Удар небесного копья (Операция «Копьё»)

Антон Первушин, 2001

За реликтовым Копьем Судьбы, по легенде приносящим воинскую удачу его обладателю, к ледяным берегам Антарктиды отправляется авианосная ударная группировка ВМС США. Однако обретение Соединенными Штатами этой реликвии может спровоцировать новую мировую войну – поэтому наперерез американским кораблям устремляется авианесущий крейсер «Варяг». Один против целой армады…

Оглавление

Из серии: Пираты XXI века

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Удар небесного копья (Операция «Копьё») предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Пролог

Удар копья

(Иерусалим, II non. Aprilis, DCCLXXXVII год от основания Рима)

Было жарко, как в термах. Но если в термах жар благостный и целебный, то здесь он иссушал и тело, и душу.

Центурион Гай Кассий по прозвищу Лонгин всё чаще задавался вопросом, на кой ларв сдалась Империи эта земля — почти совсем бесплодная, выжженная солнцем; земля варваров и фанатиков, умеющих только поклоняться своему варварскому богу да совать ножи в бок зазевавшемуся на посту легионеру. Хорошенький подарочек преподнёс в своё время Риму знаменитый проконсул и последний солдат республики Помпей — хорошенький, нечего сказать.

В то же время Гай Кассий понимал, что всё его раздражение и эти мысли вызваны только проклятой жарой и тем окружением, в котором он согласно приказу прокуратора оказался — будь всё иначе, сиди он сейчас в кабаке для римских солдат, что у западных ворот, в компании весёлых собутыльников, и мысли, и чувства у него были бы совсем другими, и он полагал бы правильным то, что Империя пришла сюда, неся свет цивилизации варварским племенам, погрязшим в кровавом хаосе междоусобных войн, и поднимал бы чарку во славу и здравие императора Тиберия. Так что нечего тут вздыхать и жаловаться — служба есть служба, и уж во всяком случае лучше просто жариться на солнце, чем жариться, вися на кресте.

Обозревая окрестности, центурион не спеша обошёл по длинной дуге место казни, потом снова остановился в трёх шагах от расположившихся прямо на земле легионеров. Легионеры, числом четверо, играли в кости. Играли без обычного азарта, а как-то с ленцой. Ставкой был цельнотканый хитон одного из осуждённых — единственный предмет одежды, представлявший хоть какую-то ценность, — всё остальное легионеры разорвали на тряпки. Время от времени кто-то из солдат прикладывался к кувшину с поской — слабым раствором уксуса, единственным напитком, который хоть ненадолго был способен унять жажду.

— Садись, центурион, — запанибратски предложил один из легионеров. — Кинь кости и расслабься.

Кому другому центурион не спустил бы подобной фамильярности, но с Флавием Постумом они были знакомы лет двадцать, отшагали вместе не одну тысячу стадиев по горам и равнинам, не раз пили из общей чаши и не раз дрались с варварами, стоя плечом к плечу. Поэтому он только покачал головой и, прикрывая глаза от солнца, посмотрел туда, где возвышались кресты с распятыми на них осуждёнными.

Осуждённых было трое. Слева висел зелот-сикарий, попавшийся во время недавнего мятежа над трупом заколотого им легионера. Справа — разбойник с большой дороги, прославившийся тем, что не убивал своих жертв, а только ослеплял их. А по центру стоял крест с человеком, который называл себя «Царём Иудейским».

Гай Кассий знал, что с делом Царя Иудейского не всё чисто. Перед Пасхой Иерусалим ломился от разного рода проповедников и пророков — у иудеев было в моде прослыть проповедником или пророком. Одним больше, одним меньше — погоды это не делает. Но Царь Иудейский чем-то очень насолил местному жречеству. Гай Кассий присутствовал на суде прокуратора, состоявшемся этим утром на помосте у претории, и видел, что прокуратору явно не хотелось предавать этого молодого человека столь лютой казни. Согласно положениям римского права, если своими речами этот проповедник не подстрекал к бунту, а он не подстрекал, его можно было отпускать на все четыре стороны — даже бичевание было бы слишком суровым наказанием для него. Прокуратор хотел было умыть руки, отправив Царя Иудейского тетрарху Антипе, но тот тоже не захотел брать ответственность на себя и отослал молодого человека назад. Тогда прокуратор снова вышел на помост и заявил жрецам следующее: «Я, прокуратор Иудеи, провёл расследование деятельности этого галилеянина, однако не нашёл за ним никакой вины из тех, которые вы против него выставляете. Я должен его отпустить». Жрецы под водительством архиерея Ханана бен Шета и его зятя Кайафы тут же начали подбивать собравшийся на площади народ высказываться за немедленную казнь Царя Иудейского. Делали они это с такой варварской непосредственностью, без всякого стеснения и прямо на глазах у прокуратора и стоявших в оцеплении легионеров, что вызвали у последних насмешки и подзуживающие возгласы.

