Струны

Анна Ураскова, 2022

Дуглас Вальд – немолодой историк с непростым прошлым. Его жизнь меняется, когда он помогает маленькой девочке по имени Луна, потерявшейся на улице и, кажется, не говорящей ни на одном известном языке. Когда оказывается, что Луна из другого мира, Дугласу приходится вспомнить, что и он не простой человек, а в прошлом – Страж перехода между мирами, защищающий параллель людей от сверхъестественного. Вот только через портал никто не проходил. Так каким же образом попала сюда малышка Луна? Кто и, главное, почему, охотится за ней?

Глава 2

— Я хочу есть.

Дуглас вздрогнул, распахнув глаза. Напротив него, подобрав под себя ноги, сидела Луна, смотря на него своими большими глазами. Мужчина отдышался, до него даже не сразу дошел смысл слов девочки.

— Который час?

— Светло. Пить.

Дуглас вздохнул и посмотрел на часы. До будильника, который он завел, оставалось около получаса. Он провел пальцами по переносице, после откинул одеяло и свесил ноги с дивана.

— Ладно… сейчас. Сиди тут.

Пройдя на кухню, он поставил греться чайник, нашел остатки ужина, но понял, что лучше сам их доест, а для Луны сделает полноценный завтрак. Подумав, он сделал яичницу с сыром, немного приправив его нашинкованным луком. Пока все это остывало, он сходил в ванную комнату, забрал высохшие после стирки вещи Луны и принес ей в гостиную.

— Как себя чувствуешь?

— Есть.

— Да я понял, понял, сейчас покормлю. Ноги болят? Хвост?

Луна опустила взгляд к ножкам, тоже свесила их с дивана. Дуглас вздохнул, присел на корточки и размотал повязку. Покраснения ушли, но он почти физически ощущал, что хвост маленькой сирены еще не в порядке.

— Переодевайся — и иди на кухню. Позавтракаем, и я отведу тебя… Хотя черт, не верю, что делаю это.

Мужчина сам удалился в спальню и переоделся в свою обычную, по-профессорски уютную одежду. Расправив жилетку, Дуглас посмотрелся в зеркало. Пора было бриться, самые маленькие его ученики порой пугались его, когда борода отрастала слишком сильно. Насилу зачесав назад жесткие волосы, Дуглас застегнул пуговицы на рукавах рубашки. Затем подошел к кровати, на которой спала девочка, и обнаружил на простыне несколько чешуек. Взяв одну из них, Дуглас поднес ее к глазам, надев очки. Чешуйки наполовину потеряли свой цвет, выглядели плохо. И почти рассыпались в пальцах.

— Зачем ты не в той одежде?

— Луна, тебя не учили, что без стука заходить нельзя? — спросил мужчина, оборачиваясь. Луна уже переоделась и вновь смотрела на него из дверного проема.

— В какой я должен быть одежде?

— Где она?

— Я тебя не понимаю. Пойдем завтракать, ты же была голодная.

Еще раз зевнув в кулак, Дуглас прошел к девочке, положил ладонь на ее плечо и повел на кухню. Луна снова позавтракала без пререканий, быстро, но немного. Дугласа все больше поражало, что желудок девочки так легко принимает их еду. Когда Луна, держа двумя руками стакан с соком, допила его, зажмурив от удовольствия глаза, он сказал:

— Пообещай мне, что ты не будешь ни с кем разговаривать, когда я выведу тебя отсюда, ладно? Но пообещай — и исполни, а не как вчера с Мэтью.

— Мэтью.

Луна отставила стакан и вопросительно посмотрела на мужчину. И вдруг звонко рассмеялась. Дуглас узнал смех сирены. Чарующий, милый, такой звонкий и живой, будто с одуванчика сдули разом все былинки. Но это был слишком искренний смех для сирены.

— Ты ведь не совсем сирена, верно, Луна? Иначе ты не могла бы ходить.

Девочка перестала смеяться. И опустила взгляд. А после — вдруг встала со своего места и подошла к мужчине и положила ладони на его щеки, колючие из-за густой щетины.

— Она не про тебя рассказывала?

— Кто?

— Она, — Луна вгляделась в глаза Дугласа и, словно отыскав что-то, грустно вздохнула, отпустив его. — Нет. Это не совсем ты…

Дуглас вздохнул, так и не поняв, о чем говорила девочка. После завтрака он быстро убрал посуду, скидав грязные тарелки в раковину, намереваясь вымыть их позже. Когда они с Луной направились к двери, мужчина остановил девочку, положив ладонь ей на плечо.

— Ты можешь пообещать мне, что не будешь при них разговаривать?

Теперь уже Луна подняла на Дугласа непонимающий взгляд. Но после — заторможенно кивнула. Мужчина тоже кивнул своим мыслям и вздохнул.

