Приют вечного сна

Антон Грановский, 2013

Режиссер Ульяна Макарская получила заманчивое предложение – сделать фильм о северной полярной станции. Ее ждет увлекательное приключение и неплохой гонорар. И конечно, она снимет фильм, который непременно завоюет приз на престижном фестивале! Но это пока мечты, в реальности ее встречают мороз, метель и семеро полярников, которые ждут не дождутся возвращения на Большую землю… Неожиданно станция поймала сигнал SOS от расположенной рядом американской обсерватории. Полярники обнаружили – все их соседи мертвы, и совершенно непонятно, что же с ними произошло… Новые коллеги Ульяны захватили из обсерватории дневник капитана Неверова, исследовавшего Север в начале прошлого века. Девушка взялась изучать его, а на станции между тем происходили странности – у сотрудников начались галлюцинации. Ульяна старалась держаться, но вскоре и к ней явился давно умерший отец… Что же за силу они потревожили и как спасти от нее их маленький замкнутый мирок?

Глава 1

Приглашение

1

— Вот объясни мне, Валик, какой смысл в этой премии, если я ничего с нее не имею?

— Что значит не имеешь? Ты — гордость российского кинематографа. Знаешь, сколько людей тебе завидует?

Ульяна поморщилась:

— Глупости, завидовать тут нечему. Подумаешь — получила приз за короткометражку. Постояла минуту на сцене, дала три интервью, а на второй день обо мне все забыли.

— Не все. Кое-кто не забыл.

— Кто, например?

— Я, — ответил Валик и поцеловал Ульяну в голое плечо. — Я не забыл. И работу я тебе подкинул что надо.

— Фильм про коровники? — Ульяна наморщила нос. — Это все, что я заслужила?

— Зато неплохо платят. К тому же ты — гений, а для гения нет запретных тем.

— Валька, я устала от халтуры. Хочу настоящей работы. — Ульяна возвела очи к потолку, раскинула в просящем жесте руки и проговорила: — Господи, и почему мне не предложат полететь в космос и снять фильм про космонавтов? Я бы такое сняла…

Валик засмеялся и погладил ее ладонью по худой спине.

— Не сомневаюсь, — весело сказал он. — С таким небесным телом, как у тебя, только про космос и снимать.

— Дурак! — буркнула Ульяна и хлопнула Валика по лысому темени.

Валик поймал ее руку и поцеловал. А затем выпустил пальцы девушка из ладони и стал выбираться из-под одеяла.

— Уже уходишь? — спросила Ульяна, глядя, как он натягивает трусы на тугие ягодицы.

— Угу, — не оглядываясь, отозвался Валик и потянулся за футболкой.

— Торопишься к жене?

— Тороплюсь. Сегодня мы всем семейством решили выбраться в театр.

— На что идете?

Валик снял со спинки стула джинсы и запрыгал на одной ноге, всовывая другую в штанину.

— На «Белую гвардию».

— Хорошая постановка?

— Не знаю. На афише заявлены Хабенский с Пореченковым. Если, конечно, состав не заменят.

— Ясно. — Ульяна презрительно дернула губой. — Очередная попса.

— Народу нравится, — небрежно проговорил Валик. — Ну все, малышка, я побежал!

Он наклонился и хотел поцеловать Ульяну в губы, но та увернулась. Внезапно «лысый женатик» Валик стал ей противен, и девушка едва не ударила его.

— Ты чего? — удивился Валик.

— Ничего. Катись уже!

— Ладно. — Он выпрямился. — Слышь, Уль, а про коровники все же подумай. Не возьмешься за этот проект, отдам кому-нибудь другому. Не позволяй деньгам проплыть мимо тебя.

— Топай к жене, доброхот.

Дождавшись, пока в прихожей хлопнет дверь, Ульяна схватила подушку, на которой лежал Валик, и яростно швырнула ею в стену, зло воскликнув:

— Катись-катись! И чтоб на тебя упал театральный софит, болван!

Оставшись одна, Ульяна некоторое время валялась в постели, хмуро глядя в потолок и о чем-то задумавшись. Затем вздохнула, выбралась из постели и прошлепала босыми ногами к зеркалу.

