Дилетантки. Проклятье Черной Мадонны

Анна Юрьевна Камская, 2022

Александра Покровская приезжает к жениху в Италию и узнает, что скоропостижно ушли из жизни его мать и сестра. Мишель Ринальди, кузина жениха, считает, их погубила древняя икона Черной Мадонны, которая хранилась в семье много веков и внезапно пропала. Александра верит, что в этом замешаны люди. Девушки, вопреки желаниям полиции, начинают собственное расследование.

6

Старинные часы на каминной полке в гостиной пробили одиннадцать. Гости не торопились подниматься с кроватей. Мишель, устав от волнений предыдущего дня, все еще нежилась в солнечных лучах, которые пробивались из-за полуприкрытой шторы. Внезапно дверь в ее комнату отворилась, и в нее влетела рассерженная Саша. Она сходу бросила на пол туфли Мишель и, ожидая объяснений, уставилась на нее.

— О, мои милые туфельки!

Итальянка вскочила с кровати, подняла обувь и прижала ее к груди.

— Как я по вас соскучилась, переживала, — сюсюкала она.

— Ничего не хочешь объяснить? — Саша разозлилась еще больше.

— А ты чего такая недовольная с утра? Ночь не задалась? — Мишель делано удивилась и аккуратно поставила обувь на полку.

— Мишель, ты хоть когда-нибудь признаешь вину? Извиняешься за нелепые поступки?

— Не заводись. У меня сегодня ночью, в отличие от тебя, было время поразмыслить…

— А чем, позволь спросить, ты занималась вчера вечером, когда мы были на экскурсии? Или три часа у тебя ушло только на то, чтобы добраться до комнаты Паоло?

— Меня отвлекли, — попыталась оправдаться Мишель. — Я попала в его спальню только перед вашим приходом. Но все равно — спасибо, что выручила.

— Не за что, — буркнула Саша, — только это мало помогло. Кажется, Паоло видел-таки твои туфли.

— Будем надеяться, что нет! — бодро ответила итальянка и похлопала рукой по кровати рядом с собой. — Садись, я тебе поведаю свои великие умозаключения.

В ответ Покровская скрестила руки на груди. Она не торопилась присаживаться.

— Знаешь что, я больше в этом не участвую. Мне надоело покрывать твои выходки и помогать выпутываться из ситуаций, в которые ты то и дело влипаешь.

— Ой, ну извини, что делаю твою серую однообразную жизнь интереснее.

Миша обиделась и отвернулась, но, посидев так пару секунд, развернулась обратно и заявила:

— Но зато теперь я точно знаю, кто украл икону! Но тебе не скажу! И если со мной что-нибудь случится, это будет твоя вина.

Саша задохнулась от такой наглости, но, к чему скрывать, ей и самой стало интересно, к каким там «великим умозаключениям» пришла ее ненормальная подруга. Она не знала, как сделать так, чтобы Мишель поделилась выводами, и при этом не сдать своих позиций. Но итальянка сама ей помогла. Ей так не терпелось рассказать обо всем Покровской, что она отбросила обиду и открылась:

— Я думаю, это Виттория, подруга Франчески.

— Это такая размалеванная? — уточнила Саша.

— Вот именно, — подтвердила Мишель и хотела сказать что-то еще, но девушку прервал Паоло, который зашел в комнату. — О, сегодня что, утро посещений?

На кузене не было лица. Он направился прямиком к шкафу, где в «идеальном беспорядке», по словам самой Ринальди, хранились ее вещи. Ничего не говоря, Моретти прошелся взглядом по полкам и, взяв с одной из них злополучную обувь, яростно взглянул на Мишель.

— Что ты делала в моей комнате?

Он тряхнул перед лицом сестры туфлями и в сердцах отбросил их в сторону. На лице Ринальди отразилась боль за дорогие сердцу и кошельку вещи, но она пересилила себя и попыталась оправдаться.

— Я не… — начала она, но Паоло не дал ей договорить.

— Не ври мне! Ни у кого из этой семьи больше нет таких дорогих новомодных туфель. Да и другие, уверен, были бы куда осторожнее и, пошарив в моих вещах, не забыли бы важную улику в комнате.

— Паоло, да ты в своем уме?! Ну, была я у тебя, и что с того? К чему эта истерия?! — теперь уже не на шутку рассвирепела и сама Мишель.

Моретти на секунду замер. Саше показалось, что и он что-то скрывает.

— То есть ты не отрицаешь, что вчера вечером была в моей комнате?! А ты, — наставил Паоло палец на Покровскую, — покрывала ее! Теперь мне понятно, к чему было это внезапное проявление страсти… — с горечью закончил он.

Саша опустила голову и побледнела, как простыня. Мишель, напротив, покраснела, как помидор. Обе силились найти достойное объяснение своему поведению, но не могли.

— И что же такого ужасного мы сделали? — все-таки отважилась на вопрос Ринальди.

Паоло молчал. Он перетаптывался с ноги на ногу и никак не решался рассказать о том, что в действительности его беспокоило. Потом разозлился, скрипнул зубами и стукнул рукой по стене так, что девушки вздрогнули. Но спохватился, извинился и еле слышно промолвил:

— У меня кое-что пропало.

— Ого! — воскликнула Мишель. — А в этом доме и вправду кто-то нечист на руку!

— Тише! — зашипел на нее Паоло. — Не смей поднимать панику и не говори никому! Слышишь?! Я не хочу огласки.

Мишель заискивающе закивала, а потом резко остановилась, ахнула и выпучила глаза.

