Любовь и всё, что её не касается

Арина Моралес, 2021

Девятиклассница Марьяна переживает настоящую школьную травлю со стороны одноклассника Игоря и его компании из 11 класса. Ребята не дают прохода девочке, а также двум её друзьям. И без того серьезные страдания усугубляются мучениями первой любви: Марьяна всем сердцем любит жестокого одноклассника – по-детски, чисто и наивно. Ей хватает лишь одного доброго слова, чтобы вновь поверить ему, ведь Игорь, сам того не ведая, прячет в издевательствах взаимное чувство. Что окажется сильнее в этой неравной борьбе: горячая привязанность или безграничная жестокость? Комментарий Редакции: Что делать, если тот, кого ты любишь – твой самый злейший враг? Несчастная Марьяна попадает в настоящую ловушку из чувств, способных разорвать на части. И как в таком случае поступит Игорь – ответит на робкое чувство или окончательно погубит девушку?

2

Мама наблюдает за мной, пока я пихаю в себя бутерброд.

— Ты похудела. Тебе не идёт. — Констатировала она.

— Я хочу немного похудеть в бёдрах.

— Ты не понимаешь, что у тебя отличная фигура для твоего возраста? Многие годами ходят в тренажёрный зал, чтобы иметь такие формы.

— Я не хочу их иметь, мам.

Мама пристально посмотрела на меня и улыбнулась.

— Доедай и не придумывай ерунду, Маря!

Я подождала пока мама уйдёт в свою комнату и пошла в туалет.

Привычные действия, без которых я уже не представляю свой день. Коленями я чувствую холод кафеля и засовываю два пальца в рот…

Я вышла на балкон. Город уже спит. Тихий, спокойный город, который я так сильно не люблю. Я хочу уехать отсюда. У меня тут ничего не получается. Здесь всё не для меня.

* * *

Я проснулась от того, что на мой телефон пришло сообщение. На часах два часа ночи.

«Пожалуйста, помоги мне. Я в лесу, где беседка. Игорь».

Я не помню, как я собралась и вылетела из квартиры. Я умоляла высшие силы помочь мне найти его, пока мама спит.

Что с тобой могло случиться? Может, я должна вызвать скорую помощь? Или лучше полицию?

Я бежала по ночной улице, не чувствуя холода. И остановилась лишь у кромки леса.

Включив фонарик на телефоне, я вошла в лесную темноту. Озираясь по сторонам, я искала Игоря, но вокруг была только давящая тишина. Я заходила всё глубже в лес, деревья здесь стояли плотнее. Я чувствовала страх, но он не имел никакого отношения ко мне. Беспокойство за Игоря пересиливало все остальные чувства.

Телефон в руке дрожал, потому что мне было так холодно, я не чувствовала пальцев ни на руках, ни на ногах, но я продолжала искать эту чёртову беседку.

Через час я поняла, что заблудилась. Горячие слёзы обожгли заледеневшие щёки. Я не знаю, где Игорь, не знаю, где я.

— Марьяна!

Из-за дерева вышел Игорь со своими друзьями из одиннадцатого класса.

— Ты сказал, что тебе нужна помощь. — Прошептала я.

— Девчонка вся околела, нужно проводить её домой. — Басом сказал один из его друзей.

— Приличные девочки спят в это время, а наша Марьяна гуляет по лесу одна! — Рассмеялся Игорь.

— Ты написал мне…

Мне было так холодно, что даже такая простая вещь, как дыхание, приносила боль. Я не чувствовала ног, но каким-то образом стояла на них.

— Закончим шоу, — снова всё тот же бас, — она с трудом стоит!

Я почувствовала, как сильные руки оторвали меня от земли, и понесли к опушке леса.

Я обернулась, Игорь смотрел нам вслед и нервно курил сигарету.

Следующее, что я помню — парень потряс меня за плечо около двери.

— Сама поднимешься?

Я с трудом кивнула.

— Это не идея Гоши. — Вдруг сказал он. — Это наш друг Федька написал. Гоша даже не знал об этом.

Перед глазами всё плыло. Я не чувствовала ничего, кроме холода, который крепко зажал меня в свои объятия.

— Ты слишком хорошая для этой компании. Слишком добрая для дружбы с Гошей. — Парень открыл для меня дверь и, обнимая за плечи, помог войти в квартиру. — Ты вся «слишком» для него…

Не сгибающимися пальцами я сняла одежду и села на кухонный диван.

На часах горело пять утра.

Три часа я бродила по лесу, чтобы помочь ему, а он просто издевался. Ничего нового… Чёрт, почему я такая глупая?

Сонная мама вошла на кухню и вскрикнула от неожиданности.

— Маря, что с тобой?

Она подбежала ко мне и провела рукой по заледеневшим волосам. Я рассказала ей всё о сегодняшней ночи. Мне хотелось, чтобы она ругала, кричала. Я хотела чувствовать что-то, кроме этого мерзкого унижения.

