Имя этой дружбы – поэтическое братство

Анна Тоом, 2022

Книга «Имя этой дружбы – поэтическое братство» посвящена двум выдающимся русским поэтам Марине Цветаевой и Павлу Антокольскому. В ней представлена история их знакомства, их встреч в Борисоглебском переулке, где жила Марина Цветаева, и в театральной студии у Е.Вахтангова, где работал актером и драматургом Павел Антокольский, их творческих отношений, на долгие годы духовно обогативших обоих поэтов, и их размолвки, произошедшей из-за отъезда Цветаевой из России в 1922 году. Это и рассказ о том, как, уже на склоне лет, став знаменитым и признанным, поэт Антокольский боролся за право опального поэта Цветаевой войти русскую литературу. Книга проиллюстрирована автографами ранних стихов П.Антокольского и фрагментами редкой книги М.Цветаевой «После России», вышедшей в Париже в 1928 году, а так же работами художников К.Кольмана и И.Е.Репина. Книга будет полезна литературоведам, специалистам по русской поэзии и всем интересующимся историей отечественной культуры.

Прошлое ещё предстоит… От составителей

В 1928 году, приехав на гастроли¹ в Париж, Павел Антокольский разыскал жившую там в эмиграции Марину Цветаеву. Она подарила ему свою только что изданную книгу стихов «После России»² с дарственной надписью, к которой добавила цитату из Гёте, в переводе с немецкого звучащую так: «Прошлое ещё предстоит».

В этих словах угадывается предсказание встречи в будущем. И встреча состоится, но прошлое не повторится. Тому удивительному, рождённому в зареве 1917 года и вопреки ему «поэтическому братству», как охарактеризовал их отношения Павел Антокольский, не суждено будет продлиться. Во всяком случае, при жизни Марины, оборвавшейся трагически рано. И всё-таки её предсказание сбылось — как мы узнаем из дальнейших событий, их прошлое им предстояло в вечности.

В 1939 году Марина Ивановна вернулась на Родину. Для партийных чиновников она — «контрреволюционерка», «белая эмигрантка», «жена и мать врагов народа». Путь в литературу для неё закрыт. Только после её гибели, с наступлением «оттепели»³ и относительной свободы слова появилась возможность, правда, понемногу и без лишней шумихи, публиковать её стихи. Добрый десяток лет отдал поэт Антокольский увековечению памяти поэта Цветаевой. Он выступает на вечерах, посвящённых жизни и творчеству Марины, пишет вступительные статьи к выходящим сборникам её произведений. Ему, очевидцу, верили как никому, и он не уставал рассказывать людям то, что приходилось скрывать в годы советского лихолетья. Когда же Павла Антокольского не стало, эстафету принял его литературный наследник.⁴

В эту книгу вошли результаты наших исследований, посвящённых знакомству и встречам Павла Антокольского с Мариной Цветаевой. Не было заранее намеченной программы действий. Исследовательские задачи возникали по мере ознакомления с архивом П.Г. Антокольского. К сегодняшнему дню подготовлено шесть статей, освещающих важные для понимания отношений этих поэтов факты и события, которые обошли своим вниманием профессиональные литературоведы, что, впрочем, объяснимо: биографические изыскания требуют большой информированности и кропотливого труда, нередко это под силу разве что родным или очень близким поэту людям.

По окончании наши исследования были представлены на международных научно-тематических конференциях в России и Литве.

В статье «Доверил я шифрованной странице» даётся анализ стихотворения Павла Антокольского, посвящённого Марине Цветаевой, сравниваются его ранний (1918) и поздний (начало 1960-х) варианты. Написано оно Эзоповым языком, авторские метафоры и эвфемизмы скрыли то, о чём открыто говорить и писать было опасно: политическую обстановку в стране в разгар революции, а потом — в годы идеологического «похолодания», исход россиян в эмиграцию, контрреволюционность юной Марины и почти полувековое молчание о ней на Родине.

В статье «Схожу с ума от того, что я так мало ценил Марину» рассказана история знакомства и отношений двух поэтов. За долгими диалогами в Борисоглебском⁵, за пылкой дружбой наступило охлаждение, возникло недопонимание. Не сразу осознал Антокольский подлинное величие Цветаевой. И как умел, уже после её смерти, потерю возмещал. Он — из тех писателей, кто боролся за восстановление имени М.И. Цветаевой в русской литературе.

