Доктрина спасения

Антон Кучевский

На сей раз она попалась всерьез. Нет ни единой лазейки, в которую могла бы ускользнуть Тави – бывшая любительница вольной и преступной жизни, а ныне – квалиира на бойцовской арене королевства Аргентау. Отныне у нее лишь одна задача – выжить… и пытаться бежать.

Глава 7. Запертая дверь

Работа пошла немного быстрее, но я понимала, что за вечер мы все равно не очистим шахту полностью. Получив несколько глубоких порезов, я стала намного осторожнее двигать руками, обвязав ладони длинной полосой ткани, оторванной от набедренной повязки. Растение, мать его за ногу, все равно старалось достать до незащищенной плоти.

Некоторые корни не рассыпались сразу, просто безжизненно свисая вниз. Такие плети Раэ со злобой отрывала и несла на общую кучу, к выходу, которая понемногу тлела от факела. Даже мертвая, эта дрянь поглощалась пламенем весьма неохотно. Время от времени ее подменяли Игла или Чака, но, в основном, работали мы. Молча.

Говорить не о чем. А работать надо.

Ответвление вниз, укрытое зловещими черными щупальцами. Спустя несколько часов медлительной возни нам открылось нечто вроде небольшого схрона, усеянного пятнами крови и частями тел.

— Тут все и произошло, — хмуро сказала Сталь, обозревая полностью вычищенное помещение. То тут, то там попадался кусочек человека или хоббита, вполне пригодный к опознанию. Кисть руки с четырьмя пальцами, пятый оторван. Почти целая нога, сплошь покрытая разрезами. Те жалкие клочки, которые, видимо, были одеждой, все одного цвета — засохше-бурого.

— Очевидно, да, — проговорила я.

— Они могли докопаться до какого-то древнего проклятия?

— Не здесь. Тут было что-то вроде комнаты передышки. Ни оружия, ни инструментов — пара деревянных кружек, да и в тех кровь к стенкам присохла.

— Так они и позволят рабам отдыхать, — насмешливо сказала воительница, стараясь не прислоняться к стенам.

— Вероятно, тут работали за медный грошик свободные люди, — подумав, ответила я. — Если б было иначе, здесь валялся бы труп надзирателя-двух. И их оружие.

При слове «оружие» в ее взгляде разгорелся нехороший такой огонек. То ли отблеск факела, то ли собственный. Я поспешила добавить:

— Но все равно здесь ничего не выйдет.

— Я трижды пыталась бежать, серая. Они умеют ловить беглых рабов, — помолчав, сказала она. Кивнув, я сказала:

— Именно потому и не выйдет. Видела штуки на их поясах? Там еще какая-то бессмыслица начертана.

— Один раз испытала на себе. Почва под ногами превращается в болото, а когда увязнешь по шею — застывает.

— Твари. Небольшой отряд…

— Семеро…

–…и артефакты у четверых. И три арбалета. И копья.

Прикрыв глаз, она покачала головой:

— Без шансов.

— Ага.

Честно говоря, я бы скорее попытала счастья с бунтом в тюрьме, чем бежать с милю по открытому склону под обстрелом, рискуя каждую секунду провалиться в магическую болотную дрянь.

— Пошли работать. Быть может, мрази наверху притащили нам чего-нибудь пожрать.

— Надейся, — хмыкнула я.

Слово «пожрать» у нас практически под запретом — вечно голодные. А после каусса, когда тебя выматывает до изнеможения, так и старый сапог покажется деликатесом с обеденного стола королей.

Второй тоннель… ответвление, тупик. Разбитое и проржавевшее кайло из плохонького сырого железа, таким даже голову никому не проломить. Тут же рассыплется в труху.

Третий. Медленное уничтожение зарослей привело нас к месту разработки в виде еще одной небольшой пещеры с утоптанным полом. То тут, то там были разбросаны мотыги и кайла, остатки полуразложившихся трупов. Но самое страшное — в дальнем углу, сжавшись в клубок, сидел тощий человек и негромко поскуливал, слезящимися глазами смотря на нас.

