Крылатый Ян

Анна Шашкина, 2023

Эта история о крылатом Яне, добром и отважном юноше, мечтающем облететь все земли Королевства Поднебесных птах и увидеть своими глазами, что лежит за его границами.Маленький Ян, к удивлению для родителей, появился на свет с крыльями. А ведь в деревне горбатых уже около сотни лет никто с крыльями не рождался. Мальчик стал изгоем, но его мечты не дают ему унывать. Он верит – когда-нибудь он взлетит высоко в небеса и будет свободно летать по всему миру.Но на пути к своей мечте Яну придется встретить много испытаний: покинуть родительский дом, стать помощником ведуна Светобора, усмиряющего нечисть, и решить, готов ли он ради сохранения своих крыльев заплатить высокую цену.

Глава 5. Один в лесу, один в пути — друзей встречай, друзей ищи.

Дорога начиналась с дикого поля и была еле различимой. Высокая жесткая трава, пожелтевшая от июльского жаркого солнца, поросла между двумя колеями от когда-то проезжавших телег. Попадались и колючие кусты с дикой горькой ягодой, и чахлые деревца с тонкими ветками. Никто здесь не ходил и не проезжал после купцов, на восток, где была ближайшая деревня. Дядя рассказывал, что в соседском поселении, до которого целую неделю езды, а пешком и того дольше, установилась строгая вера с чудными законами. Одним из законов было неприятие инаковерцев.

В деревне Яна — Глухомани — богов не придумывали, хорошо знали природу, окружающую с четырех сторон, а что было непонятно — называли общим словом «силы». Были «силы небесные», насылающие ненастье, дождь и град; «земные силы» — нашествие жуков на посевы или появление дикого животного рядом с жилищем человека; и «силы предков», которые иногда забирали человека в самом расцвете сил, а иногда, наоборот, казалось бы, безнадежно больного, оживляли. Просто и понятно.

В Дальнем Рубежье верили в бога — существо, схожее с человеком касты стремительных летунов, с большими белоснежными крыльями, в светлой тунике до пят, и самого излучающего свет ярче солнечного. По верованию, якобы все люди — это творения бога, а значит, его законы — истина, которую нельзя подвергать сомнению. Все, кто не верят в бога — отступники и грешники, и гореть им в аду.

— А что такое ад, дядюшка? — спросил тогда Ян.

— Вроде как, — Радмир неуверенно пожал плечами, — большое кострище, где неверующие горят живьем. Но это не точно.

Когда вера дальнерубежцев приняла явно агрессивный характер, старейшины Глухомани решили оборвать все контакты — торговые и родовые — с соседями. Благо, территориальная удаленность способствовала такому ходу событий.

Ян шел по узкой полосе голой сухой земли между, подпираемой с обеих сторон густой травой выше мальчика, и думал, стоит ли ему заходить в Дальнерубежье. Примут ли его там, приютят ли? Насколько сурова их вера? Что ему сказать при встрече с людьми, как объяснить, почему он один и куда направляется? У самого мальчика еще не было четких ответов, знал он только, что жить в Глухомани больше нет сил. Всегда он будет там изгоем и отщепенцем, нелюбимым сыном, уродом. Да и сам простить родителей не сможет за отрезанные крылья.

Последняя мысль отозвалась ноющей болью в спине. Ян, неудобно согнувшись, ощупал рукой перевязь на лопатках. Ткань была сухая, кровь остановилась еще ночью. Но рана саднила и не давала покоя. Мальчик решил свернуть с дороги и поискать в скоро начинавшемся лесу кроветвор, желтоцвет или хотя бы хвощ снежнецветный — ранозаживляющие и облегчающие боль травы. Да и о перекусе Ян задумался, он еще ни крошки не съел с утра.

Лес начался резко, деревья окружили Яна высоким могучим строем, как только он шагнул из высокой остро-колющей травы в лесную полосу. Воздух наполнился свежестью и хвойным ароматом. Сосны росли часто, молодые деревца с тонкими еще стволами бойко прорастали между столетними великанами, отбирая землю у кустарников и травы, покрывающей редкие проплешины и усеянной сухими хвойными иголками.