Они вышли на улицу, причем Дугласу пришлось надеть на Луну старое пальто сына. То, конечно, едва ли ей подходило, но выбора не было: Дуглас не хотел, чтобы она замерзла. До участка они добрались на автобусе, хотя и пешком было бы недалеко, буквально пару остановок. Не хотелось утомлять Луну, которая и без того выходила очень много — накануне. Дуглас не знал этого наверняка, но догадывался, что у девочки был тяжелый день. Возможно, даже не один.

Луна с интересом оглядывалась по сторонам, уже не так испуганно, как раньше. Она держала Дугласа за руку, смотря на проходящих мимо людей, не понимая, почему они так на нее смотрят. Ее белые волосы у многих вызывали любопытство, сложно было представить, чтобы такой цвет был естественным. Пока Дуглас о чем-то говорил с офицером полиции, пытаясь максимально правдоподобно описать ситуацию, Луна стояла возле него, ловя на себе взгляды.

— Напишете заявление, девочка пока у вас останется, — сказал молодой человек, доставая из ящика какие-то бумаги. — Вот образец. И то лишь потому, что вы друг Мэта. Иначе не положено, все же, для этого есть специальные органы опеки.

— Спасибо.

Дуглас взял ручку и начал подписывать заявление. Он брал Луну под личную ответственность до того момента, пока не найдутся ее родители. Которые не найдутся никогда. Во всяком случае, не в этом мире. «Бедняга оказалась так далеко от дома. Есть ли у нее вообще кто-то?» Дуглас ощутил укол чувства жалости.

— Ну вот, готово. Теперь надо успеть вернуться домой, не хочу вести тебя в шк… Луна?

Луны рядом с ним не оказалось. Она стояла перед маленьким телевизором, припав к нему руками. Дуглас кашлянул, подошел к ней и осторожно отвел за плечо.

— Луна, идем, мало времени, — сказал он шепотом, чтобы слышала только она. Девочка еще смотрела на красочные картинки рекламы цирка, после отвернулась и ухватила Дугласа за руку. Они добрались обратно до дома. «Повезло, что все прошло так гладко. Никаких лишних вопросов. Все же, хорошо, что Мэт помог. Иначе мне бы не позволили оставить Луну у себя»

Они вернулись к дому, вход был в переулке, и пока Дуглас открывал дверь, сзади раздались шаги. Он подумал, что это соседи, и не придал этому значения. Пока не раздался короткий вскрик Луны. Мужчина резко обернулся. Позади него стоял один из местных отморозков, агрессивный торчок, которого уже несколько раз забирали в участок. Он держал возле себя девочку, приставив перочинный ножик к ее шее. Дуглас приподнял руку.

— Давай без резких движений, идет?

— Деньги гони.

— Видишь ли, я не взял с собой кошелек.

— Деньги!

— Молодой человек, если вы…

Но парень что-то рявкнул еще раз, Луна вздрогнула, но, как ни странно, особенного страха в ее глазах мужчина не увидел. Да и сам он едва ли выглядел, как жертва нападения.

— Луна, пожалуйста, закрой глаза.

Девочка удивленно посмотрела на Дугласа, торчок же просто не понял, что мужчина сказал. Девочка закрыла глаза. И через секунду раздался крик боли неудачливого нападавшего. Он резко отпустил Луну, выронив нож и схватившись за плечо, в которое на неуловимой скорости влетела метательная звезда. И будто этого было мало, его руку заломили за спину, а его самого вжали в пыльную и грязную стену переулка.

— Пожалуйста, оставайтесь по своим норам хотя бы днем. Все же, здесь живут пожилые люди. Прояви каплю уважения к их возрасту.

Говоря это, Дуглас продолжал сдавливать запястье торчка. И лишь когда тот закивал, он вынул метательную звезду, убрал ее обратно в карман пальто и прошел к Луне, положив ладонь на ее плечо.

— Можешь открывать глаза, пойдем.

Луна даже не обернулась на кривившегося от боли нападавшего и молча прошла вслед за Дугласом. Они вернулись в квартиру, мужчина провел девочку на кухню.

— Так… Я не должен сегодня сильно задержаться. Еды осталось не так много, в принципе, все, что найдешь в холодильнике — все съедобное и готовить не надо. Сыр, колбаса, хлеб… Салат какой-то. Молоко холодным не пей. Кипяченой воды целый чайник, из-под крана пить не вздумай. Хорошо? — Луна кивнула. — Я вернусь через несколько часов. Постарайся к этому времени не навредить себе, идет?

— Можно с тобой?

— Нет. Луна, просто отдыхай, тебе наверняка нужен сон, ты слишком рано встала сегодня. Если пойдешь в ванную — не наплескай на пол, не хватало затопить соседей.

Он видел, что Луна не понимала и половину того, что он говорит. Но взять ее с собой он никак не мог. Поэтому уходил он с тяжелым сердце. Он боялся не столько за квартиру, сколько за саму Луну. Современный мир, мир людей в принципе, был полон опасностей. Даже таких нелепых, как горячий чайник, микроволновка, холодильник… Перед уходом Дуглас отключил почти всю технику и все электроприборы, кроме холодильника, чтобы тот не разморозился.