Я вырвала несколько полумертвых побегов с правой стороны и начала пробираться к нему, однако тишину разорвал истошный вопль:

— НЕТ! Не подходи!

— Кажется, он тебя боится, — насмешливо произнесла Сталь. Я огрызнулась:

— Так подойди сама. У тебя же самый приветливый вид на всю округу.

— Другая идея.

Она подошла к отрогу тоннеля и крикнула:

— Йилаан!

Спустя минуту из-за угла выглянула третья наша сокамерница. Перевела взгляд с Раэ на меня, а с меня — на небольшого и худого человечка, который все отказывался воспринимать окружающую действительность. Даже немного удивилась вопреки своему обычному равнодушию:

— О, да тут живой кто-то остался.

— Мало что соображает, — пожала плечами я. — И боится нас до чертиков. Попробуй ты, возможно, удастся его вывести.

Сталь подняла факел повыше, сказала:

— Глянь… у него рот в крови. И подбородок.

— Думаешь, цапнет? — неуверенно спросила Игла, пробираясь вдоль стены к потерявшему разум шахтеру.

— Думаю, что стоит проявить осторожность. Он явно питался не крысами и землеройками…

— Больше интересно, что же он пил, — задумчиво сказала я.

— Не хочу знать, — быстро ответила Игла, подходя к мужичку. Тот и раньше сложения был не воинского — обычный замученный раб. Затравленно посмотрел на нее:

— У-у-у-хо-хо-ди. С-смерть.

— Заметно, — флегматично отозвалась она. Протянула ему руку: — Мы выведем. Понимаешь?

— К-как вы с-сюда попали? — дрожащим голосом спросил он.

— Мы убили растение, — из-за спины Йилаан сказала я. — Вот так. — Перехватив плеть обмотанной в тряпку рукой, поднесла к ней браслет — тот не подвел, вытащил магию из неведомой твари, после чего она рассыпалась черными хлопьями.

Игла терпеливо растолковала:

— И продолжаем убивать. Проход наружу уже свободен. Ты можешь выйти.

Протянула руку. Костлявые пальцы ухватились за нее, и Игла резким рывком подняла его на ноги. Подхватила под плечо и повела к выходу, сторонясь смертельно опасных щупалец.

Появилась Чака, подняла с пола одну из мотыг, попыталась с размаху отрубить один корень, который пророс из стены чуть поодаль. Корень — что заправский фехтовальщик — отбил мотыгу в сторону, и чуть не захлестнул плетью горло рыжей, но она успела отпрыгнуть назад, приземлившись на задницу.

Я, поджав губы, наблюдала за этим зрелищем, затем со вздохом произнесла:

— Иногда я не совершенно не понимаю, что творится у тебя в голове, Чака.

Та сплюнула в сторону и пробурчала:

— Я помочь хотела…

— Ты очень поможешь, если будешь уносить недожженные побеги. И сама при этом не сдохнешь, чтоб нам не пришлось тащить еще и тебя.

До самой ночи мы чистили тоннели от зловредных магических сорняков, метр за метром, как будто продвигаясь вперед в тяжелой битве. Оно так и было, в каком-то роде — плети пытались огрызаться, мне досталось несколько чувствительных порезов на предплечьях и красный след с кровавыми точками на бедре. Там основательно успел приложиться особо ловкий корень.

Стали было ничуть не лучше, хоть она и старалась не особо лезть вперед. Мне-то хорошо, шея защищена еще одним руническим куском железа, а вот ей тяжко придется. Порвут какой-то из крупных кровеносных сосудов — есть немалые шансы тут же и сдохнуть. Тем не менее, гигантская воительница перехватывала некоторые атаки, направленные на меня, старалась защитить от обездвиживания, голыми руками вырывая наиболее опасные штуки.

Уже затемно мы выбрались из шахты, так и не закончив, но сменив с полдюжины факелов. Уставшие, рухнули тут же, но стражи пинками подняли нас и загнали обратно в клетку. А еще поставили большой чугунок с кашей. И на том спасибо.