В статье «Заметки на полях» описана работа П.Г. Антокольского над подаренной ему Цветаевой книгой «После России». Изучив сделанные им в книге записи, мы пришли к выводу, что и в зрелые годы, уже будучи большим мастером, он продолжал учиться у Марины стихосложению, созданию поэтических образов, символике стиха. Антокольский был едва ли не единственным в Москве владельцем книги «После России», и он помог А.С. Эфрон, работавшей над наследием матери, в составлении тома произведений М.И. Цветаевой для Большой серии Библиотеки Поэта⁶. Долгожданный том «Избранных произведений» Марины Цветаевой вышел в 1965 году.

Антокольский — свидетель революционных событий в России 1917 года. На Февральскую революцию он откликнулся стихотворением «Так вот она, о Ком мечтали деды»⁷. Анализу этого стихотворения посвящена наша статья «Так о ком же мечтали деды?». Примечательно, что, будучи ещё совсем молодым человеком, Антокольский сумел увидеть Февральскую революцию в ретроспективе, осмыслить её в контексте наиболее знаковых фигур и событий русской истории, провести параллель даже с Великой Французской революцией. Необычно и то, что он посвятил своё стихотворение княгине, и мы рассказываем о том, кем была княгиня Елена Павловна Тарханова и какое влияние оказала на юного поэта. Но особенно знаменательно это стихотворение тем, что оно стало поводом для знакомства автора с Мариной Цветаевой.

Эссе «О русской артистической молодежи начала ХХ века и ошибках современных литературоведов» опровергает бытующий с недавних пор в мировом литературоведении вымысел о гомосексуальных отношениях Павла Григорьевича Антокольского с другим видным деятелем русской культуры прошлого столетия — театральным режиссёром Юрием Александровичем Завадским. Источник ложных слухов — труды известного американского литературоведа Саймона Карлинского (1924–2009). Ошибочная трактовка им стихов Цветаевой, недопонимание русской культуры и её традиций, а также собственная нестандартная сексуальная ориентация привели самоуверенного американского профессора к абсурдным и бестактным выводам.

В работе «Павел Антокольский и Серебряный век русской поэзии» приводятся воспоминания Павла Антокольского о поэтах, которых он считал своими учителями: Александре Блоке, Марине Цветаевой и Валерии Брюсове. У них он получил бесценные уроки поэтического и педагогического мастерства и благодаря им впоследствии сыграл в культурной жизни своей страны особую и значительную роль — оставил после себя несколько поколений учеников, которых сегодняшние историки литературы справедливо называют «цветом советской поэзии».

Павел Антокольский прошёл через жернова сталинской системы, где признание в дружбе с неблагонадёжными людьми могло стоить ему жизни. Конечно, это отложило определённый отпечаток и на его воспоминания о прошлом, и его осмысление пройденного пути. В нашей работе мы постарались сделать явным всё то, о чём не сумел или не успел рассказать сам поэт, о чём он умолчал, сначала сдерживаемый страхом, потом — может быть, излишней скромностью.

Книга будет интересна и полезна всем читателям, небезразличным к истории отечественной культуры.

Примечания

1

В те годы П.Г. Антокольский был актёром, режиссёром и заведующим литчастью в труппе московского театра им. Е.Б. Вахтангова.

2

См. подробнее в главе «Схожу с ума от того, что так мало ценил Марину».

3

Идеологическая «оттепель» — период (сер. 1950-х — сер. 1960-х) во внутриполитической жизни СССР, характеризовавшийся развенчанием в общественном сознании культа личности И.В. Сталина, ослаблением тоталитаризма и цензуры, относительной либерализацией.

4

Андрей Леонович Тоом (1942) — внук П.Г. Антокольского, его биограф, публикатор его произведений; работает над наследием деда в соавторстве с женой, А.И. Тоом (1949).

5

До эмиграции семья Цветаевых жила в Борисоглебском переулке.

6

По советским понятиям издание книги в Большой серии Библиотеки Поэта служило гарантом формального признания поэта и официального вхождения в русскую (и советскую) литературу.

7

В некоторых изданиях упомянутое стихотворение появляется под названием «Свобода». (См. Л.И. Левин. «Четыре жизни». М.: Советский писатель. 1978).