По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 3

Антология, 2013

Каждому человеку интересно ощутить себя за гранью этого мира, и мы предлагаем вам открыть портал в мир, который создавали для вас более тридцати авторов. Добро пожаловать за грань вашего сознания, в мир, наполненный мистическим духом и фантастическими технологиями. Позвольте своему разуму окунуться в атмосферу, далекую от привычной. Пусть каждая страница этого сборника впитает в себя ваши эмоции и переживания. И поверьте, читая этот сборник, вы сможете ощутить себя «по ту сторону реальности».

Ольга Грэйс

г. Ростов-на-Дону

Джели

или (архитектурные казусы)

Часть 1

Каждая временная эпоха отражается архитектурными творениями в облике городов. Особая динамичность процесса строительства наблюдается в мегаполисах. Время стирает с лика крупных городов домики, возведенные на скорую руку, оставляя для потомков монументальные постройки.

В XX веке архитектурное развитие пошло в сторону симбиоза. Если Архитектура как скульптура родила Гауди и Ле Корбюзье, то Архитектура как инженерия породила направления функционализма и хай-тека, который вошел в моду с 1980-х гг. Так называемые «банковские соборы», подчеркивающие имидж крупных коммерческих фирм, демонстрируя престижность и дороговизну, теперь не удивляют привычного глаза жителей. Но вот архитектурные направления био-тек и эко-тек, рожденные хай-теком с 1990-х г.г. на Западе, только сравнительно недавно стали приживаться в отечественной архитектуре.

* * *

В пятницу после ужина я предложила мужу: «Давай сходим завтра на экскурсию в новый недавно открывшийся торговый центр, посмотрим на эту «лягушку». Даже если в субботу будет хорошая погода, все равно на дачу ехать бесполезно, там после дождей грязь, ногой не ступить. Не пропадать же выходному? Возьмем с собой внука, ему тоже интересно будет». Муж, пожав плечами, сказал: «Ну, как скажешь. Если хочешь, поедем, посмотрим, чем отличается этот Центр от других, которых понастроили в каждом районе города».

Благодаря СМИ многие знали, что именно это здание было конструктивно оригинально и не шло ни в какое сравнение со всеми существующими, имеющими форму примитивных ангаров. Не прошло и года, как на месте задекорированной балки в центре города быстро выросло строение, сочетающее в себе признаки симбиоза архитектурных стилей: био-тека, поскольку своим видом сверху оно напоминало лягушку, устроившуюся на дне «гнилой балки», как называли это место в народе, и хай-тека, с применением характерных форм и материалов, таких как кубизм, конструктивизм, стекло и бетон.

— Кстати, я как-то читал в местной газете мнение специалистов, что копирование природных форм не приносит положительных результатов, так как в архитектурных сооружениях появляются нефункциональные зоны, — вспомнив, добавил к сказанному муж.

— Но в этом здании присутствуют еще и признаки архитектурного функционализма, — не соглашалась я с наличием каких-то там зон. — Когда проезжаешь мимо по проспекту, то явно просматриваются характерные стандартные секции, а торцы здания выходят к улице, — аргументировала я.

— О, бабушка села на своего конька, удивляя нас познанием архитектуры, — заметил внук, собираясь ложиться спать.

Я поймала себя на мысли, что озвученные мужем «зоны» зацепились в подсознании, а мой мозг уже плодил аллегории, связанные с этим словом: «А ведь этот Центр стоит в балке — зоне энергетического разлома, недаром наши предшественники обходили стороной это место, назвав низину «гнилой». К тому же научно установлена возможность определенного рода излучений, исходящих из подобных мест, способных оказывать влияние на мозг человека.

Мои тревожные подозрения как всегда развеял муж, когда я с ним поделилась, недаром при случае я называла его «кладезь знаний».

— Еще писали, что при его проектировании использовались уникальные технологии, — добавил он, чтобы успокоить меня.

— Чем же они уникальны? — опередил своим вопросом внук — любознательный школьник.

— Да вот, говорили, что московские проектировщики придумали там какой-то лифт наподобие стебля растения, с овальными пустотами. Также при строительстве коридоров, названных в народе «лягушачьими лапками», применялись технологии перспективного направления, заимствованные у глубоководных моллюсков. Какие-то слоистые конструкции, т. е. чередование жестких и мягких пластин. Если треснет жесткая пластина при деформации почвы, учитывая грунт низины балки, то за счет мягкой трещина не пойдет дальше.

— Видишь, как интересно, а ты еще сомневаешься, ехать завтра нам туда или нет, — подвела я черту в конце разговора.

Часть 2

В центральном холле было людно. Все, включая нас, словно слепые котята, плохо ориентировались внутри этого огромного строения, уходящего тремя этажами вниз и возвышающегося большей своей частью над землей, к тому же распростершегося еще по обе стороны четырьмя рукавами. Сам Центр представлял собой комплекс торговых, развлекательно-увеселительных и бытовых услуг. Прочитав длинный перечень указателей, которые постоянно путались в голове, мы, как и все, направились к лифту, рядом с которым образовалась внушительная очередь. Кто-то сказал, что второй подобный лифт тоже работает, хотя еще официально не введен в эксплуатацию. Кстати, в Центре только приступили к освоению площадей. Несмотря на то, что заполненные помещения ждали своих посетителей, параллельно продолжали еще вестись отделочные работы в других залах. Одна молодая чета, не желая долго стоять в очереди, направилась искать второй лифт. Немного помешкав, и мы за ними. Когда повернули за угол коридора, лифт уже закрывал створки дверей за нашими предшественниками.