Наши миски остались в камере, ложек сроду не было. Жрали руками, но живот постепенно переставал урчать от голода и на смену приходило отупляющее чувство сытости. Да и стряпня получше, чем в рабских бараках — возможно, потому, что на весь конвой выделили одни и те же припасы. Неудивительно, что после подобной работы я заснула почти сразу, опустив голову на жесткие и холодные прутья.

Проснулась оттого, что холодная рукавица бесцеремонно дернула меня за ухо, ударив макушкой о прутья.

— Вставай, красавица! Солнце выглянуло, говорит, что работать пора.

— А нам-то какая разница, солнце или нет… мы же в шахте, — буркнула я, потирая бедную головушку.

— Еще поговори мне тут, — пригрозил стражник.

— А жрать дадите? — с ухмылкой спросила Чака, не столь вымотанная за вчерашний день. То есть, по-прежнему наглая и нарывающаяся на рожон.

— Вчера давали. Сколько можно жрать? — ехидно парировал тот.

Я мечтательно потянула носом — от их костра доносились божественные запахи жареного мяса. Судя по всему, кто-то из арбалетчиков поутру подстрелил молодого кабанчика, и теперь коричневая тушка румянилась на толстой ветке, очищенной от коры. Стражник проследил за моим взглядом и стукнул копьем по прутьям:

— Даже не думай, Демон!

Ном негромко проговорил, глядя на темный зев пещеры:

— Остуди свою горячую голову, Лиин. Кости с потрохами побросаем в их еду, так и навар будет, и в обиде никто не останется. Нам же не нужно самим идти туда и драться с непонятно чем, если квалииры вдруг обессилеют?

Конечно, нет. Ведь у восьмерых здоровых мужиков в доспехах сил куда меньше, чем у четверых, пусть и бойцовских, но безоружных рабынь в кандалах.

— Слушай, — негромко проговорила я, толкнув Чаку в бок, — а куда подевался тот вчерашний мужик?

Она помрачнела.

— Пристрелили его. Из арбалета. Лиин сказал, что раб, который не может работать — существо бесполезное. Ну, ты сама видела — он же от страха чуть с ума не сошел. Из таких работники не очень. Ном спал в это время, да и не думаю, что вступился бы.

— В конце концов, у нас и не было приказов кого-то спасать, — проговорила Раэ. Чака протянула в ответ:

— Все равно жалко…

— Себя жалей лучше.

Я промолчала. При определенной предсказуемости дня сегодняшнего, никогда не знаешь, что принесет неведомое «завтра». Быть может, ее завтра выпустят на арену против хьйолая, зверя, против которого сможет на равных бороться только армейский полк. К магии они, хьйолаи, совершенно нечувствительны.

Как, впрочем, та же карта может выпасть любой из нас.

Пока же квалиир ожидала недоочищенная дерьмошахта, чтоб ее демоны взяли. Хотя, впрочем, они уже и так взяли…

И снова потекли напряженные часы. Я шла вперед и делала то же самое, что и вчера — честно старалась не сдохнуть, Сталь прикрывала спину. Вообще, если вдруг дадут выбор из числа «чистить свиной хлев» и «сражаться непонятно с чем в кромешной тьме без оружия и магии», пожалуй, мой голос за свинок. Неблагородно, вонюче, но куда как спокойнее.

Беда в том, что выбора особо не дают.

С несколькими поворотами длинная человеческая нора спустилась вниз, затем разделилась на несколько одинаково мерзких дорог. Видимо, здесь залегала основная жила — корни были крепче и плотнее прилегали друг к другу. Решила поделиться догадкой с Раэ:

— Помнишь, мы говорили о древнем проклятии?

Она утвердительно хмыкнула, не разжимая губ — выдирала из стены очередную плеть.

— Возможно, это было каким-то заклинанием-оберегом. Такие охраняют что-нибудь особо ценное, всякие сокровищницы или клады.

— Много знаешь о кладах? — помолчав, спросила Раэ.

— Я не мародерствую по чужим могилам, — усмехнулась в ответ, — живая добыча куда интереснее, чем гнилая падаль. Но от знакомцев слышала, о да. Когда эль размягчает мозги и язык готов трепать про любую чушь.

