Доктрина спасения

Антон Кучевский

На сей раз она попалась всерьез. Нет ни единой лазейки, в которую могла бы ускользнуть Тави – бывшая любительница вольной и преступной жизни, а ныне – квалиира на бойцовской арене королевства Аргентау. Отныне у нее лишь одна задача – выжить… и пытаться бежать.

Глава 5. Соленые мысли

Линд Тильман никогда не был особо внимательным. Вернее, не так — когда дело доходило до стрельбы, белокурый гигант становился образцом сосредоточенности. Он мог часами выверять каждую волосинку на тетиве своего лука, но его верхняя одежда, особенно выцветшие рубахи, зачастую изобиловала потертостями. Одни с грош, другие с варанг размером. Однако была у него еще одна маленькая слабость.

Как сейчас помню — где станем на якорь, пополнить припасы или уйти в очередную забавную авантюру, Линд доставал из сундука коробку из тонких деревянных дощечек и выносил на палубу. Набор предметов в ней оставался неизменным долгое время: жесткая щетка, небольшая тряпочка, обычно оторванная от чьего-то камзола, кусочек свиного сала в вощеной бумаге и жестяная банка с черной ваксой.

Без шуток, если старая тряпка пропадала, Линд обязательно находил в драке что-нибудь невероятно пышное и безжалостно кромсал ножом. А драться нам порой приходилось нещадно, даже магия не спасала. Даже хитроумная мардская баллиста, которая могла прошибить все, что угодно… хотя здесь я лукавлю, бесспорно. Жалко было собственноручно изготовленных копий — снарядов к великолепной машине.

Так вот, о Линде.

Сначала он сбрасывал сапоги, обычно покрывающиеся морской солью и совершенно задубевшие, блаженно шевелил пальцами ног и задумчиво надевал один сапог на руку, осматривая его со всех сторон. С неодобрением качал головой, запускал руку в коробку и доставал сало, аккуратно смазывая кожу. Ждал, пока жир подсохнет и впитается, затем тщательно вымазывал щетку в ваксе и добросовестно начищал обувь.

Расправившись таким образом с одним увесистым злодеем, стрелок принимался за второй. На все процедуры у него, вот не вру, уходило около двадцати минут. Под занавес Линд натягивал сапоги, проверял, хорошо ли гнется подошва и шлифовал поверхность тряпочкой до такой степени, что в солнечную погоду сапоги щегольски пускали зайчиков.

Команда подшучивала, пинала коробку, Ксам даже как-то раз стащил один сапог, но тут же получил вторым прямо в спину. Однако все знали — если уж стрелок разложил на палубе сапожный инвентарь, уговоры бесполезны. Пока не почистит, с места его не сдвинешь.

К тому же, если Линд оставался вахтенным, длительность процедуры увеличивалась до получаса, а то и достигала часовой отметки. Чужие, правда, отказывался чистить наотрез. Читал длиннющие лекции по поводу ухода за обувью в море. Интендант Сейтарр обычно хмыкал и показывал голые, грязные пятки, намекая, что давно уже разобрался с проблемой иным образом.

Но однажды педантичность стрелка спасла нам жизни.

Был белый день, но, тем не менее, я как раз собиралась прилечь. Всю ночь разбирала непонятные закорючки в очередной «колдовской» книге, что на поверку оказалась всего лишь дневником какого-то древнего путешественника. Досады не было, была смертельная усталость. И тут с палубы донесся пронзительный свист.

Ругаясь на ходу так, что краснели даже стены, я снова натянула только что сброшенный сапог, сгребла в охапку посох и меч, после чего стрелой вылетела наружу.

Ситуация не так чтоб совсем плачевная — корабль пока что держится на плаву, все живы, даже ночная вахта выкатилась с нижней палубы. Все вооружены до зубов, Балбес и Сейтарр за рычагами баллист, развернутых на нос, но пока не стреляют.

Что, в общем-то, довольно странно. Потому что на носу красовалось чудище из страшных сказок. Морской дракон? Сам большой, толстый, лопатообразный хвост бешено ходит из стороны в сторону, треугольная пасть зловеще оскалилась в нашу сторону. Весь покрыт белесыми костяными плитами, даже маленькие глазки одеты в толстую броню. Но не издает ни звука, молча скалится.