Некоторое время стояла перед зеркалом, осматривая себя и размышляя. Она красивая, молодая, талантливая. И сильная. Да, сильная. Ну почему ей так не везет, а? Почему на пути попадаются одни кретины, слизняки да женатики?

Ульяна наморщила нос и отвернулась от зеркала. На несколько секунд замерла посреди комнаты — голая, задумчивая, растерянная. В душе все еще клокотала злость. Двадцать девять лет, а жизнь уже летит псу под хвост. А ведь как хорошо начинала!

На курсе Ульяну Макарскую считали лучшей. Сам мастер неоднократно говорил про нее:

— Видите эту девочку? В ней всего метр шестьдесят пять, но через несколько лет она станет гигантом российской кинодокументалистики.

И вот прошли годы. Премию Ульяна получила, но гигантом так и не стала. Что осталось? Метр шестьдесят пять! Вместо грандиозных проектов, о которых она когда-то мечтала, ей предлагают снимать фильм про коровники. Хоть профессию меняй!

— Брошу все и уйду снимать свадьбы и похороны, — с угрозой проговорила Ульяна. — Там хоть деньги платят.

На тумбочке зазвонил мобильник. Ульяна протянула руку, взяла трубку и, плюхнувшись в кресло, прижала ее к уху:

— На проводе!

— Добрый день, — поприветствовал ее мужской бас. — Я говорю с Ульяной Макарской?

— Да. — Голос показался Ульяне знакомым, и она нахмурилась, стараясь его припомнить. — А кто это?

— Меня зовут Игорь Константинович Прозоров.

— Прозоров? — Лицо Ульяны просветлело, и она даже привстала с кресла. — Гошка?

— Он самый!

Ульяна вскочила на ноги.

— Черт! Гошка! Сто лет тебя не видела! Ты сейчас…

— Я сейчас в Москве, — договорил за нее басовитый собеседник. — И горю желанием тебя увидеть. Найдешь для меня время?

— Время — это единственное, чего у меня завались. Где мы встретимся?

— Где скажешь. Но лучше в центре. Я всего на день в Москве и не хочу тратить время на пробки.

— Понимаю, — кивнула Ульяна, припомнив, что ее бывший школьный дружок Гошка Прозоров теперь вроде бы заделался каким-то крутым начальником. — Знаешь ресторан «Сакуракаи» на Спиридоновке?

— Да.

— Давай там.

— Когда?

— Через час.

— Идет. Только не опаздывай. У меня к тебе серьезное предложение.

И он положил трубку.

Ульяна улыбнулась и швырнула мобильник назад на тумбочку. Вот так звонок! Гошка Прозоров собственной персоной! Ульяна не видела своего школьного бойфренда лет восемь. Значит, сейчас ему уже… Наморщила лоб, но подсчитывать не стала, лишь махнула рукой — за тридцать, это точно. Должно быть, он страшно изменился. И заматерел. Где же Гошка работает?

Ульяна задумчиво сдвинула брови. Кажется, где-то в нефтянке… Нет-нет, он был помощником губернатора какой-то нефтяной губернии. Или что-то вроде этого… А может, и нет. Ладно, неважно. Важно другое — во что одеться? Восемь лет назад Гошка был красавцем, а сейчас, должно быть, к красоте добавились солидность и импозантность.

Пожалуй, следует одеться в деловой костюм, но светлых тонов. А под пиджак — шелковую блузку. Этакий сдержанный эротизм не помешает. Ульяна кивнула сама себе и зашлепала босыми ногами к шкафу.

2

Она узнала Прозорова сразу. Гошка сидел за угловым столиком и читал газету. Такой же красивый, как восемь лет назад, только чуть не в два раза шире, с поредевшими волосами, в великолепном костюме и с печатью барской солидности на породистом лице.

«Солидный партнер солидных господ», — усмехнулась Ульяна.

Однако, увидев Ульяну, «солидный партнер» радостно расплылся в улыбке и преобразился, снова став тем Гошкой Прозоровым, с которым они когда-то воровали яблоки в колхозном саду.

— Ульяна, ты?

— Она самая! А что, я так сильно изменилась?

Гошка вскочил со стула, и они обнялись. От Прозорова пахло дорогой туалетной водой и дорогой материей. Никакого запаха табака. Краем глаза Ульяна увидела, что двое крепких парней в темных костюмах, сидевшие за соседним столиком, слегка напряглись и переглянулись.