— Жалко. Не успели. Надо было попросить подождать, — досадливо заметила я.

— Да пусть едут, зачем тесниться. Зато людей здесь нет, — ответил муж.

По всему было видно, что эта тыльная часть холла находилась в стадии отделки, однако рабочих не было, возможно, у них был тоже выходной. Вскоре лифт открыл перед нами невзрачные черные металлические створки, впуская в такие же неприглядные свои маленькие внутренности нас троих, не считая маленькой пушистой черной собачки, которую мы часто брали с собой, идя на прогулку.

Вместо привычных цифр с номером этажа, на щитке лифта были кнопки со значками. Среди них узнаваемый знак «приблизительно» в виде двух волн, точка в квадрате, кружок на палочке, буква G и еще более замысловатые и неузнаваемые.

— Что за модернизм? Куда давить-то? — соображала я в нерешительности.

— Нашла проблему? Отсчитай снизу нужный номер этажа и дави. Не успели, наверно, еще нарисовать цифры. Тут все «недострой». Слишком рано они его открыли. Лишь бы отрапортовать, — ответил муж.

Нажала пятую снизу кнопку с кружочком на палочке над двумя волнистыми линиями в надежде попасть на пятый этаж, следуя указателю в фойе холла, двери тут же сомкнулись, и мы в темноте из-за отсутствия в нем освещения быстро переместились. При этом кабинка дернулась, странно сотрясаясь, приостановилась и стремглав двинулась опять, почему-то повалив нас в левую сторону. Не успела я произнести вслух: «Боже. Что это было? Мы же вверх, но почему чуть не упали влево?», — как показался просвет через открывающие двери нашего средства передвижения.

* * *

— Странно, администрация, составившая указатель внизу, явно что — то напутала. Где обещанный комплекс бутиков с фирменными товарами? — недоумевала я.

— Может, их здесь только начали размещать, — предположил супруг.

Мы оказались в коридоре, окаймленном с обеих сторон прозрачными перегородками, которые разделяли помещения на сектора.

— Вон, видишь, уже подготовлены залы для твоих бутиков, — указал муж на них.

— Что-то непохоже. Смотри, там справа люди в синих халатах что-то делают, склонившись за маленькими станочками, сидя за столами, установленными в ряд. Вон там, за стеклом в другом помещении, впереди слева, расставлены непонятные большие приборы, — не соглашалась я с мужем, двигаясь по коридору, крутя головой то направо, то налево, — это больше похоже на какой-то цех. Тебе не кажется, что в этом центре много странного?

— Ладно, любительница загадочного, пошли отсюда. Сама давила на кнопки в лифте, а теперь удивляешься, куда нас завезла, — с примесью доли юмора постарался, как обычно, снять с себя ответственность мой благоверный.

— Но на каком же мы этаже? — продолжала я размышлять вслух. — Держи собачку, и ждите меня здесь, а я спущусь пешком этажом ниже для ориентации, — предложила своим родным, увидев лестницу в конце коридора, чтобы опять не наугад нажимать странные кнопки.

* * *

Передо мной любезно распахнулась стеклянная непрозрачная дверь, как только я оказалась этажом ниже, легко и быстро сбежав по широкой лестнице. Не увидев номера этажа на лестничной площадке, я шагнула в открывшееся пространство и замерла от неожиданности. Чудеса продолжались.

Широкий, почти квадратный по размерам холл был весь заставлен рядами детских кроваток. Чистота и порядок в сочетании с бело-голубыми тонами помещения, начиная от темно-голубых стен, включая бледно-голубые маленькие одеяла на белых кроватках, шокировали меня настолько, что я стояла в полной нерешительности что-либо предпринять. «Не понимаю! Теперь вся эта картина визуально имеет сходство с домом малюток или детским отделением в больнице. Тихо и никого. Интересно, что там, под детскими одеяльцами?» — молча анализировала я ситуацию.