Наверное, это и есть самое страшное. Когда все тихо, только плеск волн да испуганные выкрики команды.

Честно говоря, я и сама испугалась не на шутку. Та штука была величиной с треть корабля. «Храпящий» угрожающе накренился, один из матросов с воплем упал вперед, но удержался за мачту.

— Чего застыли? — заорала я на стрелков. Сейтарр прокричал в ответ:

— Капитан, его стрелы не берут! Попробуйте магией!

— Я уже пробовал, — сказал побледневший Джад, крепко сжимая рукоять секиры. — Оно только скалится в ответ.

— Чем?

— Молнией… Кулаком Магмы нельзя, останемся без носа.

Я зло прорычала:

— Мы и так сейчас останемся без носа!

Словно в подтверждение моим словам, в воду полетел бушприт, но не достиг поверхности, закачавшись на фалах. Задняя лапа чудовища сорвалась, оно снова беззвучно раскрыло пасть и полностью выбралось на палубу.

Рядом стоял боцман, в бессильной злобе сжимая камень с цветастой руной. Его взрывные штуки тоже могли навредить кораблю, и Ксам понимал это, как никто другой.

Сверху донесся пронзительный свист. Я подняла голову — в «вороньем гнезде» все еще сидел Линд, вернее, стоял, до предела натянув лук. Возможно, у морского дракона иные слуховые органы, но на звук он дернул морду. Вверх, чего и добивался стрелок. Тетива резко бросила стрелу вниз, однако морской обитатель лишь раздраженно мотнул мордой, и наконечник лишь скользнул по костяным плитам.

Ясно, что стрелок метил в глаз.

— Вниз! — крикнула я. Линд с досадой сплюнул и заскользил вниз по вантам.

Собравшись с мыслями и отрешившись от внешнего мира, я метнула в нежданного гостя несколько разрушительных молний, затем Вековой Хлад. Никакого результата — тварь явно неуязвима к заклинаниям. Подняла посох и попыталась сфокусировать луч чистой силы сквозь кристалл, однако свет лишь незначительно опалил костяную шкуру. Черт, эта штука может дробить тысячелетние скалы… почему…

Чудище, тем временем, потянуло ноздрями соленый воздух и с интересом следило за лучником, который все приближался к палубе, затем спрыгнул вниз. Оно сделало несколько тяжелых шагов по направлению к нему, шлифуя брюхом и без того выглаженные доски, Линд попятился. Еще несколько шагов, еще и еще.

— Капитан, — с ужасом в голосе сказал Джад, — нужен приказ.

— Погоди.

— Что погоди? — рявкнул старпом, но его плечо сдавили пальцы нашего бессменного лекаря — Ульгема де Рьюманоста, больше известного под кличкой Граф.

— Говорю, погоди. Если эта штука думает, что мы куски мяса, почему такой интерес только к Линду? Эй, Огр, застынь на месте!

Линд послушно застыл — высокий, беловолосый, с неясным выражением на изуродованном шрамами лице. Медленно повернул голову:

— Мастер Ульгем, если вы так уверены в моей безопасности — может, сами постоите тут? Я с радостью выступлю в роли наблюдателя.

Водный дракон был уже рядом, все обнюхивая пространство. Теперь он был похож на заплутавшую гончую, что пытается снова взять след. Если, конечно, бывают гончие десяти метров в длину, полтора в высоту, покрытые костяными плитами и с треугольной пастью, полной острейших зубов.

— Мне и тут хорошо, — крикнул Граф. — Стой на месте, тебе говорят.

Один из лучших фехтовальщиков, которых мне только довелось встречать, даже не брался за меч. Хотя, если наловчиться, можно пронзить лезвием щель между костяными пластинами у самой шеи.

Линд не сдвинулся с места. Чудовище невозмутимо подползло к нему, перебирая тяжелыми короткими лапами с когтями и перепонками. Ткнулось узкой мордой в его колени, задумчиво лизнуло сапог — и шершавый язык снял не только блеск, но и кусок кожи! Лучник в одно мгновение выпрыгнул из обуви и бросился к нам, а я зачарованно наблюдала, как гость пожирает то, что осталось.

