Опасная фамилия

Антон Чиж, 2013

Знаменитый полицейский Санкт-Петербурга, любимец дам Родион Ванзаров, едва переступив порог двадцатипятилетия, берется за очередное расследование: при щекотливых обстоятельствах зверски убит известный государственный чиновник. В убийстве подозревают его сына Сержа – успешного «бизнесмена», занимающегося строительством железных дорог. Кажется, перед нами классическое преступление на почве семейных конфликтов и Ванзаров – в шаге от поимки убийцы. Но раскрывая одно убийство, он вызывает к жизни старое, не завершенное расследование, начатое еще… Львом Толстым!

10

Дожидаясь у парадных дверей, Каренин перебирал в голове множество вариантов: с чего начать и как получше объяснить то, что предстояло ему предъявить. Он слышал, что полиция бывает крайне подозрительна в подобных ситуациях. Начинать с оправданий, заранее доказывать свою невинность — только возбуждать еще худшие подозрения. Не зная человека, с которым ему предстояло войти в непростые отношения, Серж помнил цепкий взгляд, что поймал на вокзале. Такой характер нельзя настраивать против себя, но и нельзя показывать ему свою слабость. Они ведь едва знакомы. Чудо, что он вообще согласился приехать. Так и не найдя нужного подхода, Серж подумал, что будет ориентироваться по обстановке.

Ванзаров приехал на обычном извозчике, дал мелочь и спрыгнул легким, тигриным скоком. Он был все так же элегантен, от заколки для галстука до ботинок.

— В чем причина такого нетерпения, господин Каренин? — спросил он, приветственно приподняв шляпу.

Вопрос Сержу показался трудным. Начало явно не задалось.

— Прислуги в доме нет, все на даче в Петергофе с моим сыном, только что швейцар остался, — начал он и понял, что слишком торопится, слишком много говорит ненужного, а Ванзаров смотрит на него без всякого выражения, словно ждет, когда он выдохнется или сделает глупость. Неприятное и тревожное чувство.

— Благодарю, что не заставили рвать звонок, — только и ответил Ванзаров.

— Вот сегодня на вокзал приехал, прямо с дачи жену встречать, только вот с вокзала приехали…

Серж болтал еще что-то, и от этого ему становилось нестерпимо стыдно. Он видел, что ведет себя как нашкодивший гимназист, который перед учителем выгораживает проступок, сбиваясь на глупые объяснения. Такой растерянности он давненько не испытывал.

— Я уже понял, что вас не было дома, — сказал Ванзаров. — Так значит, говорите, прямиком с дачи на вокзал?

— Именно так, — согласился Серж. — Но только, видите ли, в чем дело…

— На вокзал вас жена телеграммой вызвала.

— Телеграммой, да… Но откуда вы знаете?

— Подслушал на перроне, — сказал Ванзаров, улыбнувшись чистой и невинной улыбкой. — Надеюсь, не в обиде?

— Нет, нисколько… Видите ли, я прежде должен кое-что пояснить…

— Может быть, пройдем в дом, и вы покажете мне, что случилось?

Серж заторопился, резко отворил дверь и сам же в нее вошел первым. С каждым шагом, приближавшим его к тому месту, он все менее владел собой. Как ни пытался держать себя в руках, выходило плохо. Ему все казалось, что Ванзаров его уже в чем-то подозревает и, чего доброго, — обвиняет. Ванзаров же шел по мраморной лестнице, заложив одну руку в карман брюк, вертя головой и, кажется, с интересом изучая дубовый потолок и массивные подсвечники по стенам.

Каренин почувствовал, как ладонь его вспотела, когда он взялся за дверную ручку кабинета, быстро дернул на себя, пропуская гостя, и постарался незаметно отереть о брючину.

Ванзаров встал посреди кабинета, разглядывая стену.

— Это и есть ваше чрезвычайное обстоятельство? — указал он на широкое пятно, вылезшее на обоях.

Серж поначалу не понял, о чем его спрашивают, но, увидев, что пропало, не сдержался и застонал.

— Еще и это! Да что же такое!

— Ценная картина? Рубенс? Рембрандт? Айвазовский?

— Простите, столько всего сразу… Немыслимо… Картина? Нет, картина ценная для меня. Это портрет моей матери в молодости. Писана в начале семидесятых годов тогда известным художником, а ныне почти забытым. Не в этом дело…

— Ваша матушка умерла примерно лет двадцать назад.

— Ох, полиция, уже успели о моей семье справки навести! — Отчего-то Сержу стало и противно, и мерзко, что посторонний человек взял и влез в то, что составляло и его боль, и его тайну.

Ванзаров повернулся, имея вид чрезвычайно серьезный.

— Уверяю вас, господин Каренин, что у меня не было ни времени, ни желания совать нос в ваши дела.

Сержу показалось, что прочли его мысли, словно раздели донага.

— Как это возможно? — только спросил он.