Зайдя в чащу, Ян выдохнул и выпрямился, наконец. Всю дорогу, пока он пересекал поле, а на это у него ушел почти весь день, мальчик шел, сгорбившись и вжав голову в плечи — он опасался, что родители кинутся ему вслед, чтобы вернуть его. Укрывшись в лесу, мальчик почувствовал себя в безопасности. Здесь иногда они гуляли с дядей. Редко, но каждый раз это был настоящий праздник. Он знал, что деревенские не любят ходить в восточный лес, в котором водились зловредные «земные силы».

Если приходилось заночевать в лесу, то была большая вероятность проснуться подвешенным на сук дерева или в берлоге у косматого малиноеда. И это еще можно было назвать везением. Бывали случаи и похуже — люди совсем пропадали, зайдя в восточный лес, именуемый Непроходимым. А кто возвращался, только руками махал и кричал несколько дней от страха, а толком ничего рассказать не мог.

Яна не пугали суеверия. Дядя Радмир рассказывал, что земля в лесу «живая» — и днем, и ночью корни деревьев сообщаются между собой и меняют рельеф. Где была кочка с утра, к вечеру может образоваться яма или ровное место. Животные приспособились — лисицы, малиноеды, и даже ежи сооружали свои гнезда на деревьях. Это позволяло спокойно уснуть, а проснувшись, найти себя на прежнем месте.

Мальчик быстро отыскал куст желтоцвета и тщательно обгрыз все крупные тычинки размером с горошину у цветков с ярко-желтыми лепестками. От пыльцы щеки, кончик носа и подбородок Яна стали ядовитого цвета. Во рту стало сладко-горько, а боль в спине почти сразу притупилась. Зато желудок, громко заурчав, потребовал нормальной пищи, а не лекарства. Подобрав сухую длинную палку, Ян двинулся вглубь леса. Палкой он подковыривал кочки в поисках грибов или шишек, одновременно осматривая попадавшиеся заросли кустов. Сквозь густые кроны пробивался теплый свет заходящего солнца. Ян почувствовал усталость. Он набрал в карманы пять черноножек с сопливыми круглыми шляпками, сорвал с дикой яблони парочку полузрелых яблок, да шишка целая под ноги попалась (проглядели, видать, белки-летяги).

Из камней мальчик соорудил кострище, набросал сверху сухих веток, разжег с помощью кресала огонь. Грибы Ян зачистил от земли, насадил на ветку и хорошенько обжарил над огнем. Тем временем вокруг все стемнело, лес погружался в сон, ухая и всхрапывая в полудреме кочками и кустарниками. Ему вторило глухое уханье сов и печальные трели свиролей.

Плотно поужинав грибами и кусочком хлеба, взятым из родительского дома, Ян забрался на дикую яблоню, затащил с собой весь свой скарб, обмотал длинные края своей рубахи вокруг ветки, на которую лег животом, чтобы ночью не упасть с размаху на землю. Вещи также закрепил к дереву. Положил голову на тюк, обнял ветку и так уснул.

Во сне Яну снились облака, похожие на медленных слизнепузых коз с мягкой кудрявой шерстью, ясное голубое небо и радостный дядя Радмир. Он смеялся, подкидывая Яна в небо, своими могучими крепкими руками. И мальчик радовался и смеялся вместе с ним в восторге, что летает.

Проснулся Ян от капель дождя, яростно накинувшихся на него, холодных и больно бьющих — будто в каждой с ладонь воды. Мальчик подтянулся на руках вперед, схватившись за ветку, чтобы накрыть животом узелок с вещами. В первую очередь он обеспокоился за сохранность книг. Но ветка не выдержала перевеса и треснула. Ян вместе с узелком полетел на землю. Упал он неудачно, ударившись спиной. Но тут же, шипя от боли, подскочил и прыгнул на тюк с вещами. Так он замер, терпя беспощадные удары ливня, промокая насквозь от капель, разбивающихся о его тело.

Выплеснув все негодование, дождь кончился, небо расчистилось. Ян осторожно отпрянул от земли и сел на корточки. Осмотрелся. Вода еще опадала на землю с веток и листьев при малейшем шевелении воздуха. Узелок слегка намок по бокам, но только внешним слоем ткани. Внутри книги, очки, хлеб, маленький узелочек с солью, ботинки — в общем все осталось сухим. Это обстоятельство Яна порадовало. Он хотел было выгнуть руку за спину, чтобы ощупать повязку и понять степень кровотечения, но тут же понял, что одежда его вся промокла насквозь, и повязка, закрывающая рану тоже, поэтому ощупывание ему не даст никакой информации. Переодеться не во что, придется сохнуть по дороге.