В переулке он помог подняться так и корчившемуся от боли торчку и даже вызвал ему скорую, совершенно не боясь, что тот его сдаст — этого наркомана ловили не первый раз, и его бредням уже никто не верил.

В школу Дуглас прибыл незадолго до начала занятий. К счастью, он знал, что сегодня не пересечется с Майером, это не могло не радовать. Эндрю был значительно моложе него, он пользовался успехом в кругу преподавателей и преподавательниц благодаря своей театральной манере общения и обаятельной внешности. Дуглас редко бывал в учительской, даже несмотря на то, что у него не было личного кабинета. Учительская слишком часто становилась эпицентром сплетен, и, к сожалению, он зачастую был их предметом.

Безусловно, были те, кто уважал его и ценил, кто даже сочувствовал ему. Но были и те, кто его осуждал и смотрел на него, как на второй сорт. Хотя с тех пор прошло почти десять лет, память — вещь беспощадная. Светлая так быстро стирается. А темная так долго живет в умах людей. Ему не могли забыть, что он многим сорвал выпускную подготовку к экзаменам, просто перестав показываться на занятиях, пропуская их. Его трагедию приняли с должным пониманием и дали ему отгулы на неделю, чтобы все уладить и восстановиться. Однако когда он ушел в глубокую депрессию, сопровождавшуюся не менее глубоким запоем, его не поддержал почти никто. Семьи, с которыми они дружили до смерти жены и сына, лишь единожды приехали навестить его, но он уже был в таком состоянии, что возвращаться к нему никто не хотел. Родственников у него в этом мире не было. Все, что у него было — это его работа и его семья. Семьи не стало. И работу он вскоре потерял. Работу, которую обожал.

Он был директором этой школы. Вел историю старшим классам. Но родители старшеклассников написали на него жалобу — и Дугласа уволили. Он даже не сразу узнал об этом, лишь когда к нему пришел кто-то из профсостава, едва сообщив эту весть и удалившись. Дуглас упал на самое дно. Уже без алкоголя. Он не покидал квартиры, не заходил ни в спальню, ни в комнату сына. Его передвижения замыкались на круге гостиная-кухня-уборная. Изредка он выходил в ближайший магазин, чтобы купить еды. Но вскоре осознал, что на его карточке кончились деньги. Такая глупая мелочь мира людей, без которой невозможно выжить.

Тогда у него возникла эта мысль. Бросить все. Бросить эти попытки освоиться в мире людей, вернуться к своим корням. Он был Стражем этого мира. Стражем Перехода. Но какого черта? Он никогда не просил этой участи, никогда не хотел рождаться лишь для того, чтобы контролировать эту глупую дыру отрицательного давления. Зачем его забрали из того мира? Зачем бросили людям? Зачем от него отказались, разве не ужился бы он в мире охотников? Или хотя бы в мире демонов и вампиров? Он долго задавался этим вопросом. В определенный, самый тяжелый момент, Дуглас готов был забыть все — и броситься с головой в этот омут, пройти через Переход, вдохнуть воздух ТОГО мира, в котором он был рожден. Где он вырос. Где его воспитали. Но что-то остановило его в последний момент. Будто чья-то рука удержала его от этого поступка. Ту ночь Дуглас провел возле Перехода, круша помещение и не понимая, что творит. А на следующий день он вернулся в школу.

Ему пришлось просить. В том числе — просить нового директора позволить ему преподавать. Дугласу крайне повезло, их историк уходила в декретный отпуск, а впоследствии и вовсе отказалась от должности. И Дугласу поручили младшие классы. Сначала было тяжело, он привык к более взрослой аудитории. Но даже эта, казалось бы, трудность обратилась для него настоящим спасением. Дети источали такой свет, проявляли такой неподдельный интерес, что мужчина оживал с каждым занятием. Они лечили его. И он старался задерживаться в школе допоздна. Из-за отсутствия своего кабинета он всегда носил минимум личных вещей с собой, а после занятий зачастую уходил в библиотеку.

Сложнее было вернуть расположение коллектива. Особенно после того, как одна из преподавательниц, узнав, что он овдовел, начала выказывать ему знаки внимания. И то, как сухо он повел себя с ней, настроило почти всю женскую часть коллектива против него. К счастью, была и новая кровь, были лаборанты, некоторые из которых знали Дугласа еще с тех пор, когда он был директором и преподавал у них. Одним из таких был Мэтью. И его появление, особенно в качестве лаборанта Майера, было настоящей отдушиной для Дугласа.

Вот и теперь мужчина намеревался пообщаться с ним, когда тот пришел бы к своей смене, после второй пары. Уже собирая тетради у учеников, Дуглас обернулся к одному из мальчишек, который сказал:

— Профессор, вы обещали легенду!

— Да-да-да, мы же все домашнее сделали!

— Ребят, до звонка осталась пара минут…

— Ну профессор! Хотя бы коротенькую

Дуглас снисходительно вздохнул, продолжил собирать тетради, и улыбнулся.