Кожа? Да черта с два, у восемнадцати человек из двадцати кожаные сапоги, пусть и не такие ухоженные. За спиной хлопнула дверь — кажется, интендант догадался обо всем раньше меня.

— Но почему? — задумчиво спросил лучник, тоже наблюдая эту странную картину. Я пожала плечами:

— Демоны его раздери, я даже не знаю, что это такое. У Рыбы вон спросишь.

— Похоже, оно неравнодушно к ваксе, — нервно хохотнул Ксам. Линд ответил:

— Да, однако весь мой запас уже почти израсходован. Как нам убрать эту жабу хвостатую с корабля? Если оно еще некоторое время проведет здесь, то может решить, что мы отличная закуска.

— А для того, чтобы его убить, еще очень сильно постараться надо, — процедила я сквозь зубы. Если начнем бой сейчас, можем недосчитаться едва ли не половины команды. Чудовище выглядит почти неуязвимым, более того — оно продавило нос корабля вниз, и самое мощное оружие, имеющееся у нас в распоряжении, угрожающе накренилось. Даже если кто-то добрался бы туда, сделать точный выстрел он не сможет.

Снова хлопнула дверь.

Сейтарр сунул в руки ближайшему матросу простой деревянный шар, ярко окрашенный в разноцветные полосы — сигнальный буй с небольшим чугунным грузилом и якорем. Затем достал из объемного кармана жестяную коробку и начал поспешно вымазывать буй в черной, вонючей смеси. Чудовище явно заинтересовалось и затопало к нам — после такого интереса человек десять моментально оказались на юте, рядом остались только я, Граф и Ксам. И Нытик, храбро державший шар. Правда, дрожал он так, что мне пришлось применить еще одно небольшое заклинание.

— Готово! — рявкнул Сейтарр. — Заряжай!

— Куда? — не сообразил матрос. Ксам выхватил из его рук буек и подошел к дракону, подняв теперь черный шар над его мордой и повертев в воздухе. Чудовище безрезультатно щелкнуло пастью, боцман отпрыгнул и помчался к бортовой баллисте, прочно закрепив шар в метательном устройстве. С неожиданной скоростью огромное тело метнулось за ним — казалось, что еще секунда-две, и Ксамрия мы недосчитаемся.

Нас спасло то, что изначально баллисты были предназначены как раз для метания рунных камней, потому шар почти безупречно лег в крепления. Конечно, со скрипом, но лег. Дракон полез было на стойку баллисты, однако Ксам рванул рычаг, и вожделенное лакомство полетело в океан. «Храпящий» качнуло вбок — это незваный гость оттолкнулся от палубы и вернулся домой, увлеченный охотой на деревянный шар, вымазанный сапожным дегтем.

— Славное животное, — насмешливо произнес Граф, скрестив руки на груди. — И безобидное, насколько можно судить.

— У тебя-то небось поджилки тоже тряслись, признайся! — пробасил бородатый Шэм.

— Ничуть, — надменно возразил мечник.

В этом весь Граф.

— Знать бы, чего оно ваксу жрет, — проворчал боцман, тщетно пытаясь оттереть черные ладони.

— А чего бы и не жрать? — удивилась я. — Ладно, давайте полным ходом отсюда. Куда угодно, но отсюда. Баллисту принайтовать, а то рухнет в воду — и я каждому голову откушу. Напрасно, что ли, порог мардских гор обивала?

— Ну… Рыба же не жрет, — усмехнулся Ксам.

— По сравнению с этим меня так и за человека можно принять, — произнес с юта Рыба. Его полностью черные глаза, как обычно, не выражали ничего, но, судя по тону и едва раздвинувшимся белесым губам — пошутил.

— Меня больше интересует, откуда взялась еще коробка, — сказала я. Сейтарр возмущенно ответил:

— Капитан, я всегда слежу, чтоб всего было в достатке! Жаль только, что буй выкинули…

Боцман уточнил:

— Не выкинули, а спасли корабль. И себя самих заодно. Купим тебе новый буй, а, может, и два. И сапоги новые Огру купим.