«Охрана, — поняла она. — У Гошки есть свои телохранители! Видать, он и правда высоко взлетел».

— Черт, Гошка, как же я рада тебя видеть!

— Я тебя тоже. — Слегка отстранившись, Прозоров внимательно осмотрел ее, снова улыбнулся и сказал: — Ты такая же, как была.

— Глупости, я стала в десять раз лучше! — смешливо воскликнула Ульяна. — А ты, я вижу, бросил курить? Раньше от тебя несло табаком за версту.

— Бросил. Еще пять лет назад.

— С чего вдруг?

— Здоровый образ жизни. Должность обязывает. Присаживайся!

Он отодвинул для Ульяны кресло, и она уселась. Вытянула из пачки «Мальборо-лайт» белую сигарету и потребовала:

— Давай рассказывай. Где ты сейчас? Кто ты?

— Может, сперва что-нибудь закажем?

Ульяна чиркнула зажигалкой и покачала головой:

— Я не хочу есть. Закажи мне бокал вина.

Прозоров подозвал официантку и заказал вино, а Ульяна закурила. В отличие от Гошки она никак не могла избавиться от пагубной привычки, превращающей ее легкие в решето, хотя и не раз пробовала. Даже участившиеся бронхиты не заставляли решить дело в пользу здорового образа жизни.

Отпустив официантку, Прозоров взглянул на Ульяну.

— Я много о тебе слышал.

— Да? — Брови Ульяны слегка приподнялись. — И что же именно?

— Ты теперь маститый режиссер-документалист. «Приз экуменического жюри за лучший короткометражный фильм». Об этом много писали.

Ульяна поморщилась:

— Не сыпь мне соль на рану.

— Не понимаю… — удивился Прозоров.

Ульяна хотела рассказать о тяготах и превратностях творческой судьбы, о гадах-заказчиках, о продюсерских центрах, где работают одни идиоты, о коровниках, но вдруг подумала, что Гошке, процветающему и респектабельному, будет неинтересно обо всем этом слушать. Она выпустила изо рта облачко бледно-голубого дыма, махнула рукой и небрежно проговорила:

— Ладно, не бери в голову. Лучше расскажи о себе. Я слышала, ты выбился в большие начальники. Работаешь чуть ли не в аппарате президента.

— Не совсем так. Но суть ты уловила верно — я о-о-очень большой начальник!

Прозоров широко улыбнулся, а Ульяна махнула сигаретой в сторону двух парней за соседним столиком и уточнила:

— Твои доберманы?

— Мои, — кивнул Гошка.

— Красавцы! Где бы и мне таких раздобыть?

— Не думаю, что тебе это нужно.

Официантка поставила перед ними по бокалу и аккуратно наполнила их вином из темной пузатой бутылки. Ульяна взяла свой бокал, подождала, пока Прозоров тоже возьмет, затем провозгласила:

— За то, чтобы годы меняли нас только к лучшему!

— Поддерживаю!

Они засмеялись, чокнулись и отпили по глотку.

Дальнейшие минут десять они вкратце пересказывали друг другу свою жизнь. Прозоров был открыт и улыбчив — было видно, что он действительно рад встрече. Глядя на него, Ульяна спрашивала себя: чувствует ли она еще что-нибудь к этому парню? И не находила ответа. Перед нею, без сомнения, был все тот же Гошка Прозоров. Однако что-то изменилось. Что-то в оттенке глаз, в уголках губ. Нечто неуловимо мелкое, но которое в любой момент могло вдруг разрастись и, заслонив собой все остальное, превратить Гошку в человека, незнакомого Ульяне. В «солидного господина», в большого начальника, в хладнокровного и жесткого «босса».

Ульяна закурила новую сигарету. Посмотрела на Гошку сквозь облако дыма и вдруг спросила:

— Ты женат?

Он кивнул:

— Да.

— Есть дети?

— Двое. А как ты?

Ульяна усмехнулась:

— Так же, как восемь лет назад. Ни мужа, ни детей.

Прозоров улыбнулся и хотел что-то сказать (что-то сочувственное или утешительное, как поняла Ульяна), но тут в кармане у него зазвонил сотовый.

