Моя дочь – оторва

Аня Метель, 2020

Пять лет назад у меня погиб муж, оставив с десятилетней дочкой. Но кто знал, что она превратится в морального монстра? Прогулы школы, алкоголь, сигареты, бесконечные ночные гуляния. И я уверена, она уже не девственница. Ни угрозами, ни уговорами ее не проймешь. Личная жизнь неожиданно наладилась – я начала встречаться с мужчиной моложе себя. Рестораны, кино, прогулки и очень регулярный секс. Даже дочка, которая ни во что меня не ставит, не смогла помешать моему счастью, а вот лучшая подруга оказалась самым страшным врагом. Мы с дочкой опустились на самое дно жизни, откуда обычно не выбираются. События происходят в провинциальном городе середины нулевых и показаны как от лица отчаявшейся матери, так и глазами не по-детски отрывающейся девочки-подростка. Содержит нецензурную брань.

Действие происходит в середине нулевых годов.

Кто оправдывается — подписывается под своей виной.

Глава первая

Раздался телефонный звонок.

— Алло?

— Мария Сергеевна?

— Да.

— Это Зоя Николаевна. Вы в курсе, что ваша дочь вторую неделю не посещает школу?

Внутри меня все перевернулось. «Снова? Ведь она обещала…»

— Нет, — с трудом выговорила я.

— На носу экзамены, как Ксюша будет их сдавать? Непонятно.

— Спасибо, что предупредили. Я с ней поговорю, — как можно спокойнее, ответила я.

— Уж поговорите, а то это кошмар какой-то. До свидания.

— Всего доброго.

Я нажала на сброс и тупо уставилась в стену. Поговорю? О чем? «Ксюша, надо ходить в школу. Так положено». А у нее положено на то, что положено. Она мне так и сказала.

Припрется поздно вечером и скажет: «Мама, я в школе задержалась, а потом сразу гулять пошла». Куда пошла? Зачем, с кем, что делала? При всем желании узнать правду невозможно. Хотя догадки вряд ли далеки от истины.

Я пошла на кухню и заварила крепкий чай. Положив в чашку сахар, я залила аккуратную горочку парящим напитком. Белые кристаллики растаяли, словно мои мечты вырастить хорошую дочку.

Сладкий чай с конфетами — извращение, но почему-то стало легче. Может мне тоже пойти погулять? Желание делать что-то по дому отпало напрочь. Училка как чувствовала, что у меня сегодня выходной.

«Причем здесь Зоя Николаевна?» — одернула я себя. Она намучилась с моей бестией не меньше меня. Весь год на уши школу ставит, а ее все жалеют и жалеют… Хотя, скорее всего, жалеют меня.

Нужно делать что-то кардинальное, иначе это никогда не закончится. Эх… если бы мне мог кто-нибудь помочь, или хотя бы поддержать. Я сняла трубку и набрала номер единственной, а потому и лучшей подруги. Лера работала вахтовым методом с графиком 7/7, и сейчас у нее должна была быть выходная неделя.

— Слушаю, — едва не пропела она в трубку.

— Привет, Лера, — как можно бодрее сказала я.

— Машка! Я ждала твоего звонка.

— Могла бы и сама позвонить, — улыбнулась я.

— Так ты же в первый выходной до вечера копошишься, — напомнила Лера. — Зачем отвлекать?

— Настоящая подруга, — сказала я. От голоса близкого человека на душе стало легче.

— Чем похвалишься? Мужика нашла?

— Снова ты за свое! Где я его найду?

— А я вот позавчера с одним познакомилась, но дальше постели дело не пошло. Два часа меня драл! Потел, как суслик, вонял, как боров. Потом сожрал полхолодильника и умелся.

— Романтично, — натянуто рассмеялась я. Но тут же добавила мрачно: — Боюсь, как бы дочка мне такие истории не начала рассказывать.

— Это еще что за новость? — словно я сказала полную глупость, спросила Валерия.

— В школу не ходит.

— Ну и что ты переживаешь? У нее сейчас возраст такой.

— А другие дети? Они-то не прогуливают, — привела я веский довод.

— Другие по-своему с ума сходят. Может лучше, чтобы она за компьютером сидела по пятнадцать часов в сутки? Или занялась спортом, и ничем кроме него?

— А спорт что тебе сделал? — удивилась я. — Пускай бы занималась…

— Ага, и стала бы уродиной или калекой, — безапелляционно заявила Лера.