— Ну хорошо, вы действительно молодцы. Тогда слушайте. Помните историю про Северные моря?

— Да, помним!

— Так вот. Там обитают не только сказочные киты с крыльями вместо плавников. Там живут сирены. Вы знаете, кто такие сирены?

— Это как Ариель из мультика? — спросила одна из девочек.

— Почти. У сирен тоже есть хвост. Но они, в отличие от русалок, могут превращать этот хвост в ноги и выглядеть, как обычные люди. И вот однажды одной маленькой сирене стало интересно, что же находится там, в мире над водой? В воде ей было очень одиноко, ее семья потерялась, она не слышала больше пения своих сестер, ей некому было плести длинные, красивые косы. Поэтому она решилась выйти на сушу. Ее красивый хвост превратился в ноги, и маленькая сирена начала свое путешествие. Сначала ее встретила густая чаща из самых разных сказочных деревьев и цветов, их запах так понравился маленькой сирене, что она сорвала несколько цветов и сделала себе венок. А лепестки гигантского белоснежного цветка стали для нее платьем. Вскоре она вышла к огромной крепости, могущественной Академии волшебных существ, которых не бывает в мире людей. Но маленькая сирена не стала искать там друзей, она пошла дальше. Пока не вышла к красивому, огромному озеру. По легенде это озеро могло излечить любого, кто бы в него вошел. Ноги девочки немного болели после долгого пути босяком, и она прошлась по глади воды. Раны на ее стопах тут же чудесным образом исцелились. И она решила на какое-то время остановиться возле этого озера, чтобы отдохнуть.

Прозвенел звонок.

— А что же было дальше? — спросили ученики.

— А вот если снова сделаете задание так же хорошо, то обязательно узнаете, что было дальше. Собирайтесь, иначе опоздаете на гимнастику!

Ученики начали быстро собираться, оживленно что-то обсуждая. Девочку обсуждали сирену, мальчишки — академию и кто мог в ней учиться.

— А вот я бы точно стал охотником на вампиров! Так бы колом их вжух — и все!

— Да ты даже мультиков боишься про вампиров! Вот я бы даже оборотня не испугался!

— Ты даже Гарри Поттера не читал!

— И что? Я фильм смотрел! Знаешь, какой там оборотень страшный!

Дуглас улыбался, слушая эти разговоры, пока ученики убегали. Это было лучшей наградой.

— И откуда вы все это берете, сэр.

Мужчина обернулся, убирая учебник в портфель.

— Мэтью, ты рано.

— Профессор Майер позвонил, сказал прийти пораньше и разобрать работы учеников.

— Ты не мальчик на побегушках, Мэт. Это не твоя работа.

— Да знаю, сэр. Но надо потерпеть, деньги тут неплохие платят. Ну, мне так кажется. А ваши легенды-сказки я тоже помню. Мы, кажется, были у вас единственным классом мелких, вы только взрослым так-то преподавали. Но я тащился с этих сказок. Да все тащились. Вам их рассказывал кто-то?

— Да, дедушка, когда я сам еще был ребенком. Рассказывал про волшебный мир, который якобы где-то существует. Я ему верил.

— Я бы тоже очень хотел верить. И верил, когда маленький был. Жалко, что уходит это все с возрастом. Вы улыбаетесь, наконец-то…

— Я стараюсь улыбаться часто, ты же знаешь. Спасибо большое за то, что предупредил друга.

— Как малышка? Вы имя-то ее хоть узнали?

— Ее зовут Луна.

— Красивое. Как она себя чувствует?

— Скажем, уже немного увереннее. Идем, я хотел купить чая.

Мэтью кивнул, последовав за Дугласом, тот не стал запирать кабинет, чтобы следующему классу не нужно было ждать его в коридоре. Купив в автомате стаканчик чая, Дуглас лишь с первым его глотком понял, как голоден. Его завтрак был крайне ранним и скудным, потом была прогулка до участка и стычка с… о, черт.

— Нет, Мэт, все в порядке, правда.

— Да у вас рука в крови, весь платок красный, смотрите! — Мэт кивнул на платок, которым Дуглас хотел утереть руки, и на ткани были следы крови с метательной звезды.

— Запачкался. Неприятная стычка. Ты знаешь, какой у меня район.

— Да у вас там фильм ужасов, а не переулок, правда, хоть триллер снимай. Снова с кем-то из местной шпаны встретились?

— Все тот же. Я отправлял его в больницу уже два раза, когда же он меня запомнит.

— Вы борьбой занимались?

— Не нужно заниматься борьбой, чтобы знать, где у человека болевые точки. Борьба скорее нужна для того, чтобы научиться сдерживаться и по этим точкам не бить каждому, кто тебя раздражает.

Мэтью рассмеялся, Дуглас улыбнулся в стаканчик. Чай его немного ободрил, он готов был к следующему занятию.