Простые иудеи, малоискушённые в подобных вещах (или просто купленные через одного), принялись дружно взывать к прокуратору: «Смерть самозванцу! Смерть самозванцу! Распни его! Распни!». Некоторые даже попытались прорваться сквозь оцепление к судебному помосту, где в кресле сидел прокуратор, и стоял, опустив плечи, Царь Иудейский. Гай Кассий, выполнявший на судилище роль начальника стражи, махнул рукой, и легионеры, сразу посерьезнев, сомкнули строй и выставили копья. Толпа отхлынула, но от намерений своих не отказалась.

«Распни его! Распни!»

Лицо прокуратора омрачилось. Положение казалось безвыходным, но тут на помост вбежала девушка, в которой Гай Кассий, несмотря на слабое зрение, легко опознал служанку жены прокуратора. Она что-то зашептала прокуратору на ухо, и тот улыбнулся с облегчением. После чего встал и объявил, что согласно древнему обычаю римские власти в канун приближающегося праздника могут освободить одного из приговорённых к смертной казни.

В толпе иудеев возникло замешательство, а Гай Кассий чистосердечно восхитился находчивостью прокуратора. На судьбу самозванца, называющего себя Царём Иудейским, центуриону было по большому счёту наплевать. Однако и он, подобно прокуратору, считал, что любое наказание должно быть заслужено. Более того, потакать Ханану и Кайафе — это не уважать самого себя и ставить власть Рима над этой провинцией ниже местечковой власти иудейского жречества.

Однако, несмотря на первую растерянность, вызванную словами прокуратора о старинном римском обычае, жрецы перестроились буквально на ходу, и из толпы раздались новые крики: «Освободи Бар-Аббу! Освободи нам Бар-Аббу!»

Прокуратор изогнул бровь. Удивился и Гай Кассий. О «подвигах» Иешуа Бар-Аббы все присутствующие были наслышаны — этот мятежник и убийца давно заслуживал смерти, и отпускать его меньше всего входило в планы прокуратора. Прокуратор недооценил Ханана бен Шета и сам попался в силки, которые расставил для других.

«Освободи нам Бар-Аббу! Освободи Бар-Аббу!»

Прокуратор всё же попытался спасти положение. Он вытолкнул Царя Иудейского вперёд и воззвал:

«Вот ваш Царь! Его я хочу освободить!»

«Долой самозванца! — отозвалась толпа. — Долой! Распни его!»

«Распять вашего Царя?» — прокуратор очень искусно изобразил недоумение — словно и в самом деле не понимал, о чём идёт речь.

«Нет у нас царя, кроме Цезаря!» — выкрикнул Кайафа, и толпа сразу притихла.

Лицо прокуратора закаменело, и Гай Кассий понял, что самозванец обречён. Лучшего хода иудейский жрец вряд ли мог придумать. Он не оставлял прокуратору выбора: если прокуратор после столь верноподданнического заявления решится защищать самозванца, он очень скоро будет иметь нелицеприятную беседу с легатом Сирии, а если весть о странном поведении прокуратора дойдёт до Тиберия… Об этом лучше не думать.

Прокуратор повернулся к Царю Иудейскому и сказал только: «Ты будешь распят».

Так следствие по делу самозванца было завершено. Вопиюще несправедливый приговор был вынесен, и Гай Кассий стал одним из тех, кто привёл его в исполнение.

У подножия холма, на котором стояли кресты (за особую форму этот холм называли Голгофа — Череп), возникло какое-то движение. Иудеи, собравшиеся там сразу после того, как троица осуждённых была распята, представляли собой довольно пёструю компанию. Там были и просто зеваки, пришедшие поглазеть на казнь и высказать своё презрение тем, кто осмелился преступить закон; были и родственники распятых (у любого иудея их неисчислимое количество — плодятся, как саранча); были и люди Ханана, присланные наблюдать и подзуживать. Отличить их друг от друга на таком расстоянии было довольно затруднительно, тем более, что в последние годы зрение у Гая Кассия заметно ухудшилось, а левый глаз и вовсе поразила катаракта. Поэтому вместо отдельных людей центурион видел разношёрстную массу. Однако на то, чтобы разглядеть процессию, поднимающуюся к лобному месту, возможностей его ослабевшего зрения хватило.

— К оружию! — призвал он легионеров.

Те немедленно оставили кости и схватились за мечи.

— Я их знаю, — сообщил командиру Постум, глаз которого был зорок, как и в годы юности. — Отряд храмовой стражи.

— Только их не хватало, — пробормотал Гай Кассий.

С офицерами иудейской храмовой стражи центурион был знаком. Неоднократно встречался с ними по делам службы. При этом он был очень невысокого мнения о них. Вояки из храмовых стражников были аховые, и единственное, чем они могли по праву гордиться, так это прекрасным знанием жутких обычаев и ограничений, предписываемых каноном иудейской религии.