Вдруг зашевелилось голубенькое покрывало на ближайшей ко мне кроватке, и маленькие ручонки, медленно стягивая его, рождали передо мной образ детской головки. Вскоре некий светловолосый ангел беззвучно взирал на меня, подкупая своей грустной улыбкой. Подняв ручонки, обращенные ко мне, по виду двухлетний ребенок словно просил забрать его отсюда. Мое сердце дрогнуло, и я потянулась к этому созданию. Но тут из узкого коридора с противоположной стороны помещения вошла строгая патронажная дама, то ли медсестра, то ли воспитатель, сложно определить, не зная статуса данного учреждения. На ней был голубой халат и синяя шапочка, которые обычно носят медики. Резко и властно она приказала мне немедленно покинуть эту комнату, жестом указывая на узкий коридор, откуда сама появилась. Ее широко раскрытые глаза одновременно демонстрировали недоумение по поводу моего здесь появления. Гипнотический тон женщины повлиял на мой рассудок, как я позже объясняла свое поведение, иначе почему вдруг, повинуясь ей, я быстро засеменила по указанному направлению, а не вернулась туда, откуда пришла. Проходя мимо нее, я спиной ощущала сверлящий угрожающий взгляд, придавший мне ускорение. В плохо освещенном коридоре быстро по обе стороны проносились, не оставляя следа в памяти, картины в рамочках с синей подсветкой на стене, усиливая впечатление загадочности места, которое я быстро покидала.

Когда опять сами открылись двери из толстого гладкого материала матового цвета, я вышла на вечернюю широкую городскую улицу. Теперь уж точно ничего не понимала, а в голове играли в чехарду противоречивые мысли: «Почему уже вечер? Как же мои, и где они? Что это было?» и т. п. На освещенной фонарем безлюдной остановке стоял автобус. «Быстрей, а то уедет. Надо поспешить домой, там мои заждались, волнуются, куда я пропала», — размышляла я, подбегая к модерновому автобусу на высоких колесах, все еще окончательно не осознавая разумность происходящего. Стоило войти и сесть на свободное сидение, как транспорт бесшумно и быстро поехал, словно ждал именно меня. Огни реклам и фонарей мелькали по обе стороны автобуса в основном оттенками красного цвета, которые вывели меня из состояния заторможенности, в котором я пребывала после того, как двери коридора закрылись за моей спиной.

«Какой номер этого маршрута?» — вдруг опомнившись, поинтересовалась я, обращаясь к женщине на первом сидении. Она не ответила. Покрутившись по сторонам, не узнавая район, возможно, из-за быстро сменяющегося городского пейзажа, завуалированного вечерними сумерками, я испугалась: «Почему он едет так быстро и без остановок?»

Вскоре, повернув на совсем темную улицу, водитель остановил свой транспорт и открыл двери. Со мной вышли еще две женщины с передних мест. Осмотревшись, я схватилась руками за голову, желая завыть долго и протяжно. «У меня едет крыша», — многократно повторялась в голове мысль, облеченная в словесный молодежный сленг и, словно мини-торнадо, готовилась сорвать эту «крышу», т. е. голову. А было от чего. Теперь я находилась на улице, замощенной гладким булыжником. Вокруг каменные дома с такими же заборами и тусклыми фонарями, над сводами тяжелых калиток, освещающими лишь вход в эти монолитные миникрепости.

Пока я, как загнанный волк, озиралась по сторонам в этом мире, напоминавшем средневековье, мои спутницы уверенно шли вперед. С мыслью, что они знают, «куда» и «где», глядя на их спокойствие, я побежала за ними и почти догнала, как вдруг слева из-за поворота показалась женщина в черной накидке. Она взяла под руку ту, которая выглядела моложе и имела внешнее сходство с цыганкой, подмеченное мной еще в автобусе, и повела ее в тот переулок, откуда пришла. Мы, не проронив ни слова, стояли и смотрели вслед уходящим. Оставшаяся женщина лет около пятидесяти чисто славянской внешности, облегченно выдохнув: «Ну что ж, теперь и мой черед», — уверенно пошла вперед. Я стояла, пытаясь все — таки осознать происходящее, смотрела на удаляющийся ее силуэт в этой исторической тьме, и поняла, что мне надо «делать ноги», пока не поздно.

Как хорошо, что я успела стремглав заскочить на ступеньку отъезжающего автобуса, с силой выдохнув:

— Назад, слышишь, назад! Куда ты меня завез? Мне домой надо!

Водитель невозмутимо ответил, закрывая двери:

— Человек — хозяин своей судьбы. Делать выбор — его право. Главное — очень захотеть.

Все мои последующие вопросы в негодующем тоне он игнорировал, лишь скупо добавил, когда я выдохлась:

— Я чувствовал, что Вы сюда как-то случайно попали, поэтому ждал.

Выпустив меня у самых дверей одного из нескольких входов в Торговый Центр, водитель подарил на прощанье добрую улыбку.

* * *

Я опять металась по непонятному пустому помещению в поисках лестницы в надежде вернуться к тому месту, где оставила своих. Обнаружив в одной из ниш стены лестничную площадку, я быстро преодолела один марш за другим, с трудом переводя дыхание. От волнения сбилась со счета открываемых дверей, ведущих на этажи. Когда увидела оставленных в ожидании своих родных, заглянув за угол очередного этажа, муж произнес, как ни в чем не бывало:

— Ну, узнала номер этажа?

Мы возвращались к лифту, а я молчала, мне казалась, что я нахожусь одновременно в двух не совмещающихся состояниях: эйфории — счастье и восторг, что нашла своих, — и некой прострации — расслабленности и упадка психической активности от непонимания ситуации.

— Что это ты сама не своя? — спросил муж, заходя в лифт. — Нажимай. Куда едем сейчас? Или пошли уже домой?