— Почти утешила, — усмехнулась я. — Но она ни во что меня не ставит.

— Вспомни себя, — сказала Лера. И я как наяву увидела, что рыжеволосая подруга пожала плечами.

— Я родителей слушалась.

— Ага, когда тебе это было выгодно.

Я вспомнила, как помогала матери готовить, стирать, убирать. Как мыла посуду и всегда предупреждала во сколько вернусь с улицы. Я и не знала, что можно как-то по-другому.

— Ты институт не вспоминай. До восемнадцати лет я была паинькой, — ответила я на оскорбившую меня реплику. — И вообще, чего ты Ксюшку защищаешь?

— Да нормальная у тебя дочка, — устало сказала Валерия. — У меня и такой нет.

Последнюю фразу Лера произносила не в первый раз. Стыдно признаться, но эти слова приносили успокоение и легкое чувство превосходства над подругой.

— Ты еще молодая, успеешь, — поддержала я подругу.

— Тридцать четыре года — моложе некуда, — засмеялась Лера.

— И в сорок рожают.

Лера хмыкнула. Затем произнесла вкрадчивым голосом:

— Если тебе не нравится Ксюша, роди еще одного ребеночка.

— Лера, блин! Я очень люблю дочку.

— Ну вот и люби, чего ты ее дергаешь?

«Пока свою не родишь, ничего не поймешь», — подумала я, но вслух произносить не стала. Подруга, считавшая себя знатоком жизни, обиделась бы смертельно.

— Я попробую с ней поговорить, — сказала я.

— Только без истерик.

— Встретимся завтра? — спросила я, чтобы закрыть порядком надоевшую тему.

— Давай, у меня как раз никаких планов. Часов в двенадцать?

— Может Ксюшу с собой взять? — ляпнула я.

— Во-первых, она не пойдет, — назидательно сказала Лера. — Во-вторых, ты можешь хоть о чем-нибудь думать, кроме дочки?

— Я постараюсь, — усмехнулась я. — Спасибо за поддержку, Лерчик.

— Обращайся, — самодовольно ответила Валерия. — До завтра.

Я положила трубку и оглядела комнату. Надо все-таки убраться. От этой пыли настроение портится еще сильнее. Взяв в руки разноцветную метелку, я принялась за уборку.

***

Начинало смеркаться. Ксюша посмотрела на мобильник с кривой царапиной через весь экран. Маленькие цифры показывали полвосьмого вечера. Выпитая еще в обед полторашка пива давно «отпустила». Тем более, пили на двоих.

Сегодня компания не собралась, и Ксюша с Танькой скучали. Десятидневный прогул школы серьезно сказался на численности тусовки. Ксения матери не подчинялась, а Танькиным родителям было на дочку просто-напросто насрать. Сергея посадили под домашний арест. Наверное, отец расквасил морду. От Кастрата с Жориком никаких вестей. Скорее всего, родители изъяли мобильники. А Илюха в школу пошел, чтобы не конфликтовать с предками.

— Че делать будем? — спросила Танька, показывая открытую пачку сигарет.

— А почему одна осталась? — удивилась Ксюша. — Мы ж вместе весь день.

— Так ты ж с утра два карася подряд засмолила, — засмеялась Таня. — Забыла уже?

— А, точно, — кивнула Ксюша. — Ну докуривай тогда — твоя же.

— Не-е, давай на двоих.

— Потом домой?

— А че еще делать?

Ксюша кивнула.

Они сидели на облезлых скамейках, между старым стадионом и гаражным кооперативом. Это было их местом. Три коротких ряда скамеек, стоявших сбоку от стадиона, на трибуну не тянули. На вопрос Таньки: «На фиг их здесь поставили?» умник Илья ответил: «На них спортсмены переобувались и вещи оставляли». Сергей же был другого мнения: «Чтобы мы здесь бухали». Сейчас здесь не было ни Ильи с его спортсменами, ни бухарика Серого.

Танька сделала три затяжки и передала сигарету подруге.

— Кури, — махнула рукой Ксюша, — пару тяг оставь.

Таня пожала плечами и задумчиво уставилась на траву, целеустремленно прорастающую сквозь трещины в асфальте. Заиграл клубняк, но дешевый динамик передал лишь подобие и без того скудной на разнообразие музыки. Ксюша глянула на экран. На дисплее высветилось слово «Матхер» и предложение принять или отклонить вызов. Ксения улыбнулась. Так она читала английское слово «Mother». Этот проблеск убогой оригинальности был для нее тайным поводом для гордости.

