Евфимий

Ариадна Гортинская, 2022

Главный герой произведения – замкнутый юноша Ефим, чьей работой является заколачивание гробов в похоронном бюро, а хобби – изучение бабочек, в которых ему видятся его покойные клиенты. На пути своего хтонического бытия Ефим становится свидетелем множества необъяснимых странностей, от которых он всячески отрекается. Но Ефиму предстоит узнать, что все эти аномалии являлись ключом к разгадке его собственной тайны. Тайны Евфимия.

Глава 3

* Альянс — На Заре *

Ефим родился 1 марта 1961 года, в год, когда Гагарин полетел в космос.

Его мать — Лидия Онуфриевна, работала медсестрой, её хобби — было воровство йода и валокордина из больницы, кстати, её так и не поймали за этим сомнительным дельцем. Её выжженные перекисью грязно-блондинистые локоны едва касались конопатых плеч, ярко-изумрудные глаза подчеркивали длинные от природы ресницы, тонкие губы всегда были слегка поджаты, отчего у неё появились ранние морщинки. Она была обладательницей красивой улыбки, длинной шеи и тонкой талии, но и носительницей толстых щиколоток, страшной родинки внизу щеки, похожей на изюм и кривых пальцев с маленькими пластинами ногтей как на ногах. Своего отца Ефим не знал, ибо тот ушел «за хлебом» когда сыну было три года, так и не вернувшись. Его образ размылся в голове мальчика, но все же хотелось представлять, что тот был героем, каким-нибудь гениальным ученым, ум которого стал опасен для властей, из-за чего они захотели избавиться от него, а он пустился в бега.

Ефим был обделен любовью со стороны родственников, только если иногда, её могла проявить бабушка Антонина, испекая ватрушки с домашним творогом, но большего ему не было дано. У неё в крохотном городке «Лахденпохья», вид которого выходил на Ладожское озеро, мальчик чувствовал себя свободным. Там летом у него был единственный друг Пафнутий Трубецкой, живший на соседней улице. Тёмные, слегка вьющиеся волосы он всегда убирал за аккуратные уши. Несмотря на детскую миниатюрность, в нем прослеживались крайне мужественные черты — массивный квадратный подбородок, весьма выпирающее «Адамово яблоко» и крупный длинный нос. Но главной особенностью — были красиво нависшее веки. Не как у его мамы — дряблые и желтые, а гладкие и выразительные, отдаленно похожие на азиатские. Кожа молочная, а очи его были аквамариновые и в одном из них виднелся крохотный второй зрачок овальной формы. Это явление называется «Поликория» и встречается крайне редко, обычно люди с данным заболеванием видят хуже, но Пафнутий напортив — был зорок как ястреб, и даже когда-то хотел стать летчиком, но зрение всё же подвело, не по четкости, а по цвету. Дальтонизм. Пафнутий имел такую страсть к бытию, что наверное, в каждом измерении он был великим человеком. В этом ему предстоит стать выдающимся химиком-неоргаником, который будет учавствовать в устранении трагедии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. Такого Трубецкого Ефиму не удастся узреть, но в детстве он знал его лучше себя. Почти каждый летний день, два пацаненка шли на озеро, ловили лещей и судаков, а затем плескались в прохладной воде. Пафнутий любил играть на гитаре, совладать с инструментом у него не особо получалось, а вот пел чудесно, в основном Высоцкого и Окуджаву. Но чаще всего, ребята ходили в лес по грибы или изучали растения. Как-то раз, они захоронили там железную оранжевую коробку от монпансье «Бабаева», в которой спрятали фигурки индейцев, солдатиков и викингов, перочинный нож «Горький» серо-зеленого цвета, которым когда-то Пафнутий случайно ранил Ефима в ногу во время игры в «Землю» («Ножички»), самострел-пугач, стреляющий горящими спичками или рябиной, монетка-медальон с изображением святого Христофора — покровителем путешественником, алая книга в ветхом переплете «Божественная комедия» Данте Алигьери, и их любимая фотография сделанная на шкальный фотоаппарат «Смена», на которой изображены два обнявшихся друга, держащие в руках крупного Сома. Солнце ярко светит на их загорелые мордашки, заливающиеся детской, частично беззубой улыбке. Пафнутий был самым близким человеком для Ефима, с ним он никогда не чувствовал себя обманутым, в отличие от остальных, для которых являлся ходячим посмешищем. Пафнутий не меньше дорожил их дружбой, и когда Ефима не стало, он откопал не тронутую временем коробку, которая увидела свет впервые за 13 лет. Он сильно скорбел и хранил её как зеницу ока в память о друге.

Помимо игр с Пафнутием, летом Ефим собирал гербарий и клал его в нелюбимые им романы Ремарка, которого считал сущей бездарностью, ставшей известной, лишь за счет таких женщин как бабушка, втайне мечтающих о мужском внимании. Ефим просто не понимал, как человек, употребляющий на одной странице слово «шл*ха» около пяти раз, может вовсе любить женщин.

Увлечение гербарием привело его к бабочкам. Важно отметить, мальчик никогда их не убивал, а находил уже мертвыми. В основном крылатые создания залетали за сервант, и бившись о стенки — скоротечно умирали, задыхаясь в собственной опавшей пыльце. Безотрадная поза благолепия их вида застывала в паутине бремени, которую не убирали там уже какое поколение подряд. Мальчик часто разговаривал с ними, чувствуя, что те слушают его намного пристальнее, нежели бабушка и мама. Заметив, однажды, эти «беседы», Лидия закричала на весь дом и немедля повела сына в храм, где батюшка вымолил у Бога защиту над Ефимом от нечистой силы. С того момента, каждую ночь на протяжении всего детства и отрочества, он читал молитвы, но шептаться с бабочками — не переставал.

Когда Ефим решил поведать родным о своем желании быть лепидоптерологом, бабушка Антонина, попытавшись выговорить сие название, случайно плюнула в кувшин с медовухой и вместе с этим, пришло звонкое понимание того, что им ему не суждено быть.

Ефима отправили в мед. Все были уверенны, что со своей золотой медалью и красным дипломом он поступит в Москву, в престижный Сеченовский университет, но этого не случилось. Не было бюджетных мест. Ефим сделал вывод: все 10 лет его жизни в школе прошли в обмане превосходства оценок. В тот же день он вкусил первую сигарету, которую «стрельнул» у местного бомжа Виктора. Его красные опухшие руки достали из кармана порванной дубленки синенькую пачку «Полёт» за 30 копеек. Ефим не кашлял и не ощущал агонию в районе горла, как обычно бывает, лишь только вязкая смола смешалась со слюной, отчего он почувствовал себя проткнутым дубом. В дальнейшем его фаворитом была «Вега», на упаковку которой он мог смотреть по несколько минут: сапфировая звезда сияла на фоне черного необъятного космоса, порой являясь самой яркой вещью в буднях Ефима.

Когда бабушка умерла в ночь Нового 1979 года, на следующий день, её внук гонялся по всем похоронным бюро в Ленинграде, что были закрыты в период праздников. Кроме одного, в котором, по стечению обстоятельств, Ефим проработал всю свою оставшуюся недолгую жизнь. Смерть всегда манила его, посему он жаждал быть с ней чуть ближе, но никак не умирать по-настоящему. Но вот только мертвые люди отличались от бабочек, ибо в них не было красоты, зачастую только страх или убогость, они одновременно нищие, и одновременно у Бога. Но бабушка Антонина, казалось, немного усмехалась.