Иллюзия истины

Арина Ферзен (2024)

Сергей — известный музыкант, чья группа переживает вторую волну популярности. Его романтическая натура постоянно сомневается и разрывается между женой Анной и случайно повстречавшаяся девушкой, в дальнейшем, совсем не случайно ставшей любовью всей жизни — Тоней. За образом обаятельного кумира никто не видит его ментальные проблемы и попытки разобраться с собой. Все изменит случай…

6 глава

Сережа натянул капюшон поглубже и набрал ненавистно знакомые цифры. Когда взяли трубку, он сбросил. Струсил.

Такси приехало быстро, и уже через двадцать минут стояло у неплохо сохранившейся хрущевской постройки с безупречным фасадом.

Сережа поднялся на третий этаж и из кармана вынул связку ключей, отделил небольшой с красной головкой и открыл дверь. С прошлого раза все осталось нетронутым.

В большой комнате стояла гитара, разбросаны бумаги на полу, а рядом пепельница — жестяная банка, доверху забитая окурками.

Первое, что сделал Сережа, раздевшись, — разложил все вещи и выбросил бумажный мусор. Арендодатель заботливо выносил мусорные пакеты, но больше ничего не трогал.

Сережа плюхнулся на скрипучий диван и бросил телефон рядом.

Это квартира с советским интерьером, почти нетронутые современностью декорации, даже телевизор тот же. Из современного был разве ламинат и постельное белье с прочей техникой, исключительно бытовой: новая плита, микроволновка и стиральная машина.

В ней было неуютно. Ностальгия, которая делала больно. Тот самый обобщенный интерьер, вызывающий традиционную печать тоски и одновременно идеализированные светлые детские воспоминания. Но к этому быстро привыкаешь. Такие мысли у Сережи были, когда Юра первый раз привел его сюда, сейчас же это уголок уединения, в котором можно быть наедине со своим творческим Я и спокойно поработать, ни на что не отвлекаясь. Еще это место превращалось в пещеру саморазрушения (за счет своего местоположения и непубличности), например, в этот раз.

— Охо-хо, давненько ты не звонил, пропал с радаров. Ты себе?

Сергей сглотнул непроходящий ком в горле.

— Да, мне как обычно, в смысле, как было, когда я тебе звонил последний раз, не для вечеринки.

— Ой, Сережа, Сережа. Тебе повезло, что я такой дотошный и храню все записи аж с нулевых, — было слышно, как басистый мужчина положил телефон и удалился, достаточно быстро вернувшись и уже листая страницы.

— Понял, только с водкой не мешай, у меня тут это аж в кружок обведено с тремя восклицательными знаками. Не помнишь, почему? А, да, не говори, я все равно не запомню. Жди, минут 40. — Мужчина сбросил.

Сережа накрыл телефон подушкой и спрятал лицо в ладони. Ему было страшно и противно от того, что он делает сейчас, но в то же время азартно проверить свою силу воли и чудодейственное кодирование из израильской клиники.

Сорок минут пролетели очень быстро, хотя бы потому, что прошло всего десять. Мужчину из дремы пробудил дверной звонок. Нехотя пошкрябав по полу и справляясь с заедающей цепочкой, он впустил в квартиру молодого парня, который переминался с ноги на ногу.

Мальчик вынул из кармана два маленьких зип-пакета с разным содержимым, как показалось, на рефлексе обернулся и только спустя несколько секунд после передачи посмотрел Сереже в глаза.

— А вы всегда так бросаете где попало? — курьер кивнул на средней захламленности коридорную тумбочку.

— Нет, я и беру редко, почти никогда. Может, и сейчас выброшу, не знаю, сегодня все по-дурацки. Жуткие вещи, никогда это не трогай. — Заказчик скрестил руки на груди и все еще смотрел прямо в глаза собеседнику.

— Вам не жалко денег в таком случае?

— Слушай, мне в общем-то неинтересно ничего не про тебя и не в моих интересах рассказывать что-то о себе. Но вижу, ты первый раз и, видимо, из-за денег, срочных. Ты кивни просто, если я прав.

Парень неподдельно поднял свои карие глаза и кивнул.

— Я вижу, что ты парень хороший, воспитанный, не каждый выкает. Вот тебе, — Сережа достал из бумажника две пятитысячных купюры, — держи и пообещай, что уйдешь из этого дела. Ты же первый раз на заказе, верно?

