Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании

Анне-Катрине Вестли, 1986

Весёлые, добрые и поучительные истории из знаменитого цикла норвежской писательницы Анне-Кат. Вестли про папу, маму, бабушку, восемь детей и грузовик издаются в нашей стране с 1960-х годов, но их герои так полюбились и детям, и родителям, что все радуются каждой новой встрече с ними. В этой книге вы прочитаете о том, как дружное семейство в полном составе отправилось в велосипедную поездку в Данию и какие приключения ждали их в стране великого сказочника Андерсена. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Заколдованный комар

Папа обложился картами Норвегии и Дании и составлял маршрут экспедиции.

— Вы, конечно, понимаете, что мы могли бы сесть на теплоход прямо в Осло и уже на другой день быть в Копенгагене? — сказал он. — Но, на мой взгляд, это было бы слишком просто. Мы должны покинуть страну на велосипедах и изрядно потрудиться, прежде чем окажемся в Дании. Поэтому мы поедем сначала в этот город. — Он ткнул пальцем в карту. — Потом сядем там на паром, переплывём через залив, сойдём на берег в другом городе и проедем ещё несколько миль. Это не близко, но и не слишком далеко. А уже оттуда мы на теплоходе доберёмся до Дании.

— Экспедиция — она и есть экспедиция, — сказала мама. — Боюсь только, как бы мы не устали от велосипедной езды ещё в Норвегии.

— А мы будем часто отдыхать. Торопиться нам некуда, — успокоил её папа.

— Я уже собрала все вещи, но кое-что мы всё же забыли, а это очень важно, — продолжала мама. — Я имею в виду палатку. У нас нет такой большой палатки, в которой бы мы все поместились.

— И не надо, — сказал папа. — На что нам палатка? Другое дело, спальные мешки. В хорошую погоду будем спать под открытым небом, а если пойдут дожди, остановимся на молодёжной туристической базе. Это не так уж и дорого.

— Я буду жить на молодёжной туристической базе?! — воскликнула бабушка. — А ты не думаешь, что я для этого старовата?

— Нисколько. Ты член нашей группы, так что никаких трудностей не возникнет.

— А я тоже член нашей группы? — спросил Мортен.

— Конечно, — ответил папа. — Мы все члены одной группы. А сейчас, дети, ступайте спать. Нам надо выехать завтра в четыре утра, как можно раньше, пока в городе пусто и нет никакого движения.

* * *

Странно просыпаться так рано. Все были будто не в своей тарелке, есть никому не хотелось, но, когда наконец вышли из дома, усталости как не бывало. Лес был так прекрасен! Летнее утро — такое благоуханное. Птицы распевали на все голоса, воздух был такой чистый, что его можно было употреблять без кипячения, как выразилась мама. Велосипеды, нагруженные сумками с инструментами, спальными мешками, чайниками и сковородками, стояли у сарая. Коляска была надёжно прицеплена к папиному и маминому велосипедам — всё было готово к отъезду. Мартин должен был ехать первым. Папа велел ему каждый раз при встрече с автомобилем сигналить дважды в велосипедный звонок. А если он захочет остановиться, он должен поднять вверх руку, чтобы остальные это увидели и тоже остановились. За Мартином ехала Милли. Потом Мона, Мадс, Марта, Марен и, наконец, мама и папа с коляской, в которой сидели бабушка, Мина и Мортен. Они все помахали на прощание Хенрику, Хюльде, курам и Самоварной Трубе.

А вот маленькой Анне-Офелии они помахать не могли, потому что она спала. Самоварная Труба сидела на руках у Хенрика и вертелась как юла — ей очень хотелось поехать вместе со всеми, хотя она и не понимала по-датски. Но папа слез с велосипеда, подошёл к ней и серьёзно сказал:

— Самоварная Труба, ты должна охранять дом, пока нас не будет. Пожалуйста, никаких глупостей! Хочешь не хочешь, а на этот раз тебе придётся остаться дома.

Самоварная Труба подняла на него глаза. Она поняла всё, что он сказал, — вид у папы был огорчённый и серьёзный, — и она спрятала нос Хенрику под мышку. Бабушка помахала курам, но они, по-видимому, нисколько не огорчились, что она от них уезжает, и бабушке это не понравилось — ведь она о них так заботилась.

