Чистые Воды

Арина Власкалич, 2023

Светлые источники загублены, тёмный – порабощён. Вселенский баланс магии и энергии нарушен, весь мир катится в преисподнюю. Что сможет остановить конец света? Только любовь.

Глава 4

Наутро Кэтти снова поспешила из общежития в академию, уже не прячась перед каждой тенью, пообвыкнув и спокойно встречая в коридоре общежития также спешащих на занятия парней.

Первой лекцией в расписании значилась пресловутая маг механика. После того, как зашёл последний студент — Френинг, глядя ей в глаза, закрыл в лекторий дверь, Кэтти спокойно подошла к кабинету и прикрепила на дверь «глазоух», который с помощью простенького заклинания являл её внутреннему уху голос профессора, а на полу возле двери появлялись символы, которые он рисовал на доске.

Устроившись прямо на полу возле лектория, облокотившись на его стену, Кэтти лично прослушала и законспектировала вторую лекцию, приняв на сердце ужасную вещь — она не понимала маг механику не потому, что пропустила первую лекцию, и не потому, что учебник был написан слишком сложным языком. Ей не хватало общих знаний по предмету. Ведь в отличие от всех одногруппников, Кэтти не посещала маг школу и подготовку к поступлению полностью осуществляла сама. И это удручающее открытие, позволило сделать ей не утешительный вывод о том, что без наставника здесь ей не справиться.

Далее шли ещё несколько лекций, во время которых ей пару раз занижали бал за «неточный ответ» и вернули «безобразно выполненный тест». Однако всё было не так уж и плохо. Например, профессору Бланковичу было совершенно наплевать на происхождение её источника, и он с удовольствием принимал её в опрос и даже несколько раз ставил ей в журнал пометку блестяще.

Кроме того обе её работы по травологии были оценены профессором Колинс на отлично и даже представлены остальным в пример. Поэтому, видно для поднятия самооценки и создания видимости хоть какой-то социальной жизни (что неожиданно оказалось важным для Кэтрин), она записалась помощницей в оранжерею и дважды в неделю помогала магистру присматривать за её питомцами.

Мейсон неизменно садился рядом с ней, пытался заводить разговор и пару раз приглашал её на прогулку, что несомненно настораживало. Последнее, что было сейчас нужно Кэтти — это студенческие романы.

По окончании второй седмицы, Кэтти получила первый промежуточный лист со своей успеваемостью и, удручённо оглядев его, не в первый раз вспомнила профессора Байо с его: «…тебе придётся ежедневно доказывать каждой букашке своё право обучаться здесь…»

По большинству предметам оценка Кэтти была ниже средней и значилась в графе «весьма посредственно», кроме истории и травологии, разумеется. Напротив этих предметов неизменно стояло — «блестяще».

Но головою Кэтти понимала, что по каждому из этих предметов будет готова, и завалить её так просто не удастся. Кроме маг механики. Маг механика не давалась Кэтти ни каким боком. После посещения пятой лекции по маг механике, Кэтти поняла, что непонятности по предмету накапливаются, словно снежный ком, а вызубренный от корки до корки учебник никак не способствует просветам во тьме её незнаний. Пару раз она подумывала обратиться за помощью к Мейсону, но тот воспринял идею слишком восторженно, и Кэтти решила, что ничего хорошего из этого не получится.

Кроме того потихоньку давала о себе знать накопленная усталость и недосып. «Но что же делать — для поддержания жизни в бренном теле человека нужна еда» — говорила себе Кэтти и плелась на работу, на которой уже, к слову дважды получила по четыре серебряника.

В начале новой седмицы Кэтти решительным шагом направилась к идущему в лекторий профессору Френингу.

— Доброе утро профессор, я выучила все пятнадцать параграфов, но у меня так и не получается решить ни одной задачи. Пожалуйста, посмотрите, мне нужно объяснить только «Вальду», это не займёт много времени.

Профессор не поворачиваясь и не затормаживая зашёл в аудиторию, не забыв при этом, навесить полог и плотно закрыть дверь.

И Кэтти снова ничего не осталось кроме как посетить лекцию с помощью «глазоуха». А после окончания лекции, Кэтти решительно подошла к профессору и остановила, взяв его за руку.

— Одну букву. Объясните мне одну букву и я уйду, — серьёзно попросила она.