— Матхер звонит. Соскучилась походу.

— Ну скажи, что скоро придешь, — пожала плечами Танька.

— Не хочу перед ней отчитываться, — покачала головой Ксюша. — Когда приду, тогда приду.

— Мне так не звонят.

— Повезло, — делая глубокую затяжку, ответила Ксения. — Напряг страшный.

Таня снова пожала плечами и встала.

— Давай кружок пройдемся — проветримся, — сказала она.

— Окэ, — кивнула Ксюша, и отработанным щелчком отбросила бычок метра на три.

— Откуда это твое «окэ»? — с интересом спросила Таня. — Второй день повторяешь.

— Да позавчера по ящику фильм крутой глянула — «Леон» называется. Про киллера и девчонку чуть младше нас.

— Адская смесь, — засмеялась Танька.

— Вот-вот. Кстати, она курила, и предков ей вообще не было жаль.

— А им ее?

— Тоже.

— Это совсем другое дело, — нахмурив лоб, сказала Таня. — Зуб за зуб, как говорится. Но у тебя-то мамка переживает.

— А я ей ничего плохого и не делаю. Просто хочу, чтобы она не лезла в мою личную жизнь.

— Вот выйдешь за Серого замуж года через два, и свалишь из дома.

— За бухарика-то? — засмеялась Ксения. — Мне только семнадцать будет.

— С шестнадцати можно. А он как раз с армейки вернется, работать пойдет.

— А ты Илюху будешь ждать?

— Илья хоть и бухает с нами на равных, но мозги у него есть.

— И че?

— В колледж пойдет, а повезет — так в универ.

— Я уже задолбалась учиться, — поморщилась Ксюша. — Учагу закончу после девятого, и хорош.

— Да я, наверное, с тобой, — неуверенно сказала Таня. — Еще посмотрим, куда Кастрат с Жориком двинут.

— Окэ, — улыбнулась Ксюша.

Стадион находился на небольшом холме. Подруги дошли до небольшой разбитой лестницы и спустились во двор с двумя домами. Пройдя мимо девятиэтажной общаги, восьмиклассницы вышли на дорогу, ведущую мимо частного сектора. Спустившись на три улицы, подруги остановились на асфальтовой дороге, отделявшей частники от многоэтажек.

Вечер полностью вступил в права, и темнота начала вечную борьбу с редкими фонарями. Замученные долгим рабочим днем прохожие шагали мимо, даже не глядя на школьниц.

— Завтра пойдем на учебу? — спросила Таня.

— Неохота. Но делать тоже не фиг.

— Давай тогда с утра решим.

— Окэ, до завтра.

Девушки чмокнули друг друга в щеки и разошлись.

***

В восемь вечера закончился мой любимый сериал, и я не знала чем заняться. От телевизора уже тошнило. Буквально через пару минут послышался звон ключей.

— Я пришла, — громко сказала Ксюша, и нырнула в свою комнату.

Стоило дочке войти в квартиру как мое спокойствие, словно ветром сдуло. «Что она себе позволяет? Ушла в восемь утра, пришла в восемь вечера! Трубку не берет! И на мать даже не смотрит! — думала я. — Я же не тюремный надсмотрщик! Откуда такое отношение?»

Телевизор послушно погас от нажатия кнопки. Я собралась с духом и направилась в комнату дочки.

Стоило открыть дверь, как в нос ударил запах табака. Я непроизвольно поморщилась.

— Что хотела? — спросила Ксюша, даже не взглянув на меня.

— Где ты была?

— На улице.

Меня поразило то безразличие, с которым дочка ответила.

— Я тебе звонила.

Ксюша пожала плечами.

— Наверное, я была занята.

— Интересно чем же? — ядовито спросила я. Внутри меня все бушевало.

Наконец Ксения посмотрела на меня. Я буквально утонула в ее темно-зеленых, таких спокойных и равнодушных глазах. В них, словно в открытой книге, читалось: «Как ты меня достала». Ксюша молчала.

— Почему ты снова не ходишь в школу? — строго спросила я.

— Она мне не нужна. А тройки мне и так поставят.

— Ты пойми, без образования нет будущего! Один путь — проститутка!

— Плевала я на это будущее, — поморщилась Ксюша.