— Что? — Паоло с надеждой воззрился на нее.

— Зуб даю, это горничная! Она так странно себя вчера вела! — зловещим шепотом произнесла Ринальди. — Я ее сразу раскусила! Надо идти к ней, пока она не улизнула вместе с твоей пропажей!

Мишель вскочила с кровати, схватила Сашу за руку и потянула ее на выход, но Паоло преградил им путь и сказал:

— Я разберусь! И если ничего не найду у нее, то берегись, Мишель! Я уже не знаю, кому здесь можно доверять.

Его гневный взгляд скользнул по девушкам, и он быстро вышел за дверь. Те переглянулись и, конечно же, отправились следом за ним, держась на приличном расстоянии. Спустились вниз на первый этаж и шмыгнули под лестницу. За это время Паоло убедился, что комната горничной заперта, прошел по коридору к кабинету Элоис, взял запасные ключи и вернулся. Как только открыл дверь, Саша и Мишель вышли из своего укрытия и на цыпочках пошли по коридору к спальне работницы. Любопытство подгоняло даже Покровскую.

Откуда ни возьмись появилась и сама горничная. Она проигнорировала подруг, которые, едва успев заметить ее, сделали вид, что с большим интересом разглядывают портрет лысого старика, одного из прародителей Элоис. Как только женщина скрылась за порогом, девушки бросились туда, прислонились к дверному полотну и стали подслушивать.

По-видимому, Паоло все же нашел пропажу. Об этом свидетельствовал его грозный обвиняющий тон и горестный плач вороватой работницы.

— Что там произошло? — раздалось над ухом Мишель, и она вздрогнула.

Развернувшись, девушка увидела тетю Беатриче.

— Кажется, горничная ворует вещи, — необдуманно отозвалась Ринальди.

Саша охнула и с укоризной посмотрела на подругу. Та тут же вспомнила, что Паоло просил не разглашать эту тайну, и закрыла рот рукой. Но было поздно: Беатриче, кряхтя и охая, мчалась по лестнице к своей комнате. И буквально через несколько минут сверху раздался ее скрипучий неприятный голос:

— Паоло! Срочно вызывай полицию! Меня обокрали!

Из комнат высыпали другие члены семьи.

— Мама, ты опять что-то потеряла? — спросил Марко, и было понятно, что он ничуть ей не верит.

— Ожерелье моей матери! Твоей бабушки! Я собиралась надеть его на зачитывание завещания! — причитала та. — Его нет! Его украли! Мишель говорит, что это горничная, но я уверена, это та неприятная русская! Она мне сразу не понравилась!

— Что ты имеешь против русских, Беатриче?! — послышалось оскорбленное восклицание Натальи Ринальди.

Мишель, чуть не плача, стояла в коридоре и слушала, как родственники, переругиваясь, спускаются в гостиную. Теперь инцидент с пропажей вещи Паоло точно не останется незамеченным.

— Миша, ну что же ты? — Саша покачала головой. — Он же просил.

— Да я не специально. Она меня напугала, вот я и ляпнула, не подумав.

— А пора бы уже начинать думать!

Из комнаты горничной вышел Паоло. Лицо его было недовольным, а в руках он держал простыню с завернутыми в нее крадеными вещами.

— Вы снова здесь? — упрекнул он девушек, а Мишель перебила:

— Похоже, обчистили не только тебя!

Саша поняла, так Ринальди пытается скрыть свою оплошность.

— Беатриче только что завывала, словно привидение. Говорит, что у нее пропало бабушкино ожерелье. Она так любит хвастаться им перед остальными, — заговаривала зубы Мишель, а сама с любопытством поглядывала на простыню и потягивала один угол на себя. — Ты же помнишь, как она любит доказывать всем, что бабушка ценила ее выше всех остальных детей. Давай посмотрим, там ли оно, и успокоим тетушку.

— Мишелле! — возмущенно вскрикнул Паоло, но непрочная «упаковка» для краденого раскрылась, и добро посыпалось на пол. Моретти вздрогнул, злобно посмотрел на сестру и быстро присел, чтобы собрать упавшие вещи.

Мишель виновато вжала голову в плечи, однако уселась рядом и стала рассматривать украшения.

— Это что же… Чьи это? — удивленно произнесла Ринальди и подняла глаза на кузена.

— Франчески и матери, конечно, — быстро ответил Паоло, не глядя в ее сторону.

— И это тоже принадлежало одной из них? — недоверчиво прищурилась Мишель, разглядывая первую попавшуюся под руку вещицу.

Ею оказался широкий браслет. Ринальди не могла понять, как у Паоло могло оказаться это дорогое женское украшение. А в том, что оно дорогое и женское, Мишель не сомневалась. Золотой браслет сверкал камушками, которые ни с чем нельзя было перепутать. Девушка легко распознала в них бриллианты, причем немаленькие. Забывшись и не замечая ничего вокруг, Миша попыталась оценить стоимость вещицы. Она казалась поношенной и старинной. Ринальди была уверена, что сейчас такие не в моде. Сплав грубоват и обработка камней не похожа на ту, что она так часто видела в ювелирных магазинах. Он скорее походил на музейный экспонат, чем на нечто, что наденет на себя современная дама. Неизвестно, из какого века эта вещь попала в руки Паоло, но это наводило Мишель на определенные мысли, которые, впрочем, путались и, в то же время, пугали ее.

— Да, это тоже вещь моей матери.

Конец ознакомительного фрагмента.