— Так может, и те истории — тоже чушь?

— Может, и так. Да только я слишком много знаю о магии, чтобы не верить в подобное. Подумай сама — кому нужна старая шахта? Да еще с такой добычей, что выгоднее, по-моему, совсем ее закрыть. Здесь и работало от силы человек пятнадцать.

Или шахта изначально копалась для отвода глаз. Только об этом я уже не хочу говорить. Во всяком случае, с ней.

Спустя несколько часов мы натолкнулись на подтверждение — край дверного проема, выглядывающий из-за черного сплетения. Тайная комната? Лаборатория древнего мага? Сокровищница? Усыпальница?

Я сидела у стены, тяжело дыша и поглядывая в сторону зарослей. Сарра также ушла на передышку, прислав вместо себя Чаку. Сейчас однорукая квалиира в точно такой же позе подпирала собой вторую стенку тоннеля. В отличие от остальной шахты, здесь не выставили даже деревянного свода, поэтому в любой момент все могло рухнуть на голову. Мне все равно — от усталости накатило безразличие.

— Как думаешь, что там?

Я нехотя ответила:

— Какая разница? Нас бы спасла только подземная кузница, в которой можно сбить оковы и набрать несколько крепких мечей. Или сквозной проход на ту сторону горы. Ни то, ни другое так не защищают.

— А оковы-то зачем, — обескураженно проговорила рыжая, — мы ведь и в них… а, поняла. Главное — сбить с тебя. Тогда ты и отряд разбросаешь влегкую.

Молча кивнула в знак подтверждения.

Чака еще несколько секунд размышляла о чем-то, затем придвинулась и прошептала с горящими глазами:

— Но… там же куча мотыг валяется! На одну поставить, вторую приложить, третьей жахнуть.

— Пробовали, — криво усмехнулась я и показала перебинтованное куском рубища запястье. — Только мотыгу сломали. Плохое железо просто на осколки рассыпалось, перекалили, видать. Этот металл — крепкая штука. Боюсь, его даже хорошая сталь не возьмет.

— А заклепки?

— Я не помню, как делали — валялась без сознания. Вот только они словно вплавлены внутрь. Такие штуки явно делаются не для того, чтобы потом снимать. С ног и рук можно снять еще хорошей секирой, а вот с головой как быть…

— Забавно, — мрачно ответила она.

— Мастера, подобно тому, что надел на меня оковы, встречаются очень редко. Во всяком случае, среди людей. А если они сами им изготовлены, тогда — точно мард.

— А что с мардами не так?

— Они редко выходят на поверхность. Живущий в городе мард известен всем и каждому, вот что я хочу сказать.

Чака покачала головой:

— Тогда тебе будет очень сложно от них избавиться.

— Избавиться?

Я коротко фыркнула. Для того чтоб избавляться от кандалов, нужно для начала совершить побег. Обратный порядок событий куда менее вероятен.

— Ну что, — сказала я, приподнимаясь, — давай расчистим злосчастную дверь.

— А если оттуда вырвется еще какое-то заклинание и убьет нас к чертям собачьим? — выразила опасение рыжая. Я ухмыльнулась:

— Тогда тем мудозвонам наверху придется работать самим. Маленькая, а все же месть. — И, видя расширенные глаза Чаки, добавила поспешно: — Если и были охранные заклинания другого типа, скорее всего, они сработали сразу же.

Да, и что странно, поскольку тоннель идет дальше, а у двери никого нет. То есть, ни следов крови, ни золы, ни частей тел. Тогда шипастые корни защищали… вовсе не дверь? И появились вовсе не отсюда?

С руганью и трепыханием мы отстояли каменную дверь, я сожгла и те растения (или ту часть одного-единственного растения), что росли дальше в этом проходе. У Чакьяни очень некстати погас факел, но я остановила ее за локоть, когда она собиралась идти наверх за еще одним.

— Погоди. Пусть думают, что мы работаем.