Мама покрыла мои плечи пледом. По моему телу пробежали мурашки.

— Это больно, — вдруг сказала она, — но я знаю, как это скрыть.

Через десять минут мама поставила передо мной большую кружку горячего шоколада и сделала мою любимую яичницу с помидорами и сухариками.

— Поешь и иди в постель. Я доеду до работы и возьму отпуск. После обеда, если ты будешь в порядке, мы поедем в магазин.

Я хотела что-то сказать. Наверно, нужно было что-то сказать, но слова не шли.

Я с трудом запихнула в себя завтрак, и мама проводила меня в комнату.

Уже почти уснув, я услышала, что она плачет…

Мне снились сны, в которых я то замерзала в лесной чаще, то бежала по сугробам от друзей Игоря. Перед тем, как проснуться я увидела его, нервно курящего.

— Дочка, — тихий голос мамы разбудил меня, — ты проспала весь день. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, мам.

Мама пристально посмотрела на меня и кивнула.

— Я принесу ужин, тебе нужно поесть.

— Я не хочу есть, мама. — Устало вздохнула я.

— Тебе нужны силы. — Голос мамы был спокойным и решительным.

— У меня просто нет сил…

— Ты никогда не пыталась их найти, Марьяна!

Мама вышла из моей комнаты, и я натянула плед на голову.

Сейчас я бы предпочла, чтобы мама не знала о моём ночном поступке. Её псевдо понимающий вид так раздражает! Что она может понимать, если у неё не было ничего подобного? Вся такая умная, гордая, смелая… А я… Просто гадкий утёнок на её фоне.

— Марьяна, тебя к телефону!

На подкашивающихся ногах, я вышла из комнаты и подошла к телефону. Лицо мамы было серьёзным, но она из себя выдавила улыбку.

— Алло?

— Пр… Привет ещё раз, — заикаясь, сказал мужской голос.

— Привет, кто это?

— Это я, Вова… Я помог тебе ночью, помнишь?

— Откуда у тебя мой номер? Это что снова ваши шутки? — Шёпотом, чтобы не услышала мама, возмутилась я.

— Нет! — Воскликнул он. — Я залез в учительской в ваш журнал и там нашёл твой номер. Я не видел тебя в школе и… Волновался что ли. Ты в порядке?

— В полном, — равнодушно ответила я.

— Маря… Могу я тебя так звать?

— Да, — неуверенно согласилась я, — Вова, я благодарю тебя за помощь ночью, но я не понимаю…

— Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Ноги не отвалились, как ледышки?

— Вроде нет, стою на них. — Зачем-то согнув и разогнув ноги, усмехнулась я. — И руки тоже на месте!

— Это круто! — Он улыбался на том конце провода. — Это всё, что я хотел услышать. Увидимся в школе, отдыхай.

— Спасибо. До встречи.

Положив трубку, я улыбалась. Почему-то этот неожиданный звонок вернул мне силы.

— Мам, а что на ужин? — Неожиданно для себя крикнула я.

В этот вечер мы с мамой много говорили за ужином. Я рассказала о Вове, который помог мне. Об Игоре, который почему-то заставляет поступать меня так, будто я ничего не понимаю, обо всех его друзьях.

— Марьяна, пусть все поступки Игоря… — Мама запнулась на слове. — Все его ужасные поступки, будут самыми большими бедами за всю твою жизнь. Я так хочу научить тебя правильной реакции на эти гадкие действия, но…

— Что «но»? — Я смотрела на маму и не понимала, почему она такая грустная.

— Но это возраст. Возраст, который скоро станет историей, рассказанной уже твоим детям. Глупой и стыдной сказкой. Счастьем. И даже когда ты посмотришь на себя через призму времени — ты не поймёшь себя. Ты и сейчас себя не понимаешь. — Мама сделала глоток воды и продолжила. — Я была глупой и безответственной в твои годы. Я не думала ни о прошлом, ни о будущем. Я жила моментом. Мы все жили ради этого неоспоримого момента. В этом возрасте «счастье» и «боль» синонимы.

Я ждала, когда мама продолжит говорить. Не помню, когда мы так искренне говорили. Я пыталась запомнить каждое слово.

— Маря, нет ничего лучше, чем ошибаться в твоём возрасте.

— Почему? — Шёпотом спросила я.

— В этом возрасте нечем платить за ошибки, кроме собственного сердца. Нет кредитов, детей, офисов. Нет никакой ответственности. Есть только глупая молодая душа, открытая для распятий, ношей, опытов. Это просто возраст, дочка, когда ничего, по сути, нет, и есть абсолютно всё.

— Я не понимаю этого…

— Возраст, когда глупые поступки оправданы. Юность и глупость — разве не одно и то же? — Чмокнув меня в макушку, она ушла в свою комнату, а я пыталась осмыслить её слова.