— Домой. Как я хочу домой! Но туда надо еще попасть, — думала я, не желая разговаривать. Меня не покидало чувство, что осуществить это будет не просто, и надавила, не глядя, нижнюю кнопку лифта с нарисованной буковкой «G».

* * *

Когда двери лифта открылись, собачка в руках внука, подергивая на весу лапками, радостно тявкнула, обрадовавшись возможности побегать на свободе. Внук проканючил:

— Так что, бабушка, мы уже идем домой?

— Сомневаюсь, — ответил муж, стоя с удивлением, осматривая улицу, на которой мы оказались, выйдя из лифта. — Ничего не понимаю, где мы?

Таких улиц в нашем городе я не видела: узкая, чистенькая, окруженная аккуратненькими домиками, плотно стоящими друг к другу с уходящими вверх остроконечными крышами. Деревьям и тротуарам тут не нашлось места, учитывая ее ширину. Собачка, спрыгнув вниз, побежала вперед, мы за ней, а когда ее поймали, не увидели позади себя ни здания Центра, ни злополучного лифта, доставившего нас сюда. Все вокруг свидетельствовало об отсутствии каких-либо признаков привычного мира.

— М-м-м… да! — изрек мой муж, топчась на месте.

Я, уже адаптированная к происходящим метаморфозам, дернула за рукав мужа, выводя его из оцепенения:

— Пошли.

— Куда? — проронил он минуту спустя.

— Вперед, искать выход. Сам говорил, что выход есть всегда.

Улочка прибалтийского типа, закругляясь налево, тянулась с небольшим уклоном вниз. Муж шел быстро, возможно, от перевозбуждения, а мы еле поспевали за ним. Вскоре поравнялись с человеком, неспешно следовавшим впереди в том же направлении. Он был похож на викария, первое, что пришло мне в голову, учитывая его облачение.

— Давай спросим его, — обрадовалась я, увидев местного жителя.

— Не надо, пошли быстрей, — сопротивлялся муж, почему-то отвергая мое предложение, но я не послушалась.

— Скажите, что это за место? — остановилась я напротив священнослужителя. Его оценивающие глазки просканировали нас, и он, демонстрируя еле заметную появившуюся улыбку, показал налево, предложил следовать за ним. Если прямая асфальтированная дорога, по которой мы шли, плавно переходила в мост над мелкой низменной речкой, затем стрелой устремлялась куда-то вверх, то ответвляющаяся влево грунтовая тропа тонула в зелени речной поймы и, вероятно, вела к маленькой церквушке с белым куполом и шпилем на ней.

Тут священник обронил загадочную фразу:

— Сами потом узнаете, дети мои, а пока от вас требуется смирение.

— Да что ты с ним, пошли быстрей. Сами разберемся, — раздражаясь, произнес муж, ускоряя шаги, продолжая следовать к мосту.

Поняв, что мы не захотели добровольно принять его приглашение, этот странный мужчина неожиданно выхватил собачку из рук ребенка и метнулся к тропинке вдоль берега. Я с внуком — за ним. Поскольку все происходило быстро и молча, я даже не успела окликнуть супруга, не подозревающего о происходящем за его спиной. Священника я настигла в кустах под мостом, схватив за рукав в надежде забрать своего Тобика. Противный мужичок, ехидно улыбаясь, развел руками:

— Ан нету. Найдете — ваше.

— Да что Вы себе позволяете? — выпалила я от возмущения.

— Бабушка, смотри, — указывал подбежавший внук на кусты, под которыми лежали несколько белых ягнят.

Я активно принялась за поиски своего черного маленького друга среди отдыхающих животных, заставляя внука подлезать под низкие ветки. Под боком одного из ягнят виднелось пристроившееся дрожащее существо, судя по трясущемуся хвостику, выглядывающему из зелени растений. Оно было странной расцветки, шерсть белая, как у ягненка, а хвост — черный и по форме похож на хвостик нашей собачки.

— Тобик, Тобик, — схватила я его, ощущая мелкую дрожь безвольного тела животного.

Да, это был он, но весь, кроме хвоста, белый, и не реагировал на нас. Я взяла на руки обездвиженное и обмякшее его тельце.

— Что вы с ним сделали? — сотрясала я собачкой под носом у «Мефистофеля», который рядился в рясы священнослужителя.

— Задержись, и я скажу, как его спасти, — ехидно ответил викарий — оборотень.

— Давай, только быстро, — ответила я, переживая, что муж может далеко уйти, имея привычку в минуты осмысливания решений сосредотачиваться на своих мыслях, не замечая, что происходит вокруг.

Церковнослужитель медленно полез рукой под рясу и достал оттуда какую-то штучку, похожую на каучуковый чехол черного цвета, отдаленно напоминающую форму языка.

— Видишь, снаружи он гладкий, а внутри поверхность шершавая, губкообразная, — медленно отворачивая край, демонстрировал он некий футлярчик. — Если ввести эту штуку в рот и куснуть с гладкой стороны, оцепенеешь; с шершавой — обратный эффект. Даже мертвых оживляет, — лукаво подмигнул он, не выпуская из рук эту штучку.

