, что ты такая зануда! — хмыкнула Фая.

Марьяна злобно зыркнула на нее.

— Алиса! Мне кажется, ты все-таки перегибаешь палку! Мы уже неделю тебе отчаянно завидуем, а ты недовольна! Все, что случилось с тобой, — прекрасно, ты нашла себя, ты на самом верху…

— А у меня голова кружится! — перебила ее Алиса. — Девочки! Я вас очень люблю, но мне, правда, надо побыть одной! Слишком много всего. И ни на какие торжества в восточном стиле я не пойду — у меня осталось пять с половиной тысяч, а мне еще жить на эти деньги.

— И что, по домам? — Фая переглянулась с Марьяной.

Та пожала плечами.

— Ладно, мы только сожрем твою икру, можно? — попросила Марьяша.

Алиса кивнула.

Они уехали, и она осталась одна. На целый месяц.

Если, конечно, не считать Марика, который то увозил ее в город — в свою уютную квартиру, то ночевал у нее — и еще жаловался, подлец, что в такой тишине невозможно спать — ощущение у него, видите ли, словно он в могиле.

Месяц Алиса не вылезала из спортивных костюмов. Месяц занималась на беговой дорожке, которую ей подарил Марк. Месяц они смотрели по вечерам комедии с Джимом Керри, трагедии с Робертом де Ниро и все ужастики подряд, кроме «Дома тысячи трупов», от которого Алису чуть не стошнило. А потом Марк не выдержал и вытащил ее в люди. На какую-то премию.

Алиса надела платье, которое ей для пятнадцатилетия «Глянца» шили в «Персонаже» по личному заказу — эдакая глэм-готика, поддела под него черные джинсы в облипку и нацепила любимые ботинки на высоком каблуке со шнуровкой. По глазам кое-как размазала дымчатые тени, мазнула блеском и решила, что одета скромно, но со вкусом.

Гуляли в казино. Дизайнеры хорошо поработали: завесили «русский красный» розовыми драпировками — премию вручали то ли за красоту, то ли за стиль, расставили везде белые цветы, а сцену украсили серебристым занавесом.

Алиса думала, что будет здесь самая незаметная, но ошиблась в квадрате: она выглядела очень нарядно, но ее никто не замечал. Причина выяснилась довольно быстро. К ней подошла знакомая и с нескрываемой радостью сообщила, что Алису уволили из «Глянца».

— Спасибо, я в курсе, — ответила та.

— Как ты? — с фальшивым сочувствием поинтересовалась знакомая, кажется, Надя.

— Прекрасно, — кивнула Алиса.

— Они ужасно с тобой обошлись! — гнула свою линию Надя.

— А что случилось? — Алиса сделала вид, что разволновалась.

Надя оскорбилась, но не подала виду. Конечно, она не ожидала, что Алиса будет рвать на себе волосы, а на запястьях у нее будут бинты, свидетельствующие о том, что с горя бывшая главная редактор порезала вены — и не один раз, но она, как гиена, жаждала учуять запах крови и никак не могла понять, отчего раненая добыча улыбается и выглядит так, словно не ее сегодня сожрут на ужин.

— Они не имели права тебя увольнять! — твердила она.

— Они и не увольняли, — Алиса пожала плечами. — Так что ты особо не расстраивайся.

— То есть… — Надя сделала большие глаза. — Ты еще там работаешь?

— Нет, просто я сама уволилась. Это не столь важно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя сложилось превратное мнение о моем бывшем начальстве.

Надя переваривала информацию. Возможно, ей говорили. А она не поверила. Потому что кто уволится с места главного редактора, едва приступив к обязанностям?

Действительно, кто?

— Неважно, — отмахнулась Алиса. — Ты-то как?

Надя некоторое время заливала, какая она успешная, как у нее все круто, пока не перескочила на любимую тему — «у меня воруют идеи».

Она набросилась на колумнистку некой газеты, которая все больше отдавала желтизной — не без помощи обозначенной журналистки, с таким вдохновением описывавшей силиконовые бюсты звезд, будто сама их им вставляла. Из ее заметок сочилась желчь, каждая буква была так щедро пропитана завистью, что неискушенный читатель, возможно, представлял себе светское общество сборищем коварных инопланетных андроидов, которые прибыли на Землю с миссией уничтожить планету.