Парень еще раз кивнул, не долго противясь, взял деньги и сунул в карман джинсов.

— Спасибо огромное, спасибо. Вы меня просто спасли, мне именно столько и не хватало, спасибо.

Сергей закрыл дверь и, подбросив в руке два пакетика, отправился на кухню.

— С каких пор я стал таким миротворцем, смешно. И, кажется, это была последняя наличка. — Дверца холодильника слегка побрякивала от бутылок.

Здесь, чтобы не сойти с ума, Сережа говорил вслух, действия не комментировал, а вот мысли — охотно, неизвестно откуда могло прийти вдохновение.

Он бросил на спинку стула толстовку и сел на край, через джинсу чувствовалась прохлада дуба, простоявшего несколько часов на сквозняке, и поставил на стол перед собой бутылку водки.

Холодная поверхность, как в первый раз на бачке в клубе.

Руки стали влажными, а сердцебиение быстрым.

Кашель. Пазухи носа стало неприятно жечь.

Сережа снял наручные часы и положил рядом, засекая примерно 5 минут.

Стена стала плыть и пропускать через себя свет. Потом появились деревья. Сережа стоял на аллее. Посмотрев вправо, он все еще видел кухню и холодильник в стиле пин-ап, снова в центр — солнечная аллея.

Несмело сделав шаг вперед, он услышал оглушающий звук, влетавший в одно ухо потоком вибрации, затем несущийся в другое ухо той же силой.

— Хватит!! — Сережа крикнул изо всех сил, но понял, что рот его будто заклеен, и вместо возгласа выдал лишь жалкое мычание.

«Факты, проверяй факты», — Пашина фраза буквально летала по всей кухне, сквозь аллею и сквозь Сережу.

Стало трудно дышать, и он схватился за горло. Аллея стала понемногу растворяться, словно очевидный мираж, звуки перестали быть громкими, а горло прекратило давить.

Сережа обнаружил себя лежащим на полу и все еще задыхающимся. Встав на четвереньки, он прополз к столу и схватил часы, прошло минут двадцать этого морального и человеческого разложения.

Мысли путались и разбивались об эйфорическое забытье, поэтому как следует поругаться не удалось, он упорно пытался хотя бы сесть, но положение звезды ему было ближе.

Так он пролежал еще с полчаса, прежде чем ощутил отвратительную сухость во рту и чувство страха.

— А вот.

Паника распространялась настолько быстро, что все техники, которые и в трезвом сознании ускользали, сейчас просто стерлись. Было страшно, все тело пронизывала дрожь. Он забился в угол и вбил в расплывающийся от подкатывающих, но успешно сдерживаемых слез телефон номер по памяти и, дождавшись ответа на другой линии, слегка запинаясь, прошептал:

— Мне страшно, очень страшно, приезжай, я не могу так больше, умоляю.

— Я тебе, кажется, сказал, что не приеду. Решай сам.

Сережа продолжил хватать воздух ртом.

— Ладно, жди, постараюсь минут через 10 приехать, я как раз недалеко. — Юра все еще говорил черствым голосом и быстро положил трубку, хотя на самом деле уже практически запрыгнул в машину и был в дороге, потому что прекрасно знал, что если он не приедет, то никто другой тем более. Только Юрин номер Сережа помнил наизусть в любом состоянии.

Когда Юра открыл дверь и сорвал эту хлипкую цепочку, обнаружил друга с пустыми глазами, сидящего в углу кухни, рядом с полуоблезшей батареей, где он напевал припев доброй песни конца 70-х:

Always look on the bright side of life

Always look on the light side of life.

— Вставай, я не оставлю тебя здесь больше ни на минуту. Ты сам понимаешь, во что это выльется. Где дрянь? — Юра не стал даже разуваться.

Сережа кивнул на столешницу и продолжил петь.

Юра посмотрел на зип-пакеты, один из которых был вообще запечатан, а второй валялся раскрытый. Уже чуть позже, поглядев на поверхности кухни, он понял, что при всем абсурде ситуации его товарищ практически ничего не принял.

С отвращением Юрий смыл все содержимое в туалет и хлопнул дверью, которая тряслась при закрытии, издавала неприятный вибрирующий звук.

— Какая же ты сволочь, Нежин.

Юра сел рядом и положил его голову на свое плечо. Он был злым: на Сережу и на ситуацию. Устал постоянно вытаскивать его за уши, словно подростка, из всяких сомнительных историй. А Сережа все знал, знал, что прямо сейчас Юру изнутри разрывает ярость, и как будто специально все делал для того, чтобы вывести из себя.

