Другие времена. Антология

Антология, 2021

Эта книга стихов и прозы – о нас, о нашем времени и о том, как законы нового времени меняют нас и наше отношение к миру. «Alia tempora» – говорили древние. «Другие времена» – свидетельствуем мы. Действительно, наше время по разным причинам и признакам можно назвать «другим» – временем обострившихся противоречий и драматических перемен, опасных крайностей и личностной уязвимости. Мы живем в тревожную эпоху отрицания человеческих ценностей, в смутное время нестабильности, неравенства, несправедливости и всеобщей нетерпимости. Об этом пишут сегодня многие. Поскольку наш родной язык русский, именно он и объединил под обложкой этой книги творческих представителей русского зарубежья: поэтов и писателей, художников и фотографов, живущих в разных странах мира. В этой антологии, наряду с оригинальными образцами современной русской литературы – поэзии и прозы, – представлены также фотографии и рисунки. Произведения пятидесяти трех авторов являются не только образцами их творчества, но и документами эпохи, свидетельствующими о том, что настали «другие времена», и что мир становится иным…

Владимир Бережков / Москва /

Владимир Бережков родился 26 февраля 1947 в Москве. Окончил Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина (1978). По специальности филолог. Песни пишет с 1963 г., преимущественно на свои стихи. В 1968 г. стал лауреатом Новосибирского фестиваля авторской песни. В 1987 г. У Бережкова вышла книга «Мы встретились в раю», изданы также одноимённые аудиокассета и компакт-диск.

* * *

Проснусь на утренней заре —

Туман выделывает штучки,

Петух горланит кукаре,

Ни облачка вокруг, ни тучки.

Росой покрытый, замер сад,

Но над крыльцом уже висят

Две наглых стрекалки-летучки.

В туман не опуская крыл,

Над речкой тихо ястреб плыл,

Как нарисованная птица,

И солнцем полная луна

Совсем не думала садиться;

Венера к ней прикреплена,

Поскольку ведает она,

В какую сторону светиться.

Как чист их отражённый свет —

Уже нигде ни складки мрака,

И петуху поет в ответ

В мажоре верная собака.

Я времени заметил грань

И задержался на крылечке,

Мне хорошо в такую рань

В июле, на земле, у речки.

Чего искал я столько лет?

Какого не хватало знака?

Я сам — как отражённый свет,

Во мне — почти ни складки мрака.

Пахра

Люсе

До лета, глядишь, не помру,

Развеется снежная замять —

И выйду на речку Пахру,

На скрытую ветлами заводь.

Там звуков не слышно других —

Журчанье в древесной запруде;

Там в желтых кувшинках нагих

И лилиях белых, как груди,

Неспешно — ведь все впереди! —

Река, словно девичья шея

Тонка, глубиной до груди —

Затянет меня, ворожея.

Я видел твой плавный изгиб,

Где даже речная крапива,

В которой едва не погиб,

Пышна, зелена и красива.

Там стаи нахальных мальков,

Подплыв к незабудкам небесным,

Глядят, не боясь башмаков,

В открытую синюю бездну.

А к ночи взойдет соловей;

Черемуха в клочьях тумана;

И ветром, слетевшим с ветвей,

Потянет тревожно и пьяно.

Русалка мелькнёт за рекой

Вся в лилиях, белых, как груди…

И если б не снег над Москвой,

Не жёлтый каток мостовой —

Остался бы с нею, в запруде.

1997 — Москва

Кадаши

Осталась церковь в Кадашах,

Где мы компанией гуляли,

В розлив портвейн стаканом брали

И говорили во дворах.

Дома московского ампира,

Канал, вчерашняя вода…

Гремела варварская лира —

Я пел по-сво́ему тогда.

Замоскворецкие цветы,

Осенний палисадник яркий

И церковь тихой красоты,

Где мы во дворике под аркой.

Не замечая дней своих,

Мы ждали будущее наше…

Под кирпичом кремлёвских башен

Оно прошло, и шум утих.

