Сердце из стекла. Книга третья

Анна Цой, 2021

Третья книга цикла "Сердца трех миров". Завеса интриг пала. Но от этого стало только тяжелей. Передо мной встал очередной сложный выбор, от которого зависит моя жизнь. На небе собирались тучи темнее прежнего, а я пытаюсь справиться с удушающей тоской по, казалось бы, главному врагу моей жизни. И вновь убегаю, желая узнать выбор будущего путём погружения в прошлое.

07

Следующий час я провела у большого окна в каюте, сидя на стульчике и думая лишь о том, что мы с мамой теперь находимся в не особо выгодном положении. Был вариант, что сейчас Лорды-морды скрутят сопротивляющихся нас и или закинут в портал, или просто развернут корабль обратно. И то, и другое вело меня в направление Белокаменного замка, где над душой сто процентов будет сидеть Вольтер, а мне это было не нужно.

Мне не хотелось той самой пресловутой свободы, о которой пишут книги и снимают фильмы на Фобосе. Я в какой-то степени всегда буду находиться взаперти. Неважно чего — собственных предрассудков или же мнения мамы.

Да, я желала свободы. Но в отличие от многих получить была не способна. На то были обоснованные причины.

Рая лежала на кровати, одной рукой прижимая к груди свой меч, запакованный в ножны, а другой потирая нахмуренный лоб.

— Я была уверена, что они не отстанут, — пробурчала она, — но то, что догонят так быстро… Бесит!

Я была полностью с ней согласна. Хотя, наверное, я все же лелеяла в душе надежду на то, что так и произойдет. Странно, но осознание глубины обиды догнало меня только сейчас. Как и мысль, которую я не успела поймать:

— Я скучаю, — одними губами произнесла я.

Мама смотрела в этот момент на меня, потому смогла разобрать каждую букву.

— Я не смогу заставить тебя делать так, как хочу, но… я знаю, что ты у меня умная и сознательная, потому… не стану говорить, что тебе и как делать.

Я хмыкнула и скосила на нее глаза.

— Открытая манипуляция? — я улыбнулась, глядя на ее порозовевшие щеки, — ты никогда не умела хитрить, мам. И я этому рада.

Она кивнула и сама не смогла сдержать усмешку.

— Не могу справиться с мыслью, что ты настолько взрослая, что это понимаешь.

Я поднялась на ноги, подошла к ней и забрала меч, разумно полагая, что никто не станет врываться в нашу каюту и пытаться навредить. Потому поставила оружие в угол и протянула ей руку, намереваясь помочь подняться.

— Они присылали за нами уже полчаса назад, — я поглядела на ее скептический взгляд, — может пора пойти и во всем разобраться?

Она уверенно вложила свою руку в мою и встала, скорее придерживая меня, чем опираясь. В этом была вся мама — она не любила принимать помощь, но обожала помогать мне. И как бы ни были кощунственны мои слова, но я этого не любила.

Переодеваться мы не стали принципиально. Точнее я принципиально, маме это было ни к чему. Она всегда была идеальна.

Мы неспешно прошли по коридору, поднялись по лестнице и вышли на палубу, где солнце пекло настолько жестоко, что я вновь вспомнила о зонтике. Однако смысла в нем не было никакого — мы прошли под тент и сели на свои прежние места. Соседство с двумя стоящими по бокам столика мужчинами в черной форме меня не впечатлило, потому я вновь поднялась, поставила стул между мамой и сдвинутой на нашу сторону бабушкой и успокоилась.

В чем была причина моего такого действия я догадывалась — оба господина были куртами. Об этом говорили колючие черные глаза, недоброе выражение лиц и… запах. От них пахло той самой «Толикой леса», которую я никогда не смогла бы забыть. Так всегда пах Вольтер. Забавно, но я считала этот запах принадлежит именно ему и считала его приятным. Даже сейчас.

Со всей очевидностью это было странно, потому как в моем понимании курты должны во всем быть противными и отпугивающими. Или же здесь дело в биологических процессах? Так, хищник в ходе эволюции приобретает некоторые особенности, приманивающие свою жертву.