— Мэт, если вдруг ты еще решишься добраться до моей квартиры — осторожней. Шпана шпаной, но ты не в бронежилете, все же.

— Хорошо, сэр. Меган вам привет передает!

Дуглас спокойно отвел занятие у другого класса, чуть постарше, и едва они покинули кабинет — запер дверь. Сдал ключ на вахту и стремительно направился к выходу. Вахтер даже удивился — на Дугласа это было не похоже, обычно тот торчал здесь допоздна. Дуглас закупил еды и как мог скоро вернулся домой.

— Луна, я вернулся! Все в порядке?

Отсутствие ответа уже ему не понравилось. Первым делом он зашел на кухню, но там никого не было, приборы были нетронуты. Ванная также была пуста. Открыта была дверь в спальню, Дуглас немного побледнел и быстро прошел туда. Луна сидела на полу, вокруг нее лежали альбомы, рамки и фотографии, из них вытащенные.

— Что ты делаешь? — Дуглас первый раз повысил при ней голос, но Луна не отреагировала. Мужчина прошел к ней и быстро отнял у нее рамку, которую она пыталась открыть, чтобы вытащить свадебное фото.

— Тебя не учили, что брать чужое без разрешения — плохо? — Дуглас был зол. Он сам не позволял себе прикасаться к этим фотографиям, поэтому неприятно было видеть, как их бесцеремонно бросают на пол. Луна подняла к мужчине взгляд, совершенно спокойный. Потом снова опустила его к фотографиям.

— Сколько ему лет? — спросила девочка. Она смотрела на изображение сына Дугласа. Мужчина взял себя в руки и, все же, опустился на пол рядом с девочкой.

— На этой фотографии ему шесть. Он обожал кататься на этой карусели. А здесь… — он взял другое фото. — Здесь ему восемь.

Мальчишка держал в руках мяч, он стоял возле футбольных ворот. Растрепанные русые волосы торчали во все стороны, маленький вратарь был в спортивной форме. Это был его первый матч, они выиграли, мальчишка был на седьмом небе от счастья.

— Есть в этом мире такой вид спорта. Он ловил мяч, когда другие загоняли его в ворота. Они играли двумя командами от школы, Ронни стоял на воротах так, будто от этого зависела его жизнь. Или чужая жизнь. Он не пропустил ни одного гола. Как он был счастлив, когда они выиграли, как радовался. Кубок отдали ему, он до сих пор… стоит на полке. Все были уверены, что из него вырастет отличный голкипер.

Дуглас не задумывался, что Луна вряд ли понимает, о чем он говорит. Она лишь подавала ему другие фото. На одном из них Ронни был еще чуть старше, его на плечах с очередным кубком несли товарищи по команде. На третьем фото мальчишка играл во дворе с отцом, который явно проигрывал — не мог даже его догнать.

— Знаешь, я даже не очень ему поддавался, ему передалась моя ловкость. Какой она была в молодости… Маленький чертенок угонял от меня мяч, будто меня и на поле не было.

Луна смотрела на Дугласа, не моргая. Пока он говорил, она даже не шевелилась. Лишь когда он замолчал, девочка подала ему другое фото. Фото его жены. Он сам сфотографировал ее, пока она не видела: женщина сидела за столом, перед ней лежал лист бумаги и краски. Пышные каштановые волосы были перетянуты лентой. Взгляд глаз поразительного зеленого цвета был устремлен к тому, что она рисовала. Фото дышало жизнью, даже движением. Дуглас еще помнил, как она смеялась над ним, когда он проявил эту фотографию, и сказала, что он похож на папарацци.

Мужчина смотрел на фото, на задумчивое, сосредоточенное лицо жены. Нельзя было сказать, что она была броской красавицей. Но Дуглас не видел в ней ни одного изъяна. Для него черты ее лица были идеальными. Для него в ней все было идеально.

— Я не любитель красивых фраз, Луна. Но я не могу сказать иначе… Она — любовь всей моей жизни. Знаешь, так бывает. Что даже мужчина влюбляется, как ребенок. Это мой случай. С первого взгляда, с первого ее слова. Увидел ее в книжном магазине, чудом, потому что обычно туда не захожу. Она не могла достать до верхней полки, ей нужна была какая-то книга. Я смог дотянуться, и едва услышал ее голос, когда она меня поблагодарила… Честно, я не помню, что было дальше, я словно оглох. Но и отпустить ее из своей жизни уже не смог. Я был совсем один в этом мире, да и мне нельзя было привязываться, приводить сюда кого-то. Но я преобразовал это место, лишь бы Мария могла быть рядом. Из логова Стража сделал настоящий дом. Уютный. Светлый. И забыл о том, кем являюсь на самом деле.

Он взял из рук Луны другое фото, на котором была вся семья, Мария держала на руках малыша, Дуглас стоял позади них, обнимая, и на его лице было столько счастья, что сжималось сердце.