— Уль, прости. — Он вынул телефон, нажал на кнопку и прижал трубку к уху: — Прозоров слушает… Так… Так… — Гошка нахмурился и глянул на часы. — Хорошо… Да, я подъеду.

Он сунул мобильник обратно в карман, посмотрел на Ульяну и красноречиво вздохнул. Ульяна хмыкнула:

— Судя по твоему виноватому лицу, тебе пора смываться по делам?

— Да. Работа, будь она неладна…

— Ну, тебе хоть деньги за нее платят. А вот я — вольная птица.

— Это плохо?

— Как посмотреть. Летать — приятно. Подбирать с асфальта крошки — не очень.

— Значит, у тебя сейчас немного работы?

— Тоже как посмотреть, — уклончиво ответила Ульяна. — А что?

— Видишь ли… — Прозоров снова взглянул на часы («Патек Филипп», — отметила про себя Ульяна. — Тысяч двадцать евриков, не меньше»). — Как раз о работе я и хотел с тобой поговорить. Ты отличный режиссер. Говорю так не потому, что я — твой друг. Видел твой фильм и интересовался на твой счет у знающих людей.

— Вот как? — Ульяна слегка прищурилась. — И что же сказали тебе «знающие люди»?

— Что ты — лучшая.

Ульяна слегка покраснела. Как любая творческая личность, она была падка на лесть, но в устах преуспевающего импозантного Прозорова лестные слова звучали как-то странно.

— За недостатком времени буду краток. — Гошка достал из кармана пиджака какой-то листок и положил его перед Ульяной. — Взгляни-ка…

Ульяна взглянула. Наморщила лоб и отрицательно качнула головой:

— Ничего не понимаю. Это что — разрешение на съемку?

— Да. А вот… — положил он на столик еще один листок, — договор на производство фильма. Здесь стоит твоя фамилия. Прочти и, если согласна, подпиши.

Ульяна уткнулась носом в договор, держа листок в длинных, подрагивающих от волнения пальцах. Перед глазами у нее мелькали строчки: «в связи с особой важностью проекта…», «полная творческая свобода…», «сумма гонорара…», «оплата сразу после подписания договора… вся сумма лично в руки или на банковский счет лицензиара…»

Наконец Ульяна отложила договор, взяла бокал и сделала несколько больших глотков. Потом поставила почти опустевший бокал на стол и взглянула на Прозорова недоверчиво.

— Это все серьезно?

— Абсолютно, — кивнул он.

— Что же такого важного в документальном фильме про полярную станцию?

— Понимаешь… — Прозоров понизил голос. — Кому-то там, наверху, взбрело в голову снять ролик о нашей новой полярной станции «Заря-1». Через месяц к нам приезжают высокие иностранные гости, и фильм должен сломать стереотипы.

— Какие стереотипы?

Гошка усмехнулся:

— Макарская, ты что, голливудских фильмов не смотришь? Вспомни, как там изображают наши станции и наших полярников — пьяные мужики в драных тулупах измеряют температуру воды медицинским термометром. И это еще в лучшем случае.

— Гм… — Ульяна прищурилась. — А я, значит, должна разрушить данный стереотип. И зачем?

— Что — зачем? — не понял Прозоров.

— Зачем его разрушать?

Гошка усмехнулся.

— Видишь ли… Дело в том, что те самые высокие гости собираются инвестировать деньги в новый исследовательский проект. Со всеми вытекающими последствиями. Но прежде чем они станут вникать во всякие технические нюансы и сложности, мы хотим преподнести им красивую картинку. Что-то вроде рекламного буклета. Понимаешь?

— Или что-то вроде рекламного ролика, — с сухой усмешкой проговорила Ульяна.

— Верно.

Ульяна снова взяла в руки договор и взглянула на строчку, куда была вписана сумма гонорара. «Однако… Таких деньжищ и за десять коровников не заработаешь», — подумала она. Облизнула пересохшие губы, взглянула на Прозорова и спросила:

— Когда должен быть готов фильм?

— Через неделю.

— Слишком мало времени.

— Я понимаю. Но время не ждет!