— Главное, чтобы их опять кто-то не съел, — произнес Линд и удивленно посмотрел на прыснувшего от смеха Ксама. Он-то говорил совершенно серьезно — как, впрочем, и всегда.

Впоследствии мы еще долго вспоминали это небольшое приключение, и над каждым моментом смеялись от души. Как Линд стоял, словно статуя, на палубе, а затем вылетел из сапог, подобно птице, как не работала наша с Джадом магия, как боцман потом почесал нос и до конца дня ходил с черным пятаком, а мы посмеивались и злорадно молчали. А вот шхуну пришлось чинить, поскольку океанские обитатели совершенно не знакомы с тонкостями мореходства.

— Ну врешь же все! — не выдержала Чака. Я, пожав плечами, с усмешкой проговорила:

— Не нравится — не расспрашивай.

Игла с Раэ сидели над очередной партией «в солому», а рыжая, развалившись у стены, слушала меня с раскрытым ртом.

Сарра, не поворачивая головы, проговорила:

— Каких только баек не услышишь…

— Самое забавное — то, что услышанное вами сейчас происходило на самом деле. И таких историй у меня с полсотни наберется, — хмыкнула я оскорбленно. — А кто не хочет верить — пусть не верит. Мне-то что?

В эту декаду почти все время сидели взаперти. Один раз выпустили в тренировочный круг, размяться, еще раз забирали из камеры Иглу. Вернулась обратно без единой царапины. Значит, противник попался несерьезный. Вообще, насколько я поняла, смерть квалииров случается достаточно редко — это либо невероятно сильный зверь, которого пойди еще излови живым, либо бои между собой, где гораздо чаще умирают мужчины. По понятным причинам — их больше, их чаще выпускают, они чаще дерутся друг с другом.

Работ для нас так и не подыскали. Вместо этого утром седьмого дня всех четверых выгнали в коридор и битых часа два простукивали камни. Чем я им рыть тайный ход буду, пальцами? Пусть катятся к демонам. Тем более, возле решетки постоянно крутится кто-нибудь из стражи. Затем несколько рабов куда более изможденного вида вынесли старую солому и бросили несколько охапок относительно чистой и не вонючей. Впрочем, в смрадном воздухе она быстро потеряет свою прелесть.

Догадываюсь, что смену лежанок, пока они совсем не прогнили, вытребовал все тот же Штольц. Вообще удивительный человек, сумевший не потерять человеческие качества. Я намеренно не говорю о легендарной имперской заносчивости — в той или иной степени она присутствует у всех рожденных в Грайруве. В том числе, и у меня. Однако лекарь еще и пытается выторговать какие-то поблажки для нас, бесправных животных.

За что ему, конечно же, низкий поклон.

Третьего дня следующей декады из камеры забрали уже меня.

Прогнали по уже знакомому длинному коридору. На сей раз трусцой бежали и сами стражники — видимо, кто-то им хорошенько наподдал за вальяжность. И копьями меня не тыкали. Куда ни плюнь, везде хорошие новости.

Оружейную, естественно, уже не посещали. Горбовой, ожидавший в небольшой комнатке перед выходом, молча кивнул на мою упряжь и прислоненную к стенке глефу-серп. Я подняла броню квалииров и выругалась — неведомый затейник окрасил кожу в черный цвет, добавив на боковых щитках странного вида желтые полосы. Художники, демоны их раздери. Облачившись в предложенное подобие одежды, я молча кивнула надсмотрщику, и тот открыл последнюю дверь.

Насколько я поняла, за открытие огромной решетки отвечает некий сложный механизм, рычаги от которого находятся совсем в другом месте. Во всяком случае, ни конвоиры, ни Горбовой не делали лишних движений — вдруг-де какая скрытая кнопка или плита, на которую надо наступить.

И снова плиты огромного манежа. На сей раз — холодные и мокрые. С неба моросит мелкий дождь, а трибуны ощетинились многочисленными парусиновыми навесами, под которыми ютятся зрители. Им и без того тепло: вдоль широких рядов снуют торговцы вином и различной снедью.