— Нельзя быть такими счастливыми, какими мы были. Наверное, другим было бы очень сложно, ведь у нас было много долгов, мало денег. Но мы этого будто не осознавали. Когда я уставал до потери пульса на прошлой работе, дома меня всегда ждали мои любимые, и усталость как рукой снимало. Мне казалось, что я попал в настоящую сказку, отличную от той, в которой родился. Без волшебных существ, перемещений в пространстве, без охотничьих легенд. Все было идеально. Слишком идеально.

Перед глазами вспыхнуло изуродованное лицо, искалеченное, порванное мертвое тело. И неподвижное, хрупкое тело сына. Холодный свет, белые столы, простыни. Взгляд Дугласа дрогнул.

Вдруг он ощутил прикосновение к своему лицу. Луна обхватила его щеки ладонями, заглянула в его глаза. И начала напевать. Дуглас замер, у него перехватило дыхание. А после из самой глубины души что-то начало подниматься, словно давящая эмоция выходила, словно вытягивали из него ядовитый пар, клубившийся вокруг сердца и обволакивавший легкие.

— Что ты делаешь со мной…

Луна закрыла глаза, опустив голову, и начала петь в голос. Ее детский, высокий, но внезапно такой нежный голос зазвучал в самом сознании Дугласа. Он никогда прежде не испытывал на себе магию сирен, но был наслышан об их силе. Как разрушительной, так и целебной. И на какое-то время ему показалось, что Луна хочет его убить. Потому что его грудную клетку свело, глаза начало выжигать. Но едва по его скулам покатились горячие слезы, он почувствовал, что из него начала обжигающими потоками выходить боль. Он задыхался, пытаясь сдержать слезы, но Луна продолжала петь, забирая ее. И когда отпустила его, мужчина смотрел на нее через густую пелену соленой жидкости. Дуглас качнул головой. И накрыл лицо руками, согнувшись. Луна привстала и обняла его, начав гладить по голове.

— Они спрашивают… почему я снова не женюсь. А как можно, Луна? Как… если эта женщина была моей жизнью? А другой… мне не нужно.

Он никогда бы не поверил, что будет плакать при ребенке. Что он в принципе еще может плакать. Луна внезапно вытащила из него эту боль воспоминаний — и попыталась ее облегчить.

— Их убили? — спросила она, все еще обнимая мужчину.

— Нет. Автокатастрофа. Мне нужно было остаться… на собрание в школе. Я попросил Марию дождаться меня, но Ронни хотел успеть на трансляцию матча по телевизору. Они вызвали такси. Помню, как быстро, небрежно даже обнял их перед тем, как убежать на собрание. И лишь уже у входа в школу обернулся. Будто почувствовал. Через час мне позвонили.

Луна чуть крепче прижала к себе голову мужчины. Дуглас замер.

— Водитель оказался пьян. Выскочил на встречную полосу, машина столкнулась с фурой, перевозившей какой-то груз. Весь удар пришелся на пассажирское сидение спереди, машину смяло, как картонку. Выжил только водитель. Лишился ног, но выжил. А я потерял все.

Как страшно было это вспоминать. Он не видел катастрофы. Но она снилась ему, преследовала в кошмарах долгие месяцы. Дуглас до сих пор зачастую просыпался от визга сгорающих в торможении шин и оглушительного грохота падения на машину фуры. Он снова и снова представлял, какими могли быть последние секунды жены и сына. Успели они осознать, что произошло? Было ли им больно? Смогли они о чем-то подумать перед смертью? Вряд ли. Скорее всего, все произошло слишком быстро, как это обычно и бывает.

Мощные плечи Дугласа снова задрожали. И Луна отчетливо услышала его всхлипы. Прошло несколько минут прежде, чем мужчина смог успокоиться. Девочка протянула ему еще одно фото, верней, три фото одной полоски, какие обычно делают в специальных кабинках. Они втроем корчили смешные рожицы прямо в кадр. А третья поймала момент, когда Дуглас чихнул, что выглядело еще более забавно. Губы мужчины тронула улыбка.

— Она очень красивая. Как будто из нашего мира, — сказала Луна, кивнув на Марию. — Она магиня?

— Нет, Луна. Она простая смертная, — Дуглас задумался. — Ты ведь… знаешь, что такое смерть?

— В нашем мире не умирают. Перестают думать, ходить. Исчезают навсегда.

— Это и есть смерть, Луна. И в этом мире она беспощадна. Она ужасна, она… Нет ничего более чудовищного, чем смерть того, кого любишь. Потому что свою ты даже осознать не успеешь.

— Значит, в мире людей… — Луна вдруг быстро взяла Дугласа за руки. — Надо найти его. Иначе ему тоже смерть.

Это неправильное предложение прозвучало с таким чувством, что мужчина удивился тому, как быстро Луна могла переключаться.

— Кто такой Льюис, Луна? Он тоже сирен?

— Нет. Он… — девочка не могла подобрать слово на человеческом языке, а ее наречие не понял Дуглас.

— Он твой брат, отец, кто?