Уже в машине Сережа ляпнул, не ожидая ответа, потому что ехали в полной тишине:

— Я всегда себя так инфантильно веду?

Недолго думая, Юра ответил:

— Все время, как я тебя знаю. Это твой характер, сам знаешь. Что я сделаю?

Пропустив поворот на общий двор, он понял, куда они едут, и возражать не стал, только сжал губы и еще более показательно отвернулся. Через несколько минут иномарка сделала разворот и поехала по дворам.

— Если ее нет дома, то тебе, считай, повезло. — Юра заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью. Он никогда не относился бережно к своим машинам. Банкротство пришло, а состоятельная привычка осталась. Не сказать, что он в чем-то нуждался, но потеря бизнеса никого никогда не красила.

— Звони.

Сережа позвонил в звонок. Очень настойчиво.

Дверь открыла Тоня и неловко улыбнулась:

— А вы чего даже не написали? Проходите.

Сережа пихнул в спину друга и закрыл дверь, пройдя в гостиную, они уселись на большой диван. Девушка развернула кресло от рабочего стола и села напротив:

— Ну, я слушаю. Или продолжим играть в молчанку?

Юра посмотрел на друга, сидящего в закрытой позе, как бы призывая к ответу.

— В гости наведались, но с поводом. Я не знаю, с чего начать.

— Начни уже хоть как-нибудь. — На лице девушки проскользнуло непонимающее выражение, и она заправила волосы за уши.

— Начну я. — Юра охотно вмешался. — Делай с ним что хочешь, я уже не вывожу, с меня хватит. Я только что выловил его со съемной квартиры, где он нанюхался и сидел в углу, умолял меня приехать, задыхался в трубку. К чему это, а? — он снова бросил заведенный взгляд на друга.

— Сереж, это правда? — Тоня обеспокоенно подняла глаза.

Он не знал, что ответить. Было стыдно, просто дико стыдно. Не скажешь ведь, что это некий эскапизм, потому что это неправда, он был лотереей. Кроме ненависти к себе в прошлом, который не пойми за чем набрал старые контакты и отдал последнюю наличку на неясные цели. Назло Юре, все ему назло, лишь бы снова заметил. В таком было тяжело признаться даже себе, но это так отчетливо крутилось в мыслях. Побочные действия психотерапии — постоянные выводы.

— Правда. Но я немножко. Уже не тот возраст, чтобы баловаться этим. Жутковато было. — В конце фразы он кашлянул для убедительности.

— А так ты как будто не знал. Ну все, передаю тебя Тоне. У меня еще дела, задумайся о том, что ты вытворяешь. Прошу. — Юра вышел в коридор, а Тоня, показав жестом, что скоро вернется, мелькнула за ним и закрыла дверь гостиной с другой стороны. Сквозь матовое стекло было видно, как она что-то сказала Юре, и он вместо лестничной клетки пошел на кухню.

***

— Ты объяснишь мне, что это все значит? — девушка облокотилась спиной о столешницу.

Юра придвинул пепельницу и закурил.

— Конечно. Я не знаю, насколько у вас близкие отношения и говорил он тебе или нет, — гость сделал затяжку, — Сережка — подозреваемый в убийстве.

Тоня перестала крутить в руках полотенце и присела напротив, прикрыв рот изящной кистью.

— Да-да, именно такая реакция и у меня тоже была. Я не знаю, что он вытворил, но уверен, что невиновен, я помогу чем смогу, конечно, но не мне решать.

— А теперь про то, почему мы сюда ворвались, прости, кстати. — Юра докурил, бросил бычок в прозрачную пепельницу и накрыл руку собеседницы. — Когда он хочет побыть один…

— То он едет ко мне, Юр. — Тоня безэмоционально перебила, глядя вдаль на высотки.

— Нет, он едет на съемную квартиру. Как же объяснить… Еще в далекие двухтысячные, я уже не помню, при каких обстоятельствах, я познакомился с одним мужиком, он в свое время работал риэлтором. А я, понимаешь, искал квартиру для отдыха, ну, грубо говоря, вторую. Для секс драгс энд рок-н-ролл, чтобы на месте жительства соседи не жаловались. — Он поднял свои светлые брови. — И он показал мне квартиру отца, которую тот как раз решил сдавать. Богатые были немерено, а все мало. Но это ладно. Риэлтор уже давно живет где-то на просторах Евросоюза, а вот отец все так же сдает. Но не совсем.