— Внимание, на старт, поехали! — крикнул папа.

И велосипеды один за другим выехали со двора. По лесной дороге им пришлось ехать тихо и осторожно, потому что на ней было много рытвин и ухабов, но, как только они выехали на шоссе, велосипедные колёса закрутились веселее, тем более что шоссе шло под уклон. Нужно было только время от времени тормозить и следить за тем, чтобы велосипед не слишком разгонялся. Им предстояло доехать до города, пересечь его и выехать с другой стороны. К счастью, так рано трамваи ещё не ходили, зато велосипедистов подстерегала другая опасность, не менее серьёзная, — это трамвайные рельсы. Мартин привык ездить в городе на велосипеде, так что он держался подальше от трамвайных путей, а если ему надо было их пересечь, он всегда направлял колёса велосипеда поперёк рельсов, чтобы они за что-нибудь не зацепились. Но Милли об этом не подумала. Она катила на своём велосипеде прямо по рельсам и воображала, будто она трамвай. Всё шло хорошо, пока переднее колесо её велосипеда за что-то не зацепилось. Милли перелетела через велосипед и угодила головой в багажник Мартина. Велосипед Милли попал под колёса Мониного велосипеда, и Мона тоже упала. Мадс не был к этому готов и потому тоже оказался на земле. Марта въехала в его велосипед и едва удержалась в седле. Она видела, какая куча-мала образовалась впереди неё, ей удалось свернуть в сторону, и передним колесом она уткнулась в бортик тротуара. Папа с мамой осторожно затормозили, и потому ни с ними, ни с пассажирами в коляске ничего не случилось. Папа сошёл с велосипеда, чтобы осмотреть пострадавших детей. Он поднял Милли, потянул её за руки, за ноги и спросил:

— Тебя не тошнит?

Милли покачала головой и улыбнулась, хотя и проделала в воздухе «мёртвую» петлю.

— Прекрасно. — Папа был доволен. — Остальные выглядят вполне целыми и невредимыми. Едем дальше.

— Папа молодец, что заставил нас выехать так рано. Если б большое движение, нам бы несдобровать, — заметила мама.

И они поехали дальше и ехали долго-долго. К счастью, трамвайных рельсов больше не попадалось. Дорога шла вдоль озера. Пахло чистой водой и утренней свежестью, к ним снова вернулось спокойствие.

Через час Милли почувствовала усталость. Из всех велосипедистов она была самая младшая, именно поэтому ей не хотелось признаваться, что она устала. Она молчала и ехала дальше. И даже обрадовалась, когда дорога пошла вверх по крутому склону: все сошли с велосипедов, и она с удовольствием использовала ноги по их прямому назначению — всё-таки крутить педали без передышки было довольно утомительно.

Неожиданно крутой склон выровнялся, и они снова сели на велосипеды. Крутя педали, Милли думала обо всех вкусностях, от которых отказалась за завтраком — ведь она не привыкла завтракать так рано. А вот теперь ей захотелось есть, она очень проголодалась и устала. По щекам у неё покатились слёзы, но она всё крутила и крутила педали. Мартин случайно оглянулся и увидел её заплаканное лицо. Он поднял вверх руку и сказал:

— Стоп! Устраиваем привал!

Больше он ничего не успел сказать, но все сразу поняли, что Милли совсем выбилась из сил, потому что она, сойдя с велосипеда, тут же легла на обочине. Она сжалась в комочек и отдыхала, уткнувшись лицом в землю.

— Доченька, ты так сильно устала? — спросила у неё мама.

Милли отрицательно покачала головой.

— Ну не так сильно, но чуть-чуть?

— Да, — прошептала Милли.

— Всё, на сегодня езда окончена! — объявил папа.

— А разве мы не должны были сделать остановку в каком-то городе? — спросил Мадс.

— Приедем в тот город завтра, — объяснил папа. — Кто сказал, что мы должны приехать туда непременно сегодня? Это-то и есть самое прекрасное в нашей поездке — хотим — едем, хотим — отдыхаем. Погода как раз для ночёвки в лесу. Дети отдыхают, а мы с мамой готовим обед. Только обещайте не выбегать на дорогу, машины здесь несутся с бешеной скоростью.