Ян еще раз осмотрелся вокруг. Он сидел на небольшой поляне, образованной полукругом кустарников боярышника. Вчера в темноте он не особо разглядывал местность, сейчас же увидел, что поляна довольно ровная, поросшая мелкой сочной ярко-зеленой травой. «Стойкое место» — понял Ян. Это была зона, не подверженная почвенной деформации. Ни одного корня дерева через эту поляну не пролегало под землей. Боярышник вырос так причудливо, что стал преградой для «говорящих» сосен, которые и были причиной шевеления земли.

Центр лужайки был полностью открыт небу. «А вот это не очень хорошо», — отметил про себя Ян. Пролетающий аргон легко мог обнаружить на открытой местности любую животину, и человека тоже. Горький опыт показывал, что твари эти дикие и совсем не мирные, как тот же косматый малиноед. Последнего если только сильно разозлить или разбудит зимой, мог пойти на человека с когтями да клыками. А так обыкновенно женщины с одного куста со зверюгой ягоды собирали и ничего не боялись.

Ян поднялся, еще раз осмотрел поляну, взял вещи и пошел искать снова лечебную траву. Движение согревало мальчика. Продвигаясь все глубже в лес, Ян осмотрительно ставил зарубки на деревьях. Также он присматривался к лишайникам и мхам на стволах сосен, чтобы сориентироваться в направлении света. Иногда попадались следы животных, порой сами лисицы или росомахи быстрой молнией улепетывали в кусты, увидев человека. Синички бойко чирикали на деревьях, ссорясь с шустрыми белками-летягами. Солнце играло с Яном в прятки, мягко пригревая тонкими лучами, пробивающимися сквозь густые кроны сосен.

Из трех листьев лопуха и длинного упругого стебля выдриглаза Ян сделал походное лукошко. В него он собирал все, что находил пригодного в пищу: грибы, ягоды и редко встречающиеся целые шишки с орехами. Набрав полный короб, Ян остановился и оценил сбор — еды хватало дня на два. С таким запасом можно было вернуться на дорогу, огибающую лес с южной стороны, а по ней выйти сначала к диким пастбищам, а затем уже к полям, которые возделывались жителями Дальнего рубежья. Мальчик прикинул: он шел день, по лесу до дороги идти, наверное, еще день (далеко он зашел в лесную чащу). По пастбищам и полям еще дней пять. Значит, на выходе из леса у Яна должен быть запас провизии на пять дней, а это в два с половиной раза больше, чем в его лукошке сейчас. Если даже не заходить в деревню — кто их знает, этих боговерующих, что у них на уме, — все равно Яну идти в ту сторону — на восток, к городу среднекрылых Облачному мысу.

Только Ян повернул в обратный путь к дороге, за его спиной раздался протяжный вой. Ян резко обернулся. Вой, плаксивый, ноющий, повторился. Далеко на север, не видно, что за животное кричит, но уж очень жалостливо. Ян, не раздумывая, поспешил на крик. Тревожный плачущий зов так встревожил мальчика, что он пошел быстрыми размашистыми шагами, буквально перепрыгивая с кочки на кочку. Отыскал бедолагу Ян не сразу. Эхо запутало его, и несколько раз уводило в другую сторону. Наконец, он взобрался на небольшой пригорок, и пронзительный вой прозвучал прямо под его ногами.

Ян спрыгнул вперед, присел и заглянул в нору, образовавшуюся из-за того, что корень говорящей сосны поднялся и зацепил с собой целый пласт земли. В норе визжало маленькое пятилапое мохнатое существо, дрыгая всеми лапами и пытаясь выбраться из-под коряги. Видимо, животное упало в тот момент, когда корневище решило спеть свою песню и поднялось вверх вместе с почвой, обрушив вниз соседний пласт, на котором не особо крепко стояло существо. Теперь оно барахталось, стараясь выбраться, но попытки были тщетны. Поэтому животина и завыла горючими слезами.