В этот момент тетрадь с её записями неожиданно вспыхнула, подпортив рукав форменного платья. И Кэтти от неожиданности выронила её и отпустила профессора. Пытаясь быстро затушить её форменным плащом, Кэтти услышала брошенное в спину:

— Не смей меня трогать, отродье.

Уверенным шагом к ней подошёл Мейсон и затушил уже тлеющую тетрадь своей большой тяжёлой сумкой.

Осмотрев остатки тетради, Кэтти обречённо констатировала:

— Безнадёжно испорчена.

— Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе с маг механикой? — серьёзно спросил Мейсон.

— Я буду рада любой помощи, — со вздохом ответила она.

— Сегодня вечером я приду к тебе.

— Извини, Мейсон, сегодня не получится. Я работаю. Буду благодарна, если ты найдёшь свободное время в любой чётный день на этой седмице и если ты не против, я хотела бы попросить у тебя конспекты — мои вряд ли теперь пригодятся, — указала на обуглившуюся тетрадь она.

— Конечно, Кэтти, бери. Тогда я приду к тебе завтра. Послушай Кэтти… тебе нужно поговорить со своим деканом. Профессора не могут мешать адептам учиться из-за личных убеждений. И ещё… я могу поговорить с Френингом, — сказал Мейсон.

— Спасибо, Мейсон, не стоит. Ты итак очень помогаешь, — сказала она, а затем распрощавшись ушла.

…

Первый день седмицы в трактире выдался спокойным, Кэтти даже удалось поспать. Из-за отсутствия клиентов и проливного дождя на улице, пришлось затеять уборку и основательно разобрать кладовую с продуктами, из которой крепко несло тухлым. Уборка пошла быстро, в конце концов колдовать — не метлой трясти. А вот большую часть времени съел разбор кладовой. Который закончился неутешительным походом на мусорку. Но Кэтти ободрила Байза тем, что в следующую рабочую смену накинет на кладовую охладительное заклинание, которое поищет в академической библиотеке.

На изучении старинного языка в этот день Кэтти получила неуд, за то, что перепутала два самых простых архаичных прозаклинания. И вместо заговора на хорошие всходы соорудила проклятие тлена. Благо, оба варианта на поверку оказались не рабочими.

Посещать занятия после ночной смены в трактире с каждым разом становилось всё труднее, и Кэтти, которая боялась, что не выдержит таких нагрузок, откладывала на сколько получится покупку пальто, чтобы в случае чего иметь деньги хотя бы на еду.

Вечером пришёл Мейсон. Сонная Кэтти, которая к этому моменту уже заставила себя переделать все задания, постаралась дружелюбно улыбнуться, пропустив гостя внутрь.

— Ты живёшь одна? — удивился Мейсон.

— А с кем мне жить в мужском крыле? — Кэтти как могла старалась, чтобы ответы звучали дружелюбно.

— И то верно, — ответил он и протянул ей коробку, — Это тебе.

Долго глядя на коробку, Кэтти напряжённо раздумывала о том, не запустила ли она барана в свой огород.

— Это всего лишь конфеты, — повинился он, — Не мог же я прийти с пустыми руками.

— Спасибо, — решилась она, — Я заварю чай. Проходи, присаживайся.

Стул у Кэтти был один, поэтому пришлось пододвинуть стол к кровати и моститься за ним вдвоём.

Для начала Мейсон попытался выяснить, что именно для Кэтти не понятно. А потом бегло проверил уровень её базовых знаний. И решив начать с устранения пробелов в них, начал объяснять основы по порядку. Объяснял довольно понятно, но Кэтти, которая изо всех сил боролась со сном, неожиданно заметила, что с каждым его объяснением он становится к ней всё ближе, а его рука уже по-хозяйски наглаживает ей ногу.

Спокойно убрав его руку, Кэтти снова вслушалась в его объяснения и перерисовала появившуюся на листочке схему. И надо сказать кое-что, благодаря самопровозглашённому педагогу прояснилось, в том числе катастрофические масштабы её отставания от группы. Пройдя несколько важных тем, они решили на сегодня закончить. Сонная Кэтти вызвалась немного проводить Мейсона, но была решительно остановлена. А развернувшись на пороге он неожиданно притянул её к себе и попытался поцеловать.

— Тебе лучше уйти Мейсон, — без кокетства сказала отстранившаяся Кэтти.

— Хорошо, — ответил он и добавил, — Извини.

— Увидимся завтра, — примирительно кивнула она.