Мне некогда было продолжать с ним дипломатическую беседу, поэтому я резко выхватила то, что привело Тобика в непонятное состояние, и, схватив за руку внука, побежала по тропинке вверх на мост, но там мужа уже не было.

— Поздно, поздно, — пульсировали жилки на висках, и обида сжимала горло: «Где он? Что делать?». Дорога в сторону горизонта была безлюдной и залита лучами заходящего солнца.

— А где дедушка, куда нам теперь? — напугавшийся внук теребил меня, не менее обескураженную, чем он.

Я понимала, что мне нельзя падать духом, ведь со мной уже происходили здесь невероятные события, и пора бы перестать впадать в оцепенение.

— Вначале надо попробовать спасти собачку, если не обманул тот мужчина, — проговорив вслух, делая себе установку, я достала из кармана спортивных брюк черный футлярчик, вывернув его, вложила в рот Тобику, сдавив руками его пасть.

— А ведь не обманул, — обрадовалась я, когда собачка задергалась, проявляя активность, затем встала на лапы, довольно виляя хвостом, крутилась у наших ног.

— Иди, ищи дедушку, веди нас, — приказал ей внук.

Словно поняв, что от нее требуется, собачка уверенно побежала, а мы за ней. Свернув на дорогу, уходящую вправо, мы почувствовали запах моря, а вскоре вышли к побережью, скрывавшемуся за небольшими сопками. Камешки, галька и бетонные плиты подвели нас прямо к бухте. Низкое солнце играло лучами с барашками волн в прибрежной части. При виде множества людей, которые почему-то здесь скопились, периодически посматривая в сторону горизонта, зародилась надежда.

— Может, дедушка здесь? Смотри внимательно, — сказала я внуку, переходя от одной группы людей к другой.

Казалось, люди обосновались здесь надолго, устроившись, как могли. На двух деревянных поддонах, принесенных откуда-то, кучно сидели взрослые, тут же, на третьем — спали два ребенка, кто-то устроился на кусках картона. Всякие подручные средства, не исключая мусор, были ими использованы, чтобы обезопасить себя от охлаждения и сырости побережья. Мы перешагивали через лежащих, вглядываясь в лица, полные печали и отчаяния.

«Зачем они здесь?» — подумала я, но меня больше всего беспокоил только супруг. Оказалось, его и здесь не было. Теперь и меня охватило отчаяние. Я снова и снова возвращалась к людям, дотрагиваясь до них, стараясь заглянуть в лицо каждого, хотя и так по внешним признакам было видно, что это не он, а мне все не верилось, потому что страшно терять последнюю надежду. Уже и тапочки намокли от хождения по сырой гальке у самой кромки берега, и тут незнакомка, ранее не обращавшая на меня никакого внимания, ходившая как маятник по побережью, словно ожидая спасенья со стороны горизонта, повернулась ко мне со словами:

— А Вы время не теряйте. Запишитесь в очередь, а потом ищите, кого потеряли. Все равно вам придется здесь пробыть не один день.

— Очередь! Какую? Где и куда? — никак не могла я понять суть сказанного.

Она показала в сторону берега. Повернувшись, повинуясь взмаху ее руки, неожиданно для себя я увидела узкий стеллаж.

Странно, его здесь раньше не было! Может, не заметила? Но почему же он похож на голографическую картинку, парящую над землей? — не успела я подумать, как опять услышала голос женщины:

— Надо записаться в альбом с буквой «G» на корешке. Запомнили? «Джели», а то не вернетесь домой, — громко и протяжно звучали ее слова за спиной, пока я подходила к указанной цели.

Только я протянула руку к альбому с нужной меткой, как он сам раскрылся на незаконченной странице, и появилась очередная запись под № 156–160. После этого видение неожиданно исчезло. Заметив мое недоумевающее лицо, обращенное к своей советчице, она, опередив вопрос, коротко ответила:

— Радуйся, значит, тебе дана возможность попасть домой.

— Опять эта буква «G», как в лифте. Что означает «Джели»? Название этого места? — подумала я, но тут эта женщина радостно закричала:

— Появился!

Все вскочили со своих мест, одни толкая и тесня друг друга, выстраивались в очередь, другие спешно занимали освободившиеся «элитные» места на поддонах — самое сухое место у воды. К берегу причалил странный катер. Он был похож на ракету с блестящим корпусом голубого цвета на воздушных крыльях. Люди — очередники, около тридцати человек, по порядку вошли внутрь, и катер-ракета легко сорвался с места, быстро скрываясь от глаз провожающих, с завистью смотревшим им вслед.

* * *

Теперь я точно знала, что печальная участь заблудившихся в жизни или во времени постигла не только меня. Сопричастность помогла справиться с отчаянием и понять, что в жизни никто не застрахован от казусов — затруднительных и необычных случаев, надо лишь верить, что из любого положения есть выход. Недаром гласит восточная мудрость: «Семь раз упал, восемь раз поднимись».