— Подожди, тебе налить чего-то? И в смысле — не совсем?

— Чай, если можно, зеленый.

Девушка кивнула и принялась копаться в ящиках белого фасада кухни.

— Квартира раньше сдавалась мне посуточно, а теперь, когда легкомысленные вечеринки до утра заменились избирательным и созидательным самокопанием для извлечения чего-то вечного, то я, точнее, мы, начали платить аренду за месяц. И делаем это каждую календарную страницу.

— Зачем?

— Для уединения. — Юра сказал это и задумался, ведь на самом деле, не считая сегодня, он не был там уже почти полгода.

— Ну допустим, — по задумчивости гостя девушка и так все поняла и не стала задавать вопросы, а поставила на стол две кружки, — Сережа сейчас при чем, я поняла, что квартира, уединение — и?

Юра жадно хлебнул чай и вытер рукавом несколько капелек с подбородка.

— Он психанул. В том числе и на меня, я так думаю. Понимаешь, вот эта запрещенка, она же мне назло. Кто приедет его вытаскивать? Юрец. А мне это уже вот тут. — Он показал двумя пальцами в район кадыка.

— Так не ехал бы, делов. Я терпеть не могу это саморазрушение, причем добровольное. Он не ребенок, чтобы так носиться. Обрекающий себя на это должен все знать и брать ответственность. Ты просто очень эмпатичен, Юра. Ему бы это на пользу, так сказать, собственные шишки.

Юра всегда замечал, что Тоня кладезь мудрости, она часто говорила то, что можно было обдумывать целые сутки, впрочем, и сейчас он был пронзен насквозь.

— Мне его жалко, ты бы знала, как. Но поддаться ему — все равно как стоять на арене, приманивая быка красной тряпкой, а потом отвлечься на пролетающую бабочку, и тебе уже два рога пронзают пах. Я бы отвез его домой, уложил спать, но нельзя по правилам. Может, к пятому десятку переборю свой синдром. Как это называется?

— Синдром спасателя.

— Вот, синдром спасателя. Поговори с ним, успокой, не знаю. Еще, мне кажется, на него очень влияет отсутствие его мозгоправа, он привязался.

— Это уже сплетни на лавке. Не знаю. — Девушка начала трясти ногой о ножку стула, раз за разом ударяясь лодыжкой.

Юра понял, что задушевных бесед на сегодня достаточно и, поблагодарив за чай, открыл дверь. Сережа стоял, одним плечом облокотившись о дверной косяк.

— Уходишь? — c нотой горечи, неуловимой человеку вне его мыслей, бросил Сережа.

— Да, до завтра. — Юра не хотел отвечать, но за искренним разговором его душа размякла, и эти слова можно было расценить как шаг навстречу.

Так поняли оба. Сережа пожал руку и отрывисто обнялся с другом, похлопав его по спине. Юра чмокнул в щеку хозяйку дома и ушел.

— Сереж, — девушка обхватила руками его лицо, — пойдем, сейчас заварю тебе кофе, все расскажешь.

— Я не могу, это ужасно, понимаешь. Сорвался, и теперь только надеяться, что я не стану снова… оправдывать это себе и в своей голове.

— Хорошо, можешь не говорить. Помолчим. Ты останешься на ночь?

Сережа обнял девушку и лениво поцеловал в шею.

— Останусь. Нужно же как-то оправдать это варварское прибытие. — Сережа искренне рассмеялся.

— Да ну тебя. — Девушка поцеловала его и за руку провела на кухню.

Сережа смотрел на Тоню, как она неумело возится с дозированием кофе, плитой и туркой, и отчего-то на душе стало так тепло. Снова захотелось все бросить и переехать сюда. Смотреть. Жить. Чувствовать.

Когда в разговоре упоминался «дом», первой ассоциацией была эта просторная квартира с легким фруктовым запахом, который с порога разгонялся табачным; скандинавская мебель разного цвета и немереное количество денег, при всей простоте вида. Последнюю мысль Сережа обозвал жлобской и мелочной и сразу же ее отогнал.

