Вахта у синичкиного поста

Анна Сэ (2024)

Кот Басилий живёт размеренной кошачьей жизнью в условиях городской квартиры. Его покой нарушает появление за окном кормушки для птиц.Бася принимает решение нести вахту у синичкиного поста и открывает для себя много нового и интересного о мире птиц. Он становится свидетелем таинственного исчезновения и появления синички-большака по имени Витя. Обретает соседа по подоконнику, мужественно сражается с обидчиком маленьких птичек, переживает радости и утраты.Ему не чужды чувства, свойственные людям. И вообще Бася — маленький философ, который оценивает поступки, размышляет о происходящем, пытается в каждой ситуации найти ответ на вопросы: что такое хорошо, а что такое плохо?Вахта у синичкиного поста заканчивается для Басилия одновременно с завершением большого доброго дела — освобождением Вити.Кот Басилий очень любознательный и общительный, а значит у него в запасе всегда найдётся несколько занимательных историй, которыми он готов поделиться с маленькими читателями.

Франт и Мелкий

На дне кормушки лежали остатки корма. Птицы набили брюшки досыта и улетели восвояси. Две синички неторопливо доедали семена конопли, ягоды рябины и черники. Я слушал их беседу.

Большак поправил модный оливковый жакет и элегантное шёлковое кашне. Так называют мужской шарф или шейный платок.

Интересно, как долго этот франт вертелся перед зеркалом, пока наряжался?

— Мои родственники живут в Европе и в Азии, на Ближнем Востоке и даже в Африке, — важно посвистывал большак.

Ветер усилился. Франт сильнее надвинул на глаза смолянисто-чёрную шляпу.

— Мы такие домоседы! Любим свою малую родину.

А это, вероятно, маленькая синица — Лазоревка.

— Разве вам никогда не хотелось улететь в дальние страны. Где не бывает зимы, где вдоволь мошек и комаров?

— Понимаешь, Мелкий, в чужом краю ничего не радует. А дома — каждая травинка мила.

Ветер всё сильнее раскачивал деревья. Они поскрипывали, ветки грозно трещали. Франт пугливо озирался.

Кажется, я догадываюсь, почему он носит такой яркий наряд. Из-за природной бледности, доставшейся большаку от любимой маменьки, он выглядит невзрачно и даже болезненно. Похож на средневекового аристократа с толстым слоем белил на щеках.

Ветер подвывал. Старое дерево устало заскрипело и наклонилось.

— В путь! — решительно скомандовал большак и улетел.

— Такой большой и такой пугливый, — заметил Мелкий и продолжил трапезничать.

Лазоревки отличаются от большаков не только размером. Малышки носят голубовато-жёлтое оперение и лазоревую шапочку. А вокруг глаз-бусинок рисуют ультрамариновые полоски.

Моя хозяйка тоже так делает. Наверное, хочет быть похожей на лазоревку.

А я с удовольствием примерил бы чёрную шляпу, да ушки примять не хочется.

Когда метёт метель…

Меня разбудил страшный свист. За окном было темно. Я на цыпочках подошёл к окну.

— Мяу!

Что творилось?! С неба сыпался творог. Трудно было что-либо разглядеть. Небольшой туман собирал белую крошку и ткал завесу. Когда хозяин клеил обои в комнате, длинные цветастые полоски лежали повсюду. Мне даже негде было пройти!

Белые полоски свисали и с неба. Похоже на улице кто-то тоже хотел расклеить обои.

Ветер? У него ничего не получалось. Он сердился. Страшно подвывал и стелил на землю белые полосы. Затем срывал их и разъярённо отбрасывал в сторону. Хулиган!

Несладко пришлось тому, кто был вынужден оказаться сейчас на улице!

Я осторожно спрыгнул с подоконника и направился в ванную. Там тепло и тихо.

— Мы забыли окно на балконе закрыть. Сколько снегу намело! — это хозяйка вышла утром на балкон.

Я метнулся за ней.

Вы знаете, что такое снег?

— Снег — это такое белое, холодное, хрупкое, не сладкое и не солёное. Мокрое и липкое, когда тепло. Сыпучее и хрустящее в мороз, — так хозяин объяснил.

— Не творог, — заключил я. Но на всякий случай понюхал снег и даже немного лизнул языком. А потом опять понюхал.

Снег был пушистым и щекотал ноздри.

— Апчхи!

— Будь здоров!

— Апчхи!

— Бася, брысь отсюда, — скомандовала хозяйка, — простудишься!

Знает, о чём говорит. Тоже, наверное, снег нюхала. Неделю уже болеет. Три дня даже с кровати не вставала. Горло болело, нос вспух, покраснел и тяжело сопел, поднялась высокая температура. Хозяин то и дело возле неё вился: то микстуру, то градусник принесёт. Кормил из ложечки. Варил морсы и компоты.

Я тоже всё время был рядом. Можно сказать, благодаря мне хозяйка пошла на поправку.

Болеть очень неприятно. Я не стал испытывать судьбу и вернулся в комнату. За окном продолжало мести. Снежная буря не утихала.

Голодные, продрогшие птицы искали кров. Они хаотично слетались к кормушке.

Я занял свой наблюдательный пост. Синички щёлкали семечки и переговаривались между собой.

— Ветер холодный, жуть!

— Крылья не слушаются совсем, невозможно управлять полётом.

— Витю не встречали?

— Он в ельник вчера собирался. Там шишек много. А семечки в них просто объедение!

— Сегодня туда лететь опасно!

— Мы его предупреждали об этом, — наперебой зацикали две лазаревки. Вот так:

— Ци-ци-цир-р-рзь! Ци-ци!

После завтрака птицы далеко улетать не стали. Они заняли свои привычные места на деревьях, цепко ухватившись лапами за ветки. Нахохлились, от чего стали похожими на ёлочные шарики. Синички и воробьи втягивали головы в плечи, чтобы поглубже зарыться в собственный пух.

— Холодно и голодно! Когда метёт метель…

Как хорошо, что мы повесили за окном кормушку!

Лапы занемели. Пора сменить позу. Я встал, сделал зарядку: хорошенько потянулся, выгнул спину дугой, выпрямил осанку и немного прошёлся по подоконнику.

Конец ознакомительного фрагмента.