Ульяна задумалась. Было очевидно, что за неделю хороший фильм не сделаешь. Правда, если у нее останется отснятый материал… Что ж, с ним можно будет поработать…

Ульяна вновь взглянула на Прозорова.

— Какая концепция удовлетворит заказчика?

— На твое усмотрение, — ответил большой начальник Гошка. — Ты ведь художник, тебе и карты в руки. Но лучше, если ролик будет представлять собой нечто вроде репортажа. Поменьше глянца и побольше настоящей жизни.

— Настоящей?

— Да. Но в определенных рамках, конечно.

— Что ты имеешь в виду?

Прозоров улыбнулся:

— Установка простая: никакого негатива и максимум позитива. Как в любой рекламе.

Ульяна хмыкнула:

— Ты противоречишь сам себе.

— Я знаю, — согласился Прозоров. — Но ты умная и талантливая, а значит, сможешь сделать так, как надо.

Ульяна побарабанила пальцами по столу. Что-то во всей этой истории ей не нравилось. Деньги, конечно, хорошие, но и ответственность… Вдруг она сделает совсем не то, чего от нее ждут? Люди уровня Прозорова легко могут перекрыть ей кис-лород. Нет, не сам Гошка, конечно, а те, кто над ним, и те, кто рядом с ним. Да и с творческой стороны как-то все это… неприятно и нечисто.

Ульяна облизнула губы кончиком языка и неуверенно проговорила:

— Видишь ли, Гошка… Вообще-то у меня наклевывался другой проект.

— Вот как? — вскинул брови собеседник. — Но ведь ты только что сказала, что свободна.

— Да, но… — Поняв, что зарапортовалась, Ульяна нахмурилась. — Ладно, давай начистоту. Если честно, я бы могла снять этот фильм.

— Но тебя что-то останавливает?

— Есть один вопрос.

— Только один?

— Нет, но он — самый важный. Могу я потом на основе отснятого материала смонтировать новый фильм — настоящий, с полным метражом и со своей авторской концепцией?

Прозоров качнул головой:

— Прости, но нет.

Ульяна вздохнула:

— Так я и думала. Значит, опять халтура.

— Прости, — растерянно проговорил Прозоров, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Я привык общаться с дельцами и пиарщиками и совсем уже забыл, как нужно разговаривать с художниками. Я думал, это хорошая работа. Но если ты не согласна…

— Я согласна, — возразила Ульяна. — Не то чтобы твое предложение было жутко интересно с творческой стороны, но мне нужны деньги.

Прозоров вздохнул с облегчением.

— Вот и отлично. Я сразу сказал — лучшей кандидатуры, чем ты, не найти. Если бы ты не согласилась, мне бы пришлось остаться в Москве еще на день или два. А это…

У Прозорова снова зазвонил телефон.

— Прости. — Он приложил сотовый к уху. — Да… Да, конечно. Уже выезжаю… Нет, без меня не начинайте. — Сложив трубку и убрав ее в карман, Прозоров посмотрел на Ульяну с грустью: — Мне нужно ехать. Извини, что все так спонтанно и бегом.

Ульяна вытянула из пачки новую сигарету и усмехнулась:

— С вами, дельцами, всегда так. Только встретишься и сразу нужно прощаться.

Прозоров мягко засмеялся, достал из кармана пиджака серебристый прямоугольник и положил на стол.

— Вот тебе визитная карточка координатора проекта. Свяжись с ним — и он все тебе расскажет. Да, и закажи себе еще чего-нибудь. Счет уже оплачен.

— Оплачен? Еще до того, как я заказала?

Прозоров улыбнулся.

— Одна из привилегий моей должности. — Он поднялся из-за стола, нагнулся и поцеловал Ульяну в щеку. — Будь здорова и не скучай! Когда вернешься в Москву, я тебя разыщу, и мы пообедаем по-настоящему, без моих дурацких понтов и идиотской спешки. Пока!

— Пока, — рассеянно кивнула Ульяна.

Прозоров повернулся и стремительно зашагал к выходу, однако двое охранников оказались еще стремительнее. К тому моменту когда босс достиг двери, один из них уже вышел на улицу и, бросая по сторонам быстрые взгляды, придержал для Прозорова створку и проводил его до черного представительского «Мерседеса».