Глядя на теплый свет лампочек и обжигающий кофе из самодельной керамической кружки, он вспомнил семью из пробки. Дети, веселье, счастливые супруги, просто и обычно. Впервые за все время к этой мысли он отнесся чуть трепетней, чем обычно, когда выбрасывал любые ее развития из головы сразу же вместе с окурком в мусор.

— Тонь.

Девушка обернулась и села на колени к мужчине.

— Чего?

— Как думаешь, мы бы смогли создать семью?

Девушка настороженно покосилась.

— Ну… дети, кольца, игрушки там, семейные прогулки по парку в выходные.

Тоня рассмеялась и помотала головой:

— Не с нами и не в этой жизни. Чему мы научим детей? Я не была бы уверена, что и ты, и я справились бы хоть с одним. Мы эгоисты, Сереж. Чертовы эгоисты. Представь сегодняшний день, да, прямо от начала и до сейчас, но только с детьми. Что вот прямо сейчас за стенкой спит младенец. А тебя приводит Юра и говорит, что ты час назад лежал обдолбанный в какой-то хрущевке. А я, я все утро и день согласовывала проекты с заказчиками и через час поеду к психотерапевту, снова новому. Это я для общей картины, хотя мои действия меркнут на твоем фоне. Или ты на склоне лет все-таки решился? Думаю, как-то не в тему.

— Я просто когда ехал сюда, увидел в соседней машине такую семью, наверное, как в рекламе, вот эти выхоленные люди в белых футболках. И понял, что хотел бы также, но отец из меня, объективно говоря, дерьмо.

— У тебя дети есть?

— Нет, никогда не понимал. Просто, например, глядя на Юру, я думаю, что если бы наступил себе где-то на горло, лишний раз бы не потащился в развратные лапы ночных отелей на пьяную голову, я бы стал первоклассным главой семейства. Но я другой.

— И это прекрасно, Сереж, что ты другой. Ну мы бы тогда не встретились, если бы ты не шатался по отелям.

— Это точно.

Спустя пару минут послышалось шипение и запах горелого.

— Кофе!! — девушка вскочила и, чуть не облив себя кипятком, поставила турку рядом с плитой.

— Ты в порядке? — Сережа вскочил со стула и выглянул из-за Тониной спины.

— Я-то да, а вот плита… — она не без раздражения посмотрела на стеклянное покрытие и все еще пенящуюся жидкость, которая в некоторых местах застыла. — Нужно успеть ее помыть за 20 минут, иначе я опоздаю.

— Собирайся, я вымою.

Девушка ушла собираться, а Сережа — за химическим средством и поролоном.

***

— Тебе в какой район? Я хотел прогуляться как раз, подожду тебя.

Девушка, стоя на одной ноге, завязывала шнурки, сказала, что сама закажет такси, потому что не особо ориентируется в том районе, и знание улицы еще ни о чем не говорит.

— Хорошо, напиши мне тогда адрес. Я заеду за тобой после.

Сережа как бы ждал продолжения диалога вроде настоятельной изоляции от внешнего мира, как бы наказания за дурацкую связь, но перед ним стояла Тоня, а не Аня. Но это был тот случай, когда минус на минус давал плюс и полный коннект, а может, этот случай был любовь, искренняя и абсолютно не поддающаяся объяснению? На этот вопрос он пытался себе ответить уже долго, что просто решил чувствовать.

***

Тоня, встав в очередную пробку, взглянула на бестолковый рекламный баннер и прокрутила в голове то, почему она сейчас едет в сомнительный район хорошего специалиста.

Такси остановилось у старого дома.

Девушка зашла в подъезд, убранство которого не соответствовало холеному внешнему виду: в углу валялся мусор, стены были обшарпаны, и на них вырисовывались различные надписи: от приличных до ограниченных тремя буквами. Идя до третьего этажа, можно вдоволь насладиться комичным контрастом.

Дом был настоящим архитектурным достоянием, да к тому же в центре города. Здесь жили интеллигенты, старые и не очень. Кому-то квартира досталась в наследство, а кто-то нарочито выискивал объявления о продаже в интернете. Первый этаж занимали офисы.

Тониной подруге эту квартиру сдает очень милый старичок. Он историк, который всю жизнь избегал работы в институте, ссылаясь на бесперспективность и маленькую зарплату. Вместо этого он занимался какими-то частными серьезными заказами, поэтому к своим годам он заработал достаточно, чтобы большую часть года проводить в теплых краях планеты и появляться в своем родном городе пару раз в год.

