Сильные духом. Современная проза. Продолжение книги «Камышенские сибирячки»

Антонина Ивановна Евстратова

О молодых женщинах, которые во время ВОВ и после смогли достойно вынести нелегкое бремя, сохранить семьи, любовь и страсть.

Глава четвертая

Письмо без марки

Прошло четыре года, как Мария отбывала наказание. За это время она не прислала матери ни единого письма, и никто ничего о ней не знал.

Матрена ни одного дня не пропустила, чтобы не почитать молитвы, стоя на коленях перед иконой. Она просила за дочь, о ее благополучие и скорейшего возвращения домой.

И вот в её дом, наконец, заходит почтальонка с платным письмом от Марии.

Как всегда, у Матрены не было ни копейки.

Тоня обежала всех соседей, но денег тоже ни у кого не было. Она просила почтальонку, чтобы поверила на слово:

— Отдадим рубль попозже.

Но та наотрез отказала.

Одна надежда была на Коробовых. Они богатые, у них уж точно есть деньги! — подумала Тоня.

Матрена не любила их за язык, грязь и пьянство.

Но Тоня, минуя разрешения матери, решилась все-таки пойти к ним.

В кухне за большим столом сидел мужчина лет сорока, черноволосый с карими глазами и пухлыми губами, одет в рубашку серого цвета. На столе в сковороде лежало жареное мясо, хлеб и бутыль с бражкой. На полу валялась грязная посуда.

Тоня чуть было не наступила в чашку, подняв ее с полу, не знает, куда можно поставить, все вокруг завалено одеялами, одеждой и грязной посудой.

Мужчина усиленно прожевывал мясо, а после пальцем вытаскивал его из-за щеки, снова отправлял в рот и дожевывал. Наконец он заметил её, и недовольно спросил:

— Чете надо? Зачем пришла?

— Дядь, дайте пожалуйста мне один рубль! — дрожащим голосом сказала она.

— Рубль? Хм, рубль ей дай! Зачем тебе деньги? — с ухмылкой спросил он.

— Письмо выкупить, оно пришло без марки, почтальон сказала, не отдаст, если не заплатим!

Он рассмеялся,

— На бутылку бы дал, а вот на письмо не дам!

Тоня подумала:

— Он шутит, — и решила подождать.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошла высокая худая женщина, узел ее синего платка завязан выше уха, и еле держался на косматой черной голове, из-под носа до верхней губы остался след зеленого табака, она постоянно нюхала его, а иногда и жевала. Она узнала Тоню. Удивляясь её приходу, спросила,

— Ты к нам, зачем пришла?

— Дайте мне, пожалуйста, один рубль, а мама получит, я вам отдам!

— О! Откуда у нас деньги? — она вытерла табачный нос тыльной стороной руки, — отец, у тебя есть деньги? — обратилась она к мужчине, жевавшему мясо.

— Я уже сказал:

— На бутылку бы дал, на письмо не дам!

— Ну, вот видишь, у дяди тоже нет! — безразличным тоном сказала она.

Тоня металась по своей деревне в поисках несчастного рубля, но долгожданное письмо так и не получили.

Как и обещал директор школы, Матрена получала на Тоню с Юрой каждый месяц продукты и не стала ходить на подработку, завела пять курочек, теперь каждый день одно, а то и два яйца несут.

Но простому народу жить не давали. Каждый месяц приезжали сборщики налогов забирали молоко и яйца. Если не было молока или яиц, забирали деньгами, ну, а если и денег нет, начисляли проценты за недоимку.

Народ был в отчаянии, но пожаловаться было некому.

Летом Тоня тяжело заболела, у неё было сильное головокружение и слабость.

Матрена щупала ладонью ее лоб, заговаривала молитвами воду и давала пить. В то время все было в руках Божьих.

Она лежала на печи, укрывшись теплым одеялом прислушиваясь к голосам с улицы через открытую дверь.

Ближе к полудню к Матрене пришла ее сестра Аксинья.

— Я слышала, Моть, у тебя Тонька заболела, — просто спросила она.

— Заболела, — с тяжелым вздохом ответила Матрена, — не дай Бог не умрет!

Ответ матери Тоню просто убил, ей казалось, она перестала дышать.

— Мама, моя мама, ты не хочешь, чтобы я жила? Ну, почему? Чем я провинилась перед тобой? — думала она, сердечко у нее забилось, и на глаза накатили слезы, — никому я не нужна!

— Ты, Моть подумай о своем сыне! — продолжала Аксинья.

— Тонька тебе обуза, лишний рот, отдай ее в приют!

— Отдать, Сина, нетрудно, а, что я Мане скажу, когда она вернется домой?

— Так и скажешь, что спасала своего сына от смерти!.. А так они могут оба умереть!

— Ничего, начнется учебный год, директор школы поможет с продуктами!…

— А мы, Моть, сейчас стали лучше жить! Толька с Петькой работают в поле, каждый вечер привозят домой почти по ведру зерна, я развела птицу и поросят держу! Голодом не сидим.

— Да, сестра, а помнишь, как вы с Иосифом еще до войны приехали к нам в деревню из села Турбово? Детей пятеро, один другого меньше ни еды, ни на чем поспать, ничто надеть и обуть!

— Да, Моть, такую жизнь, никогда не забудешь! Настрадались мы, если бы не ты со своим Иваном, нам бы не выжить! Спасибо твоему Ивану, пусть земля ему будет пухом! — она перекрестилась, — нам комнату свою отдали, а сами вы на печке ютились!