— Ну да, — недовольно проговорила она, — я и забыла, что ты кошка драная. А мне как прикажешь не падать на каждом шагу?

— М-м-м… стоять на месте не пробовала? — рассеянно отозвалась я, потому что приметила на левой стороне двери небольшую щель. И посмотрела на собственные пальцы.

Когти отросли, но я постоянно терла их об каменный пол в камере, чтоб не мешали держать оружие. Да и замок будет побольше — туда всем пальцем можно залезть. Нужно что-то твердое и длинное. Например, нож. Или…

— Мотыга! — нарушила тишину я. Чака бросила недоуменный взгляд в мою сторону, скорее, на звук голоса. В наступившей тьме она была слепа, как крот. — Жди здесь, я сама принесу.

— Собралась долбать сплошной камень?

— Нет, кое-что получше.

Я нашла то место, где мы пытались снять кандалы — к слову, на толстых стальных браслетах Раэ сия прекрасная тактика тоже не сработала — и выбрала среди нескольких железных обломков достаточно толстый и длинный, чтоб служить отмычкой. Ну, держись теперь, дверь. Спасибо, дорогой интендант, за обучение «работе» с разными замками и защелками. Я вызвала в памяти лицо Сейтарра, его светло-лиловые, немного светлее, чем у Иглы, глаза, словно у какого-то поэта, а не бывшего карманника и грабителя, сухое лицо с чуть отвисшей кожей на небритых щеках и ловкие пальцы, способные справиться с чем угодно. Эх…

Дверь держалась. Рыжая смиренно дождалась моего появления, подождала, пока я повожусь с замком, затем, заскучав, все же полезла за факелом. По внутренним ощущениям, я ковырялась в его механизме добрых полчаса, прежде чем все собачки внутри стали на нужное место. Но, к сожалению, даже после того, как замок щелкнул, дверь не пожелала отворяться.

— Что дальше? — ехидно спросила рыжая, поправляя бечевку на хвосте, в который обычно собирала волосы. Даже несмотря на вечную тюремную грязь, они всегда торчали огромной копной, а не засаленными висюльками. Завидую.

— А дальше… не знаю, — обескураженно проговорила я. — Если допустить возможность существования каких-то скрытых механизмов, которые мешают ей отвориться… я не видела ничего подобного.

— «Допустить возможность существования», — передразнила Чака. — Не квалиира, а алхимик какой или дворцовый советник. Так что, не сможешь открыть?

— Дай подумать.

Я не видела никаких камней, которые хоть отдаленно могли напоминать специальную плиту для скрытого механизма. С другой стороны, возможно, эта дверь — часть какого-то древнего подземелья, а шахтеры просто не занимались расчисткой остальных стен. Пришлось уничтожать вредителей дальше, соблюдая осторожность.

Раэ вернулась как раз тогда, когда мы докопались до истины в виде глухого угла пещеры. Вернее, там и углов-то никаких не было. Просто закуток, как будто дальше прокопать никто не успел.

Обстановку она оценила сразу же:

— Что с дверью?

— Не поддается, собака такая, — проворчала я. — Уже и простучать пробовала, да куда там — сплошной камень, еще из тех, что покрепче.

— А один из этих камней?

Арка, обрамляющая полукруглый верх дверного проема, не вытесана из цельного камня, а сложена из нескольких неровных глыб. Не думаю, что хоть на одну из них можно нажать. Я пожала плечами:

— Сама попробуй.

Сталь провела ладонью по камням, добросовестно попробовала расшатать каждый из них, вдавить, потянуть на себя, однако булыжники не оценили ее упорства. Гордо хмыкнула и отстранилась.

— У нас еще два отрога. Можем растянуть работу так, чтобы выехать ночью, — сказала Раэ.

— Почему именно ночью?

— Лишний раз поедим здесь.

— Весомый довод, — согласилась я. — И все же, эта дверь мне покоя не дает.

— Не можешь совладать — брось. Все лучше, чем стоять и облизываться на свои фантазии.

— Можно подумать, ты бы отказалась от хорошего меча, — обиженно произнесла Чака. Я покачала головой:

— Откуда там мечи?