В праздных размышлениях девушка дошла до нужной квартиры. Вперед подруги выбежал пес, приветливо размахивающий хвостом.

Подруги обнялись и уселись на кухне за обсуждением событий недели. Это была очень приятная традиция.

Маша работала психологом, поэтому, соблюдая этику, она не могла рассказывать о клиентах. И говоря такую красочную подводку к истории, она обрывалась словами: «Ой, это же нельзя рассказывать».

Тоня придвинула стул и робко сказала:

— Можно я сегодня воспользуюсь твоей рабочей услугой?

— А с какой точки зрения, по-твоему, мы мужиков обсуждаем? Правда, их трое всего, но не суть. — Маша чуть рассмеялась.

— Да нет, я хочу про себя, ты мне просто скажешь, это шиза или нет. — Тоня уже не пыталась говорить какими-то намеками и сказала в лоб:

— Ты меня уже пугаешь, рассказывай.

Тоня согнула одну ногу в колене и поставила на стул. Сделав то ли рассерженный, то ли сосредоточенный выдох, начала:

— Я в Сереже, когда мы занимаемся сексом, вижу его разных периодов.

Маша сделала озадаченное лицо.

— Блин, ну как тебе объяснить. Сейчас я его вижу таким, как он есть, да, но иногда ему словно двадцать, потом период тридцати, когда он торчал, потом снова как сейчас. Понимаешь? И меняется только образ, глаза-то те же. И когда я понимаю, что слишком расфантазировалась, меняем позу, лишь бы его не видеть. Нужно перестать смотреть все про его группу, но тогда я буду снова ощущать, что многое не знаю.

— И… какие чувства это у тебя вызывает?

— Да обычные, разнообразие. Меня это возвращает в момент.

— Хочу тебя обрадовать, шизы нет, ну, наверное, но случай интересный. Знаешь, если бы я с ним была, то тоже бы представляла его лет в тридцать, такой секси. Мне даже как-то отец фотки показывал, где он с ним был. Папочки не в моем вкусе, но могу сделать исключение всегда. — Маша рассмеялась и помотала головой.

— Так, а делать мне что? — Тоня хлебнула содержимое бокала и посадила на колени собаку.

— Слушай, я вообще удивилась, что у вас что-то было, ты вроде говорила, что у вас платонические чувства, или как. Сколько?

— Да раза два, так получилось… — девушка пожала плечами.

— Слушай, интересно было бы покопаться в ситуации, почему именно так ты… э-э… как ты сказала?

Маша очень любила жестикулировать, и вот уже около двадцати минут трясла вилкой.

— Фантазировать, — дополнила Тоня.

— Почему ты именно так фантазируешь, у меня есть знакомый психотерапевт — Паша. Сейчас я тебе номер скину.

Тоне пришло уведомление с контактом.

— Он очень крутой, я даже пару сессий прошла, мне хватило.

— А по цене что?

— Да тысячи три, если не поднял. Он тебе все скажет.

— Ну, за ментальное здоровье.

Это был любимый Тонин тост. Особенно в присутствии психолога это так символично звучало. Девушки чокнулись бокалами и продолжили разговор.

— Знаешь, какой мудак ко мне клеился? А мы до сих пор общаемся с ним, кстати. Но он такой милый, что этим компенсирует глупости, которые иногда говорит. Редко, но метко.

— Маша, чего мудак-то сразу? Не все мужчины должны соответствовать стандартам, кто-то не раскрывается сразу. — Машин пес уже успел заснуть у Тони на коленях, и она чесала его за ухом.

— Да нет, он сказал, что женщина должна быть только матерью, воспитывать детей и о карьере не думать, по крайней мере, так рьяно.

— Тут уж точно мудак. И что ты ему сказала на это?

— Я? Ему? Ничего. Осуждающе промолчала и выдернула свою руку из его.

— А дальше?

— А дальше он извинялся и брал слова назад, но осадок-то остался. Я сразу считала его самооценку низкой. Только такой будет выставлять себя мачо, за счет неработающей женщины, а потом ей наскучит быть содержанкой, а потом-то что? Любовь пройдет, и они разъедутся, останутся эти двое детей с мамой, то есть той девушкой, а на тот момент тетей, а он будет скакать по любовницам, упиваясь своей свободой. И потом это идеальные клиенты для психологов…

Дальше Тоня не слушала, потому что как Маша подвыпьет, начинает немерено мешать работу с нерабочим временем, и в такой момент главное — вовремя перестать слушать, чтобы также не уйти в экзистенциальные разборки с самим собой.