Мне же этот запах показался даже «родным», но я уже так не считала. Скорее всего из-за того, что понимала, кому он принадлежит, а моё сознание не проведешь. Жаль только, что еще полтора месяца назад оно спало.

За столиком уже сидели все, кто должен был, и переругивались на тему «Мы вас не ждали, а вы приперлись». Естественно инициатором была бабушка.

— Наконец-то все в сборе! — резко произнес Вильгельм, оглядев меня и маму, — может кто-нибудь ответит мне, почему вы сбежали никого не предупредив?!

Я опустила голову как можно ниже и пробурчала:

— Прости, пап…

Однако сидящему напротив меня мужчине было интересно, что скажет беззаботная Рая, а не извинительно настроенная я. Что было логично, ведь она просить прощения не пыталась.

— Обязательно ответим, — в очередной раз огорошила она отца, — однако сначала вам придется объяснить, почему вы не помогли, когда нам угрожала опасность!

Меня этот вопрос тоже мучал. Слова бабушки о том, что Лорды плыли за нами много дней, жгли мысли.

— Вы и без нас справились, — как обычно холодно произнес Вольтер.

Другого я от него не ожидала. Потому даже не посмотрела в его сторону, прямо-таки ощущая, как он наблюдает за мной.

Я чувствовала свою вину за мое своеобразное «приветствие». Однако говорить что-то не хотелось от слова совсем. В конце концов я тут пострадавшее от его лжи лицо. А он сам сказал, что заслужил. Потому проблема решена — расходимся.

— У вас двоих существуют другие объяснения на любое событие? — прорычала Рая то, что подумали все.

— Как и в случае со спасением, в иных объяснениях нет необходимости, — осадил ее Феликс.

Не выдав при этом ни единой крохи информации и не показав ни одной эмоции. Ему в партизаны надо было — вражеская сторона повесилась бы со скуки. Или после того, как осознает собственную ущербность по сравнению с ним.

— Ничего не меняется, — как бы ни к кому не обращаясь, произнесла Актиния.

С ней я тоже была согласна.

— Тогда почему вы появились сейчас, Лорд Вольтер? — не сдавалась Рая.

— Наверное, появилась необходимость, — мое язвительное бурчание, имеющее целью подколоть только одного конкретного индивида, встретило абсолютно все взгляды присутствующих.

Я оглядела черные паруса корабля рядом с нашим и потрясла под столом ногой. Кажется, у меня развивается нервное подергивание.

— Хоть это и банально, но Алиса права, — как ни в чем ни бывало усмехнулся Князь.

Мне же хотелось добавить «Леди Асгард!», но я промолчала.

— За вами следует мегакирин, — неожиданно прямо ответил папа.

— Мега… кто? — я подняла бровь.

Естественно, я догадывалась, что приставка «мега» означает большой или огромный, но вторая половина слова мне была не знакома.

— О Луна! — бабушка широко раскрыла глаза, — сколько бед за одно путешествие!

Я же нахмурилась.

— Очень большой осьминог, — пояснила мне Рая.

Поджала губы, вспоминая, что осьминоги существа на людей не нападающие. Случалось это только в том случае, если совсем его замучаешь. А мы вообще его ни разу не видели! Так к чему паника?

— Если вы решились на абордаж, значит у вас есть решение, — продолжила мама.

Вольтер:

— Оно есть.

Мама закатила глаза. Даже у меня появилось чувство разговора с броненосцем.

— Да. Потому предлагаю оставить все разногласия за бортом, — дополнил отец, взглянув на меня.

«Они собрались выбросить меня за борт?» пронеслось у меня в голове.

Я хмыкнула.

— Не понимаю, о чем вы, — отстраненно сказала я и вновь отвернулась.

Как бы не были правы все они, но попирать свои решения я не планировала.

— Скажи еще, что ни с кем не собираешься враждовать, — съехидничала бабуля.

— Так и есть, — я повернула голову в ее сторону и оглядела беловолосую ухмыляющуюся женщину.

Над столом раздался его хмык.

— Лесси… — мама потерла межбровную складку.

Но что она могла сказать в ответ на мои слова? Что я не права? Или же поступаю глупо? Возможно мои слова таковыми и были, однако, если бы мне дали этот выбор еще раз, я спрыгнула бы с обрыва сама.