Луна снова немного зависла. Ей казалось, что все так просто. Льюис и есть Льюис. Ее спутник, ее друг, ее душа. Ей сложно было перекладывать категории их мира на такие клишированные и однотипные категории мира людей. Дуглас вздохнул, собрал все фото и расставил их по местам. Бывали у него вечера, когда ему хотелось пересмотреть фотографии, когда он особенно сильно уставал. Когда не было сил на то, чтобы поесть или переодеться, когда он ложился спать в уличном. Такое случалось редко, но случалось. Там, в мире, где он был Стражем, охотником — его не угнетало одиночество, хотя он был совершенно один. Здесь же, в мире людей, когда его окружали другие люди, одиночество незаметно его убивало. Одиночество всегда убивает медленно. Одних болезненно, других — быстро и тихо. А иногда к нему привыкаешь. Дуглас привык. Пытался забыться — в своей работе. И в помощи другим.

Раздался звонок в дверь, мужчина нахмурился. Это был второй посетитель за последние два дня, а это для его привычной жизни была очень высокая посещаемость. Он прошел к двери, посмотрев в глазок, и тут же успокоился. Это снова был Мэт.

— Сэр, простите, это опять я…

— Что же ты извиняешься? Проходи. У меня не прибрано, как всегда…

Мэтью улыбнулся и прошел в квартиру, Дуглас закрыл за ним дверь.

— Голодный?

— Да нет, просто… Ой, простите! — юноша чуть не сбил пакет, врезавшись в него — Дуглас оставил все, что купил, в прихожей.

— Ничего-ничего, купил еды, раз теперь не один. Луна, поздоровайся!

Девочка выглянула из комнаты, прячась за дверью. Она окинула Мэта взглядом своих больших голубых глаз, Мэтью улыбнулся ей.

— Привет, малышка, — Луна юркнула обратно в комнату, юноша вздохнул. — Сэр, вам, может, помочь? Ужин приготовить, например.

Дуглас хотел отказаться, но вдруг понял, как устал. Бывали дни, когда он чувствовал себя стариком.

— Если тебе не сложно… да, пожалуй, не откажусь.

Они разложили продукты, начали готовить. Иногда на кухню приходила Луна, Дуглас отдавал ей морковку, помидор или конфету, и девочка опять убегала. Видимо, ее манили запахи еды.

— Не подумай, что я не рад тебя видеть, но все же: что-то случилось? — спросил Дуглас, нарезая на салат огурцы. Он скверно готовил, раньше этим всегда занималась его жена, а он допускался к готовке лишь в случае крайней необходимости.

— Да ничего не случилось, просто… — Мэт немного замялся, даже перестал нарезать кусок грудинки. — Вы мне показались очень уставшим сегодня. И это я хотел спросить, не произошло ли что-то.

Дуглас устало, тепло улыбнулся.

— Кроме очередной стычки с наркоманом — все в порядке. Меня очень трогает твоя забота, Мэтью, но ты еще молодой, у тебя наверняка куча дел. Не нужно тебе столько времени тратить на старика.

— Сэр, вам даже пятидесяти еще нет! Вы не старик! Просто, может, на фоне того же Майера вы и выглядите старше своих лет. Но это идет вам только в плюс.

— Не во внешности дело, мой друг. Я тогда состарился лет на тридцать. Да и биологически не молодею.

Мэтью не ответил, о чем-то задумавшись. Вскоре ужин был готов, да такой плотный, что Дуглас не помнил, когда последний раз в его холодильнике было столько еды: Мэт неплохо ему помог запастись и на несколько дней вперед. Луна ужинала молча и с таким аппетитом, что Дугласу было неловко. Он понял, что без него девочка едва ли прикоснулась к еде. Мэтью лишь умилялся с нее, передавая ей тарелки с угощениями. К слову, он тоже принес сладости. Вскоре Луна наелась и начала усыпать. Дуглас поднял ее на руки и унес в спальню, сказав юноше, что скоро вернется.

— Когда мы пойдем его искать? — спросила Луна, когда Дуглас укрывал ее одеялом. Он дал ей старую пижаму сына, чтобы девочка спала в ней. Дуглас сел на край кровати, посмотрев на маленькую сирену.

— Когда ты мне расскажешь, кто такой Льюис и где мы должны его искать.

Луна задумалась. Но так ничего и не сказал, отвернувшись и закрыв глаза. Дуглас погасил свет и вернулся на кухню. По пути он накинул на плечи халат, его немного знобило от усталости. Мэт сидел за столом, мешая ложкой чай.

— Сэр, почему вы живете один?

Дуглас, уже севший обратно за стол, поднял взгляд к юноше. Он так и смотрел на поверхность чая.

— Пожалуйста, поймите, я все понимаю. Простите за тавтологию… Что Мария была любовью всей вашей жизни. Но ведь вы были так молоды, когда это произошло. И с тех пор вы совсем один. Просто я вижу, как вы общаетесь с детьми, вы их любите, будто это все ваши дети. Вы и нас так же любили, но сейчас это стало отчетливее. Вы не хотели…

— Усыновить?