А мне вот что-то морозом по коже потянуло.

Голос сверху надрывался:

— Его Всемилостивейшее Величество соизволило дать новой квалиире имя Демон! Но что будет, если против нее выставить демона настоящего? Уважаемые подданные, напоминаю, что ростовщики находятся в секторах Доу и Ниц, и принимают ставки как за, так и против наших квалииров!

Я не особо его слушала. Было бы время порассуждать, обязательно подумала, что такое имя — по меньшей мере, забавно. Тем не менее, у противоположной стены ничего забавного не было. Решетку подняли и снова захлопнули, как будто опасаясь, что зверь сможет вломиться назад, сквозь толстые стальные балки решетки.

Голос каусса не соврал. Это действительно демон, существо с иного плана бытия. Когда-то волшебники древности составили его краткое описание и поместили в один из фолиантов, которым, в итоге, удалось завладеть мне. К сожалению, они не предполагали, что найдется безумец, способный драться с ним врукопашную, а посему не упоминали о слабых местах так называемого «пламенного зверя Цаг-Ду».

Больше всего зверюга напротив похожа на ящерицу высотой в метр с вершком, с очень коротким хвостом, закованную в броню из толстых каменных чешуек. Правда, никаких лап у Цаг-Ду нет, вместо них какие-то толстые культяпки. Демон перемещается, «создавая звуковое напряжение в воздушной среде». Сама не знаю, что это значит — прочитать еще не означает понять. Возможно, сейчас пойму. Если успею.

Маги древности советовали бороться с ним сковывающей и морозной волшбой. Вариант неплохой, но невыполнимый в моем положении. Я наклонила голову и, не сводя взгляда с неожиданного противника, стала приближаться к нему и одновременно уходить немного в сторону.

Демон встопорщил чешую, становясь похожим на ткацкое веретено, из-под нее тут же вырвались языки пламени. Неуклюже развернувшись, попробовал схватить беззубой пастью наконечник длинного копья, которым его заботливо потыкали из-за решетки, но промахнулся.

Близко к Цаг-Ду лучше не подходить. Массивная туша оставляет темные пятна на камне арены, как будто он настолько жаркий, что может прожечь даже массивные плиты. Вдобавок ко всему, раздался громовой хлопок, пламя рванулось широкими струями, а противник на долю секунду завис в воздухе, протаранив решетку. На меня он, хвала небесам, пока не обращал ни малейшего внимания.

Все изменилось, как только я сократила расстояние еще на десяток метров.

Тяжелая голова с массивной нижней челюстью повернулась, и маленькие злобные глазки, в которых тоже клубился ярко-оранжевый свет, уставились на меня.

А затем он прыгнул.

Даже не прыгнул, а просто изогнулся и снова дохнул пламенем из-под чешуи. Снова раздался тот самый оглушающий хлопок — серо-ржавая туша взмыла в воздух и, оттолкнувшись от невидимой мне преграды, устремилась ко мне.

Я не успела отпрыгнуть в сторону. Пришлось просто упасть, чтобы пропустить над собой это адское веретено, Цаг-Ду ударился о камень, покатился в сторону, сомкнув чешую. Извернулся, повторив предыдущий трюк — только на сей раз пробороздил землю, видимо, пытаясь раздавить. Но я уже была на ногах. Лезвие глефы беспомощно лязгнуло по броне демона: чешуйки, как и у большинства подобных отродий, растут от направления удара. Вдобавок, в лицо дохнуло сожженным воздухом, заставляя отшатнуться.

Глаза? Можно попытаться. Он бросает себя вперед, словно стрелу — массивные роговые наросты на носу позволяют ранить даже крупного противника, а меня так просто задавит. Но на подобной скорости, да еще и непривычным оружием точный удар нанести очень сложно.

Хлопки звучали один за другим. Демон начал охотиться за мной, словно кот за мышью, неумолимый глашатай каусса подмешивал еще масла в огонь, жестоко насмехаясь над моими уклонениями.

Хм.