«Странно все это», — подумала Ульяна, когда «Мерседес» уехал. По идее, она должна бы радоваться, а на душе почему-то тяжело. Даже какое-то неприятное предчувствие гложет. С чего бы, интересно?

Ульяна вздохнула: ладно, не стоит о плохом думать. Повернулась и подозвала официантку.

— Я могу взять все, что хочу, и это входит в оплаченный счет, правда? — уточнила она.

Официантка улыбнулась и кивнула:

— Правда.

— Гм… А у вас есть французское шампанское?

— Нет.

Ульяна досадливо поморщилась:

— Черт, надо было назначать встречу во французском ресторане… Тогда дайте мне самый дорогой суши-набор и бутылку сливового вина. Да, и не забудьте десерт.

— Что именно?

— На ваш вкус, цена меня не интересует.

3

На пороге стоял крупногабаритный парень в джинсах, кедах и в мягком коричневом свитере.

— Здравствуйте! — поприветствовал он Ульяну и неловко улыбнулся. — Вот я и пришел.

Ульяна оглядела грузную фигуру парня, остановила взгляд на его широком простоватом лице и усмехнулась:

— Привет, Медвед! Ты кто?

— Меня зовут Иван Рогов, — представился верзила. — А вы Ульяна?

— Скорее да, чем нет. Проходи, Медвед!

Ульяна посторонилась, и великан, неуклюже переставляя ноги, вошел в прихожую. Ульяна снова оглядела его с ног до головы.

— Значит, ты и есть мой оператор?

— Да.

— Отлично. И откуда ты взялся?

Лицо парня слегка вытянулось от удивления.

— В каком смысле?

— Что ты окончил?

— Окончил ВГИК. Два года назад.

— Всего два? — Ульяна скептически хмыкнула. — Видимо, у тебя очень влиятельные друзья.

— Я был лучшим на курсе, — с некоторой обидой в голосе произнес верзила. — Потом работал на дециметровом канале. А оттуда почти случайно попал в президентский пул. Там проработал полгода.

— Да ты, я вижу, муравей авторитетный. Ладно, Медвед, не парься. Проходи в комнату, будем знакомиться ближе и обговаривать нюансы нашего путешествия.

В комнате Ульяна достала из кармана листок, выданный ей координатором проекта, скользнула по нему взглядом и снова сунула в карман.

— Помнется, — заметил Рогов, кивнув на листок.

Ульяна махнула рукой:

— Не страшно. Там ничего важного. Итак, Медвед, завтра мы с тобой вылетаем на Север. Ты когда-нибудь был за полярным кругом?

Иван покачал головой:

— Не-а. А вы?

— Во-первых, не «вы», а «ты», — назидательно поправила Ульяна. — Во-вторых, я тоже нет. Дальше Архангельска никогда не забиралась, да и там была всего раз.

— А я даже туда не добирался, — вздохнул Иван. — Зато был в Новосибирске.

— И как там?

— Чего — как?

— Кормят неплохо?

Лицо верзилы озадаченно вытянулось. Ульяна засмеялась:

— Ладно, извини за дурацкую шутку. Просто ты такой… упитанный. Когда будем идти рядом, не наступи мне на ногу. И поменьше ворочай плечами, а то столкнешь меня в какой-нибудь сугроб.

Иван молчал, обиженно насупившись.

— Прости, что-то я опять зарапортовалась, — примирительно заговорила Ульяна. — Будем считать, что знакомство состоялось. Теперь о работе. Ты когда-нибудь видел фильмы Ларса фон Триера?

— Конечно.

— Так вот, мы с тобой его переплюнем. Но работаю я жестко и все решения принимаю сама. Если захочешь мне что-нибудь посоветовать, делай это вежливо и подобострастно, без всяких повышенных тонов, а то я могу вспылить. Усек?

Великан кивнул и сказал:

— Кажется, да.

Ульяна посмотрела на его хмурую физиономию и не удержалась от улыбки.

— Ты мне нравишься, Медвед. Буду тебя так звать. Надеюсь, возражений нет? Вот и хорошо. Думаю, мы сработаемся.