— В числе прочих сокровищ — почему бы и нет?

— Давайте покончим с сорняками, — вздохнула я. — А то собралась, понимаешь, Коллегия Магистров…

Что-то в стороне едва слышно щелкнуло. Дверь открылась — на щепоть, но я пялилась в этот момент прямо на нее. И не могла не уловить движения.

— Да ладно, — фыркнула Чака и влезла пальцами в щель, пытаясь оттянуть препятствие на себя. Мы, не сговариваясь, одновременно вцепились в шероховатый камень и рванули дверь примерно в одну и ту же сторону. Ох и тяжелая, тварь эдакая.

— Отчего она вообще открылась? — пыхтя, прошипела Чакьяни.

— Да демоны ее знают… может, на слово какое-то запиралась.

— А так бывает?

— Конечно…

Вершок за вершком нашему взгляду открывались недра бесценной сокровищницы. Богатые, окованные металлом сундуки, стены, утыканные крючьями для оружия, гладкий и любовно отшлифованный пол с нехитрой мозаикой…

Вот только ее кто-то давным-давно обнес.

Сундуки раскрыты, некоторые крышки вообще выдраны с мясом, светлые следы от некогда висевших здесь гобеленов, царапины на полу — все бесхитростно свидетельствовало о том, что нас опередили, по меньшей мере, на пару десятков лет. Я, ощущая в сердце пустоту и горькое разочарование, прошлась вдоль стен, тщетно ища подкоп или иной проход в древний склад всякого драгоценного барахла. Затем сплюнула в сторону:

— А дверь они за собой закрыли из природной скромности?!

— Надежда — глупое чувство, — безо всякого выражения проговорила Сталь, поводя факелом вокруг.

Заметив блеск в дальнем углу, я подошла туда и отодвинула в сторону пустой, но все еще тяжелый сундук. Так и есть — несколько монет. Разная чеканка, разные эпохи, однако все золотые.

— Четыре золотых за день работы, любезнейшие. Учитесь, — мрачно произнесла я, поглядывая то на монеты, то на сокамерниц. Те мое настроение вполне разделяли, только Чака ехидно улыбалась, а Раэ — наоборот, хмурила бровь. Нечто подобное сейчас творилось и в моей душе.

— На кой тебе золото? — спросила Чака.

— Пара монет всегда пригодится, — хмыкнула я. — Что нашла, то — мое.

— В камере? Брось. Кроме того, где ты собралась их прятать? Только не говори, что…

— Дура? — беззлобно спросила я и, демонстративно открыв пасть, опустила тяжелые кругляши под язык.

Рыжая расхохоталась, но оставила мое безумие без соленой приправы в виде собственного комментария. Пнула сундук голой пяткой и вышла. Раэ, задумчиво смотря на меня, покачала головой:

— Видимо, жадность не лечится даже тюрьмой…

— Да какая вадноф… тьфу, какая жадность? — вспылила я, выплюнув монеты обратно в ладонь. — Просто думаю, что деньги еще пригодятся. Подкупить кого-нибудь, выторговать услугу или сведения.

— У стражей? Да их за яйца подвесят на городских воротах. Если хочешь выкупить свою жалкую шкуру, то речь не о четырех золотых.

— Скорее, о четырех тысячах. То бишь, о достаточной сумме, с получением которой почтенный человек может начать жизнь в другом городе под другим именем, — дополнила я. — Чтоб завистливые коллеги и наймиты его не нашли. Так что, речь идет, скорее, о чем-то мелком. Но очень важном. Что может понадобиться мне в любой момент, но просто так этого никто не станет делать.

— И о чем же? — помедлив, спросила великанша.

Знала бы я, дорогая.

И тогда бы не сказала. Не вижу я тут друзей, не вижу какой-то общности, словно мы должны перегрызть друг дружке горло еще в камере.

Так и не добившись от меня ничего, кроме многозначительного молчания, Раэ еще раз окинула взглядом просторную комнату и махнула рукой, зазывая меня работать дальше.

Я пошла за ней.