Если я недостаточно крепкая, чтобы противостоять Цаг-Ду, может, попробовать подставить вместо себя что-нибудь другое?

Когда хочется жить, думается очень быстро.

Я не знала, когда выдохнется эта летающая личинка каменного червя, но благодаря библиотеке Академии подозревала, что демоны подпитываются болью, получаемой вне родного плана. Это значило, что пустить ему кровь и подождать, пока она вся вытечет — не выход. Кроме того, одним верховным демонам известно, что у него там вместо крови.

С каждой нанесенной раной он будет становиться еще яростнее, быстрее, и наносить все больше разрушений. Вплоть до того, что в один прекрасный момент я просто не успею увернуться.

Я начала отступать. С трибун едва доносились недовольные крики — их заглушали постоянные раскаты грома и моросящий дождь, который, тем не менее, не долетал до шкуры внезапного гостя каусса. Капли исходили паром еще за несколько метров до него. Кроме того, большое пространство манежа тоже начало заволакивать белесым туманом, пока откусывающим лишь ноги.

Хлопок — перемещение — еще один громовой звук — бросок. Увернуться. Перемещение, бросок, увернуться. Пламенем опалило плечо и кончик уха. Ничего, еще жива. Где-то за моей спиной уже должна быть стена, а недовольные зрители уже либо бросают гнилые фрукты, либо в ужасе бегут, подозревая, что подобным образом Цаг-Ду может выскочить и на трибуны.

Мои глаза сейчас не способны различить силовые линии, но, думаю, они там есть. Невидимая сеть, которой могущественный волшебник укутал каусс от стены до стены, мешая демону выскочить.

Тому самому демону, которого он и призвал.

Перемещение, прыжок. Бросок!

Каменная кладка ощутимо вздрогнула, когда кривое рыло демона протаранило стену. Потряхивая головой, он то раскрывал раскаленные чешуйки, то плотно прижимал их к шкуре, извиваясь всем телом. Затуманившиеся глаза снова отыскали меня, пасть раскрылась, издавая негромкое шипение, и в этот момент конец глефы ударил снизу, разрывая небо зверя и заставляя короткий темный язык биться в агонии.

Я отпустила рукоять, тяжело дыша. Еще чуть-чуть…

Краем глаза уловила, что под самой крупной плитой, сразу за приплюснутым затылком, снова разгорается испепеляющий огонь. И такое отупение нахлынуло, что я не отпрыгнула и не откатилась в сторону, а придавила едва ли не пылающую чешую раскрытой пятерней. В стороны, в последней предсмертной волне ярости вырвался инфернальный жар.

Боль.

Боль?

Осоловело закинув мокрую прядь волос за спину, я удивленно осмотрела руку. Кожа как кожа — покрыта ссадинами, виднеется сорванный мозоль на сгибе пальца, но… никаких ожогов.

Невидимый обладатель голоса, комментирующего каждое мое действие, едва слюной не захлебнулся. Я высвободила свое единственное оружие, сделала несколько шагов к центру каусса и подняла глефу над головой, даже не пытаясь смотреть в лица зрителей.

Сознание раскололось на несколько частей. Одна молила о пощаде и пыталась настойчиво заявить, что я-де маг, даже книжник, не мое дело драться с демонами на потеху публике. Вторая, более ехидная, замечала, что для этого не стоило становиться пиратом.

Мардские руны… та штука могла запросто сжечь мне кисть. Но не сожгла.

Быть может, не так уж и бесполезны мои закорючки?

Когда я покидала круг каусса, слизывая с губ соленый дождь, перемешанный с собственным потом, заметила, что один из солдат с недовольной миной передает в руки другого увесистый мешочек. Явно набит монетами. Заметив мой взгляд, воин буркнул:

— Лучше б ты сдохла.

— Здесь наши мнения не совпадают, дорогой мой, — ухмыльнулась я, показывая единственный клык.

— Не слушай его, Демон, — со смешком произнес второй. — Отличная работа. Оружие сдашь там же, где и получала.

Демон. Какая разница. Судя по Раэ, в каменном мешке можно гнить вечность. А вечности, как правило, безразлично твое имя.