4

Уже два часа, прильнув к холодному стеклу иллюминатора, Ульяна Макарская летела на Север. Ее слегка знобило, но не от холода, а от волнения. Смотреть вниз было жутковато, поскольку там ни черта не было видно, кроме воды. Лишь один раз промелькнула какая-то суша, а когда Ульяна поинтересовалась, что это, один из пассажиров самолета лениво проговорил:

— Новая Земля.

— Мы за полярным кругом?

— Да.

Известие заставило Ульяну передернуть плечами. Однако, помимо волнения, она чувствовала и что-то такое, что вполне можно было назвать тихим восторгом.

Когда-то ей и двум ее сокурсницам предложили отправиться в командировку на Сахалин. Сокурсницы отказались, и их не стоило за это винить. Время было тяжелое — конец девяностых, Сахалин представлялся москвичам враждебной, таинственной планетой, чем-то вроде Марса. Ульяна тоже думала отказаться, но отец, мужчина жесткий и насмешливый, отхлебнул из своей неизменной бутылки пива, глянул на дочь в холодноватый прищур и сказал:

— Дура. Неужели не хочешь приключений?

— Я бы лучше полетела в Париж или Рим, — в тон ему сказала Ульяна.

— В Париже ты и так когда-нибудь побываешь. А вот на Сахалине, скорее всего, никогда. Используй свой шанс, девочка. Пока молода, забирайся в самые экзотические места. Если не успеешь до тридцати пяти — не успеешь уже никогда.

Несколько последующих лет Ульяна следовала совету отца и увидела многие удивительные уголки. Например, кроме Сахалина, Камчатку, Северную провинцию Китая.

А насчет Парижа и Рима отец оказался прав. В каждом из великих городов Ульяна бывала так часто, что они ей успели надоесть.

И вот она за полярным кругом. До Северного полюса — подать рукой. Кто из смертных добирался сюда? Сущие единицы. И теперь Ульяна Макарская в их числе.

Глядя в иллюминатор, Ульяна припомнила скупые строчки информационной записки, которую подготовил для нее координатор, и пыталась соотнести их с белым океаном, который видела внизу.

«Устойчивый снежный покров образуется в середине сентября. Сходит снег лишь в конце июня. Лето короткое и холодное…» В это, пожалуй, можно поверить.

«В растительном покрове господствуют мхи и лишайники. Встречаются также полярный мак, камнеломки, крупки, полярная ива. Из млекопитающих встречаются белый медведь и реже песец. В водах, омывающих острова, водятся нерпа, морской заяц, гренландский тюлень, морж, нарвал и белуха. Наиболее многочисленны птицы: люрики, чистики, кайра, моевка, белая чайка, бургомистр и др., образующие летом так называемые птичьи базары».

«Люрики и чистики? — с усмешкой подумала Ульяна. — Как они, интересно, выглядят, эти люрики?»

— Девушка! — окликнул ее сипловатый мужской голос. — Простите, не знаю, как вас зовут… Хотите коньяку?

Ульяна отлипла от иллюминатора и обернулась.

В кресле сидел невысокий, темноволосый, хорошо сложенный парень в белом свитере.

— Мы, кажется, не успели познакомиться, — сказал он приветливо.

— Мы и не пытались, — усмехнулась Ульяна.

Брюнет улыбнулся:

— Меня зовут Дмитрий. А молчаливый парень, который сидит рядом со мной, — Витя Хворостов. Он один из лучших альпинистов России.

— Я очень рада, — кивнула Ульяна и хотела снова отвернуться к окну.

— А как зовут вас? — остановил ее вопрос брюнета. — У вас ведь есть имя?

Ульяна вновь посмотрела на парня. Довольно симпатичный. На вид лет тридцать семь. Лицо загорелое, ухоженное.

— Меня зовут Ульяна.

Дмитрий кивнул на Ивана:

— А вашего друга?

— Он не друг, а мой верный паж. И зовут его Медвед.

— Приятно познакомиться. — Дмитрий пожал протянутую Иваном руку и снова взглянул на Ульяну. — Вы летите снимать фильм про станцию «Заря», верно?

— Именно так. — Ульяна прищурилась. — А вы работаете на Севере?

— Скорее развлекаюсь. — Дмитрий улыбнулся. — Нет, правда. Я лечу на Север за развлечениями. Вы знаете что-нибудь об айсбергах?

— Только то, что это отколовшиеся от материка горы.