Сегодня истина не с нами —

Мы проворонили года;

Летят окурки именами

В канал, где старая вода.

Тогда и надо было жить!

Кто знал, что дальше будет хуже,

И нам затянет горло туже

Времён связующая нить.

И осеняет лишь теперь

Меня, уехавших, ушедших

Та наша арка, словно дверь

Времен живых и сумасшедших.

1985 — Москва

* * *

Герой арены ломает стены,

Стилист искусно плетёт роман.

Чей голос слышится нам со сцены

И кто диктует в тетрадь обман?

Ему — хватает вчерашней пены,

Она — внимает четвёртым снам…

Но очень редко ангел белый,

А не лукавый слетает к нам.

Сгущает тьма промежуток букв,

Скрывает ритм удар хвоста,

Счастливый автор колотит в бубен,

Перо цепляет узор листа,

Он одержим вдохновеньем тела —

Уже нет дела, чей выдох там…

Ведь очень редко ангел белый,

А не лукавый слетает к нам.

* * *

Зацвёл ручеёк-ручей,

Живая ушла вода,

В землю ушла,

Как не была…

Лей, дождичек, лей!

Я вышел в лес на край болотца —

Какая топь лежит, дыша!

Подземный ключ с натугой бьётся,

Но застревает в камышах.

Не подойти и не умыться,

Но — красота, и запах — мёд!

Большая птица суетится,

Кричит, что знает, зачем живёт.

Зачем, зачем? За тем болотцем

Она живёт, где проскакал

Весной ручей, рождённый солнцем,

Юлил, всё камушки искал.

И я — на берегу излуки

У переставшего ручья…

Шумят слова — лесные звуки,

Их перевод не знаю я.

Зацвел ручеёк-ручей,

Живая ушла вода,

В землю ушла,

Как не была…

Лей, дождичек, лей!

* * *

На станции Тайнинка

По Яузе-реке

Вела меня тропинка,

И шёл я налегке.

И посреди моста я

Застыл, оторопев —

Там диких уток стая

Качалась нараспев…

Как вы сюда попали —

Ведь здесь в реке — мазут,

Трава жива — едва ли,

В кустах — дорожный зуд.

И, поседев от пыли,

Пчела сидит в цветке…

Как вы сюда приплыли

По Яузе-реке?

И я им хлеб бросаю

С бетонного моста —

Но равнодушно стая

Скрывается в кустах.

Их, видно, кормят лучше

Пивные мужики.

По Яузе, по луже

Плывут мои куски.

Река мой хлеб уносит,

Мой хлеб, гляди, не мил!

Не так я что ли бросил,

Да крупно отломил…

Но вот одна склонилась

И хлеб у ней в руке…

На станции Тайнинской,

На Яузе-реке.

1980 — Москва

* * *

Нет проще ничего, нет ничего обычней,

Начало всех начал — звучит он по земле —

Крик боли — этот воздух — сжатый и привычный,

И без него нам как без соли на столе.

Он человеку дан с его дыханьем Богом,

А всё, что не болит — мертво, чем не зови,

Но как бы жили мы на выдохе без вдоха? —

И нам оставлена соломинка любви.

И что нам в дебри лезть и спрашивать ответа —

Прислушайся, гляди — ответ на всех один,

Ведь в каждом что-то есть от солнечного света,

И каждый ищет сам, как этот свет найти.

Я руку протяну — тебе — ну что ж, бывает!

Всё будет хорошо… я, как и все — дышу.

А если что болит — то, значит, заживает…

Соломинка струною — я её держу.

Что дальше судьба нам предложит —

Глоток — я никак не отдышусь!

Оставь мне соломинку, Боже,

Уж я за неё удержусь.

1982 — Москва

* * *

Ах, жизнь — мне заданный урок —

Я до сих пор тебя не сделал…

А ну назавтра выйдет срок —

Учитель спросит: «Где ты бегал?».

И я с испугом оглянусь

На тех, с кем мы давно в завале,

И прошепчу, и улыбнусь —

А я не знал, что задавали…

1979 — Москва