Алиса была с Надей совершенно согласна — автор этих вульгарных статеек заслужила адовы муки, но у Нади, если честно, тоже рыльце в пушку — она, наоборот, неистово убеждала читателей, что стайка светских девушек, поблескивающих на тусовках бриллиантами, — прямо-таки основа нашей цивилизации, честь ее и оплот.

Надя распоряжалась светской хроникой в газете, проповедующей ценности буржуазии. Алиса все не могла понять — то ли эти девушки идут в светскую хронику ради того, чтобы заарканить миллионера, то ли уже в процессе им сносит башню. Наверное, не легко справиться, например, с такой информацией: когда подруга одного магната возжелала в подарок сумку «Биркин» — непременно розовую, из аллигатора, с фурнитурой из платины (четыреста восемьдесят шесть тысяч рублей), но надо ждать четыре года, пока подойдет ее очередь. Ясное дело, девушка не желала ждать, и специально обученные люди искали сумку по всей Европе, пока не нашли женщину, которая согласилась продать свою — свежекупленную, с неслабой наценкой, но тут подруга магната передумала — увидела в ЦУМе такую же у какой-то дамочки, и возжелала оранжевую.

Удивительное рядом — все эти красотки в огромных брильянтах от «Графф» сказочной красоты, в платьях от «Прада» и джинсах от «Дискэйрд», на парковке в рядок — «Бентли», «БМВ Х5», «Ягуары», распоследние «Лендроверы» и «Мерседесы» от «АМГ» — как тут устоять? Вопрос «чем я хуже?» звучит все чаще, а с девицами, увешанными ювелиркой от «Графф», завязывается странная дружба, основанная на соперничестве и маниакальном желании стать, как они.

Девочки живут мифами о миллионерах, которые просто так — от чувств, без секса и отношений, дарят квартиры; о миллионерах, которые по странной прихоти платят бывшим любовницам алименты в десятки тысяч долларов; о девочках, которые в порядке отступных получают дома на Рублевке… Но никого не предупреждают (и никто не признается), что такая жизнь — не райские кущи. Это бизнес — и не менее тяжелый, чем если бы на все эти квартиры-бриллианты девушки зарабатывали сами.

Отчаянные поиски щедрого миллионера, который желательно не извращенец (или не очень извращенец), все эти теории «в бане по пьяни — не измена» (а если не в бане, а в Монако и с целым модельным агентством? Может женщина лет тридцати конкурировать с дюжиной восемнадцатилетних ног в метр высотой?), неудачные попытки смириться с тем, что по большому счету к тебе относятся, как к официантке — клиент всегда прав, и ты живешь в фальшивой, как отполированный в «Фотошопе» рекламный снимок, уверенности, что любовь — это когда твой бойфренд расплачивается в бутике «Прада»…

Уж Алиса-то не понаслышке знала, что собой представляют эти отношения, в которых все начинается с трезвого расчета и заканчивается проникновенными беседами с адвокатом. Покупки превращаются в секс, а секс — в нечто вроде готовки ужина: ты переживаешь некоторые приятные ощущения, но делаешь это не по вдохновению, а лишь потому, что обязана. Ты радуешься, когда он задерживается на работе, потому что тебе лучше одной — или с подругами, или с мускулистым любовником (тренером, охранником, случайным тусовщиком). Ты серьезно задумываешься о том, как бы завести речь об отдельной спальне. Тебе нравится твой мужчина — он щедрый, хороший, внешне вполне ничего себе, но нет того, чего ты так боишься — страсти, безрассудства, эйфории, и без чего втайне злишься на весь мир — и особенно на своего мужчину.

Как назло, к ним присоединилась еще одна жадная до сенсаций хроникерша — Аня.

Презрительно оглядев конкурентку, Надя перевела разговор на недавние весенние каникулы в многострадальном Куршавеле. Алиса заскучала. Она не любила отдыхать в горах: лыжи ее не возбуждали, а тащиться ради разреженного воздуха, неделю спать, а еще неделю страдать похмельем было слишком тягостно, поэтому ранней весной она уезжала куда-нибудь на Гавайи, где было чудесно и, главное, тепло.

Конец ознакомительного фрагмента.