У меня появилась уверенность, когда я вспомнила запись в журнале на четыре места, что мы вернемся домой, и я обязательно найду мужа в оставшееся время. Даже если с ним случилась неприятность, я знала, как ему помочь, по опыту с Тобиком, который, кстати, неудержимо рвался с этого пляжа в сторону дороги, требуя следовать за ним.

Часть 3

Почувствовав на своей руке, свисающей с кровати, влажный шершавый язык собаки, которая, нетерпеливо повизгивая, лизала ее, я открыла глаза и услышала голос вошедшего в спальню мужа:

— Ну и заспалась ты. Пора вставать. Смотри, какое уже яркое солнце. Ну что, поедем сегодня на дачу или в Торговый Центр, про который ты вчера прожужжала нам все уши?

Наверно, я переспала, потому что никак не могла отойти ото сна. Накинув халат и выходя неуверенной походкой из спальни, ответила:

— Не, не хочу в Центр. Давайте поедем на дачу, а туда — когда-нибудь в следующий раз. Куда он денется? Мы вчера наговорились про него вволю, к тому же сейчас я сыта впечатлениями, — а сама, удерживая в памяти свои приключения во сне, подумала: «Над этим следует обязательно поразмышлять».

Путь Марии Магдалины

Пути-дороги. Какие они? Разные. У каждого своя дорога. Из каких-то побуждений человек ее выбирает. Возможно, им движет жажда познания либо зов души, да мало ли какие еще мотивы заставляют отправляться в путь.

Автобус вез двадцать пять паломников в село Костомарово Воронежской области. Некогда «дикое место», в наши дни ставшее популярным туристическим маршрутом благодаря афонским монахам, которые еще до XVII века обжили меловые холмы в Донском крае, видавшем на своем веку скифов, сарматов, аланов. По преданию, две тысячи лет назад там побывал апостол Андрей Первозванный, который повелел поставить на вершине одной из меловых гор каменный крест и основать пещерный монастырь. По сей день поражает воображение горный меловой храм, вход в который находится между двумя Дивами — выступами пород в виде больших столбов причудливой формы, созданных самой природой.

Вечером, к назначенному времени, около собора собирались паломники. В ожидании автобуса происходило первое знакомство. Как правило, в подобные поездки отправляются люди, которые в состоянии перенести некомфортные условия путешествия, бессонные ночи в автобусе. В группе выделялась по возрасту одна пожилая женщина — худенькая, маленькая, сутуловатая старушка с одним уцелевшим зубом, в шубейке и пуховом платке. Она вызывала у большинства смешанные чувства сочувствия и непонимания, зачем в столь преклонные годы обрекать себя на определенные лишения.

Однако не по годам активная бабушка быстро и непринужденно успела пообщаться почти с каждым, что-то спрашивая у одних и поясняя другим:

— Вы там были? Я давно хочу поехать в Костомарово. Спасибо знакомой из Таганрога. Это она узнала про маршрут из Ростова и помогла мне сюда добраться. Я же из Украины приехала.

Несмотря на тщедушный внешний вид, ее переполняла нерастраченная энергия, о чем свидетельствовал громкий голос. Вскоре отношение к ней изменилось, старушка могла за себя постоять:

— Послушай, как тебя зовут? — обратилась она к молодому парню из числа отъезжающих, когда началась посадка в автобус. — Сережа, а ну-ка помоги бабушке.

Март был на исходе, но весна где-то задержалась. Всю ночь автобус противостоял циклону с мокрым снегом, несшемуся с севера ему навстречу. Гонимые сильным ветром, набухшие крупные хлопья облепляли окна, скрывая ночную тьму. Никто не спал, напряженно и тревожно всматриваясь вперед. Работающие дворники не успевали очищать лобовое стекло, по которому неотступно друг за другом лениво сползали огромные белые тяжелые снежные медузы, затрудняя водителю видимость. К утру снег, на радость пассажиров, прекратился и стих ветер. Новый день предвещал быть добрым, невзирая на пасмурное небо: во — первых, доехали, во-вторых, на голову ничего не сыпалось, и это уже хорошо.

Асфальтированная дорожка, извиваясь, вела паломников к новым строениям женского монастыря, находившегося в низине между холмами. На более высокой, можно сказать, гористой правосторонней части возвышался необычный комплекс из восьми уцелевших пещер и древнего пещерного храма.

Колокольный звон известил о начале утренней службы в новом храме монастыря. Среди царившего порядка и покоя, в котором обычно проходит храмовое песнопение, обращала на себя внимание прихожан Маргарита — старушка из Украины, как без фамильярностей представлялась она всем в группе при знакомстве. Она активно перемещалась по храму, быстро окидывая его взглядом, и, не обнаружив желаемого, подбежала к кому-то из служителей:

— А где тут у вас Самаритянка?

Потом она долго стояла в дальнем углу храма наедине с обретенной для себя иконой, в то время как все другие паломники традиционно, проявляя почтительность ко всем иконам, спокойно обходили храм, рассматривая каждую. Служба подходила к завершению, и бабушка опять заторопилась, словно боялась не успеть посмотреть древние достопримечательности, постоянно спрашивая у руководителя группы:

— Когда же мы пойдем в пещеры?