— Видел бы тебя твой отец! — в отчаянии воскликнула я. Это был последний аргумент. Обычно он хоть немного, но действовал на непутевую дочь.

— Не увидит! — зло прошипела Ксюша. — Жаль, что я вместе с ним не сдохла.

— Не смей так говорить!

— Почему же? — жестоко улыбнулась Ксения. — Я бы не страдала, да и тебе бы лучше было.

— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо… — сквозь слезы прошептала я.

— Ну и не лезь тогда в мои дела! — выкрикнула дочка и пулей вылетела из комнаты.

Я села на край кровати и заплакала. Нужно было понять, что мои слова ничего не значат для дочки. Подобные разговоры только обостряют конфликт. Но разум отказывался воспринимать подобную истину.

Вспомнились слова Леры, что нужно действовать кардинально. Что ж, завтра я с ней посоветуюсь. Но что делать сейчас? Закрыться в комнате, включить телевизор и пялиться в него, пока не захочется спать? Наверное, такова судьба вдовы. Хотя для начала нужно что-нибудь скушать.

Я размазала слезы по лицу, и пошла на кухню. Там копошилась Ксюша. Нырнув в зал, я уселась на край дивана. «Господи, я сторонюсь собственной дочери», — промелькнуло у меня в голове.

У Ксюши заиграл мобильник. Я вся обратилась в слух.

— Привет, Сереж, — ответила она. — Да вот только домой зашла.

Несколько секунд стояла тишина.

— С Танькой гуляли. Скука смертная, но все равно лучше, чем дома или в школе. Ты завтра как?

Ксения засмеялась.

— С баблом напряги. На карасей только и хватает. Значит, в пятницу придешь? Давай-давай. Я уже почти соскучилась.

«Бабло, караси… что за ерунда? Скоро я ее вообще понимать перестану», — подумала я.

— Ладно, я хавать собралась. До завтра, — сказала Ксюша, и снова зазвенела посудой.

Через пять минут она вышла из кухни с подносом. На нем сиротливо стояли чашка чая и тарелка с шестью маленькими бутербродами.

— Там суп есть, — не выдержала я.

— Завтра поем.

Налив чай и взяв два зефира, я уселась перед телевизором. На главном федеральном канале, под ободряющую улыбку Андрея Малахова, отчаянно ругались две женщины. Одной на вид было лет пятьдесят, другой — тридцать.

«Это судьба», — с невеселой усмешкой подумала я, когда поняла, что ругаются мать и дочка.

Четверть часа спустя я решила прилечь. Незаметно, словно паук, сон обволок меня мягкими сетями. Мне снилось что-то темное и удушающее, но почему-то это бесформенное чудовище приносило спокойствие.

Я широко раскрыла глаза, сон исчез в одно мгновение. Болела затекшая шея, мирно бубнил телевизор. За незакрытыми шторами стояла непроглядная ночь.

Размяв шею, я на цыпочках двинулась к комнате дочки. «Все-таки я уделяю ей больше внимания, чем должна, — пронеслась мысль. — Я очень навязчивая мамочка». Но я не могла не проверить спит Ксюша или сидит за компьютером.

Я тихо открыла дверь и едва сдержала вскрик — комната была пуста. На ватных ногах я пошла на кухню — выпить успокоительное. Куда она могла сбежать? Неужели я ее так обидела? А вдруг она вообще больше никогда не вернется? Ведь немало мужиков, которые с удовольствием возьмут юную девочку для развлечений. И что мне делать? Каждый вопрос пронзал разум болью, словно раскаленная игла.

Ослепительно загорелся кухонный светильник. На столе валялся клочок бумаги с надписью: «Я у Таньки. Не хотела тебя будить». Из груди вырвался вздох облегчения. Эта чертовка пожалела мать и додумалась оставить записку.

Я села на табуретку и задумалась. Если так реагировать на каждую ее выходку, то тут уже и до инсульта недалеко. Нужно поспать, а завтра спокойно обсудить с Лерой план действий. От криков и нравоучений толку нет — Ксюша их не слушает. А вот я страдаю по полной.

Проглотив таблетку снотворного, я вернулась в зал. Нужно ложиться нормально, как раньше, с мужем. Я разобрала диван, застелила его чистым бельем. Скинув халат, я залезла под теплый пушистый плед. Снотворное подействовало, голова начала тяжелеть, а мысли путаться. Сделав глубокий вдох, я провалилась в беззаботную темноту.