— Мы пойдём в лес, — сказал Мадс.

И хотя они круглый год жили в лесу, этот лес был для них совершенно чужой и они не знали в нём ни одного дерева.

Милли была довольна и даже повеселела.

— Теперь у меня до утра будут летние каникулы, — сказала она самой себе.

— Подумать только, мы будем здесь ночевать! — воскликнула Мона.

— Да, под открытым небом, — подхватила бабушка.

И больше они об этом не думали, потому что в лесу всё было внове и казалось интересным. Воду для готовки они набрали из бегущего рядом ручья, и в нём же мыли посуду, и ещё они должны были всё прибрать за собой, чтобы никто не заметил, что здесь останавливались на привал, — папа особенно строго следил за этим, он всегда возмущался, если люди мусорили в лесу. После обеда дети играли в прятки. Развеселившись, они даже позабыли, что у них каникулы и что они отправились в путешествие.

Но вот мама позвала Мортена и Мину — они укладывались спать раньше других. Но на этот раз, вместо того чтобы раздеться, им пришлось одеться, и мама уложила их в спальные мешки, под которые папа подложил еловые лапы. Все стояли вокруг и смотрели, как они лежат в своих спальных мешках.

— По-моему, они похожи на двух маленьких детей из сказки, которые заблудились в лесу, — прошептала Мона.

— Ночью их найдёт ведьма или тролль, — подхватила Милли. — И когда они утром проснутся, то обнаружат, что попали в замок тролля.

— Или в избушку ведьмы. И она заставит их стряпать еду и мести пол!

— Но, когда мы увидим, что они исчезли, мы пойдём их искать, — сказала Милли. — Обыщем весь лес…

— И всё равно не найдём их, — перебила её бабушка, которая слышала, о чём шептались Мона и Милли. — И тогда спросим у птиц, куда ведьма утащила Мортена и Мину.

— И наконец придём к избушке ведьмы, — подхватила Мона.

— Спрячемся за угол и подождём, пока ведьма не уйдёт в лес собирать свои колдовские растения.

— А тогда зайдём в избушку, чтобы забрать оттуда Мину и Мортена, но окажется, что ведьма превратила их в две кухонных доски, чтобы они не сбежали в её отсутствие, — сказала Милли и спросила: — Что мы тогда будем делать, Мона?

— Спрячемся и будем ждать возвращения ведьмы, потому что она превратит Мину и Мортена обратно в людей.

— Пожалуй, мне придётся притвориться, что я заблудилась, зайти в дом и спросить дорогу к городу, — сказала бабушка. — Я её заговорю, а вы тем временем заберёте Мину и Мортена и убежите в лес. А мне останется только притаиться где-нибудь, так как ведьма скоренько обнаружит, что дети сбежали.

— А что, если она тебя тоже заколдует? — спросила Мона.

— Не заколдует, — успокоила её бабушка. — На что ей такая старуха, как я? И вообще, пусть только попробует! Я сотворю крестное знамение у неё перед носом, поглядим, как она запляшет! Вы тоже не забывайте перекреститься, если вам будет страшно.

— Бабушка, о чём это вы там толкуете? — спросил удивлённый папа.

— Мы?.. Да просто беседуем, — ответила бабушка.

Она так смутилась, что чуть не перекрестилась, как собиралась сделать, если ведьма заговорит с ней.

— Мы?.. — Мона тоже смутилась. — Да так, болтали о всякой всячине. Ни о чём серьёзном.

— Болтали о ведьмах, троллях и всяком таком, — объяснила Милли.

— Понятно, — сказал папа. — У вас у троих такой испуганный вид, что советую вам перед сном сменить тему.

— А теперь ваша очередь ложиться спать, Мона и Милли! — прервала их мама.