— Только наблюдения и выводы. Портрет написан лет двадцать пять назад. Вам около тридцати. Кольцо, которое вы, а не она подарили вашей жене, было подарено лет восемь-десять назад, когда вы вступили в брак. Значит, вашей матушки к тому времени уже не было в живых как минимум лет десять. Чтобы юноша сделал девушке такой подарок, он должен был вырасти без матери, но помнить ее, — то есть вы потеряли мать в возрасте семи-восьми лет. Получаем, что умерла она примерно двадцать лет назад.

— Извините, — сказал Серж, убедившись, что болтали о новом таланте сыска не напрасно. Господин этот как в воду глядит.

— Думаю, что смогу ее найти, — сказал Ванзаров. — Во всяком случае, раму от нее.

— Для меня это не так важно…

— Ну, отчего же, раз приехал. Вон, уголок торчит. Позвольте извлечь… — Не дождавшись разрешения, Ванзаров подошел к канапе, на котором хозяин кабинета частенько полеживал с сигарой, и вынул из-за спинки золоченую раму. — Что и следовало ожидать…

Посередине пустой рамы свисала веревка, на которой картина когда-то держалась на стене. От самого полотна остались пустое место и неровные обрывки. Ванзаров рассматривал их, чуть прищурившись, отчего кончики усов его настороженно приподнялись.

— Прошу вас, это не имеет значения, — попытался отвлечь его Серж.

— У вас украли более ценную картину?

Серж приоткрыл дверь в спальню и щелкнул электрическим выключателем.

— Загляните сюда…

Ванзаров повел носом не хуже гончей, бережно вернул раму туда, где она стояла, и зашел в проем. Пробыл он в спальне немного дольше, чем рассчитывал Серж. Когда же вернулся, затворив за собой дверь, по лицу его невозможно было понять, о чем он думает.

— Лучше бы у вас украли все картины, — только сказал он.

— Что мне делать? — от бессилия спросил Серж.

— Где ваша жена?

— Она еще не знает, я попросил ее не выходить из будуара. Из него можно попасть в спальню. Дверь ее закрыл на ключ… Это чудовищно, я просто не знаю…

— Возможно, — оборвал его Ванзаров. — Что там трогали?

— Даже близко не подходил. Только по стенке до той двери добежал…

— Как сюртук с тела оказался у вас на рабочем столе?

Серж машинально оглянулся. Действительно, забыл, что бросил сюртук на стол.

— Я ничего не трогал, — повторил он. — Когда вошел сюда, сюртук висел на спинке кресла. Я его снял, не понимая, откуда он взялся, и с ним вошел в спальню. Потом вернулся и, кажется, бросил на стол. Уже не помня себя.

— Однако вы хорошо и четко все помните. Даже то, что «не помнили себя».

— О чем вы? — насторожился Серж.

Ванзаров дружелюбно улыбнулся, что в подобной ситуации выглядело не столько странно, сколько раздражающе тревожно.

— Кто та девушка, что лежит рядом с вашим супружеским ложем?

— Я понятия не имею! — сказал Каренин, приложив руку к сердцу.

— Не знакомы?

— Никаким образом!

— Никогда ее не видели?

— Повторяю, господин Ванзаров, я малейшего понятия не имею, кто…

— Это я уже слышал. Пожилого господина не менее шестидесяти лет, что привалился к ней ничком, опознать можете?

Серж опустился в кресло. Если бы сейчас пол провалился, или потолок упал, или случилось что-нибудь, что усугубило нелепость его положения…

— Разве сами не видите? — тихо сказал он. — Вы же выводы на лету делаете.

— Вижу, но хочу от вас подтверждение иметь, — ответил Ванзаров.

— Это мой отец, как вы уже догадались. Каренин Алексей Александрович, член Государственного совета в отставке. Награжден за службу государю орденами, Александра Невского получил незадолго до отставки. От дел отошел давно. Живет… жил напряженной интеллектуальной и духовной жизнью. И вот такой конец…

— Господин Каренин проживал с вами?

— Хотите спросить: это его дом? Да, вы правы. После нашей свадьбы с Надеждой Васильевной он оставил его нам, сам же снимал квартиру поблизости, тут через три квартала, на Гороховой.

— Вот как? Интересно, — сказал Ванзаров.

— Что же такого интересного вы нашли в этой трагедии? — Серж знал, что не должен настраивать Ванзарова против себя, но не мог удержать нахлынувшего раздражения. — Разве такая нелепая смерть может быть интересной?

— Это с какой точки зрения на нее посмотреть. Например, интересно, что вы, курящий сигары, забыли про них. На вокзале не курили, пока ехали — тоже, а тут уж было не до сигар. Но ведь так успокаивает нервы. Почему же не закурили?

Серж и сам не мог ответить на этот вопрос. Действительно, про сигары забыл так, словно не курил никогда. Стоило о них напомнить, как ему нестерпимо захотелось затянуться. Он спросил разрешения, в ответ ему предложили потерпеть. Как изощренное издевательство.

— Что же теперь делать?

— Вызывать полицию, — последовал краткий ответ.