Потому продолжила, не обращаясь ни к кому и ко всем одновременно:

— Игнорирование нельзя принимать за вражду! — подняла ладони в примиряющем жесте, — потому я просто не буду с ним разговаривать!

Очередной хмык, затерявшийся в тяжелом вздохе отца.

— Напугала ежа задним местом, — бабушка не была настолько сдержанной.

Следующую минуту все молчали, обдумывая каждый свое или же все одно — я не могла читать мысли по лицу. В отличие от некоторых, от которых предусмотрительно отгородилась при выходе из каюты.

— Прости, Вильгельм, — тишину нарушила мама, — у нас не было времени на раздумья. И тем более на прощание.

Папа сдержанно кивнул, принимая ее ответ.

— И еще, — продолжила Рая, — ваша стая не будет покидать пределы вашего же корабля, Лорд Вольтер.

Звучало это больше как просьба, чем требование, однако Князь так не считал, потому ответил с очередной усмешкой:

— Они не кусаются.

«В отличие от некоторых» почти добавила я.

— Я прошу не для себя, — мама перевела взгляд на скуксившуюся меня.

Мой жест она расценила как опасения или же неприязнь. Что ж, так было даже лучше.

— Я понял, — произнес Вольтер, вновь в упор смотря на меня.

Первым поднялся Вильгельм, слегка хмурый и чем-то недовольный. За ним это сделали я, Вольтер и мама.

— Алиса, задержись, — остановила меня бабушка, когда я была на пол пути, — ты же, Риайя, можешь идти. У тебя явно есть дела поважнее.

Я улыбнулась напрягшейся маме и села обратно.

Риайя? Так ее называл Александр Вольтер в первом видении. И это особенно бросилось в глаза, однако первой моей мыслью было то, что это искажение от акцента. Видимо нет.

— Прости, что сразу не догадалась рассказать тебе это, — произнесла бабушка, когда мы с ней остались один на один, — дело в том, что я не могла догадаться сама, пока ты не ткнула меня лицом.

Я подняла бровь.

— В моих планах не было кровного инцеста, — пояснила она, заставив меня нахмуриться.

К чему эти разговоры про кровосмешение?

— Дело в том, что висталка не может выносить и родить мальчика, — она смотрела мне в глаза и уверенно держала спину.

Я же нахмурилась.

Насколько у меня была достоверная информация — не известно, однако я знала, что Актиния — висталка, как и я. Точнее наоборот, в моих жилах текла ее кровь.

Пауза затягивалась.

— Значит… — наконец отмерла я, — Барсик тебе не сын?! Точнее… не родной.

Бабушка улыбнулась мне.

— Это… хорошо, — я кивнула, — но ничего не меняет.

— Решать тебе, — она коснулась ладонью моей руки, лежащей на столе, — я сказала это, чтобы ты не была предвзята.

Я поднялась на ноги и сделала шаг из-под тента.

— И еще. Не вини Вольтера в крушении небес. Он лишь желал защитить тебя от потрясения.

Я остановилась, обернулась в ее сторону и сказала то, что хотела сказать при прошлом разговоре с ней:

— Ты непоследовательна. Противоречишь сама себе.

— Это не так.

Мой хмык разнесся под всему «помещению».

— Я лишь желаю, чтобы ты не усложняла жизнь себе и своему носителю, — она отвела взгляд.

Бровь взлетела вверх сама собой.

— Что ты имеешь ввиду? — я все так же стояла на месте, то и дело проводя пальцами по шелковой ткани, ниспадающей по бокам импровизированной комнатки.

Женщина тяжело вздохнула.

— При разделении, которое рано или поздно, но случиться, вы обе престанете ощущать себя единым организмом. А значит и чувства будут разными.

— Хочешь сказать, что… все, что я сейчас чувствую, это не мое? — спросила я, еще больше хмурясь.

— Все возможно, — стало мне весьма понятным ответом.

Мыслей в голове не было. Казалось, что вот-вот там промелькнёт перекати поле и скроется за горизонтом.

— Я тебя услышала, — смогла произнести я.

И выйти под палящее солнце, раскрывая предусмотрительно взятый с собой зонтик.