Когда процессия из семи стражников приблизилась настолько, что даже Гай Кассий смог различить лица, центурион вышел ей навстречу и поднял руку, привлекая внимание идущего впереди капитана. Тот тоже остановился и вежливо приветствовал центуриона на ломаной латыни. Гай Кассий поморщился и перешёл на арамейский, который он знал намного лучше, чем этот капитан — латынь.

— Зачем вы здесь? Кто вас прислал? — спросил Лонгин.

Капитан, с которого градом катился пот, облегчённо улыбнулся, заслышав арамейскую речь, — общий язык был найден.

— Мы пришли по приказу первосвященника Ханана бен Шета и тетрарха Ирода Антипы, — заявил он напыщенно. — Согласно обычаю, осуждённые на казнь должны умереть до наступления Пасхи. Мы пришли убить их.

«Варвары, — подумал Гай Кассий, неприязненно разглядывая капитана. — Всё им мало. Приговорили невинного, а теперь ещё и добить его хотят. Будто он сам к вечеру не окочурится».

— Осуждённые не доживут до наступления Пасхи, — сказал центурион. — Посмотрите сами.

— Нам приказали убить их, — стоял на своём капитан храмовой стражи. — И мы не уйдём, пока не выполним приказ.

«Что ж, — решил Гай Кассий, — по крайней мере, быстрая смерть сократит страдания несчастных».

— Выполняйте приказ, — бросил он, отступая в сторону.

Капитан удовлетворённо кивнул и сделал знак своим людям. Процессия двинулась дальше, к крестам, и тут центурион увидел орудие, которым стражники собирались завершить начатое их верховным жрецом. Его нёс один из стражников, и было это копьё довольно устрашающего вида: шесть локтей в длину, толстое древко, выкрашенное охрой в красный цвет, большой и туповатый наконечник, выкованный, по виду, из небесного железа. Разумеется, это ритуальное копьё: с таким в поход не отправишься. Более того, убить им противника будет непросто. Но только не в том случае, когда «противник» висит неподвижно — распятый на деревянном кресте.

Капитан и его люди направились прямиком к тому осуждённому, который висел по центру — к Царю Иудейскому. Легионеры, а с ними и Гай Кассий тоже подошли ближе, чтобы лучше видеть и вмешаться в случае чего: нельзя было исключать возможности, что Ханан задумал какую-нибудь очередную мерзость, — в полномочиях центуриона было немедленно прекратить любое действие храмовой стражи.

Самозванец не видел тех, кто пришёл его убить, — голова в терновом венце была низко опущена. Возможно, Царь Иудейский потерял сознание, но в любом случае он был ещё жив: впалая грудь опускалась и поднималась в такт неслышимому дыханию.

Капитан отобрал у стражника копьё и, взяв его двумя руками, чего не сделал бы ни один из римских солдат, нанёс первый удар. С сухим треском, словно палка, сломалось ребро, но тупой наконечник ритуального копья даже не разорвал кожу распятого. Царь Иудейский поднял голову и протяжно закричал, глядя незрячими глазами в раскалённое небо.

— Палачи, — буркнул Постум и демонстративно повернулся спиной к происходящему.

Охваченные единым порывом, остальные легионеры сделали то же самое. Только Гай Кассий не отвернулся — ему нужно было составить отчёт для прокуратора, поэтому он обязан был наблюдать экзекуцию до конца.

— Йе-ех! — такой клич издал капитан храмовой стражи перед тем, как нанести второй удар.

И снова у него не получилось добить распятого.

«Неудачно выбранная позиция, — отметил центурион глазом бывалого воина, — слабый замах, тупое копьё…»

Ещё один удар. С тем же результатом. Распятый больше не кричал — он только шептал что-то пересохшими губами. Гай Кассий не выдержал. Он шагнул к капитану и протянул руку:

— Дай сюда!

Капитан остановил замах и оглянулся. На его смуглом и мокром лице отразилось недоумение.

— Дай копьё! Я покажу, как надо…

Капитан покачал головой, и тогда центурион с силой вырвал ритуальное орудие из его рук. Быстро примерился и вонзил копьё Царю Иудейскому под углом в самый верх живота. Направляемый опытной рукой наконечник копья пробил кожу и мышцы, достав до сердца. Тело распятого выгнулось в предсмертной судороге, потекла тёмная кровь, но Царь Иудейский успел сказать ещё одно слово:

— Свершилось.

Голова его упала на грудь. Он был мёртв.

В этот момент Гай Кассий по прозвищу Лонгин понял, что прозревает. Катаракта исчезла без следа, мир вновь обрёл яркие краски, чёткие очертания, и центурион увидел будущее…

Оглавление

Из серии: Пираты XXI века

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Удар небесного копья (Операция «Копьё») предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я