Она проводила девочек к ручью. Там они почистили зубы, потом, одевшись потеплее, залезли в спальные мешки и мгновенно заснули. И хотя обе собирались долго не засыпать и следить, чтобы ничего не случилось, первая долгая поездка на велосипеде оказалась не такой лёгкой, как они думали. Вскоре легли и старшие дети. Бабушка легла вместе с ними, ей тоже хотелось подольше не засыпать и смотреть на верхушки деревьев и на далёкое небо. Бабушка радовалась, что судьба подарила ей эту поездку. В конце концов она заснула с довольной улыбкой на губах. Папа и мама перед тем, как лечь, обошли всех своих детей и убедились, что все они мирно спят. Тогда и они забрались в свои спальные мешки рядом со своим выводком, охраняя его от любых напастей. Наконец заснули и они.

* * *

Если бы не этот комар, Мона ни за что бы не проснулась той ночью, но комар всё время вился возле её уха и противно пищал. Наконец он сел ей на щёку и приготовился плотно пообедать. Она, не просыпаясь, хлопнула себя по щеке, но комар продолжал пищать. А Мона продолжала хлопать себя по щеке. Наконец комар вонзил ей в щёку свой хоботок, она проснулась и ударила себя по щеке так, что у неё зазвенело в ушах, но комар зазвенел ещё пуще, и Мона поняла, что она не убила его.

Она села, повертела головой и стала отмахиваться. На некоторое время это помогло. Проснувшись окончательно, она оглянулась по сторонам. Было темно, несмотря на светлые летние ночи, но ведь и время было уже далеко за полночь. Темнели деревья, и было очень тихо. Неожиданно до неё донёсся какой-то звенящий звук, и она подумала, что это всё тот же надоедливый комар. Однако звон становился сильнее и сильнее.

«Наверное, это троллиный комар, который пьёт троллиную кровь, а может быть, это и сам тролль», — подумала Мона.

Она вспомнила, о чём они говорили перед сном с Милли и бабушкой, и ей стало страшно.

Троллей не существует, сказала она себе. Но в этом звуке, безусловно, было что-то колдовское, и он становился всё громче и громче.

Как они могут спать при таком шуме? Можно подумать, что у них уши заткнуты ватой. Мона изо всех сил толкнула бабушку. Бабушка всхрапнула, заворочалась и тем самым разбудила лежавшую рядом с ней Милли. Милли села. Проснулась и бабушка и тоже попыталась сесть. Но у неё ничего не получилось, дома она садилась, подтягиваясь за вожжи, которых здесь не было. Мона и Милли помогали ей, как могли. Они тянули бабушку за руки и говорили: «Раз, два, три, взяли!» Наконец бабушке удалось сесть.

Теперь шум был такой громкий, что они уже не слышали друг друга.

— Что это? — спросила бабушка.

— Троллиный комар, — чуть не плача сказала Мона.

— Что-то на комара не похоже, — сказала бабушка. — Больше похоже на самого тролля, а тут уже не до смеха.

Через мгновение прямо на них уставились два больших глаза, и звон превратился в оглушительный грохот. Внезапно всё стихло, и только два больших глаза продолжали смотреть на папу, маму и детей.

— Простите, пожалуйста, мы не знали, что тут кто-то есть, — сказал чей-то голос.

— Правда, странно, что рядом с городом оказались люди! — Бабушка не на шутку рассердилась. — Нечего притворяться. Мало тебе ваших заколдованных Доврских гор или Ютунхеймена для ночных прогулок? Сидел бы там, чем будить добрых людей!

— Но ехать туда очень далеко, — сказал голос.

— Слышу, что ты ещё молокосос, — сказала бабушка. — Голос у тебя как у желторотого юнца! А где твои семимильные сапоги?

— Какие ещё сапоги! Я езжу на мопеде. И мой товарищ тоже, — сказал голос. — Мы учимся ездить по пересечённой местности. Кто же знал, что вы тут спите?

— А что такое мопед? — прошептала бабушка.

— Это такой мотоцикл, — объяснил папа. — Всё в порядке, ребята. Учитесь где-нибудь в другом месте, а нам надо выспаться, чтобы набраться сил на завтра.

— Мы уезжаем, — сказал голос. — Покойной вам ночи!

Мона снова легла. И хотя теперь она знала, что это были просто-напросто два мопеда, она представляла, что всё-таки это был троллиный комар. Сейчас его звон слышался где-то вдали. Зато он распугал всех обычных комаров в округе, и Мона могла наконец спокойно заснуть. И все остальные тоже.