Когда девушка вышла от подруги, уже темнело, но еще не поздно для делового сообщения. Тоня вообще не любила звонить кому-то незнакомому, поэтому доступна во всевозможных мессенджерах. Открыв один из них, она быстро нашла нужный аккаунт по телефону и зашла в чат. Аккаунт был без фото, без возможности звонков и видео. Вообще об отсутствии этих функций Тоня не знала, поэтому весьма удивилась отстраненности адресата от мира.

Здравствуйте!

— Да что здравствуйте, глупо.

Стерла.

Добрый вечер, мне вас посоветовали, на когда можно записаться, желательно в ближайшее время?

Ответ на сообщение пришел спустя около двух недель, когда девушка уже собралась удалять его вовсе.

Здравствуйте, я свободен прямо сейчас, можете примерно расписать, какого рода проблема? Голосовые сообщения приветствуются)

Тоня, немножко подумав, все-таки записала голосовое сообщение, на что получила адрес и время.

Машина остановилась около сталинки, которая прекрасно вписывалась в контрастные пейзажи современной России.

Тоня зашла в кабинет, села в кожаное кресло напротив мужчины и скрестила руки на груди, постукивая пальцами по плечам.

Паша в очках с тонкой оправой выглядел чуть старше тридцати. И, как показалось Тоне, так выглядели все психоаналитики в фильмах.

Познакомившись, Паша оглядел клиентку:

— Начнем?

— Да, только запишите, что я могу влюбиться в мужчину-психолога, поэтому вы у меня первый. — Девушка пошутила и смущенно улыбнулась.

— Хорошо, флиртовать не буду, все только по делу. Рассказывайте.

Тоня повторила свой рассказ для Маши заново и на фразе «было» Паша задал точно такой же вопрос.

— У вас было?! Он мне не сказал. Ой.

— Подождите… он у вас консультируется? Тогда до свидания, точнее, прощайте, могу я деньги не платить? Все равно даже получаса не прошло.

— Я не это имел в виду, девушка. Какой Сережа?

— Если еще и я буду у вас консультироваться, это уже аморальный цирк. И Сережа, и Аня, да и я чуть вдобавок не подсела.

— Аня, кстати, не у меня, но я понимаю, о чем вы.

— А, то есть Сережу вы не знаете, но про какую Аню речь, поняли. Как-то не сходится.

Паша чуть слышно выругался и агрессивно топнул ногами. Сначала он хотел что-то сказать и уже было подорвался с кресла, но тут же сел обратно.

Девушка не дождалась разъяснения этой сцены и громко сказала:

— Да пошли вы, психолог.

Люди, сидевшие в другие конторы этого этажа, удивленно бросили взгляд на буквально вылетевшую из двери девушку, которая потом ею очень громко хлопнула. Масла в огонь подлил Павел, который кричит в открывшуюся дверь.

— Тоня, погромче надо было!

— Маша, говно твой психолог, путается в клиентах. Да и вообще какого он раскрывает клиентскую конфиденциальность? И это лучший? Боюсь подумать, какой худший. И знаешь, что он еще сделал?

— Что?

— Кажется, обозвал меня. Где гребаная вежливость и субординация этого Павла?

— Ты здесь?! Еще и так рано, это экспериментальные методы какие-то. Я не ожидал, хожу тут кругами и думаю на какой угодно дом, только не на этот. — Голос откуда-то сзади окутал Тоню.

Сережа стоял прямо за ней с удивлением на лице.

Из трубки девушки доносилось:

— Алло-о-о, ты куда делась?

Полушепотом ответила:

— Тут, Сережа, пока.

— Мне Маша посоветовала, сказала, мужик супер, в итоге нахамил, обозвал, кажется, и я ушла.

Сережу снова передернуло, он до последнего старался не акцентировать внимание на имени, только что упомянутом по телефону. Тем более это была та самая высотка, избитый путь из месяца в месяц из года в год. К своим годам вера в совпадения абсолютно пропала.

— Мужик? А в каком здании? — Сергей прекрасно видел, что перед ним было только три здания: одно — жилой дом, второе — бизнес-центр, а третье — в основном помещения для аренды с разными конторами, начиная от нотариусов различного опыта, заканчивая парикмахерской «Боделе». Он хотел услышать подтверждение.

Конец ознакомительного фрагмента.