Из храма вышла монахиня, направляясь к колокольне, чтобы оповестить перезвоном об окончании утренней службы. Бдительная старушка одна из первых быстро последовала за ней.

— Матушка, матушка, — останавливая на ходу служительницу, попросила, — помолись за Маргаритку, а?

Та в свою очередь посмотрела на бабушку с непониманием:

— А кто Маргаритка? Кто она Вам?

— Так это ж я! Я — Маргаритка, — хлопая ладонью себя по груди, выпалила на одном дыхании сгорбившаяся старушка, и словно спохватившись, видя удивление смотрящей на нее монахини, приближаясь и смотря снизу вверх, с жалобными нотками в голосе продолжила: — За Маргариту помолись. За меня. Помолишься обо мне, матушка, Богу?

— Хорошо, — сказала та и стала подниматься по ступенькам деревянной звонницы с пятью колоколами, расположенной у входа в храм.

Неподалеку резвились дети — внуки одной из паломниц, взявшей с собой школьников младших классов в дни весенних каникул. Мальчик и девочка со свойственным им интересом побежали смотреть, как совершается перезвон. Добрая молодая монахиня разрешила детворе подняться с ней на звонницу и дала веревку от самого маленького колокола, позволив управлять им по ее команде. Видя это, Маргарита, сорвавшись с места, подбежала, спотыкаясь, к звоннице с молодецким возгласом:

— И я, и я тоже хочу.

Люди, наблюдавшие за происходящим, заулыбались, и кто-то тихо произнес:

— Что стар, что мал.

Монахиня от неожиданности замешкалась, а потом, кивнув головой, разрешила и старушке поучаствовать, указывая на веревку от самого большого колокола с противоположного края. Сама же она оставила себе три ведущих средних колокола.

Но активную бабушку такая доля участия почему-то не устроила. Маргарита перехватила инициативу в свои руки и вместе с ней забрала у монахини еще одну веревку от ближайшего к ней колокола, чем второй раз сконфузила служительницу монастыря.

Необходимо было начинать перезвон, что монахиня и сделала, кивая в нужный момент направо старушке и налево детям, державшимся за одну веревку, которые оказались прилежными учениками не в пример умудренной жизненным опытом очень пожилой женщине.

Монахиня, наверно, уже каялась в душе, что допустила оплошность, взяв в помощники эту странную бабушку. Как она ни старалась, два самых больших сильных колокола, оказавшись в руках Маргариты, начали жить своей жизнью, громыхая не в такт перезвону и забивая голоса других колоколов. Монахиня-звонница делала попытки урезонить старушку, неоднократно придерживая ее руки, но поняв, что вошедшую в раж остановить не так просто, стала пытаться подстроить звучание своих средних колоколов к ритму первых двух басовых, одержимо пляшущих от рук старушки.

Уже все, выбежав из храма, заслышав необычную какофонию звуков, смотрели, как Маргарита повисла на колоколах с высоко поднятыми руками и била в них исступленно с неистовой силой, исходящей изнутри этой щуплой старушки. Словно грешная душа той молодой Маргаритки, которая была все еще активна в ней, трепыхалась на колокольных веревках, совершая удары колокола в необходимом для нее ритме, желая достучаться до Бога, испрашивая прощенья о содеянном.

Служительнице монастыря ничего не оставалось, как закончить перезвон раньше времени, уводя детей с площадки. Остановить бабушку у нее не получилось. Маргарита со вскинутыми вверх руками была не в состоянии быстро вернуться в реальность и все еще продолжала неистово дергать веревки.

Есть мнение, что колокольный звон оказывает воздействие не только на психику, но и на здоровье человека. Возможно, Маргарита таким образом исцеляла свою душу, как по преданию исцелил Иисус Христос Марию Магдалину от одержимости бесами.

Вскоре, опомнившись, старушка побежала догонять группу, уводимую гидом вверх от монастыря, на экскурсию в горный храм.

— А где тут пещера «Покаяния»? — запыхавшись, едва догнав неспешно шествующих, торопилась узнать Маргарита, приставая ко всем с вопросом.

— Не знаю. А Вы здесь уже были? — кто-то спросил в ответ у старушки.

— Нет, я в первый раз.

— А откуда Вы знаете, что такая пещера здесь есть? — полюбопытствовала одна из спутниц, пока они поднимались по ступенькам на гору к храму.

— Я знаю. Она должна здесь быть. Я ради нее сюда приехала с Украины, — неопределенно ответила Маргарита.

— В такой путь? Простите, а сколько Вам лет? — не сдержав любопытство, спросила женщина.

— Семьдесят два года, — ответила старушка.

Обе на минуту замолчали.

— Надо же, а дашь все восемьдесят с хвостиком, — подумала женщина, собеседница Маргариты, тяжело переводя дыхание от подъема наверх.

Худенькая старушка, без труда преодолевая ступеньку за ступенькой, продолжала начатый разговор:

— Мне сказали, что надо ехать в Костомарово и попросить прощения в пещере «Покаяния».