Мэт не отозвался. Дуглас вздохнул, прошел к кофеварке и сделал им обоим по чашке кофе.

— Сначала я долго носил траур, Мэтью. Если мою деградацию можно так назвать. А после… Наверное, я просто больше не умею заботиться. Держать кого-то возле себя. Я могу любить на расстоянии, не родных мне людей, но снова завести семью, взять на себя ответственность, с которой в прошлый раз не справился… нет. Это был конец. Но не нужно делать из этого трагедию, друг мой. Это жизнь. Такое тоже случается.

— Но вы совсем один, — едва не шепотом повторил свои же слова юноша. — И… наверное, я еще не отошел от юношеского максимализма, но сэр, вы правда лучший из всех людей, кого я знаю. У вас зарплата небольшая, но как вы нам с Меган помогали. Хотя я представляю, сколько вы за эту квартиру платите. Верней, даже не представляю.

Дугласу нечего было на это ответить. Он сделал глоток кофе. Кофе на ночь… Он, впрочем, знал, что уснет легко, кофеин давно ему не помогал.

— Как она?

— Получше. Если бы не вы, ей бы никогда не сделали ту операцию.

— Моей заслуги в этом нет, деньги собрал фонд.

— Но вы все организовали.

— Ну, должен же я как-то тратить свое свободное время, — мужчина грустно улыбнулся. — Не люблю, когда его много.

— Зато Меган теперь ничто не угрожает, и мы оба можем работать. А это уже что-то. Профессор Вальд…

— Мэт, прошу тебя, не надо так официально, я больше не твой учитель.

— Да, но… Сэр, аллергии у вас нет?

— Это внезапный вопрос. Нет. Во всяком случае, она не проявлялась.

— Давайте мы вам собаку купим? Здоровенную такую псину вроде мастифа или дога. Все не так одиноко будет.

— Мне не одиноко, Мэт. Но спасибо за твою заботу, — мужчина вновь искренне улыбнулся и ссутулился, уронив локти на край стола. — Я себе не доверяю, я не могу быть в ответе за кого-то.

— Вы же должны понимать, что тогда был несчастный случай. Что в этом нет вашей вины.

— Разве ты не винил бы себя на моем месте?

Юноша задумался, наконец, подняв взгляд на Дугласа.

— Папа сказал, что останется там еще на четыре месяца, — сказал он. — Мама уезжает к нему через неделю. Раз такое дело. Видимо, нам придется остаться у Майера еще на семестр. Вот… мы с Меган остаемся вдвоем.

Дуглас коротко кивнул. Меган была слаба здоровьем, врожденная почечная недостаточность, из-за которой большую часть болезней она переносила крайне тяжело, плюс проблемы с кровью. Отец брата с сестрой постоянно ездил по командировкам, но зарабатывал немного. Мать молодых людей была женщиной довольно пожилой, они были детьми поздними, но желанными. Без мужа ей было тяжело. И вот, видимо, она приняла решение… Дуглас чувствовал, что Мэту было страшно оставаться с сестрой одному. Юноша все еще с ужасом вспоминал ту ночь. Ночь, когда был вынужден разбудить звонком Дугласа, попросив о помощи. Родителей тогда не было дома, а Меган резко стало плохо, ее госпитализировали. Конечно, Дуглас без тени сомнения отправился к ним. На операцию девушке они собрали деньги всей школой, но очень крупную сумму вложил непосредственно мужчина, даже не задумываясь. Им он об этом не сказал. Еще два месяца после этого он ходил до дома пешком, в любую погоду, и был вынужден питаться по полтора раза в день. Но ему это не было в тягость. Он привык. Привык много ходить и мало есть. Еще в молодости.

Дуглас положил руку на плечо молодого человека.

— Все будет хорошо, Мэтью. Вы уже взрослые, Меган поправилась, вы справитесь. И ты же знаешь, что вы всегда можете на меня рассчитывать.

–…таких, как вы, наверное, больше не бывает, — сказал Мэт с болезненной улыбкой. Дуглас какое-то время молчал, думая о чем-то своем. Но после вновь устало улыбнулся и сказал:

— Знаешь, жизнь, как ни банально — вечная игра, в которой мы все равно проиграем смерти. Поэтому остается лишь жить, как победители. У тебя вся игра впереди, Мэтью. Играй так, будто у тебя на руках все козыри. И если пока игра навязывает работать у Майера… Что ж, так надо.

Юноша поблагодарил Дугласа перед уходом, даже неясно, за что. Было уже поздно, но от такси Мэт наотрез отказался. Мужчина не стал настаивать. Он из последних сил сходил в душ, помылся под почти холодной водой, поскольку не было времени настраивать скакавшую температуру, и вскоре вернулся в гостиную. Он даже не помнил, как лег под одеяло. Лишь промелькнула короткая мысль «И что с тобой стало?..». Он уставал. Уставал так быстро.