Ян оценил масштабы бедствия. Яма была узкой и глубокой. Если бы мальчик спрыгнул вниз, то они бы застряли и выли в скором времени вместе. Существо заскулило и уставилось на Яна двумя черными немигающими пуговицами глаз. Мальчик встал и огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего для спасения зверька. Недалеко, в шагах пятнадцати на юго-запад, Ян увидел сломанное сухое дерево. Мальчик направился от ямы за бревном. Мохнатая плакса тут же громко призывно заскулила.

— Я не брошу тебя, но мне нужен инструмент, чтобы вытащить тебя из ямы, — сказал Ян, заглянув в нору. Мохнатый круглобокий зверек перестал судорожно молотить лапами воздух и замер в ожидании помощи, громко и часто засопев треугольным кожистым носом на вытянутой острой мордочке.

Мальчик притащил бревно. Положил его на землю и, придерживая руками спустил в нору.

— Я держу, вылезай! — скомандовал он животине.

Долго ждать не пришлось. Цепляясь когтями на всех пяти конечностях за шершавую сухую кору, зверь вылез из западни и тут же стал благодарно тыкать длинным вытянутым носом в колени Яна, сидящего на земле. Жест был явно дружелюбный. Зверек урчал, пыхтел и подпрыгивал на месте. Ян рассмеялся, погладил существо и наконец спокойно осмотрелся вокруг. Они сидели на небольшом свободном от деревьев пространстве. Возможно, еще вчера здесь была ровная поляна, но сейчас будто гигантский крот перепахал всю землю. Бугры, ямы, рытвины.

— Пойдем-ка отсюда, малыш, — Ян подхватил на руки мохнатого знакомого и поспешил в лес. Зайдя за первое по пути дерево, мальчик остановился. Только теперь он вспомнил про зарубки на стволах и их отсутствие. Мальчик улыбнулся зверьку:

— Ну вот, моя рассеянность решила за меня, где нам сегодня ночевать.

В ответ послышалось одобрительное урчание.

— Что ж, давай найдем место для привала. Искать выход из леса на дорогу сейчас бессмысленно — скоро стемнеет. Лучше подумаем об ужине и ночлеге. И о том, как тебя зовут, мохнатик. Раньше я, таких как ты, не встречал и даже в книгах не находил.

Зверек одобрительно закряхтел. Они прошли немного вперед, возле столетнего дуба, ствол которого невозможно было обхватить и двум взрослым, мальчик решил остановиться. Ян нагнулся и поставил зверя на все пять лап. Не долго сохраняя равновесие, существо шлепнулось задом об землю и так осталось сидеть, следя за передвижениями мальчика не только глазами, но и активно шевеля своей длинной мордочкой.

Ян устроил костер, поджарил грибов, слегка их присолил, отломил краюху хлеба и приступил к трапезе. Один гриб мальчик протянул любопытствующему зверьку, тот принял пищу двумя боковыми лапками, отломил кусочек передней пятой лапкой, расположенной по центру, на которой были особо острые длинные крючковатые когти, поднес сначала к подвижному носу, а затем положил в рот с мелкими ровными зубами и тщательно прожевал. Горячее лакомство явно понравилось заурчавшему мохнатику. Ян, улыбаясь, протянул еще один гриб. Зверек быстро сцапал еду и, уже не обнюхивая, целиком засунул в рот и сжевал, с удовольствием причмокивая.

После ужина Ян развернул свой платок с вещами и достал Энциклопедию путешественника. Он долго листал страницы, бережно переворачивая и расправляя каждую. Найденыш, вкусно отужинав, сложил все три свободные лапки на живот и так сидя потихоньку кимарил. Ян то и дело поглядывал на нового друга, сверяясь с книгой. Наконец он нашел точное описание и название рода существа, которое он спас. Это был крайне редкий длинноязыкий пятилапый одногорб. Когда-то эти животные встречались также часто, как лисы, но из-за ценности меха и мяса их почти истребили. Зверек был еще маленькой особью. «Потерялся видимо, или бросила мать», — подумал Ян. Он осторожно погладил животину по голове и спине. Одногорб осоловело приоткрыл глаза, хрюкнул и снова уснул. Мальчик положил книгу обратно в платок, привязал вещи к дереву, взял товарища и вместе с ним залез на ночёвку.