— А кто сказал? — не понимая, дознавалась заинтригованная женщина.

— Тебя как зовут? — в свою очередь задала вопрос бабушка.

— Лида.

— Видишь ли, Лида, — Маргарита заговорщически приблизилась к женщине, стараясь дотянуться до уха, и, понизив голос, продолжала:

— Я смолоду была разбитной девкой. С ребятами бегала… Эх, да что там говорить. Когда сын родился, мне все равно покоя не было. Знаешь, а он у меня молодым умер. Ему 30-ти лет не было. Вот так-то. Эх, вся жизнь под откос! Тогда-то я в церковь впервые пошла. Все искала ответ: «За что мне такое?» Как-то недавно приехала в гости к своей знакомой в Таганроге. Пошли мы с ней в церковь. Был праздник и крестный ход. Батюшка раздавал иконы, кому нести. Выбрал он и меня. Подозвал и дал «Самаритянку». Я раньше такую икону не видела. Потом, когда я молилась в храме, услышала голос. Словно мне Бог сказал, что я — большая грешница, как Мария-Магдалина. Слышала про такую?

И не дожидаясь ответа от своей слушательницы, Маргаритка продолжала:

— Она ж, эта Мария-Магдалина беспутная, тоже была, пока Иисуса Христа не встретила. Раскаялась, и Он ей помог другим человеком стать. Вот и мне велено сюда ехать и молиться в пещере Покаяния.

Закончив свой монолог, старушка, обгоняя Лиду, стала догонять экскурсовода. Когда группа паломников вошла в древний Спасский Собор, выстроенный в меловой горе афонскими монахами в византийском стиле с множеством арок и барельефов, Маргарита с присущим ей нетерпением, перебивая рассказ гида, опять принялась искать значимую икону «Самаритянка».

Что ее неудержимо влекло к ней? Возможно, предание о том, что Самаритянка иносказательно олицетворяет источник живой воды, испив которой, человек освобождается от прошлого груза и становится готовым начать новую жизнь.

Маргариту не очень интересовали другие пещеры горного комплекса. Она в них не задерживалась. Ее целью была пещера Покаяния, последняя из посещаемых, поэтому старушка в числе первых, не отставая, шла за экскурсоводом. Выносливости бабушки, как ее называли в группе, завидовали женщины много моложе ее, с трудом преодолевающие горную тропу.

Однако у входа в вожделенную пещеру Маргарита почему-то замешкалась, пропустив несколько человек вперед. Ей дали свечку, без которой нельзя было продолжать путь по темному меловому коридору. За несколько метров от входа в пещеру все остановились в ожидании своей очереди. Говорят, некогда каждый бренный мог получить жизненно важный совет от святого старца-провидца, даже не исповедуясь, и сейчас стены его пещеры «слышат», поэтому туда спешат паломники. Время пребывания в пещере Покаяния каждый устанавливает себе сам. Процесс таинства исповеди проходил в полной тишине.

Когда в пещеру вошла Маргарита, неожиданно для всех своды коридора резонировали исходящие из глубины громкие стенания, разрывающие сердце. Они, словно прорвавшийся фонтан душевной боли, отчаяния и раскаяния плачущего грешника, выплескивались из пещеры, гулко прокатываясь под меловыми сводами, рассеивались на просторе за пределами горы. Рыдающий плач прекратился так же неожиданно, как и начался, а в наступившей тишине из темноты медленно выходила маленькая старушка, покидая место своего покаяния, сгорбившись больше обычного. Теперь ее походка была неуверенной. Она покачивалась из стороны в сторону, будто вместе с душевной болью через голос вышла из нее и вся сила. От предложенной помощи она отказалась. Посидев на лавочке у входа в пещеру, Маргарита молча стала спускаться с горы.

Опять начался дождь, чередующийся с мокрым снегом.

— Ну что, пойдем в автобус или полезем на гору Голгофа — последнее место, которое мы не видели? — поинтересовалась руководитель у членов группы после обеда.

Все за исключением нескольких раздумывающих поспешили в теплый автобус укрыться от непогоды и обсушиться. Маргарита же молча, не обращая ни на кого внимания, стала подниматься на гору Голгофа. За ней последовали другие отважившиеся, увлекаемые целеустремленностью старушки. Лишь оказавшись на шатрообразной вершине высокого холма, где находилась часовня и могилка основателя пещерного монастыря святого старца инрохинока Петра, можно было увидеть следующую, самую высокую возвышенность, ту самую гору Голгофа с большим деревянным крестом. Маленькая группка людей, чтобы дальше не мерить грязь и без того промокшими ногами, решила закончить подъем, довольствуясь лицезрением креста, который был хорошо виден с этого места. Одна Маргарита, словно одержимая, неумолимо направилась наверх, к кресту, но вскоре, поскользнувшись, упала в грязь. Провожавшие ее взглядом, удивляясь ее упрямству, вынуждены были догнать старушку, чтобы оказать ей помощь и попытаться уговорить не подниматься выше. На что неумолимая бабушка коротко ответила:

Конец ознакомительного фрагмента.