— Точно, горы. И я собираюсь покорить одну из них. Витя мне поможет. Правда, Витя?

Молчаливый альпинист хмуро кивнул. Ульяна усмехнулась:

— Кажется, я понимаю. В какой-то передаче говорили, что восхождение на айсберги — последний писк у богатых балбесов.

— Совершенно верно! — засмеялся Дмитрий. — И я как раз из тех балбесов.

Ульяна взглянула на Дмитрия внимательнее, и на этот раз в ее глазах зажегся неподдельный интерес.

— Любите карабкаться на горы? — уточнила она.

— Обожаю!

— И как вы залезете на айсберг? Перепрыгнете на него с берега?

Дмитрий хмыкнул.

— Я бы рад, но, увы, это невозможно. Айсберги не подплывают к берегу.

— Почему?

— Льды всегда двигаются от центра. Откалываются от береговых шельфовых ледников, падают в воду и плывут в океан.

— Ясно. Значит, к айсбергу вас доставит вертолет или какой-нибудь ледокол. Веселое развлечение.

— Хотите попробовать? — внезапно предложил Дмитрий.

Ульяна усмехнулась:

— Ну уж нет. Лазить по кускам льда — такое не для меня. Не мой размер.

— Нужный размер я бы вам подыскал, — весело возразил Дмитрий. — Между прочим, отдельные айсберги по величине превышают некоторые страны. Лет двадцать назад от шельфового ледника откололся айсберг размером с государство Люксембург!

Ульяна утрированно присвистнула:

— Вот это да! И что же с ним стало?

— Он уплыл в море и унес на себе аргентинскую опорную станцию и советскую летнюю базу.

— Вы не шутите?

Дмитрий качнул головой:

— Нет. А в шестидесятых годах от Антарктиды откололись и уплыли в море айсберги с пятью американскими исследовательскими станциями. Представляете — целых пять станций!

Ульяна снова присвистнула.

— Жуть! У меня аж дух захватывает.

Дмитрий улыбнулся:

— Тут все не так, как в цивилизованном мире. Иногда, когда я лечу на Север, воображаю себя космонавтом, отправившимся на далекую планету. И знаете, сравнение совсем не притянуто за уши.

«Покорение вершины айсберга… А ведь это интересно! И обалденно романтично!» — мелькнуло у Ульяны. Внезапно в ней проснулся профессионал. Покорение плавающих гор — отличная тема для документального фильма.

— И сколько лет айсберги плавают в море? — спросила она у Дмитрия.

Тот пожал плечами:

— Да когда как. Обычно лет десять, после чего тают. Но некоторые могут плавать у берегов Арктики по тридцать лет.

Ульяна перевела взгляд на молчаливого бородача, который хмуро смотрел в окно и, казалось, совсем не прислушивался к их беседе.

— А ваш спутник и правда крутой альпинист?

Дмитрий кивнул:

— Правда.

— И он не слишком любит разговаривать, верно?

— Да, говорить он не мастер. Но в покорении айсбергов ему нет равных!

— Жаль, что мы расстанемся, — с искренним сожалением сказала Ульяна. — Я бы хотела узнать о вашем проекте побольше.

— Так мы с вами еще долго не расстанемся, — с улыбкой возразил Дмитрий.

— Как это? — не поняла Ульяна. — Вы что, тоже летите на полярную станцию «Заря»?

— Ну да. Там наш перевалочный пункт.

На лице Ульяны появилась растерянность.

— Вот как… — неопределенно проговорила она. — А я почему-то думала, что станция «Заря» — закрытый объект.

— Закрытый, — согласился Дмитрий. — Но не для меня. Видите ли, я вложил довольно много денег в ее строительство.

— В каком смысле?

— В прямом. К тому же львиная доля оборудования станции куплена на мои деньги. Вернее — на деньги моей корпорации.

— Вот оно что. Значит, у вас есть корпорация? И как же она называется?

— «Буров». Слышали про такую?

Ульяна наморщила лоб и качнула головой:

— Нет. Это от слова «бурить»?

— Нет. Буров — моя фамилия.

Ульяна хотела еще что-то спросить, но тут пилот крикнул:

— Скоро приземляемся! Пристегните ремни, ребята! Внизу вас ждет огромный снегоход!