— Это хорошо, Сина, что ты добро помнишь. И теперь ты живешь хорошо, а я, бьюсь, как рыба об лед, и помощи мне ждать неоткуда!..

— После короткой паузы спросила:

— А ты, сестрица, не могла бы дать мне ведро корма для курей? С вас не убудет, а нам, какая никакая поддержка!

Аксинья, как бы опомнилась оттого, что наговорила и нахвасталась, стала отговариваться:

— Да сколько там этого зерна? Один мусор, больше разговора! Толька везёт и боится, что проверят и осудят! Сама знаешь, Мане твоей считай, ни за что добавили шесть лет! А ты, Мотя, наверное, и не знаешь, — перевела она разговор на другую тему:

— «Мытора» не посадили! Полька его откупила за очень большие деньги. Но его проверяют, на каком фронте был и откуда прибыл к нам! Наверное, еще не скоро выпустят. Вот, Маня, молодец, отомстила этому паразиту!

— Да пусть, он провалится в тартарары! — озлобленно сказала Матрена. — Занялась бы им контрразведка, это пострашнее тюрьмы!

— Ну, я пойду, Моть, а ты Юру пришли попозже, я насыплю ему пшеницы!

— Спасибо, сестра, дай Бог тебе здоровья!

Как, только смерклось, Юра побежал к тетке за обещанным кормом. Вернулся очень быстро, так, как жили сестры друг от друга в метрах пятидесяти.

Он положил сумку к ногам матери.

— Вот, мам, принес!

Она заглянула в сумку, — что ты принес мне, сынок? — лицо ее побледнело, — откуда тетя насыпала зерно?

— Она не насыпала, а вынесла ведро из сарая и высыпала в нашу сумку, — виновато проговорил он.

Ничего, не говоря, Матрена взяла сумку и пошла к сестре.

Юра побежал следом за ней.

Аксинья знала характер сестры, и поджидала ее у своего крыльца, недовольно разговаривая сама с собой:

— Ничего сказать нельзя, сразу начинают жаловаться, клянчить!

Матрена была в гневе, и решила высказать сестре все, что думает о ней. Она почти вплотную подошла к Аксинье и высыпала ей под ноги содержимое сумки,

— Это тебе, сестра, сдача! Надеюсь, ты не забыла эту сумку? В ней, мой покойный, украдкой от меня носил тебе продукты, а — я, от него носила, так же украдкой, кормили тебя и твою семью! Когда вы строили себе вот эту землянку, в которой ты благодаря нам сейчас живешь, кто вам горбыли доставал? Кто на горбу носил и помогал строить? Твой Иосиф даже не знал, с какой стороны гвоздь забить! И у тебя руки не оттуда выросли! Я своими руками выравнивала твою землянку, привела в Божеский вид, видать память у тебя отшибло, дорогая сестрица! У вас, даже огорода не было, кто тебе вспахал огород, и кто засеял его своей картошкой, забыла?

— Я знала, что ты будешь мне упрекать, уже, сколько лет прошло, а ты все по глазам бьешь своими продуктами! Ты же видела, как нам было трудно?

У неё задрожал подбородок, а из черных хитрых глаз брызнули слезы.

— Нет, сестра, я не упрекаю тебя! Было нам, чем помочь тебе, мы помогли ну и, слава Богу! А вот за твою щедрость спасибо! Зачем ты насыпала ребенку мусор? Лучше бы сказала, что нет зерна!

— У нас и, правда, нет!

— Нет? — Матрена оглянулась на Юру, — залезай, сынок, на бричку, посмотри в ящике, есть зерно или пусто! Не уходить же нам с пустыми руками, тем более тетя Сина сама хотела дать! Матрена не помнит себя такой решительной и наглой, что очень удивило сына и даже её саму.

Юра, как котенок запрыгнул на бричку, поднял крышку,

— Мам, пшеницы полный ящик!

Она бросила ему сумку,

— Набирай, сынок, полную!

Аксинья набросилась на сестру, ухватилась за волосы,

— Я тебе наберу!

Юра набрал пшеницы, подбежал к матери, чтобы защитить её от злой тетки, но не знал, как. Он с силой потянул её за юбку, она расслабила руки и Матрена отскочила от нее. Взяв сумку с пшеницей, отошла в сторону, за что услышала скверную брань Аксиньи.

— Вы нищие! Вы воры и убийцы! Я пожалуюсь на вас!

— Иди, сестра, жалуйся, только спрячь пшеницу подальше, не то срок заработаешь, да и мы может, еще придем за пшеницей!

— Воровка, оборванка, да, чтоб вы подавились этой пшеницей!

— Не подавлюсь, сестра, не твое зерно взяла! Бог видит, кто кого обидел!

После встречи с сестрой, Матрена вела себя, как-то по-другому. По своей натуре, она была молчаливой и очень строгой. Теперь ко всему этому добавилась озабоченность и вина за то, что она обидела сестру, высказала ей то, что та забыла о том, что не должна была забывать. Она была очень огорчена своим поступком и не знала, как избавиться от стыда, упрекала себя:

— Пшеницу нагло набрали, и как я могла дойти до такого уровня? Хотя сердцем понимаю, что поступила правильно.

— Мама, ну пшеница же не тетина и мы не воровали, а просто взяли! Я теперь каждый вечер буду ходить к ним за пшеницей!

— Что ты, сынок, никогда этого не делай! Мне хотя бы этот позор пережить, и зачем я связалась с ней? Да, и тетя, теперь замок на ящик повесила, или сама будет сидеть на нем ночами! — она усмехнулась и покачала головой.